Аггел музыки

      Вернувшись домой после небольшого похождения по магазинчикам с милыми ленточками, героиня устало присела на кровать. С последних приключений в подземельях прошла пара дней, поэтому уже не терпелось найти чего-то новенького. Все её мысли занимал дом. Отчего-то она почувствовала себя слишком тоскливо и одиноко, находясь в четырёх стенах. Только сейчас Саша поняла, что идти ей особо некуда, знакомиться тоже ни с кем не хотелось, а пить яблочный чай, сидя на подоконнике целые две недели каникул, вообще показалось верхом деградации. «Уверена, был бы здесь Миша — всё было бы куда веселее…» «И в чём проблема? Поехала бы к нему сама! Мама тоже наверняка волнуется» «Но это будет куда дольше, чем две недели!» «Ой, а не всё ли равно? Ну, задержусь на два-три дня, кому какая разница? Всё равно сейчас планируется какая-то новая премьера, так что даже делать нечего первое время. Костюмы им минимум ещё полторы недели не понадобятся!» «И то верно…»       На том и порешив, героиня решила незамедлительно отправиться обратно на Родину, дабы мило поболтать с членами немногочисленной семьи и несколькими подружками. Предварительно отложив некоторую сумму хозяйке квартиры, чтобы та никому не сдавалась во время хождений, Саша принялась укладывать вещи в свой небольшой чемоданчик.       В тот же вечер некая Кристина Даае вернулась в Париж. Она жила в театре, как и все те, кто там работает, не имея собственного дома. Зачастую этими всеми были подобные молоденькие девчушки, либо приехавшие из другой страны, либо в целом мечтавшие оторваться от родительской заботы. Хотя Призрак не считал, что у его обожаемого соловья нету какой-то маломальской жилплощади. Он верил, что у девушки всегда есть его «квартира», и рассчитывать на это можно всегда. Конечно, помимо фантома у балеринки и начинающей звезды ещё была матушка Валериус, но её мужчина подавно не воспринимал всерьёз. «Ну что может эта старая кляча, которая сама себя еле обеспечивает?» — Кристина обижалась на этакий вопрос из уст своего высокого наставника, сердечно переживая за пожилую женщину. В конце концов, Эрик сдавался, иногда даже помогая в сумеречные вечера донести своей протеже до дома матушки пакеты с продуктами. Правда, несмотря на последнюю хорошую встречу с Эриком, возвращаться в мрачные, тоскливые подземелья мисс Даае не хотела от слова совсем, поэтому любезно назначила встречу с месье де Шаньи, желая ещё немного задержаться наверху, вдохнуть воздух своей свободы и просто отвлечься от призрачного слегка удушливого общества. Как бы Кристина не смущалась от своих мыслей, но она была вынуждена признать, что характер и темперамент дорогого учителя совершенно далеки от идеалов. Она иной раз покрывалась румянцем от таких дум, однако Эрик в действительности мог доставлять ей настоящий дискомфорт, а сказать об этом хрупкая мисс Даае не могла. То ли боялась его гнева, то ли пыталась из последних сил сделать господина фантома насильно милым своему сердцу — сама не знала и думать об этом столь глубоко не хотела. Кристина мечтала лишь о лёгком счастье, о минутной радости и о хорошей погоде, чтобы подольше погулять. Мадмуазель оставила вещи и быстро, пока не заметил наставник, спустилась вниз к парадному выходу. Возле ступеней её уже ждала чёрная лакированная карета, украшенная ручными росписями — фамильное достояние семьи виконта. Сначала на ней величественно разъезжал сам граф семейства, блаженно махая ручкой, потом старший брат, Филипп, катаясь с любовницей Ла Сорелли, а теперь средство передвижение досталось и Раулю. Кристина спешно, но элегантно села, улыбнувшись ласковому спутнику. Экипаж тронулся с места.       — О, месье де Шаньи, дорогой Рауль! — весело приветствовала юная прелестница, улыбаясь своей самой искренней улыбкой. — С последней нашей встречи прошло много времени. Как давно это было?        — Я счастлив, мадемуазель Даае, что вы помните о последнем нашем свидании, — несколько смущённо ответил виконт, поправляя шейный платок. — Как насчёт замечательного ужина в «Эрверсаль»? Я буду несказанно рад, если вы составите мне компанию.        — Конечно, — завороженным шёпотом ответила девушка, с блеском в глазах рассматривая красивого, щеголеватого юношу с добрым взглядом мальчугана из её далёкого детства.       