Pure silver

— Вставай, Джонс, — прогремел суровый голос тюремного охранника. — Отпуск окончен. На выход.       Джагхед зажмурился от резкого потока дневного света из-за того, что привык к темноте за две недели в карцере. Он с трудом поднялся с продавленного матраса, размял шею и потянулся, чувствуя, как сильно затекли мышцы от отсутствия движения. Теперь, когда свет проник в камеру, помещение казалось ему куда больше, чем чудилось при закрытой двери. Эти стены давили на него, от одиночества ехала крыша, мрачные тени прятались по углам, но сейчас всё исчезло и мгновенно стало легче дышать. — Давай, шевелись, — недовольно буркнул охранник, постукивая по металлической двери кулаком. — Без глупостей, — предупредил он, замечая усталую, но довольную ухмылку на губах заключённого. — Естественно, — наигранно невинно согласился Джонс, зачесал отросшие волосы с лица и шагнул навстречу свету, оглядывая знакомые решётки, лестницу, молодых надзирателей, которые сопровождали компанию преступников на плановую прогулку.       Дом, милый дом.       Два знакомых парня, завидев его, кивнули в знак приветствия, заметно радуясь возвращению короля. Джагхед, в сопровождении охранника, двинулся в сторону улицы, предвкушая возможность вдохнуть свежего воздуха, впервые за бесконечные две недели. С каждым шагом ближе к мнимой свободе, его сознанием завладевали инстинкты, взгляд наполнялся льдом и твёрдостью, а руки сжимались в кулаки. Он снова превращался в хладнокровного убийцу, в грозного главаря банды, уверенно несущего на своих широких плечах груз ответственности за любые беспорядки, учинённые заключёнными-Змеями.       Солнечные лучи коснулись его лица, и Джагхед с наслаждением наполнил лёгкие до отказа тёплым, летним воздухом. Солнце полыхало на чистом небе и разогревало открытое поле, где желающие гоняли футбольный мяч под строгим присмотром охраны. Казалось, само время замерло, как только Джонс появился на улице, привлекая к себе внимание всех присутствующих. Змеи отозвались восторженным гулом и свистом, отдавая дань уважения своему лидеру, а Упыри, собравшиеся в компанию на левой трибуне, проводили его подозрительными, хищными взглядами. Их лидер, высокий чернокожий бугай по кличке «Волчара», грузно поднялся с лавки, расправил плечи, спрятал мощные кулаки в карманах оранжевых брюк и едва заметно кивнул, что значило лишь одно — предыдущая стычка между бандами, закончившаяся жертвами с обеих сторон, будет иметь последствия посерьёзнее тёмного карцера.       Джагхед неспешно прошёл в противоположную сторону, где на трибуне ярким зелёным пятном пестрела двуглавая Змея. Парни, которые сидели на самом высоком ярусе, оживились, и Джонс устремился к ним, внимательно оглядев территорию, с удовлетворением отметив, что сегодня на дежурстве толстяк Бо — охранник, снабжающий Змей всем необходимым: сигаретами, травой, таблетками, едой, журналами. — С возвращением, брат, —с ярко выраженным мексиканским акцентом громко сказал темноволосый парень. Он ловко перепрыгнул лавку и протянул Джагхеду руку, улыбаясь своей хитрой, кривоватой улыбкой. Джонс крепко сдавил его ладонь, а затем быстро обнял и хлопнул по плечу, с облегчением убеждаясь, что друг не вляпался в неприятности, как случалось обычно по вине его взрывного характера.       Также Джагхед поздоровался с остальными, задал пару дежурных вопросов, а затем плюхнулся на своё любимое место, туда, где покосившаяся старая крыша бросала прохладную тень и спасала от удушающей жары полудня.       