Совершенство

О, как же Инк ошибался! Мужчина не исчез ни через час, ни через день, ни через неделю. Он продолжал настойчиво мозолить глаза и сосредоточенно сверлить дыры в художнике. К середине второй недели Инк чувствовал себя решетом и действительно раздумывал над тем, чтобы вызвать полицию. Раздумывал задней мыслью, для порядка. Парень в жизни не признался бы себе в том, что уже привык к этому атрибуту окружения, и когда однажды он не пришёл, поймал себя на мысли, что без зрительных баталий день прошёл как-то скучно. Сперва Инк неловко отводил взгляд — привыкать к постоянному наблюдению было не особо приятно. В голову лезли абсолютно глупые мысли. Он боялся неловко почесать нос, зевнуть, не прикрыв рот, или банально пукнуть. Всё-таки пристальный взгляд напрягал, и сделать с этим художник не мог ровным счётом ничего. Перемещаться в другую часть парка бессмысленно: найдёт ведь, да и не хотелось уходить с пригретого места. Центр городского парка, как-никак, а ему ещё нужны клиенты. Решение пришло само собой. Инк перестал отводить глаза и принялся пялиться на мужчину в ответ. Пусть парень не сразу научился выдерживать направленный на него холодный взгляд, зато когда притерпелся, уже не понимал, чего он в этих синих глазах находил такого страшного. Долгие наблюдения позволили разглядеть мужчину со всех ракурсов, так что спустя две недели парень смог бы закрыть глаза и легко воспроизвести знакомый образ в памяти до последней мелочи. Строгое лицо, как у какого-нибудь аристократа. Чуть запавшие глаза навели Инка на мысль, что, стоит мужчине навести нижнее веко тёмным карандашом, и вышел бы вылитый киношный злодей — и оттого на фоне смуглой кожи синие очи сияли как-то зловеще. Нос длинный и острый, так что Инк невольно провёл параллель с чёрным коршуном. Чёрным, потому что за все две недели этот человек ни разу не изменил своей цветовой гамме. Художнику действительно стало интересно, есть ли в его гардеробе не чёрные вещи. Словом, всё в образе этого чудака было странно, необычно — такого точно не потеряешь в толпе. И непонятно, пугала его эта вычурная мрачность или, наоборот, привлекала, заставляя лишний раз пялиться в глаза эти синющие с вызовом. Негласные гляделки. Кто первым отведёт взгляд? Инк всегда проигрывал. Зато он мог долго и неотрывно смотреть на чёрные налакированные волосы — всегда идеально вымытые и уложенные. На лопоухие уши, что как-то выбивались из общего строгого образа, и на губы. Губы у него были чётко очерченные, словно кто-то карандашом навёл. Инк долго размышлял: не красится ли он? Но потом представил этого холодного и серьёзного мужчину утром у зеркала, подводящего контур губ карандашиком, и ему стало смешно. Почему-то логичная мысль о том, что этот человек — маньяк, казалась Инку самой маловероятной. Да, парень пару раз возвращался домой, опасливо озираясь по-сторонам, но никто на него так и не напал, не огрел по голове и не выпотрошил. Ещё ни разу тип не порадовал парня безумной улыбкой или дёргающимся глазом. По крайней мере, в понимании Инка, именно такими отличительными чертами должны обладать психи. Напротив, мужчина вёл себя спокойно и отстранённо, так ни разу за всё время и слова не сказал. Конечно, он не сидел на треклятой скамейке целыми днями. Приходил по утрам и обычно исчезал к обеду. Иногда он радовал Инка своим присутствием чуть дольше, иногда — чуть меньше. Пару раз было, заглядывал всего на час, «поздороваться», но дни старался не пропускать. На второй смене работает, что ли? Инк несколько раз пытался угадать для себя его профессию. Строгая одежда, холодный взгляд — всё