На вид пареньку-виконту было точно не больше двадцати трёх, но он уже имел уважаемый статус. Русые волосы до плеч, аккуратные черты лица и красивые глаза привлекали во внешности месье мисс Даае больше всего. Существовал Рауль покровителем Гранд Оперы и частенько поддерживал театр финансово, правда, не так давно, конечно, но зато весь Париж неустанно болтал, когда у «Призрачного» детища появился такой знаменитый и влиятельный спонсор. С Кристин они были знакомы ещё с давнего детства, вместе росли, играли и дружили. Но по жестокой иронии судьбы девушка после смерти отца была вынуждена уехать в Париж. Виконт вновь встретил её в Опера, только спустя целых десять лет, во время дебюта мадмуазель как сольной певицы. Тогда она уже прилично занималась с Эриком, и он, как мог, вытаскивал Кристину на сцену, создав уникальное амплуа артистке. По сравнению с Призраком, Рауль действительно выглядел как мальчишка. Девушка где-то внутри понимала это, но обижалась, когда мужчина упоминал о разнице в возрасте де Шаньи и себя в подобном тоне. На этой почве чаще всего и возникали всякие споры. Кристина боялась сказать, что, говоря о летах её близкого товарища, Призрак тыкает и в неё тоже. Если иногда во время занятий и уютных разговоров за чашкой чая перед камином удавалось забыть о семнадцатилетней разнице, то после упоминания о разнице в возрасте мисс Даае порой действительно казалось, что Эрик уж слишком старый. Она не так уж и далека от «сопливого франта». Девушка лишь пару раз попыталась намекнуть на своё возмущение, но как бы бывшая балеринка не старалась, фантом упирался рогами, обломать которые, казалось, не сможет уже никто. Эрик слишком импульсивный, слишком непокорный и непробиваемый. Сломать этот панцирь упёртости мисс Даае ни за что и никогда не удавалось. Даже внутри мастер оставался, как креветочное мясо — плотным и упругим.       — Ну что, милая, дорогая Лотта? — приятный юноша выдернул Кристину из воспоминаний, осторожно коснувшись дрожащих женских пальчиков в ненавязчивом жесте. — Господи, мисс Даае! Ужели вы замерзли?!       — Нет-нет! — быстро опомнилась певица, качнув осторожной головкой. Рауль обеспокоенно посмотрел на неё. — В действительности, Рауль, вам не о чем беспокоиться. Я не замерзла, лишь немного голодна. Совсем немного!        — Конечно, Кристина, мы очень скоро приедем, — прошептал виконт, продолжая участливо рассматривать побледневшее лицо красавицы напротив. — Прошу вас, потерпите. А пока я бы желал вас отвлечь от ожидания…       Пара, смеясь, подъехала к ресторану. Даже вопреки благим манерам Рауль, иногда уезжающий по долгу службы на флот, имел в запасе пару тройку интересных анекдотов и самых затравленных баек. Кристина ценила в своём друге такую общительность с людьми по рангу ниже, которые и рассказывали в порыве хороших бесед безусому морячку в белых перчатках разные истории. Мадемуазель Даае иной раз становилась очень счастливой, после вещаний про то, как одного работягу всецело поглотила здоровенная акула, но он изнутри прорезал ей брюхо и выбрался на свет божий, поднимаясь со дна морской пучины. Всё это было настолько житейское и по-простому тёплое, что девушка с радостью на сердце вспоминала своё детство. Отец получал немного, да и контингент их знакомых существовал соответственный. Лотти, ещё милая маленькая девчушка, быстро забегала к родителю на коленки, осторожно брала крошечными ладошками тёплую кружку с горячим шоколадом и с упоением слушала подобного рода сказки от какого-нибудь добряка-забулдыги. Тогда старенькие мужички с крошками хлеба на седой неопрятной бородёнке не казались ей прямо-таки заброшенными выпивохами, скорее отчаянными путешественниками, которых помотала жизнь и приключения. Вот и сейчас Кристина медленно сдвигала камень с души, мило улыбаясь хорошенькому юноше на соседнем месте.       Ещё в своём дорогом Рауле певичка ценила лёгкость и непринуждённость. Он был молодым, обеспеченным человеком, никогда не задумывающимся, хватит ли ему до завтра половину столовой ложки кофе, кусочка масла и двух морковок. Месье де Шаньи просто не умел «загружать» ни свой разум, ни разум спутника подобными вопросами. Кристина всегда замечала в Эрике какую-то озабоченность, постоянные мысли и решения проблем в янтарных глазах учителя балеринка читала, как с листа. Лазурный взгляд виконта же горел необъяснимым блеском, благодаря которому даже разница в крови и титуле становилась плевком через лужу размером с палец. Молодой человек моментально умел загораться идеей, заражая своим огоньком. Юная мадемуазель беспрекословно летела на него, весело махая крылышками. С Раулем она могла ни о чём не думать, а просто приятно и свободно проводить своё время. Ангел Музыки же постоянно что-то просил, чем-то озадачивал каждый раз… Девушка не могла понять, в чём причина не очень сладкого осадка от встреч с любимым мастером, но что-то явно было не так.       