Леон присел рядом и протянул ему сигарету с зажигалкой. Джонс сразу же прикурил, чувствуя острую потребность сделать первую затяжку после долгого перерыва. Едкий дым проник в лёгкие, принося с собой приятное головокружение, и Джагхед крепко затянулся, смакуя горечь никотина на языке. — Есть две новости, — начал Леон после того, как парни, получив одобрение короля, спустились на поле, чтобы присоединиться к игре. — Хорошая и плохая? — усмехнулся Джонс, искренне наслаждаясь тёплым ветром и широким свободным пространством вокруг. После заточения в карцере пребывание на улице казалось особой роскошью. — Именно. — Давай с хорошей, — сказал Джагхед, предчувствуя, что плохая непременно будет связана с упырями. — Чуваки на воле нашли, что ты просил, — Леон оглянулся, опасаясь охранников, и выудил из-под майки белый конверт и протянул другу. Джагхед быстро перехватил его, секунду подержал в руках, чувствуя возрастающее волнение, противно царапающее внутри, а затем спешно сложил пополам и убрал в карман, решив, что откроет позже.       Неведение, мучившее его долгих семь лет, толкнуло на поступок, за который он себя презирал. Джонс надеялся, что это поможет ему отпустить прошлое и успокоиться, но теперь он был уверен, что стоит ему открыть этот чертов конверт, как всё станет только хуже. Джагхед снова позволил себе то, что всей душой ненавидел — слабость. Его неспособность справиться с чувствами уже сломала жизни людям, которыми он дорожил, и находясь здесь, он нёс наказание не только за убийство. Он нёс наказание за слабость. — Что там? — поинтересовался Леон, заметив смятение друга. Сигарета между пальцев Джонса дотлела и потухла, а он всё так же смотрел прямо перед собой, словно сквозь пространство, куда-то в далекое прошлое. — Неважно, — отмахнулся Джагхед. — Выкладывай вторую.       Леон громко вздохнул, словно готовясь поделиться важной информацией, с опаской поглядывая на Джонса своими большими карими глазами. Он открыл было рот, но не проронил ни слова, резко поворачиваясь в сторону калитки, откуда послышался громкий, басистый смех. — А вот и вторая новость, — злобно усмехнулся он. — Новенький. Перевели на прошлой неделе, пока ты задницу в карцере протирал.       Джагхед подался вперёд и прищурился, пытаясь с приличного расстояния рассмотреть лицо новичка. Парень невысокого роста, с коротко постриженными волосами, вальяжно вышел на поле, в сопровождении двух друзей. Он повернулся спиной, переговариваясь с теми, кого Джонс хорошо знал, как отморозков из банды Волчары. Чувство надвигающейся опасности кольнуло в районе позвоночника, ощущения обострились, словно у зверя, готового броситься на защиту своей стаи. — Он сразу примкнул к Упырям. Расспрашивал о тебе. Ходят слухи, что он планирует занять место Волчары. Стрёмный тип. — За что сидит? — Разбой, попытка изнасилования. — Камера? — Тридцать третья. На рожон не лезет, но ты ведь знаешь этих крыс. После последней бойни притихли. Даже подозрительно.       Джонс вытянул из пачки Леона ещё одну сигарету и прикурил. Он неотрывно наблюдал за новичком, дожидаясь, когда тот повернётся. Он заметил, как блондин махнул головой в сторону правых трибун, и новенький медленно обернулся. Его вытянутое лицо показалось Джагхеду знакомым, а когда он уверенно направился в их сторону, резким жестом приказывая своим составить ему компанию, сомнений не осталось — Джонс знал этого человека.       Внешне Джагхед остался невозмутимым, но внутри всё кипело от злости. По мере того, как Упыри приближались к трибунам, его гнев возрастал до опасного максимума, и ему понадобилась вся сила воли, чтобы усидеть на месте.       Змеи среагировали мгновенно, расценив появление Упырей на их стороне как вызов. Они, забыв о футболе, ринулись следом, готовые поквитаться сполна, и, не поднимись Джагхед на ноги и не останови их взмахом руки, этот солнечный летний день непременно окрасился бы в ярко-кровавый цвет. — Эй, спокойно, — зловеще рассмеялся новичок, останавливаясь через лавку от Джагхеда, меряя его взглядом, полным опасного огня предвкушения. — Я просто хотел поздороваться с королем, — он поднял открытые ладони, демонстрируя, что безоружен. Смотря на него, Джонс видел очертание призрака из прошлого. Такой же остервеневший, словно изголодавшийся хищник, питающийся чужими слабостями. — Ну, здравствуй, дружище. Узнаешь? — Джеймс Смит, — процедил Джагхед, перепрыгивая лавку и вырастая прямо перед старым знакомым.       