это указывало на то, что перед художником был либо действительно адвокат какой-нибудь важный, либо прокурор. Пожалуй, скорее прокурор: Инку было легче представить как «коршун» кого-то обвиняет, нежели оправдывает. Одна беда — распорядок дня не сходился. Вообще, по вторым сменам работают только… ну, медики там, у них же есть дежурства и всё такое? Нет, бред какой-то, они же и утром тоже должны больных лечить. А может, сторож? Ага, с такими-то часами. Сам пошутил — сам посмеялся. Не, этот хмырь больше похож на какую-то важную шишку. Может, бизнесмен? Если так, то это первый бизнесмен на памяти Инка, который может позволить себе весь день просидеть в парке, и у него ни разу не зазвонит телефон. Да будто у него куча бизнесменов знакомых! Но ведь в кино же видел! Они вечно заняты, вечно с этим своим телефоном, который на ухо крепится, а у этого на ушах нет ничего. К слову… а ведь телефон у него действительно ни разу не зазвонил. В смысле, за всё время. Отключает он его, что ли? А может, он художник? Вон как Инка раскритиковал, явно шарит. Выходит, он по вечерам пишет, днём может позволить себе где угодно ошиваться, а картины его… кто там? Личный менеджер продаёт? Да, вот это житуха. Инк скрипнул зубами от зависти. Наверняка рисует квадратики с треугольничками, а их расхватывают за бешеные деньги, потому что имя известное! Однажды этот тип принёс с собой обед. Судя по тщательной упаковке с пёстрым логотипом, из какой-то кафешки. Видимо, не позавтракал. О том, что Инк тоже не завтракал, узнал весь парк, стоило мужчине открыть упаковку и наполнить округу чудесным запахом блинчиков со сметаной. Инк чуть слюной не подавился и старательно краснел, слушая концерт, который устроил его возмущённый желудок. Поклонник — а Инк к тому времени нарёк мужчину именно так — концерт этот тоже оценил. Оценил, потому что на следующий день припёрся уже с двумя обедами. Один открыл сам, а другой положил рядом на скамейку в запечатанном виде. И продолжил сверлить взглядом Инка, вгрызаясь зубами в восхитительные вафли под сиропом. Настоящие квадратные вафли с обалденной начинкой — такие только в Канаде делают… Когда до Инка дошёл весь смысл происходящего, он почувствовал, как руки сами сжимаются в кулаки. Это что, его, как собачку бездомную, подкармливать собрались? Инк, возможно, и не может позволить себе кулинарные изыски, но это не значит, что он недоедает! Парень гневно раздул ноздри, фыркнул и отвернулся. Если поклонник так хотел, чтобы с ним разделили трапезу, мог бы и рот открыть — язык не отвалится. Не немой же он… к сожалению. С горем пополам вытерпев чудесный запах, Инк дождался, пока этот садист свалит… и тут возникла дилемма. Причина состояла в том, что человек так и оставил вторую порцию на скамейке. Вот теперь и думай, гадай. С одной стороны, и пальцем прикасаться к его подачкам не хотелось. С другой же, он всё ещё помнил этот великолепный запах, а желудок не желал понимать, что такое принципы и почему из-за них Инк должен лишиться угощения. А ведь поклонник уже ушёл. Если Инк возьмёт вафли, он ведь не узнает… Нет! Парень мысленно ударил себя по рукам. А что если этот подозрительный тип подкинул ему наркотик? Об этом он подумал? Парень решительно отвернулся от скамейки и даже не смотрел в её сторону до самого вечера. На следующий же день обнаружил, что вафли с лавки пропали. Что ж, неудивительно, бомжи утянули, наверное, или дворник. Вот только поклонник вернулся с новыми обедами. И опять, не сказав ни слова, поставил второй рядом с собой. В воздухе запахло жареной курицей — Инк стиснул зубы от злости. Да он издевается!

