Давления больше нет

      Когда в дверь постучались, Франциск оторвался от монитора.       — Да? Это ты, Ал?       Он точно помнил, что жены и падчерицы дома нет. Алиса ушла по личным делам, а Эмили развлекалась с друзьями. А вот Альфред, который всю неделю был просто сам не свой, даже из комнаты не выходил. Франциск не знал, что с ним такое, но подозревал, что здесь как-то замешан его коллега по работе, который приходил еще минувшим вечером, но не остался на ужин. После разговора с ним Альфред был совершенно потерянным. Франциск решил не лезть с расспросами, ведь если пасынку нужно будет об этом поговорить, он сам к нему придет.       — Да, я.       Дверь открылась, и за порог ступил Альфред.       — Ты наконец-то вышел из комнаты, — улыбнулся Франциск. — Очень хорошо, хотя бы пообедаешь. Как у тебя дела? Что-то случилось?       Парень неуверенно помялся на месте.       — Мне бы поговорить.       Франциск с готовностью кивнул.       — Конечно, дорогой. Проходи, садись.       Он решил, что им стоит присесть на диван. Альфред, по всей видимости, против не был. Он кивнул и подошел. Оказавшись на диване, Джонс выдохнул и чуть сжал кулаки. Он нервничал, а значит, все и правда серьезно, Бонфуа это понимал.       — Мне нужен твой совет.       Мужчина улыбнулся и положил ладонь на плечо пасынку, дабы успокоить его.       — Я всегда готов помочь советом, дорогой. Рассказывай, что случилось. Это ведь из-за того парня, да? Как его звали?       — Иван, — отозвался Альфред. — Мы с ним работаем вместе.       Франциск кивнул.       — Хорошо, продолжай.       Джонс снова выдохнул.       — Я, кажется, влюбился в него.       Проблема явно была не в этом. Парень давно сознал, что он — гей, сообщил об этом как матери с отчимом, так сестре и друзьям. С этим все было более чем хорошо, Франциск лично постарался помочь пасынку принять себя, и он знал, что все получилось.       — А он об этом знает?       Альфред кивнул.       — Да. Неделю назад мы с ним поцеловались.       — И?       Франциск понимал, что они уже подбираются к самой сути. Парень не сразу продолжил. Он снова глубоко вздохнул, а потом сказал:       — Он тогда ушел, а потом игнорировал меня несколько дней, не приходил на работу, не отвечал на звонки. Я спросил у его сестры, в чем дело, а она сказала дать ему время.       Бонфуа задумался.       — И вчера вечером он пришел?       — Да, — закивал Альфред. — И он сказал мне то, что вогнало меня в ступор. Я просто не понимаю, что мне об этом думать.       — О чем именно, дорогой? — мягко спросил Франциск. — Что он тебе сказал вообще?       Парень сглотнул.       — Что он — трансгендер.       Мужчина распахнул глаза.       — О… — выдохнул он. — Ох, теперь понятно.       Да, теперь многое становилось совершенно ясным. Конечно, деталей все еще было очень мало, но Франциск уже понимал, что именно так тревожило пасынка все это время.       — Вот, — Альфред пожал плечами. — Я не знаю, что мне делать.       Бонфуа кивнул.       — А как ты отреагировал вчера? Что ты сказал Ивану, когда он тебе признался в этом?       Парень отвел взгляд.       — Я сказал, что мне надо обо всем подумать. Что мне нужно время.       Франциск вновь кивнул.       — Мудрое решение. Итак, ты подумал об этом?       Альфред казался очень растерянным. Что ж, Франциск понимал, что он в непростой ситуации. Однако у любой ситуации всегда есть выход, и его задача сейчас помочь пасынку этот выход найти. Ведь именно за этим он и пришел к нему.       — Я думал, — кивнул Джонс. — Я еще гуглил все, видео разные смотрел и статьи читал.       — И как?       Парень замотал головой.       — Я запутался еще сильнее, — признался он. — То есть, суть я понял, хотя я и не уверен, но речь не о том. То есть… — он выдохнул. — Если я все правильно понимаю, Иван родился девушкой. И тело у него было женским, и все такое. А сейчас он парень. В нем есть какие-то женственные черты, но это вообще не бросается в глаза. Он парень, и мне он нравится как парень. Но…       Он замолк. Франциск подождал несколько секунд, а потом мягко спросил:       — Но?       Альфред, наконец, посмотрел на него.       — Я не знаю. Если я гей, а он парень, который был девушкой… Я просто без понятия, как это все должно работать. Я так растерян, не знаю, что мне надо делать.       Парень был предельно честен, Бонфуа понимал это. Понимал, что он запутался и нуждается в мудром наставлении.       — Давай попробуем разобраться с этим по-другому, — предложил он. — Не с точки зрения чистой физиологии.       Альфред нахмурился.       — О чем ты? — не понял он.       Франциск улыбнулся.       — Просто подумай и скажи мне, что тебе вообще нравится в Иване? Почему ты в него влюбился?       Такой вопрос парня явно удивил.       — Я не знаю, — пожал он плечами. — Я просто влюбился в него, и все. Для этого нужны причины?       — Просто подумай, — чуть более настойчиво сказал Бонфуа. — Что в нем заставляет тебя понимать, что ты его именно любишь? Что тебя цепляет?       Альфреду пришлось сперва хорошенько подумать. Наблюдавший за мыслительными процессами на лице пасынка Франциск просто дал ему на это время.       — Ну, — сказал парень. — Он очень добрый и умный. Он меня всегда понимает, иногда вообще без слов. С ним всегда так уютно… — Джонс невольно расплылся в улыбке. — Он на самом деле очень классный. А еще красивый. Мне кажется, я могу любоваться им вечно. И слушать его голос. Да, я обожаю его голос.       Он сказал это совершенно искренне, от всего сердца. Едва увидев Ивана, он просто сразу понял, что это — его человек. Так, возможно, иногда бывает, сложно сказать, Альфред ведь никогда прежде даже не думал, что подобное вообще случается.       — Вот и ответ!       Судя по тону, Бонфуа был доволен услышанным. Джонс недоуменно уставился на него, честно не понимая, о чем тот вообще.       — Что?       Франциск сложил пальцы в замок.       — Вот что действительно важно, — объяснил он. — У вас сильная духовная близость, полное взаимопонимание. Ты любишь его, милый, а значит, никакая физиология не станет для тебя преградой.       Альфред несколько заторможено кивнул.       — Хочешь сказать, что это просто не имеет значения?       Мужчина кивнул.       — Именно, мальчик мой. Тебе нужно поговорить с Иваном обо всем, вам обоим нужно полностью открыться друг перед другом. Будет довольно непросто, как ему, так и тебе с ним. Но когда любишь, — Бонфуа сделал паузу, смотря на пасынка с гордостью, — когда действительно любишь кого-то, все прочее теряет вес.       Джонс кивнул, а после задумался. Поменялось ли его отношение к Брагинскому после того, как он узнал о нем правду? Нет, не поменялось, парень просто вполне ожидаемо растерялся именно потому, что встретился с чем-то неизвестным, вот и все. Если бы он начал расспрашивать обо всем Ивана, он мог бы задеть его случайным словом и неуместным вопросом, даже сам того не понимая, — вот что его сильнее беспокоило.       — Я понял, — кивнул он. — Спасибо. Думаю, я знаю, что мне надо делать.       Франциск кивнул.       — Тогда действуй, малыш.       Кажется, мужчина и правда искренне гордился своим пасынком.