Охрана, которая внимательно следила за тем, как растёт напряжение между двумя враждующими бандами, не вмешивалась, боясь спровоцировать бунт. Упыри дышали в спину Джеймса — Змеи ждали сигнала Джагхеда. — Как долго я мечтал об этой встрече, — протянул Джеймс, и от звука его металлического голоса у Джагхеда кровь вскипала в жилах. — Пришлось постараться, чтобы меня перевели сюда. Неплохо ты тут устроился, а? — Чего ты хочешь? — сквозь зубы выдавил Джонс. — Я хочу твоей смерти, — не раздумывая, ответил Смит, и фальшивая улыбка сползла с его лица, уступая место звериному оскалу. — Хочу сделать с тобой то же самое, что ты сделал с моим братом. Помнишь? Ты прирезал его, как свинью, и бросил подыхать на дороге.       Леон дёрнулся, но Джагхед грубо остановил его рукой. Он шагнул вперёд, сокращая и без того небольшое расстояние между ним и Упырем, сжимая кулак в кармане штанов и борясь с желанием изуродовать это мерзкое лицо в кровь. Оно пробуждало в нём жгучие воспоминания, которые приносили с собой едкое чувство вины. Он не мог выдавить из себя ни слова, и только тяжело дышал яростью, неотрывно смотря в бездны глаз напротив. — Скоро ты за всё ответишь, Джонс, — прошептал Джеймс, и на его лице отразилось настоящее безумие. — Грядет переворот. Много крови прольётся. — Живо разошлись! — закричал мужчина по громкой связи из вышки охраны. — Дважды повторять не стану. — До скорого, Джагхед, — улыбнулся Смит. Он обнажил свои жёлтые зубы, а затем нехотя развернулся и перепрыгнул сразу две ступеньки. Упыри двинулись следом за ним, адресуя Змеям предупредительные взгляды-молнии, и вскоре банда скрылась на своей стороне поля.       Джонсу понадобилось несколько секунд, чтобы перевести дыхание. В висках стучало сердце, костяшки ныли от боли, а пальцы зудели от желания спустить пар. Его переполняла ярость, но он не давал ей выхода, изо всех сил стараясь сохранить остатки выдержки остальных, зная, что кровь погибших во время прошлых массовых беспорядков на его руках. — Расходимся, — приказал он, замечая недовольство охранников. — Никто не высовывается. — Если этот ублюдок займёт место Волчары, будет пиздец, — тихо возмутился один из Змей. — Я решу проблему, — строго отрезал Джагхед, всем своим видом показывая, что не примет возражений.       Змеи поколебались, но всё же спустились обратно на поле, унося с собой тихий гул недовольных голосов. Джонс застыл на месте, сверля взглядом соседнюю трибуну, где расположились Упыри. Те, словно коршуны, кружили вокруг Джеймса, и покорно внимали его речи, смысл которой улавливался только по размашистой жестикуляции. Волчара остался в стороне, без должного внимания, и Джагхед ясно осознал, что он вряд ли переживет грядущую ночь… — Что будем делать? — аккуратно спросил Леон, прикуривая сигарету и протягивая одну Джагхеду, поворачивая голову по направлению его хмурого взгляда. — Не лезь в это. Тебе осталось полгода до свободы. Один косяк, и накинут срок. Я знаю, что делать, — уверенно соврал Джагхед. — Заключённым вернуться в здание. Прогулка окончена. ***       Джагхед сидел на полу в своей камере, прижавшись спиной к стене, задумчиво слушая, как Леон шелестит страницами книги на верхней койке. Парень усмехнулся сам себе, и Джонс поднял на него взгляд, невольно вспоминая их первую встречу.       