***

— Ну чего ты хотел? — Блу откровенно смеялась. — Увидел человек, что ты тощий такой, не жрёшь нифига, вот и решил покормить по доброте душевной. А ты, сволочь неблагодарная, всё бомжам отдаёшь… Мне бы хоть таскал, раз уж тебе чизкейки с лазаньями в горло не лезут. — Очень смешно! А если там наркотики? Съешь кусочек, а потом забудешь, как тебя звать. Девушка хмыкнула. — Если там и правда наркотики, то он на тебя, недотрогу, уже прилично разорился. Ты хоть представляешь, каких они бабок стоят? Каждый день таскает, говоришь? Да он у тебя миллионер! Она заливисто рассмеялась над собственной шуткой. — Да, дорого же ты ему обходишься. — Прекрати, а? Никакой он не мой, и ничего я ему не обхожусь. Я его знать не знаю! — А мог бы это исправить, — хихикнула девушка и вдруг резко стартанула с места. Инк удивлённо посмотрел на неё, но проследив взглядом маршрут подруги, понятливо улыбнулся. Ну конечно, в поле зрения Блу попали свободные качели. И чего только Инк ждал, когда предлагал прогуляться по дворам? Блуберри была личностью выдающейся, одной на миллион! И ведь правда, вторую такую найти — та ещё задачка. А по совместительству давней хорошей подругой Инка. Именно она подарила ему кисть по имени Бруми, и именно с этим маленьким ураганом Инк привык делиться своими проблемами и переживаниями. Маленьким, потому что рост девчонки составлял стабильный метр сорок три. Ураганом, потому что в свои неполные двадцать Блу всё ещё оставалась ребёнком, у которого шило из пятой точки забыли вытащить. Правда, именно эта черта и располагала к вечно весёлой и неугомонной Блуберри. Но не стоит недооценивать эту малышку. При вполне безобидных внешних данных она имела довольно сильный характер и железную волю — если что-то себе решила, то хоть комбайном её тормози, сметёт и не заметит. Так это чудо умудрилось поступить в военную академию, так как всю жизнь мечтала стать капитаном доблестной армии США — потому что звучит красиво! Правда, пропустив все предшествующие звания, но Инку почему-то, казалось, что Блу и это сможет. Смогла же она, учитывая строжайшую армейскую дисциплину и дресс код в академии, выкрасить волосы в синий. А потом ещё и со смехом рассказывала про вытянувшиеся лица преподавателей. И ничего, все свыклись, все притерпелись. Учится ведь девчонка на отлично, кто ей что скажет? Блу никогда не отличалась тактичностью. Если о чём-то думала — выпаливала в лоб, и даже не задумывалась, не задела ли она чьи-то нежные чувства. Именно поэтому в более чем странной ситуации Инка эта девушка была просто идеальным советчиком. — Ну и что ещё он делал? Девушка оттолкнулась носками кроссовок от земли и взмыла в воздух, раскачиваясь. Инк устало прислонился к железному столбу. — Да ничего он не делал, ясно? Он вообще ничего не делает, только сидит и пялится. И поди пойми, что у него в голове! В порыве эмоций парень резко развёл руками, но поспешил прижать левую руку к себе — она чуть не встретилась с летящей качелью. Блу на эту неосторожность не обратила никакого внимания. — А ты прямо-таки не понимаешь. Девушка сощурила глаза. Они тоже у неё были голубые, только совсем другие. Более светлые, что ли. Это был тёплый голубой, похожий на летнее небо, а не на бесчувственный драгоценный сапфир, как у одной личности. Конечно, Инк понимал. Прекрасно понимал, с какой целью мужчина приходит в парк каждый день и почему взгляд от него не отводит. Чай не маленький. Видимо, выпендриться тогда хотел своими познаниями в творчестве, а потом огорошить тем, что ради него, убогого, купит даже гадость такую. Не ту тактику выбрал, критик хренов! А теперь, видимо, не зная, как подступиться, сидит, сложа ручки, и ждёт первого шага от художника. Круто устроился, чё! Хоть бы прощения попросил. Но нет же, сидит и молчит, упёртый как баран. Что, гордость взыграла? Никогда в жизни небось ни перед кем не извинялся. Ну вот пусть и сидит теперь до опупения! — У