Выключите это чёртово Солнце

       — Духи… Это призраки?!       На фоне происходящего почти апокалипсиса этот забавный испуганный вскрик слышался писком бесхвостого котёнка в дождливый день. Бьякуран выгнул белоснежную бровь, после чего недоверчиво отмахнулся от якобы голограммы, продолжая вещать о том, как слаб наследник Вонголы — фу-фу, жалкая омега и всё-такое.        — Голограммы? Как нечестно использовать программу для проекции своих предков в такой ответственный момент, Цунаёши-тян, — парень насмешливо почесал ноготком татуировку под правым глазом и показательно облизнул розоватые от перемешанной со слюной крови клыки. — Сейчас не время для игр.       Юни прижала дрожащие кулаки к быстро вздымающейся грудной клетке, после чего тонким, взволнованным голосом начала вещать о том, что это — не игры, а самое настоящее Первое поколение Вонголы в полном составе.       Статный мужчина одобрительно кивнул ей, после чего склонился к уху Цуны и что-то мягко зашептал, чуть сжимая пальцы на его плече.        — А что, красивый, — задумчиво бросила я, оглядывая Первого Вонголу — мужчиной тот и вправду был красивым по европейским стандартам: со светлыми, пшеничными волосами, беспорядочно разбросанными в разные стороны, широким разрезом глаз резкого рыжего оттенка, напоминающими глаза Савады в его Гипер-режиме, и высоко поставленными скулами, а так же прекрасной фигурой тот вообще мог спокойно идти на обложку любого журнала, — после чего словила резкий и болезненный подзатыльник. Голова отозвалась гудящей болью, а Кёя — намекающим на проблемы холодным взглядом. — Но я, конечно, больше по сероглазым японцам с большим членом, — потирая затылок, поспешно добавила я. Сидящий рядом кудрявый заносчивый ребёнок по имени Ламбо звонко выпалил: «А что…», но был резко прерван ладонью прокашлявшегося Такеши, который позволял Гокудере спрятать заалевшую моську в вороте рубашки.        — Вот последнее можно было удержать между вами, — пробормотал Хаято, отворачиваясь от нашей парочки, но я сразу заметила, как у того вспыхнуло вся верхняя часть тела, включая лицо, шею и даже уши.       Нет, ну, а что? Если у человека хер чуть ли не до колена, ему это скрывать что ли надо? Я хотела было добавить вслух парочку фраз, однако была прервана резким неприятным ощущением и собственным шипением.       Кольцо на моём пальце обожгло сначала диким холодом, после чего словно начало плавиться — смесь, если честно, получилась адская, а боль так вообще смешанная. Не успела. Высокий мужчина с растрёпанным чёрным ёжиком жестких волос сначала добродушно улыбался, нахваливая наследника королевской семьи, после чего вдруг обратил всё-таки внимание на меня. На меня, которая, обескровленная и лишённая любых магических и моральных сил, преспокойно себе сидела на коленях Хибари. Тот тоже отличился невероятным спокойствием, положив свою ладонь на мой живот — рука там, конечно, лежала не просто так, а затыкала кровоточащую рану… Будем считать это романтикой. Красный — романтичный цвет, верно? Вот мы с Хибари и оказались по уши в романтике.       Ладно, шутки-шутками, но я мало того, что запятнала кровью свою одежду, так ещё и на Кёину дофига вылилось… Отстираем.       Моё внимание сейчас привлекал странный кадр в длинных одеждах… священника? Лицо у него было довольно-таки приятное и не уродливое: на ровный смуглый лоб спадала тёмно-каштановая, почти чёрная, чёлка, а медового цвета глаза смотрели с ожидаемым укором. На переносице у него висел на добром слове уже порядком изношенный лейкопластырь — почти идентичный тому, что был на мне сейчас. Это всё почти отвлекало от главного: чёрная ряса священника пестрила золотой отделкой и ярко-красным, словно кровь, вытекающая из моего живота, шарфом на плечах. Мемная ситуация, не сочтите за богохульство.        — Батюшка, а я согрешила, — честно призналась я. Смех тут же выветрился из головы.       Мужчина улыбнулся до того мягко, что мне как-то шутить резко перехотелось — осторожно растянутые уголки губ будто сами за себя говорили, мол, я знаю, когда и чем ты согрешила.       Кёя едва заметно дёрнул плечом от неприятного чувства, когда и его кольцо прожгло холодом. Рядом с полупрозрачным силуэтом вновь возник ещё один — статный и высокий, больше похожий на человека из прошлых веков. Он словно отдавал предпочтение классике в своей одежде: слегка зауженные к низу брюки из костюмной ткани притягивали внимание к бёдрам, серо-фиолетовая ничуть не помятая рубашка без единой пылинки и складки на воротнике могла похвастаться тем, как красочно подходил к ней чёрный галстук. А вот в «накидке» явно угадывались английские корни хозяина: тёмно-серый тренчкот с двубортной застёжкой, погонами и отложным воротником, концы которого простирались вверх, будто специально так поставленные.       