Леон попал в тюрьму восемнадцатилетним парнишкой после того, как ограбил ломбард, пытаясь добыть денег для смертельно больной матери. Джагхед заметил его после драки с одним из Упырей, и решил забрать к Змеям, а позже и выбил ему переезд в свою камеру. Он был до безрассудства смел и всегда рвался в бой, невзирая на последствия. Он напоминал Джагхеду его самого — такой же импульсивный бунтарь с взрывным нравом. Ему инстинктивно хотелось уберечь парня от глупостей, заставить сделать правильный выбор, помочь сохранить утраченную им самим человечность. — Меня пугает этот твой взгляд, — сказал Леон, не отрываясь от чтения, заставляя Джагхеда вынырнуть из своих воспоминаний. — Что ты задумал? — Да так, — отмахнулся Джонс, не желая делиться своими мыслями. — Ты услышал меня, когда я сказал, что ты не лезешь в разборки с Упырями? — Услышал, — раздраженно буркнул Леон. — Хотя я и не понимаю, почему… — Разговор окончен, — отрезал Джагхед. Он запрокинул голову и уставился в потолок, чувствуя, как мрак сгущается над его мыслями. Ему отчаянно хотелось отвлечься, и поэтому он спросил: — Мэри к тебе приходила?       Это работало всегда. Когда Джагхеду хотелось занять время пустой болтовней или же избавиться от терзающих душу воспоминаний, он позволял Леону без умолку рассказывать о своей девушке. Обычно он не слушал, а просто утопал в свободном течении чужого голоса над ухом, что и планировал сделать сейчас. — Обещала прийти завтра. Я подумал, что могу сделать ей предложение, так что… — Чего? — удивился Джонс. — Я хочу, чтобы она стала моей женой, — ответил Леон, отложил книгу и спустил ноги с кровати, сверкая счастливой улыбкой. Его длинные тёмные волосы, неубранные в небрежный хвост на затылке, как это бывало обычно, спадали на плечи, и теперь он выглядел совсем как влюблённый подросток. — И ты решил, что тюрьма — подходящее место для предложения? — Не знаю, — опешил Леон. — Я просто хочу, чтобы она знала о том, что я её люблю.       Джагхед брезгливо фыркнул и уставился на свои едва зажившие кулаки. Внезапно перед глазами возник образ Элизабет, и он поморщился, желая избавиться от наваждения. Только в карцере, наедине с собой, он мог позволить своим мыслям вернуться к ней. Всё остальное время он умело блокировал любую попытку эмоций преобладать над разумом. Здесь, в тюрьме, где выживание стало первым пунктом в его коротком плане, вновь вернуться к старым привычкам и принципам было куда проще, чем рядом с ней.       Элизабет Купер исчезла из его жизни, но не из сердца, и это бесило. Вся боль, что сосредоточилась в груди, напоминала о себе по ночам, и если к рези в боку от раны или к ноющим сломанным конечностям он смог с годами привыкнуть, то к чувству щемящей тоски — нет. Ни через неделю после их последней встречи, ни через долгих семь лет.       Сейчас в его кармане лежал смятый конверт — шанс убедиться, что она в порядке. Он знал, что это против его же жёстких правил, и поэтому колебался. Достав смятую напополам бумагу, Джонс расправил её и уставился на белый лист, словно пытаясь просканировать насквозь. Леон замолчал и вернулся к чтению, зная, что не стоит лезть с расспросами. Джагхед метался между порывом разорвать конверт, вместе с содержимым, и тем самым отрезать путь к самоуничтожению, и бешеным желанием узнать, что там внутри. Прежде чем он принял решение, пальцы сами оторвали клейкий край, и уже через секунду он увидел фотографию, а на ней светловолосую девушку…       Это была она. Он узнал её небрежные локоны, которые теперь едва доходили до плеч, лучезарную улыбку, адресованную маленькому мальчику с портфелем на спине, который крепко держал её руку. Джагхед перестал дышать. Он оторвался от холодной стены и склонился над снимком, пытаясь осознать то, что видит. Ребёнок смотрел на Элизабет, и Джонс не мог разглядеть лица — лишь черные, как смоль, волосы.       Теплота улыбки, которую Бетти дарила мальчику, натолкнула Джагхеда на мысль, леденящую кровь. Ребёнок, которого Элизабет вела по тротуару — её…сын?