Наконец, пара прибыла к месту. Месье де Шаньи любезно помог своей спутнице спуститься. Мадемуазель Даае аккуратно сошла со ступенек, и экипаж тронулся в сторону своей стоянки. Рауль ободряюще взял Кристин за руку, осмеливаясь сжать девичьи пальчики, при этом не попунцовев, как спелая виктория. Всё-таки в делах сердечных аристократ был не очень опытен. Выждав немного у крыльца, они вошли в заведение. Ресторан, однако, оказался одним из дорогих, а не просто для людей чуть выше небедного стандарта. Вся знать Парижа приходила туда со своими дамами. Интерьер был богатый, под стать голубокровным гостям. Рауля много кто узнавал, и пока молодой человек обменивался любезностями со своими знакомыми, мисс Даае неловко выбирала заказ за столиком напротив. Почему-то она снова вспомнила Эрика. Он бы никогда не смог привести её сюда. Призрак даже не в силах купить ей нормальные цветы: всё время какие-то странные красные розы, перевязанные траурной лентой. От этого иногда становилось жутко. К чему столь ужасный, чёрный знак, певичка так и не поняла даже спустя время. Она, безусловно, не просит розы в золотом; достаточно просто убрать этот странный лоскуток шёлка. Хотя Эрик, как и всегда, просто сам себе на уме.       Девушка не успела погрузиться в глубь своих раздумий, как пришёл её спутник. Рауль мягко опустился на стул и придвинулся к Кристине.       — Что-нибудь выбрали? — как только появился де Шаньи, она вернулась в реальность и посмотрела в глаза парню. Они были наполнены нежностью и мягкой любезностью. — Милая Лотта, всё хорошо?       — Да, прошу прощения, — всё в порядке. Я не могу определиться с заказом. Не поможете? — едва не побледнев снова, пролепетала Кристина.       — С удовольствием, — юноша мило улыбнулся кудрявой подруге детства. — Официант! Можно вас? — мужчина лет сорока подошёл к столику, где сидела пара, и кивнул в знак того, что он внимательно слушает. — Принесите этого, это и вкусный десерт на ваш выбор, — виконт, особо не задумываясь, тыкал подушечкой пальца по карте блюд.       Услужливый мужчина в форме в который раз кивнул чернявой головой, записал всё в блокнот и отправился в сторону кухни.       Удивительно, как Рауль поменялся в лице, когда к ним на минуту присел какой-то господин. Милый мальчик из детства переменился во взгляде, нахмурив совсем по-взрослому брови, как любил делать его папочка. Наследник лаконично представил Кристину, особо не вдаваясь в подробности её деятельности. Уж чего, а того, чтобы аристократия начала судачить о любовной связи одного из влиятельнейших приемников титула в Париже и маленькой беспутной балетной пташки, только-только начинающей расправлять свои крылышки в более серьёзной роли певицы, Рауль точно не желал. Хватит с де Шаньи оступившегося Филиппа, опрометчиво лишившегося доброй части графских накоплений. Конечно, кто-то скажет, что Ла Сорелли не стоит таких жертв, ведь богатство родителей и расположение в обществе куда важнее сценической пустышки. Люди подобного сословия не станут задумываться над тем, что девушка была не голодранкой, а существовала и без покровительства старшего де Шаньи вполне обеспеченной примой Гранд Опера. Достаточно просто того, что она выступала на сцене, «в одном купальнике», перед сотнями мужчин, чтобы её презирать как возможную супругу будущего графа.       Наконец, когда деловой знакомец друга соизволил, мягко говоря, отчалить, мадемуазель Даае заметно расслабилась. Рауль снова поменялся в выражении лица, приобретая женоподобные, осторожные и мягкие черты. Его губы ненавязчиво тронула лёгкая полуулыбка. Однако, сколько всего в его характере пропустила Кристин. Девушка замечала, что местами вообще не узнаёт своего лучшего приятеля.       После замечательного ужина пара отправилась в ближайший парк, дабы окунуться в вечернюю прохладу. Время позволяло, и мисс Даае решила пообщаться с Раулем побольше. Он не был всё таким же, каким она его помнила несколько лет назад. Парень возмужал и, кажется, имел серьёзный настрой по отношению к Кристине, как бы не пытался скрыть свои неосторожные мысли очередной порцией веселья. Сквозь пот и дрожащие пальцы он остаток вечера пытался оказывать двусмысленные знаки внимания: приобнять за талию, цветы, поглаживания по руке и спине. Что уж поделать, если певичка была само очарование в этом аккуратном платьице цвета синий Элис, приятно оттеняющем её вьющиеся русые локоны. Кроме того, наряд прекрасно сочетался с глубокими яркими голубыми глазами бывшей танцовщицы кордебалета. Младший де Шаньи стал себя всё больше и больше ловить на мысли, что малютка Лотта