***

      Найти нужный адрес оказалось значительно проще, чем он ожидал. На сей раз Ольга была куда более сговорчивой. Она знала о признании Ивана, знала о том, что теперь Альфред в курсе всего, а потому даже не стала ничего спрашивать, понимая, что этим двоим нужно серьезно поговорить. Коротко поблагодарив ее и извинившись перед Людвигом, который никак не показал, что ему действует на нервы то, что его девушку слишком уж часто уводят в сторону для важного разговора, Джонс помчался прочь. Сперва на метро, потом некоторое время пешком. Погода выдалась довольно прохладная. Ветер трепал и без того его лохматые волосы, но Альфред не обращал на это никакого внимания, равно как и на многочисленных прохожих, однообразные квартирные дома и тусклые вывески местных магазинчиков. Все казалось каким-то серым и даже ненастоящим.       Отыскав нужное здание, парень набрал уже известный от Ольги код и открыл дверь, а потом мерно поднялся на третий этаж. Нужная дверь, темно-синяя и немного обшарпанная, нашлась быстро. Джонс сделал глубокий вздох, а после с шумом выдохнул. Он понимал, что волнуется, было немало поводов, что уж там. Рука чуть подрагивала, когда парень потянулся к кнопке звонка. Кнопка явно старая, с отчетливой отметиной.       Несколько секунд тянулись словно целую вечность. Альфред все также стоял, ожидая, а потом хотел было надавить на кнопку еще раз, но вот щелкнул замок и дверь открылась. Перед ним показался Иван, в домашних штанах и футболке, с растрепанными светлыми волосами, явно не ожидавший гостей.       — Привет!       Джонс тут же улыбнулся. Как же он был рад увидеть этого человека. Те три дня, что они не виделись, выдались тяжелыми, хоть он сам лично избегал встреч, но все равно немыслимо скучал. Брагинский недоуменно распахнул глаза, уставившись на него.       — Э-эм… привет, — отозвался он. Сложно было не понять, как он растерялся от такой неожиданной встречи. — Я… не думал, что ты придешь.       Альфред с готовностью закивал.       — Да, я знаю. Но я все же пришел, — он постарался улыбаться как можно более искренне и не волноваться при этом. — Впустишь?       Брагинский едва не подскочил на месте.       — А, да, конечно.       Он отошел в сторону, пропуская гостя внутрь, все еще слишком растерянный, чтобы говорить что-то еще.       — Спасибо.       Джонс прошел вперед и огляделся. Прихожая выглядела весьма уютно, кругом ощущалась чуткая рука Ольги. Альфред снова посмотрел на Ивана, скользнул взглядом по его фигуре и уставился на босые ноги, а сразу после спешно снял свои ботинки и прошел вперед.       — Я рад, что ты пришел, — признался Брагинский. Он, казалось, даже не мог поверить в то, что Джонс и правда стоит перед ним.       Альфред кивнул ему.       — Холодает. Ты обратил внимание? Ветер такой холодный, у меня даже руки немного замерзли. Смотри.       Он протянул вперед ладони. На самом деле не так уж он и замерз, говоря откровенно, Джонс и сам не ведал, что творил. Он ведь пришел ради серьезного разговора. Иван недоуменно уставился на его руки, потом на лицо парня и снова на руки.       — В самом деле?       Когда он нерешительно взял его руки в свои, Альфред осознал, что они и правда стали холодными. А вот хватка Брагинского была теплой, как, впрочем, и он сам.       — Ты теплый, — озвучил он шальную мысль, подойдя ближе. Подумать только, все былые тревоги словно мигом прошли, оставив после себя очевидную ясность. Стоило прийти в гости к Ивану, чтобы окончательно все это понять. — Я очень скучал. А еще я хочу поговорить.       Брагинский опустил взгляд на их сцепленные руки. Казалось, можно было вот так простоять целую вечность, просто держать за руки и смотря друг другу в глаза.       — Да, конечно.       Серьезного разговора избежать было нельзя. Они должны обо всем поговорить, иначе просто никак, и они оба это понимали.       — Я должен кое-что сказать. Думаю, это то, с чего мне стоит начать.       — Да?       