тебя вот щас на лице всё написано. Инк недовольно фыркнул. — Красноречивый ответ. Последовало молчание. Кажется, Инк не собирался выворачивать душу самостоятельно. А это значит, что Великой Блуберри придётся брать дело в свои руки! — Ладно, на повестке дня три вопроса. Разберёмся с ними, и дальше будет гораздо проще. Только ты должен честно отвечать мне. Инк кивнул. В конце концов, за этим он к подруге и обратился. — Ла-адно, — протянула девушка и даже соскочила с качелей. Этот диалог требовал зрительного контакта. — Тебе противны мужчины? — Че… чего? В смысле? Вопрос прозвучал так резко, что Инк не успел к нему подготовиться. — В смысле, твой жаркий поклонник явно гей и тебя он хочет не в Лувр отвести, на работы великих вместе любоваться. То есть сначала, может, и в Лувр, раз не бедствует. А чё, вдруг реально в Париж тебя свозит? Но вот потом уже, в номере… — Блу! Иногда его так похожая на ребёнка подруга с детской лёгкостью и непосредственностью говорила о совершенно не детских вещах. И это ужасно смущало Инка, но что он мог с ней поделать? — Инк, это серьёзно, — Блуберри перестала смеяться. — Если на тебя запал гей, то тебе нужно решить, встанет у тебя на мужчину или нет. Можешь посмотреть какие-нибудь ролики… — Блу!!! Окончательно красный Инк оглянулся на гуляющих на площадке детей. — Может, переместимся в другое место? — Переместимся обязательно, — кивнула девушка. На губах её опять появился улыбка, только на этот раз она не предвещала ничего хорошего. — Сразу, как только ты ответишь на вопрос. Инк, ты… — Да, — отрезал он. Понимая, что этого недостаточно, наклонился к подруге, сжимая руками её предплечья, и заговорил максимально тихо: — Да, у меня встанет. Да, я не тупой и не ребёнок, и я тоже об этом думал. И я смотрел эти твои ролики, довольна? Блу смерила друга взглядом. Вытаращенные глаза так и блестят, а уши горят от смущения. Какой же он недотрога! Вот только… — Ты ведь вечно жалуешься мне на отсутствие интернета. Парень был сбит с толку внезапным вопросом. — Ну, да, — осторожно ответил он. — И как же ты тогда ролики смотрел? — хмыкнула девушка. — Только не говори, что заскочил в ближайший Макдональдс, подключился к местному вай-фаю и смотрел порно прямо за столиком. Глаза девушки хищно сверкнули. — Че… чего? Нет, конечно! Парень отскочил от подруги, как от чумной. Да как она вообще могла подумать про него подобное? Блу рассмеялась, глядя на друга, как на загнанную в угол мышку. — Почему же ты тогда мне соврал? Ты ведь не смотрел никаких роликов? Инк не знал, что ответить. Кажется, что он только что загнал себя в ловушку, и когда улыбка Блуббери стала ещё шире, озарённая внезапной догадкой, парень инстинктивно зажмурился. Девушка сцапала его за воротник, заставляя наклониться до своего уровня, и жарко зашептала на ухо: — Ты ведь думал о нём, да, Инки? Судя по резко распахнувшимся глазам художника, она попала в точку. — Конечно, трудно не думать о мужчине, который просто пожирает тебя взглядом целыми днями. Скажи, ты ведь представлял его перед сном? Представлял его голым или, может быть, только в бабочке от того смокинга? Представлял, как он тебе сосёт и дрочил, как прыщавый школьник… — ХВАТИТ!!! Инк оттолкнул подругу, глядя на неё со смесью смущения и злобы. Не будь она девушкой и самым близким его другом — втащил бы, не раздумывая. — Тише, тише. Говорить у Блу получалось с трудом из-за непрекращающегося приступа смеха. — Смотри-ка, сколько ты внимания к нам привлёк. Боже, Инки, ты такой милый, когда смущаешься. И когда злишься, — она хлопнула в ладоши. — А тут комбо! — Ты когда-нибудь огребёшь. Не от меня, так от кого-нибудь другого. Парень действительно был зол. Неужели нельзя было поинтересоваться по-другому? — Тебе нужно загуглить, что такое тактичность, и старательно выучить этот термин. — А чего его учить? — пожала плечами девушка. — Я тебе так расскажу. Это когда люди вместо того, чтобы