перестала быть милым мышонком, превратившись в настоящую красивую мадемуазель, с горделиво вскинутой головкой. А как она, должно быть, хороша в простом летнем платьице по середину девичьих икр. Рауль ещё не видел, но уже всей душой любил эти осторожные ножки. От приятного, чуть пряного ванильного аромата подруги детства у Рауля всё переворачивалось внутри. Никогда он ещё не видел более прелестной дивы с точно фарфоровым личиком ангела. Кристина же почему-то задумалась над тем, что Эрик сейчас, вероятно, снова играет на своём магическом органе в подземельях. Инструмент одновременно завораживал и отталкивал своими звуками, правда, девушка так ни разу и не видела его. Призрак просто всегда говорил, мол, играет именно на маленькой копии органа, а чтобы наслаждаться музыкой, видеть совсем не обязательно. Эрик… Друг, учитель, муж. Будущий муж. Нет, возможный будущий муж.       — Вам не интересно? — озадачено посмотрел на неё спутник, робко сжимая холодные пальчики с подпиленными ноготочками.       — Что? — Кристина неловко поджала губы, рассматривая юношу.       — Что с вами, милая Лотта? — виконт сам не понял, как тепло притянул девушку чуть ближе к себе, точно пьянея от аромата ванильных нот её лёгкого туалета. — Вы чем-то всё время озадачены. Вам не хорошо со мной? Ужель мы так серьёзно стали совсем чужие друг другу?       — Нет, нет, дорогой Рауль! — русоволосое чадо одобрительно сжало тёплые ладони де Шаньи. — Мне с вами хорошо, очень хорошо! Вы даже не представляете, насколько, — барышня чуть смутилась, отворачивая головку в противоположную сторону.       — В чём тогда дело?       — Простите мне, — певичка виновато собрала бровки домиком, прикусывая нижнюю губку. — Я правда последнее время какая-то сама не своя. Но вам не стоит переживать, прошу… Прошу, продолжайте, пожалуйста, о чём вы говорили, — девушка попыталась улыбнуться. — Я буду слушать вас, честное-пречестное слово!       — Лотта, — Рауль как будто растаял растаял, любя утирая фалангой указательного пальца чуть курносый нос спутницы. — Вы просто невероятны, милая, хорошенькая Кристина!       В конце прогулки мадмуазель поняла, что де Шаньи тоже настроен романтически и, вероятно, скоро попросит того же, чего и фантом. Учитывая его периодические отъезды на довольно внушительные сроки, мальчик из детства захочет как можно скорее обручиться. И снова начнётся та же мишура, как была с тем же Призраком: он начнёт козырять кошельком, уговаривая выйти за него замуж, купить прелестное платье а-ля баба-на-самоваре и ещё кучу ерунды, без которой люди точно также женятся, живя счастливо десятки лет. Что за ситуация такая? Столь нагромождённый вкус можно простить Эрику, так как он не совсем обычен, хотя Кристина пока даже не догадывалась, насколько. Для него это торжество будет чуть ли не единственным праздником за половину века! Но с другой стороны стоит богатей-Рауль, которому просто писано на роду накупить всякую дороговизну. Мысленно воздав глаза к небу, девушка поджала губы. Рано или поздно вопрос бракосочетания встанет опять, и что-то подсказывало мисс Даае, что ребром поставит его Эрик. Ждать он любил не особо, в отличии от терпеливого де Шаньи, поэтому нужно определяется скорее: дать отворот-поворот дружку из детства или предоставить ему возможность потягаться с метром за свою руку. Кристина, бедная маленькая Кристин увязла в очень нехорошем треугольнике…       Вскоре часы показывали семь часов вечера, и ей, как порядочной девушке, стоило уже давно возвращаться домой, то есть в театр. Рауль бережно довёз её до Гранд Опера, оставил поцелуй на запястье и уехал в другом направлении. Помахав платочком вослед господину аристократу, который был зеленее китайского бамбука, героиня задумчиво прикусила кончик языка. Несмотря на неопытность друга, мадемуазель Даае была счастлива. Он подарил ей те чувства, которые она давно не испытывала, задыхаясь от лёгкости. Сердце наполнилось тёплым счастьем. Есть такая модель людей, как девичий де Шаньи. Порода мягких, уютных собеседников, готовых всегда прийти на помощь своим друзьям. Они приятны, как тёплая ванна с пенкой и чай с мелиссой после тяжёлого дня, как урчание толстого котика, залезающего на коленки, или как поцелуи с любимым человеком под грибным дождём в середине, скажем, июля. Наверное, поэтому Кристина вышла из экипажа с лёгкой сентиментальной ноткой. Вдохнув более-менее свежий вечерний воздух во всю мощь лёгких, девушка вошла в здание. Она быстро поднялась к себе в гримёрную, напевая какие-то «ванильные» песни. В самых разных эмоциях мисс приземлилась на софу и начала неторопливо разбирать вещи из маленького чемоданчика. Когда она закончила, было уже восемь. Даае совсем забыла, что обещала этот вечер своему Призраку, а вот Эрик, несмотря на возраст и различные припадки, хорошо владел памятью.       