Иван не успел даже удивиться. Альфред резко вырвал свои руки, а после стремительно потянулся к нему. Когда его ладони обхватили шею Брагинского, тот, очевидно, хотел что-то спросить, но так в итоге и замер с приоткрытым ртом. Теперь Джонс не улыбался, а в его голубых глазах бушевало самое настоящее пламя.       Он прижался к его губам слишком резко. Даже толком не понимая, что его именно целуют, Иван прикрыл глаза, отвечая на неумелый поцелуй парня. Альфред словно обжигал пламенем. Его правая рука зарылась в светлые волосы Брагинского, а вторая — заскользила по позвонкам, заставив Ивана чуть выгнуться и сильнее прижаться телом к телу Джонса. А когда Брагинский сам обхватил руками плечи парня, стало еще лучше.       Их прошлый, самый первый поцелуй был куда более целомудренным, а на сей раз Джонс хоть и несколько неумело, но настойчиво вел, то чуть засасывая нижнюю губу Брагинского, то запуская язык ему в рот, а куда более спокойный и сосредоточенный Иван ласкал этот язык своим, ощущая, как бешено бьются их сердца, практически в унисон.       Когда воздуха в легких стало критично не хватать, Альфред чуть отстранился от Ивана и посмотрел ему в глаза.       — Ты и правда такой теплый… — он провел пальцами по затылку Брагинского, наслаждаясь мягкостью его волос. — Я люблю тебя, и кажется, с того самого момента, как только увидел в первый раз. А еще я хочу быть с тобой. Так сильно хочу, что это может сойти за манию.       Иван смотрел на него, как завороженный. Можно было усомниться в том, что он вообще понял, о чем ему толкуют, но нет, Брагинский все прекрасно слышал и понимал.       — Ты… уверен?       Его голос прозвучал хрипло. Получилось настолько возбуждающе, что Альфреду на миг стало стыдно.       — Ага. Вот только ты должен кое-что сделать. Это важно для меня.       Они по-прежнему не спешили отстраняться друг от друга, и вот так, сжимая в объятиях друг друга прямо в прихожей, не могли в полной мере рассуждать здраво.       — Что? — спросил Брагинский.       Джонс помнил, что репетировал свои слова перед зеркалом, но все эти слова мгновенно выветрились из головы. Он выдохнул. На его щеках тут же проступил отчетливый румянец, когда парень осознал, что объятия и поцелуй не прошли даром, а к его паху уже прилила кровь.       — Ну, в общем… — он постарался сформулировать свою мысль на месте. — В общем, мне очень нужно, чтобы ты мне все рассказал. Я очень хочу знать о тебе все. Не потому, что я любопытный, ты не подумай, мне просто это очень важно, чтобы быть в курсе всего.       Брагинский смотрел на него, практически не моргая. Он словно не мог ничего понять, и это напрягало Альфреда, который отчего-то искренне не мог подобрать адекватные слова, чтобы донести уже свою мысль.       — Ты имеешь в виду мой переход?       Тон Ивана был спокойный, и это обнадеживало. Джонс уже прекрасно понимал, что это очень щепетильная тема, что не всем приятно даже от одного упоминая о ней, не говоря уже о каком-то полноценном обсуждении, но Альфреду и правда было важно об этом поговорить.       — И его тоже, — отозвался он. — Мне важно все. Я просто… понимаешь… — подходящие слова все никак не находились, так что Джонс решил просто говорить от чистого сердца. — Я хочу знать, чем ты живешь и как, чтобы поддерживать тебя, когда надо. Ну, чтобы понимать, если нужна моя помощь или просто поддержка. Понимаешь?       Брагинский все также смотрел на него.       — Думаю, что понимаю.       — Хорошо, — Джонс облегченно улыбнулся. — Еще я хочу знать все для того, чтобы не облажаться. Мой отчим сказал, что чтобы не облажаться и случайно не обидеть по незнанию того, кого любишь, нужно просто все спокойно обсудить.       Иван ответил не сразу. Он казался одновременно и сбитым с толку, и все прекрасно понимающим.       — Он, очевидно, очень мудрый человек.       Альфред хихикнул.       — Это точно. Он же как-то уживается с моей мамой, а она, поверь мне, крайне непростой человек. Вот я и решил последовать совету умного человека. И ты не подумай, я вовсе не требую вот сразу взять и все выложить. Это наверняка очень непросто для тебя, я все понимаю. Ну, — он раскраснелся сильнее. — Я погуглил и теперь и правда понимаю, но это ведь у каждого индивидуально, да?       