Игра во время

      Смешнее всего то, что ничего такого не было. Видимо, детективы осмелели в край, потому что Китти кажется, что было куда больше того.       Холмс не задал ни одного вопроса. "Почему?", "кто обидел?" — не прозвучало в 221-В. И слава Богу. Чешир не смогла бы извратиться достаточно, чтобы ответить вразумительно.       Просто привёл в квартиру, усадил на стол как игрушку, и принялся рыться в бывшей Джоновской половине буфета, таки надеясь найти следы аптечки. Удостоверившись на предмет тщательности дезинфекции, забинтовал порез.       Китти со стола всё же слезла, потому что взгляд у Шерлока был непривычно уставшим, даже стал казаться старше. Смотрел как на немного полоумную или просто слишком маленькую и капризную. Справедливо. Война была семьдесят лет назад, правда, для Чешир немногим больше пятидесяти, а рефлексия тянется аж сюда, в Лондон десятых годов двадцать первого века. Девушка ведь даже не участвовала в непосредственном сражении. Только следила за тем, чтобы тактик-Ларита не упустила ничего важного, чтобы убить побольше, а после сухими цифрами отмечала погибших.       Надо бы обзавестись привычкой хоть иногда переводить взгляд, когда думаешь. За окном стемнело, и своё сверление оконной рамы глазами Китти списала на "О, надо же, уже поздно". И выглядит это жалко. Вообще-то всё совсем неловко выходит потому что этого не должно было случиться. Чешир одергивает рукав пиджака, благодарит за перевязку и уже одной ногой на пороге стоит, как её окликают из кухни: — Останься, - флегматично и на "ты". Рефлекторно ощетиниться бы, но не выходит. Ладно. Этот день всё равно можно вписывать в список тех, которые Китти прожила с риском для жизни, поэтому она повинуется. Разворачивается, и идёт в гостиную, мельком заглядывая в зеркало. Сегодня ей везет — не опухла от слёз. — Когда в последний раз спала нормально? - это инстинкт, видимо. Раньше детектив не проявлял попыток заботиться хоть о ком-нибудь, совсем. Ещё один рефлекс, - Идите спать, Чешир, - исправляется он, вспоминая, что они до сих пор на "Вы" — Полночь ещё..., - хотела запротестовать коллега. — Уже не за горами, а проснулись мы все с рассветом, - мягко осекает её сыщик, поднимаясь, наконец, на ноги, и выходя из кухни, - Справедливости ради, я собирался ложиться. — Откуда ключи от моей квартиры? - с минуту подумав, спросила девушка. — Миссис Хадсон в покер проиграла. Мне повезло, ведь играет она с завидным успехом. Вопрос о том, кто займёт диван, а кто спальню не вставал. Никто не займёт. Старый он и просел, а ещё второго одеяла у Холмса не водится, и вообще какая разница, если они всё равно уже "спали" вместе.       Лежат каждый на краю кровати, даже не расправляя того самого одеяла, сняв пиджаки и ремни с обувью, но всё равно оставаясь в брюках и рубашках. Кровать у Шерлока широкая, лёжа на разных её половинах, тем более грозясь свалиться потому что двигаться на встречу никто не собирается, если вытянуть руки друг к другу, можно так и не достать до кончиков пальцев. Что, собственно Чешир и хотела проверить, в исключительно научных целях, но это, видимо, было хитровыдуманной ловушкой, потому что детектив резко подается вперед, хватает за запястье, и тянет на себя, заключая уже во вторые за день объятия.       А в самом деле, когда она в последний раз спала, не подскакивая на пол пути к рассвету, не просыпаясь с тяжёлой, от не менее давящих снов, головой? И ведь всегда засыпает с расчетом выспаться, и любит спать, и столько десятков лет всё было в порядке, а в этом мирке нет. Но впервые за пару месяцев Китти действительно спит крепко.       И вообще-то дебильное, отупляющее чувство "Дома" не такое мерзко-теплое, как все описывают. Просто вдруг становится никак. Нормально. Как и весь этот рациональный мир. Словно не ты в гостях, а у тебя. И всего-то нужно было спуститься на этаж ниже. Чешир подавляет желание засмеяться — ну, не глупо ли? Проблемы, корнем которых был знаменитый детектив в забавной шляпе, решил сам же сыщик. И надо же, он смог продержать коллегу в постели до десяти утра. Это около одиннадцати часов в кровати. Теперь можно не спать ещё неделю.       Китти всё же смеётся, рискуя разбудить Холмса на правой половине матраса. — Язык бы прикусили, Чешир. Я только начал входить во вкус, - недовольно ворчит Шерлок, явно не находящийся в постели.       Улыбка сменяется потеряностью. Чешир всё это время рассчитывала обернуться и увидеть Холмса за спиной, но она резко поднимается на локтях, рефлекторно касаясь пустой половины кровати.       Детектив стоял у окна, туша огарок сигареты. Он всё же непроходимый негодяй. Китти, взъерошенная, расхристанная и как никогда помятая, явно попалась с этим своим жестом. Девушка знает, что сыщик точно проследил за тем, как она царапнула его подушку, теряясь в пространстве потому что "маяк" явно должен был находиться именно здесь. Вот теперь противно от того, насколько легче стало, когда Чешир всё же обнаружила Шерлока в спальне. Идиотка. Так запросто себя выдать. — Не корите себя, я никому не скажу, - смеется Холмс, ловя подушку, которой коллега, видимо, надеялась разбить ему череп.       