Из тёмного угла комнаты послышался лёгкий кашель, отчего Кристин изрядно напугалась. Высокий мужчина неслышно вышел из полумрака. Фантом был сегодня достаточно хорош: бархатный чёрный костюм, выглаженная рубаха, натёртые до блеска туфли. Волосы отвечали обуви, блестя в такт из-за укладки. Лицо закрывала по-прежнему белая фарфоровая маска. Ненавязчивый аромат хорошей туалетной воды дополнял всё великолепие. У девушки как будто отпала челюсть от неожиданного восторга. Дитя никогда раньше не видела Эрика настолько привлекательным и даже красивым. Кристин не знала, что скрывается под хладным ликом на лице, но была уверена, что оно не испортит всей картины. Мисс Даае сразу позабыла о Рауле, когда её взору предстал Призрак. В руках фантом держал красную розу, непривычно перевязанную белой лентой. Подойдя ближе, мужчина переломил стебель цветка и выронил на ковёр перед Кристин две части.       — Как поживает господин виконт Рауль-Аделард Отес де Шаньи? — после затяжного молчания спокойно произнёс Призрак. — Мой Ангел ведь был с ним?       — Эрик, я…       — Можете не отвечать, любезная мадемуазель Даае, — он посмотрел на девушку и обнажил зубы в загадочной улыбке. — Эрик всё знает и понимает.       — Простите, умоляю, мы очень давно не виделись… Вам не стоит ревновать к нему! Рауль просто друг детства и не больше, — мисс Даае не понимала, врала она сейчас и себе, и фантому, или щебетала от чистого сердца.       — Тебе не за что извиняться, моя душа, — Эрик принялся медленно расхаживать вдоль по комнате, чем очень озадачил в своих дальнейших действиях. — Я понимаю, он молод, красив и владеет не дурным состоянием, чтобы тебя покорить. Ты ослеплена его позолотой, но пойми, моя девочка, — это лишь покрытие. Он тебе не сможет дать тех богатств, которыми способен поделиться твой преданный Эрик… — Мужчина снова бросил обманчиво ласковый, но такой холодный, пугающий взгляд на свою даму. — Ну и в конце-концов, я предупреждаю тебя, что после повторной выходки мальчик больше не будет таким, как сейчас. Навряд ли тебя прельстят его обожжённое тело и подгоревшие кости точно так же…       — Тебе просто нравиться издеваться над людьми, не так ли? — прошептала она, в смятении сжимая юбки платья.       Призрак облизнул матовые, пересохшие из-за внутреннего волнения губы, поворачиваясь в сторону Кристины. Девушка сглотнула, сильнее сжимая от страха одежду. Он сделал шаг к ней навстречу, но мисс Даае отшатнулась назад. Тогда Эрик снова постарался приблизиться к дрожащей мадемуазель. Она отходила назад до тех пор, пока не уткнулась худощавыми лопатками в стену. Кристина охнула, зажмурившись от неожиданности и не увидев слабую торжествующую улыбку на губах наставника. Фантом неслышно приблизился к ней, так что когда певица раскрыла свои глубокие, полные слёз и соли по-настоящему морские глаза, то увидела перед собой мужчину слишком близко. Даае едва не взвизгнула — он был непозволительно близко. Эрик осторожно взял в свои руки её дрожащую холодную кисть, поднося к устам и оставляя нежные, робкие поцелуи на трёх фалангах. Кристина остро чувствовала его аромат, настолько пьянящий и завораживающий, насколько был её собственный для златовласого юноши. Хотя нет, вероятно, Призрак всё-таки был настойчивее и ярче. Так мог пахнуть только её учитель, чей шлейф опасности и силы не перебил даже сырой запах катакомб и подземельной растительности. Мисс Даае почувствовала, как в горле всё пересохло, то ли от страха перед тихим, жутким чудовищем, то ли от…        — Я не ваш, щеночек, милая Кристина, — горячий шёпот раздался над девичьим ухом, опалив висок. — К сожалению, — со скрытой усмешкой продолжил он. Певица невольно вытянула свободную руку вперед, упершись ей в приятную бархатную ткань сюртука. Ткань совсем как его голос… Как во сне проведя ладонью от середины груди до живота по телу Эрика через одежду, мадемуазель Даае подняла головку выше, задирая её из-за существенной разницы в росте. — Вы ведь знаете, что я, в сущности, действительно опасен, мне незачем вас пугать. Это лишь факт, неправда ли? — он сверкнул своими янтарными глазами, заставив Кристину медленно схватиться за своё предплечье.        — Эрик, я… — она уже не слушала его, лишь смотрела в хитро улыбающуюся магму под тенью спокойствия. Его пламенный шёпот, его нежные прикосновения, аромат парфюма, который ветер из приоткрытого окна разносил в разные стороны, сделали всё — Кристина уже боле ничего не хотела, кроме…        — Мисс Даае? — с театральной участливостью спросил мастер, крепко придерживая пошатнувшуюся девушку за талию. — Что с вами, милая Кристина? — певица не отводила влюблённого взгляда от его лица, казавшегося ей невероятно красивым вместе с этой загадочной маской. И это самое невероятное лицо приблизилось, ибо он пытался услышать её просьбу. Губы… Слегка приоткрытые, запретные губы, бывшие теперь так близко.        — Воды, милый Эрик… — её щёки вспыхнули с невероятной быстротой, когда желанный на самой глубине поцелуй свершился; когда теперь, действительно милый Эрик, как будто околдовавший её, нагнулся ещё ниже, оставляя лёгкое прикосновение губ чуть дальше от уголков её собственных.       Мисс Даае с тихим, непонятным для себя восторгом вздохнула, не отпуская его. Эрик хотел отойти к графину с чистой прохладной водой, но он сам был куда лучшие воды. Певица держалась за его предплечье, хотя могла бы этого не делать с таким отчаянием — широкие мягкие ладони и без того достаточно крепко поддерживали её хрупкую талию, прижимая к сильному поджарому торсу. Фантом добился своего. Он помог Кристине присесть, погладив её теперь уже горячие влажные пальцы и после отпустив женские руки.        — Не нужно загадок, мой Ангел, — тихо шепнул Призрак. — Я уже слишком взрослый, если вы вознамерились играть в ваши юношеские игры. Будьте со мной настоящей, Кристина. Не делайте ошибки, Эрик не создан для долгосрочного поводка, что находится в ваших руках.       Фантом поднялся с колен, оставив завороженную девушку на софе, и не спеша подошёл к зеркалу. С оскорбленной гордостью он удалился через известный проход, предоставив мисс Даае своим мыслям. Былое настроение радости и удовольствия покинуло душу Кристин. Она скользнула с софы на пол и, обняв руками колени, положила на них головку. Послышались тихие всхлипывания. Сердце бедняжки поделилось на два лагеря: один был за Рауля, которого девушка уже читала как открытую книгу, а второй оставался неизменно преданным Эрику. Что-то в нём привлекало девушку, тайна закрытого лица и неизученного существа не давала ей покоя. Тем более после сегодняшнего появления Призрака в красивой «обёртке».       «Кто же он?» — вопрос без конца крутился в голове у мисс Даае. Из-за неизвестности ей было безумно трудно определиться. Безопасный и тёплый де Шаньи или загадка с перчинкой от фантома? Кристина жаждала ещё раз встретиться с Раулем, но боялась подвести черту его жизни. Девушка вспомнила, что скоро в Гранд Опера пройдёт маскарад, посвящённый Рождеству, и это будет отличная идея незаметно повидаться со своим возлюбленным. Или возлюбленными…

***

      Утро наступило быстро, и Саша уже была готова отправиться в путешествие. Она ещё раз всё проверила: вещи, подарки, деньги, документы. Убедившись, что всё на месте, мадмуазель вышла на улицу. Экипаж уже послушно ждал возле дома. Александра задумчиво глянула на здание, как любила это делать, и села в карету. В привычной тряске добравшись до вокзала, героиня недовольно фыркнула, когда к ней, не успела она войти внутрь, уже начали приставать какие-то месье. Если бы не дежуривший усатый жандарм, то страшно даже подумать, что могла бы приготовить судьба горделивой пташки.       Дабы не утомлять моего читателя нудной поездкой, я просто оформлю её в нескольких словах. Спустя некоторое количество суток и пересадок, Алекса уже во всю трясла кудрявой копной на родной земле. Всё путешествие до Петербурга провела она в обычном безмятежном сне или же почитывая свои книги. Предварительно, дабы не слушать от матери высказывания о том, что она фривольная филистимлянка, мадемуазель Покровская убрала волосы в незатейливую причёску, отряхнула платье и, наконец, вошла в мир. В отличии от Парижа, который каждую зиму обделяли снегом, столицу заваливало хлопьями. Уже темнело намного быстрее. Унылый пейзаж за окном мог повергнуть в депрессию непривыкшего к этой картине человека.       Мама и младший брат ничего не знали о приезде девушки и спокойно, в компании друг друга, наслаждались чаем. Стук в дверь заставил женщину оторваться от беседы.       — Дорогая моя, неужели это ты? — удивлённо выдохнула мать, приоткрывая от неожиданности маленькие губки. — Почему не предупредила, что собираешься приехать? Сколько раз я говорила о твоей фривольности, маленькая филистимлянка! «Что ни сделай — всё равно будешь слыть той ещё куртизанкой из уст собственной родительницы!» «Да-да, а потом начинается всё та же песня о том, что она в таком возрасте такой не была, какая сейчас испорченная молодёжь и что я её позорю…» «Добро пожаловать домой, милая девочка!» «Очень иронично, спасибо большое»       — Ну, маменька, вы как всегда! — Саша поборола невероятное желание воздастся к небесам и закатить глаза вместе с истерикой. Обнимая маму, она тоскливо сжала зубы, вдыхая аромат женских духов, знакомый с детства. — Я хотела устроить вам сюрприз перед праздниками!       Внезапно ей стало так душно под осуждающим взглядом матери, её сложенных руках на переднике и вечно прямой спине. Насколько помнила героиня, когда был жив покойный папенька, она была совершенно другой. Есть даже пара портретов, где Анна Михайловна радостно улыбалась, глядя куда-то сквозь художника, и где они вместе с отцом скромно, но с теплотой приобнимают друг друга. Сейчас же женщина относилась ко всему так, как будто умерла тогда вместе с любимым мужем, но Саша не понимала, в чём причина идеалистических укусов в её сторону. Всем есть и было тяжело, когда не стало главы семейства, однако каждый держался молча, кроме матери.       Балеринка перевела взгляд на золотую цепочку кулона, скрытого под корсетом платья родительницы. Она знала, что там храниться небольшая зарисовка высокого, хорошо сложенного Владимира Покровского, одетого в парадную форму. На его губах - прочерк некой улыбки, а глаза и вовсе зарисованы чисто символически. Девушка догадывалась об их моложавом блеске, свойственном ему по обыкновению. Слёзы сами подкатились к горлу, но Александра нашла в себе силы проглотить удушливый ком, с выдавленной улыбкой глядя на строгую мать. Та и вовсе не заметила никакой натужности в псевдорадости своей дочери, взглядом приглашая её на кухню.       Оттуда доносились ароматы вкусной выпечки, но героиня не захотела есть. Теперь здесь ей всё показалось слишком холодным, слишком чужим и предвзятым. Некогда воздух был тёплый, ощущение родственной души витало в нём с естественной лёгкостью, но отсутствие этого стало вытаскивать слёзы из глаз. Саша отчего-то психологически не была дома… Даже неизвестный Париж казался приятнее. Вскоре вышел долговязый парень. Младшему брату Александры было всего восемнадцать. Приятный, статный не по возрасту молодой человек со своей сестрой был похож, как две капли воды. Если бы девушка была в мужском обличии, то выглядела бы непременно так же, как братец: золотисто-русые короткие волосы, изумрудные глубокие глаза и аккуратные черты лица. Борода ему явно не шла, поэтому парень был всегда гладко выбрит, однако девушка знала, что тайком он мечтает о закрученных гусарских усах, которые не одобряла мама.       — Миша… — прошептала Саша, смотря прямо в его очи, нефритово грустно оттеняющие свет масляной лампы. — Как ты, братец?       — Хорошо, сестрица, — кивнув, ответил Михаил, с шумом выдыхая. — Надеюсь, ты тоже неплохо.       Брат и сестра часто подкалывали друг друга, когда оставались наедине. При матери приходилось себя строить по струнке, боясь лишний раз выкрикнуть что-то хорошее или не очень друг про друга. Это, конечно, было не по статусу обоим, но удовольствие доставляло обоюдно. Несмотря на некоторые едкие разговоры, Александра безумно любила младшего, а Миша с детства был послушным, когда старшая сестрёнка о чём-нибудь просила. Вот и сейчас он помог ей с сумками, и вся семья собралась на кухне. Женщина пекла что-то вкусненькое.       — Мама, а разве не Евдокия должна готовить? — спросила Саша растерянно, нехотя делая глоток горячего чая.       — Домработница тоже должна иногда отдыхать. Она же бабушка не только для вас, но и для родных внуков. Дуся отпросилась к ним съездить на пару дней, а я решила, что это прекрасная идея испечь пирог самой. Давненько не готовила что-то сладкое…       Миша молча играл ложкой в чашке, потягивая иногда оттуда свой напиток. Мадемуазель Покровская переговорила с ним взглядом, пока мама стояла спиной к своим детям. Брат символически закатил глаза, тут же их опуская в знак нерасположения их родительницы. На немой вопрос о произошедшем, он отрицательно покачал головой, украдкой кивая в сторону коридора. Уж лучше героине до завтра убраться. Если маман не в настроении, то получат даже крошки хлеба на столе. Она никого не обделит упрёком или замечанием. Прикусив губу, Саша некоторое время молча посидела, не смея поднять мокрый взгляд. Младшенький сожалеюще пожевал внутреннюю сторону своей щеки, невесомо касаясь завсегдатаи холодных пальцев своей сестры.       — Матушка, я, пожалуй, пойду спать, — тихо сказала девушка. — Очень устала сегодня.       