Кёя, кстати, именно такой стиль в одежде и предпочитал. Зря я, что ли, учила все эти определения?..        — Мне это не нравится, — глубоким голосом бросил мужчина, щуря холодные голубые глаза.        — Это точно твой предок, Кёя, — фыркнула я. И ничуть душой не покривила: только появился, а уже ему ничего не нравится. Ебало у него, кстати, такое же постное было — глаза узкие оказались чересчур холодными, острые скулы и бледные губы, сжатые в тонкую линию кричали о бесконечном недовольстве. Если бы не цвет волос и глаз — радужка у мужчины пестрила ярко-голубым цветом, а пряди, наоборот, бледным пепельным, — то я бы перепутала его с Кёей из Десятилетнего будущего.       Мой предок мягко прикоснулся к моему плечу, заставляя меня передёрнуться от мёртвенного холода и неприятного, липкого ощущения.        — Вы с этим мальчиком… Пара? — я резко глянула на него, не понимая, в чём, в принципе, проблема. Накл замотал головой, неловко выставив руки перед собой: — Нет, дочь моя, я против ничего не имею… Однако. Вы ведь оба альфы.        — Боже, я болтаю с кольцом.       Мукуро кашлянул, отчего хохолок на его затылке забавно подпрыгнул, и хитро растянул уголки губ в ухмылке:        — Нет-нет, продолжайте, мне нравится, — причём, сам его предок выглядел так, будто готов прямо сейчас прирезать и его, и всех нас. Тот выглядел тоже очень комично — в полку ананасов прибавление, так сказать. Поджав губы, Деймон Спейд исчез в кольце.       На заднем плане началось что-то красочное, однако мне было совсем не до этого. Я сложила руки на груди, стараясь сильно не тревожить горящую огнём рану, и выгнула бровь.        — У нас, простите, кажется, битва, которая решит судьбу данного мира?        — Она у твоего босса, девочка, — холодно заметил… Алауди? Кажется, именно так звали Облако Первого Вонголы.       Кёя молча закатил глаза и показательно прижал меня ещё ближе, как бы показывая, где он их мнение вертел.        —А вас ебёт, кто ебёт нас? — резонно заметила я, зевая и демонстрируя розоватые от крови клыки, после чего приподняла губу и коротко фыркнула. После такого жеста я бы сама себе по морде дала, но! Призраки есть призраки.       От такого мой предок подавился воздухом, а Алауди сощурил голубые глаза.        — Шлите-ка вы их, дети, — добродушно посоветовал вспыхнувший из кольца очередной дух, рядом с ним вновь образовался Деймон Спейд, почувствовавший веселье. Хаято уставился на своё кольцо так, будто увидел п… чёрт. Мужчина тряхнул головой, позволяя кроваво-алым прядям хлёстко ударить себя по татуированной щеке, после чего лёгко хохотнул, демонстрируя длинные, но тонкие острые клыки - а по тому и не скажешь, что он был омегой. Гокудера, это тоже заметивший, вдруг резко перестал кривляться, а морщины на его лбу разгладились, будто открытие, что его великий и древний предок оказался омегой, многое резко поменяло. — Не такой этот пастырь и святой. Знаешь, чем они с Облаком занимались в комнате переговоров?..        — Тц, — мужчина со светлыми волосами стиснул зубы. Уши его вспыхнули алым. Немного потоптавшись над нами, он резко развернулся и исчез в Кёином кольце, которое звонко скрипнуло, наверняка, обжигая Хибари яростью.        — Джи! — вспыхнул Накл, после чего, не зная, куда себя деть, последовал примеру предка Кёи.       Призрак по имени Джи захохотал — второй, со странной причёской в виде зигзагообразного пробора и забавного хохолка, который от каждого смешка сотрясался, шипяще вторил ему.        — А наши предки, оказывается, те ещё хуилы.        — Вот, в кого ты такая идиотка, — Кёя добродушно закатил глаза, но всё же легко улыбнулся.       Я растянула уголки губ в тонкой ухмылке и под улюлюканье оставшихся духов мягко прикоснулась к розоватым губам Кёи, которые на вкус отдавали железом. За нашими спинами вспыхнуло рыжее зарево, которое резко контрастировало с глухим вскриком уничтоженного навсегда Бьякурана — пожалуй, лучшего финала и желать не стоит. От осознания случившихся потерь в груди было пусто, зато одно грело душу: победа обеспечила нам возможность переиграть это и вернуть мёртвых.       А переиграем мы так, что даже предки и потомки запомнят. Кольцо смущённо обожгло меня теплом.