Хватит на сегодня пасторальных дуростей, только собаки и безоблачного неба над головой не хватает. Лондон всё тот же свинцово-гранитный, работа у детективов всё ещё грязная, Китти неизменная ханжа, и вообще работать, жить, слоняться по квартире предпочитает одна. Но поднимаясь на третий этаж, чтобы сменить костюм, она твёрдо намерена вернуться.       Уже скидывая пиджак с рубашкой на стул, в прихожей, складывая ремень на тумбу в гостиной, Чешир собирается уйти в свою спальню, но голос, ломающий кости, ставящий на колени, хлесткий и лживо-мягкий приветствует: — Доброе утро, Китти.       Старшая сестра стоит у окна, как минуту назад Шерлок стоял. Чешир, по пояс обнаженная, снова напрягает спину, снова вытягивает шею, как на построении. Сейчас всё доставляет дискомфорт. И лямки бюстгальтера, кажется, режут кожу, в квартире как-то неоправданно душно, Ларита слишком близко, и младшая не выдерживает, нервно отшатываясь, кое-как заставляя себя не грохнуться на лопатки. — Ларита, - за то вымуштрованный голос не подводит, - Не ожидала тебя здесь увидеть, - вот так. Хрестоматийно спокойный голос "с улыбкой". — Я тоже думала, что тебя уже не увижу в этой квартире. С ночи здесь жду.       Она знает.       Она знает!       Предупредить Холмса. Предупредить детектива любым способом. Он не заслужил умереть потому что Китти расслабилась, позволила себе лишнего. Слишком много себе позволила, тупица. — Ты не рада? - голос опасно "добренький". Чешир спешит уверить старшую в обратном: — Что ты, нет, конечно, рада! - получается совсем не наигранно, только надо перестать поглядывать в пол, надеясь сквозь него увидеть темноволосую кудрявую макушку Шерлока. — Я уж надеялась, тебе хватит ума не подставлять бедного сыщика. Такой мозг. Столько возможностей, а в итоге, - Уиттейкер делает шаг на встречу, и младшей огромных усилий стоит не пятиться назад, - Как и все остальные украсит кусок бетона.       У сестры явно фетиш на мальчишек, размазанных по стенам. Ведь с сарая она скинула ребенка, очень давно, именно на обломки асфальта. Во рту снова гнилой привкус смерти. — Мне даже почти совестно, и поэтому я сохраню ему жизнь, - Ларита уже вплотную с Чешир, - Можете продолжать играть в полицейских, или чем вы там занимаетесь.       Парадокс в том, что Китти только сейчас понимает насколько её сестра пытается заменить в девушке голос разума. Ещё парадоксальнее то, что у неё это получалось больше века, и успешно выходит до сих пор. — Но ты прекращаешь всё это. Даже видеть больше не хочу. Просто живешь так, как жила неделю назад, милая, - Уиттейкер обходит младшую, и обнимает со спины, холодя её кожу шелковой блузкой, - Огрызаешься, улыбаешься так же закрыто, как и раньше, просто работаешь с ним, как и раньше, обсуждаешь только погоду, или, может я смогу это простить, что надеть на рождественский ужин у Ватсонов, - она медленно покачивается, будто предлагая Чешир танец, - Кстати, как у Мэри настроение? Вы давно не созванивались — это хорошо, а то я уж было подумала, что она тоже представляет угрозу, - а голос всё веселее, всё улыбчивее.       Китти вот-вот разобьёт что-нибудь о её голову — честное слово, но эти "мягкие" условия тюремного заключения могут смениться на два бездыханных тела в руках девушки. Правда, Чешир не выдерживает, и всё же спрашивает, когда Уиттейкер отходит на безопасное для Китти расстояние: — Это так сложно…? - голос чуть не дрогнул, но сыщик сглатывает и продолжает, - Дать мне каких-то десять лет — Шерлок всё равно сведет себя в могилу. Дольше он не проживет.       Ларита оборачивается, со снисходительным интересом внимательно слушает младшую. — Ты ведь... Ты же убила меня тогда, в сороковом. Так зачем я нужна тебе? У нас впереди вечность, - Китти всё же срывается в тихую истерику, - Я не прошу дать мне умереть здесь — только то время, что я могла бы прожить в этом Лондоне, Лари.       Старшая молчит, всё с той же мягкой улыбкой смотрит на младшую. — Китти, ты заблуждаешься. Это у тебя есть вечность, а не у нас. Меня можно убить, - она доверительно кладет ладони на плечи Чешир, - Но я берегу свою жизнь, и влачу существование только потому что ты никогда не заведешь семью, родная. У тебя не может быть детей, любовников и прочей чепухи! Ты переживешь всех, ты всегда будешь одна, и только я могу разделить с тобой это время, - Уиттейкер подаётся вперёд, почти соприкасаясь с Китти губами — отвратительная её манера, - Я тебе нужна. И видеть чужие потуги стать тебе другом — невыносимо настолько же, насколько смехотворно.       Ларита красивая. Светлые волосы, голубые глаза, прекрасная кожа. Смешно — себя Чешир красивой не считает, хотя отличает их именно только то, что у младшей глаза серые и крупные волны напоминают море после буйного шторма — сиреневые.       Старшая целует в лоб перед уходом, тепло улыбаясь. Взвыть хотелось ещё когда Китти только увидела её в своей спальне, но сейчас, когда дверь захлопнулась, отрезая Чешир от внешнего мира, девушка молча, не нормально спокойно меняет одно решение на другое — она не вернется на 221-В.