Александра вышла из кухни, не дождавшись положительного ответа женщины. Миша понял, что с сестрой что-то не так. К таким придиркам балеринка привыкла, поэтому он не думал особо, что её могли заботить такие замечания. Скорее всего, либо балет, либо мужчины. Что касается последнего, то его Миша, несмотря на свой юный возраст в те времена, помнил размолвку девочки Покровской со своим другом.        На тот момент сердцееду-гусару было около восемнадцати. Разрыв произошёл из-за его богатых родителей. Семья девушки утратила хороший статус со временем после смерти уважаемого Владимира Алексеевича, вхожего в любой дом. Парень, по всей видимости, не стал перечить своим покровителям и согласился с ними. Тогда ко вдове имели иное отношение; все считали, что мать девушки всегда была глупой балериной, которая соблазнила её папу, молодого военного при хорошем чине, и скорее вышла за него замуж. Обычно, люди, распространяющие эти слухи, пропускали тот момент, когда женщина с юности сама добивалась признания публики. Путь от провинции до Мариинского театра был тернист: постоянные нагрузки и несерьёзное отношение семьи сделали желание стать балериной только сильнее. Это потом уже Анна Шуйская стала примой и познакомилась с будущим отцом своих детей. Всё было культурно: ухаживания, благословение родителей, венчание, а потом сама свадьба. Все основные моменты жизни сплетники пропускали, додумывая свою правду.       Миша немного погодя смог догадаться, что проблема сёстры принадлежит мужскому полу, а не балету. Обычно на все танцевальные штуки, получающиеся неудачно, она просто закатывает глаза, рукава и пробует пока не получиться.       Призрак Оперы уже меньше беспокоил сознание девушки. Саша удивлялась сама себе, когда беспокоилась о его душе. Картинки ужасной комнаты с гробом травмировали с некоторой стороны восприятие Александры. Эрика в этом плане было жаль. Он, точно забившийся в угол зверёк, не знает любви, ласки и взаимности от другого существа. Айза, конечно, была его любимицей, но не могла дать того, что может дать женщина. Мышка не может вызывать чувства «животной» страсти, желания, а после ощущение насыщения плотью. Маленький питомец не наполнит поцелуи нежностью, не обовьёт мягкими руками шею, не подарит мужское счастье. Кристин чем-то напоминала Призраку Айзу. Конечно, в хорошем плане: аккуратный, беленький и свободный зверёк. Свободный от всех принципов, мнения людей и внешности, пожалуй, главного комплекса фантома. Мужчина был безнадёжно убеждён, что без красивого лица не будет жизненной радости. А может, обезображенный лик — защита от очередных грехов, вроде судьбы Дон Жуана, моря похоти и забытых приличий. Ведь если так посмотреть, то Призрак Оперы мог бы спокойно стать самым желанным обольстителем Парижа. Все данные он имел: разбивающая сердце улыбка, загадочные, красивые глаза, хороший рост и безумный голос свели бы с пути многих француженок. Конечно, Эрик и так не без грешка из-за своих убийств, но это, вероятнее, было бы куда хуже для его спящей совести.       Саша уже лежала в постели, искренне не понимая, что мисс Даае не устраивает в Призраке. Он заботился и ухаживал за ней, как за своей привередливой розой. Тепличные условия, в которых жила Кристин, как казалось Александре, избаловали её до невозможности. Эрик спустился в ад своего нутра ради девушки, а та уходит к другому.       Однако, в то время, когда одна рассуждала о чужой судьбе, другая плакала и думала, что делать второй день подряд. Кристин не находила себе места; она понимала, что из-за неё может погибнуть невинный влюблённый, который вообще не имеет ничего к их личным отношениям с Призраком. Эрика она тоже не забывала. Фантом явно ждал вознаграждение за всё то время, какое посвятил своей любви. Он хотел хотя бы маломальской взаимности, лишая девушку выбора. Насильно влюбляя её в себя, как бы мужчина не старался для мисс Даае, он не думал о чувствах своей дамы. Казалось, существовал только он и его, его Кристина, навсегда принадлежащая только ужасу в подвалах. Мадмуазель вновь села в позу «комочка», прижав ноги к себе, и думала, какая же она нехорошая женщина, догрызая себя до уравнения с куртизанкой! По вине какой-то глупой певички страдают реальные, живые мужчины. Каждый из них готов был отдать себя без остатка, если только мисс Даае скажет одно слово. Кристина отвлеклась, посмотрев на стол, и из глаз вновь побежали слёзы.       Дело в том, что вчера Рауль принёс букет белых роз, а сегодня Эрик — красных. Глядя на них, девушка ощущала себя безобразным розовым цветком, не готовым ещё для красных и уже испорченным для белых.