Спокойствие Брагинского вводило в ступор. Он все сжимал плечи Джонса и совершенно не спешил отходить от него. Впрочем, Альфред и сам не горел желанием отстраняться, но в его планах такой вот разговор проходил в иных обстоятельствах. Он предполагал, что они будут сидеть за столом, например, на небольшом расстоянии друг от друга, но никак не стоять в прихожей и в обнимку.       — Да, — несколько заторможено подтвердил Иван. — Все индивидуально, ты прав.       Во всяком случае, растеряны были они оба.       — Ага, — кивнул Джонс. — Ну, в общем именно поэтому я и хочу знать. Мне это важно. Ты ведь понимаешь, да?       — Понимаю.       Альфред никогда не умел читать чужие эмоции по лицам, а потому никак не мог взять толк, что сейчас на сердце у Ивана. Он не мог его ничем обидеть, это точно, значит дело в другом.       — Хорошо, — кивнул парень. — Все же хорошо?       На миг ему показалось, что у Брагинского глаза словно блестят. На самом же деле, они просто увлажнились.       — Все хорошо.       Когда по полной щеке пробежала слезинка, Альфреду действительно стало не по себе.       — Эй, ты что, плачешь?       Неужели все-таки обидел? Джонс был готов извиниться, даже не зная, в чем его провинность, но Иван вдруг улыбнулся. Не как обычно, а совершенно искренне, и тут же мотнул головой.       — Нет, Ал. Я просто очень счастлив, вот и все.       Парень нахмурился.       — А мне кажется, что ты все-таки плачешь.       Руки Брагинского тут же оказались на его щеках. Альфред не успел больше ничего сказать, потому как теперь Иван уже сам стал целовать его. Вышло не менее горячо, чем еще пару минут назад. Или сколько они там вообще простояли вот так, в обнимку?       На сей раз Брагинский не просто прижался — он принялся с горячностью тереться о тело Джонса, заставляя того ощущать небывалый жар. Разорвав поцелуй, но даже не думая отстраняться, Иван шепнул:       — Я люблю тебя, Ал. Я никогда ни к кому не испытывал таких чувств. Ты… ты просто самый замечательный парень на свете, и мне сложно поверить в то, что мои чувства могли оказаться взаимными.       Близость с ним и его томный шепот опьяняли и без того разгоряченного Альфреда. Он все еще не очень хорошо представлял, как в теории могла бы состояться их близость, но зато прекрасно понимал, что хочет Ивана, всей душой и всем телом.       — Ух ты…       Джонс улыбнулся. Как, оказывается, приятно слышать такие слова от любимого человека.       — Я все расскажу, Ал, — пообещал Брагинский. — Теперь я знаю, что могу полностью тебе доверять. Спасибо, я ведь даже не наделся, что в моей жизни появится человек, которого мне захочется полностью принять и которому захочется полностью отдаться.       Он имел в виду нечто особенное, Альфред это понимал, но вопреки понимаю тут же представил себя в постели с Иваном. И это шальная фантазия лишь добавила масла в и без того пылающее пламя.       — Хорошо.       Не стоило и надеяться на то, что Брагинский не заметит реакцию тела Джонса. Парень окончательно раскраснелся и попытался вырваться из объятий любимого, чтобы перевести дух. Надо срочно угомонить плоть. Но к его полной неожиданности проворная рука Ивана слишком стремительно скользнула к его паху. Как только его пальцы сжали болезненно возбужденный член через ткань брюк, Альфред невольно икнул.       — Все хорошо, — шепнул ему Брагинский.       — Прости, я…       Надо было, очевидно, как-то объясниться, как-то замять такую неловкость, но Иван не был этим смущен.       — Все хорошо, — повторил он. — Не волнуйся, я полностью открыт перед тобой.       Его бархатистый чарующий голос мигом выбил почву из-под ног. Джонс вдруг осознал, что он больше не хозяин себе, а фантазия разыгралась не на шутку.       — Я…       Он не знал, что надо говорить, просто понятия не имел. Ведь все очевидно — он любит Брагинского и хочет его. Но, кажется, оба этих пункта вполне взаимны.       — Идем.       Когда Иван отстранился и, взяв его руку, повел куда-то в сторону, Джонс и не думал сопротивляться. Они и правда полностью открылись друг перед другом.