сказать правду, врут и обходят её, чтобы кого-то не обидеть. Да ладно тебе дуться, иди сюда. Она развела руки для примирительных объятий, и Инк честно хотел отвернуться от нахалки, но… но как можно злиться, когда на тебя смотрит такое вот маленькое и светлое круглощёкое создание, да ещё и улыбается так тепло. Не слышал бы Инк, что это чудо говорило своим грязным языком минуту назад, в жизни бы не поверил. Он вздохнул и сделал два шага к подруге, позволив ей заключить себя в объятия и похлопать по полечу. — Всё будет хорошо, мой радужный дружок. Крепко прижав девушку к себе, Инк проговорил ей на ухо угрожающе заниженным голосом: — Ещё одна такая шутка, и я достану Бруми, чтобы надрать тебе зад. Блуберри подняла руки в жесте капитуляции. — Окей, замётано. Они всё-таки покинули площадку, разумно решив, что не стоит обсуждать подобные вещи при детях. Быстро нашлась покосившаяся лавочка в тихом закоулке, вдали от лишних ушей. Её-то друзья и облюбовали. — Ты на меня не обижайся, — пожала плечами Блуберри. — Если бы я на тебя не надавила, мы бы и дальше ходили вокруг да около. А так вот убили сразу двух зайцев. Инк поднял на подругу вопросительный взгляд. — Ну, во-первых, ты признался во всём мне — и себе, в первую очередь. А во-вторых, мы сходу закрыли сразу второй вопрос, на который, я уверена, ты бы мне ничего вразумительного сам не ответил. Инк растянул улыбку. И как он мог сомневаться в подруге? Знал ведь на что шёл, а теперь ещё и чем-то недоволен. — И что за вопрос был? — О, нравится ли он тебе, — невинно улыбнулась девушка, и Инк почувствовал, как кровь опять приливает к лицу. — Боюсь спросить, — устало вздохнул художник. — В чём же состоит третий вопрос? Блу провела носком кроссовка по земле, оставляя ровную линию. — Третий… — она не смотрела на Инка, опустив глаза вниз. — Третий касается возраста. Ты говорил, что он старше. Насколько? И будет ли это проблемой? — Ну… Инк задумался. Сколько бы он дал лет своему поклоннику, навскидку? — Думаю, лет тридцать пять – сорок. Блу вздохнула. — Ну хоть не семьдесят, — улыбнулась она и наконец подняла глаза на друга. — А если серьёзно, то ты, Инки, вконец забил на свою личную жизнь. И, ты уж прости, но со своим творчеством, ты оказался в полной заднице, а по-другому я твоё жилище не назову. Этот человек может решить сразу две твои проблемы. Явно ведь втрескался по уши, меня вот никто так оригинально и усердно не добивался, а значит — так просто не кинет. Ну и, бонусом, создаст тебе нормальные условия жизни, в которых ты сможешь не выбирать между лишней краской и завтраком. Инк потерянно отвёл взгляд. Что он, не знал того, что Блу говорила ему? Знал, конечно. Но как же невыносимо было признаться себе в том, что он не справляется. Блуберри и сама не хотела давить другу на больное. Но понимала: надо. Надо, потому что Инк упрям как осёл — в этом они похожи. И пока ему пинка под зад не дать, с мёртвой точки и не подумает двигаться. Так и будет сидеть напротив этого подарка судьбы, пока он однажды не исчезнет, оставив Инка захлёбываться в болоте, в которое он сам же себя и загнал. — Ты только не думай сразу вешаться ему на шею, — оборвала девушка мысли Инка. — Сходите там в кафе, поболтайте. — Да ясное дело, — отмахнулся художник. — На кого я, по-твоему, похож? Блу сперва хотела пошутить, но взглянув на растрёпанного, вечно невыспавшегося, а теперь ещё и печального друга, ответила неожиданно даже для себя: — На человека, у которого очень многое в жизни не получается, так что он перестал ждать от неё подарков. Инк замер, обдумывая слова подруги, которые попали точно в яблочко, разрезая струны души. Он резко отвернулся, не выдержав напряжения. Почему-то сейчас парню просто необходимо было спрятать глаза. Блу откинулась на спинку скамейки и грустно вздохнула: — Я думаю, что тебе стоит попробовать. Просто проглотить свою грёбаную гордость и заговорить с ним. А вдруг получится?..