Pure silver

      Джагхед звякнул наручниками, роняя руки на стол, нетерпеливо дожидаясь, пока начальник тюрьмы — старый, долговязый Мистер Лэнг, — отвлечется от своих бумаг и обратит на него внимание. Терпение таяло с каждой минующей секундой, злость возрастала внутри, подогреваемая режущей болью в перевязанном боку. Он сжимал и разжимал кулаки, чувствуя, как металл врезается в кожу на запястьях, сканируя суровым взглядом морщинистое лицо мужчины. — Дрейк, — позвал он охранника, дежурившего у двери в кабинет. — Оставь нас.       Молодой парень кивнул и послушно удалился, бросив на заключённого предупредительный взгляд. Как только дверь за ним хлопнула, Мистер Лэнг отложил бумаги, вальяжно откинулся на спинку стула и посмотрел на Джонса так, словно пытался прочитать в его глазах ответы на волнующие вопросы. — Мне доложили от том, что произошло ночью в вашей камере, — металлическим, серьёзным тоном начал он. — Я хочу знать подробности, Джонс. Хочу знать, кто был в камере и как они туда попали.       Джагхед нагло усмехнулся, выводя начальника тюрьмы из себя своей несговорчивостью. — Я стукачком не заделывался.       Мистер Лэнг, не сдержавшись, со всей силы ударил кулаком по столу, но ни один мускул не дрогнул на лице Джонса. — Ножевое ранение, перелом рёбер, несколько серьёзных травм, — закричал он, не оставляя попыток произвести должное впечатление на главаря одной из банд. — Я хочу знать, что за ублюдки учинили это дерьмо, которое мне теперь придется разгребать, если я хочу остаться на своём месте. — Сочувствую, — равнодушно ответил Джагхед. — В твоих же интересах начать говорить. У тебя красная мишень на лбу, приятель, и рано или поздно тебя вынесут отсюда точно так же, как вынесли твоего дружка Упыря. Я могу помочь. — Хотите помочь? — Джонс подался вперёд, пугая начальника тюрьмы резким движением. Мужчина заметно напрягся и бросил взгляд на тревожную кнопку под своим столом. — Оформите перевод для моего соседа. Куда угодно. — Боюсь, это невозможно, — не раздумывая ответил мужчина, всем своим видом демонстрируя пренебрежение, едва заметно улыбаясь от осознания собственной власти. — Ему осталось отмотать полгода. Тюрьмы переполнены. Он останется здесь.       Джонс сжал челюсть, борясь с бешеным желанием впечатать это омерзительное лицо в стол. Чтобы слегка отрезветь от накатывающей пелены ярости, он незаметно выгнул руку так, чтобы на запястьях остались кровавые рубцы. Боль помогала ему взять над собой контроль, но только не сегодня. Не после того, что произошло ночью. — На воле мои люди могут достать деньги, — как можно спокойнее проговорил Джагхед. — Любую сумму. Сколько ты хочешь? — Деньги? — рассмеялся Лэнг. — Брать взятки — это удел мелких охранников. Я готов оказать услугу, получив услугу взамен. Я могу позвонить в управление, попросить о переводе, но ты… ты станешь моими глазами и ушами. Будешь докладывать мне всё, что узнаешь. Змеи готовы умереть за тебя, не то, что добыть информацию. — Ублюдок, — зло процедил Джонс. — Да я лучше… — Так и я думал, — вздохнул мужчина. — Твоя гордость похвальна, но это твой единственный шанс помочь другу. Подумай об этом, — он нажал на кнопку вызова, чтобы связаться с секретарем. — Позови мне Дрейка. Мы закончили.       Джагхед дёрнулся, когда охранник вынудил его встать, буравя яростным взглядом Лэнга, который вернулся к работе, словно разговора и не было. Он ждал от Джонса невозможного, заведомо зная, что король Змей ни за что не отступит от своих принципов. Изощрённая игра чужими жизнями доставляла ему удовольствие. Глупо было надеяться на то, что он сжалится над молодым парнем, едва пережившим прошлую ночь, и поможет ему избежать жестокой смерти.       Джонса привели в камеру, и он, не выдержав скопившегося напряжения, со всей силы ударил кулаком в бетонную стену, разбивая обработанные йодом костяшки в кровь. Ему хотелось выть от осознания собственной беспомощности, хотелось сжечь это здание дотла, предварительно отрезав по куску от каждого, кто находился в камере ночью. Звериная жажда пустить кровь сводила его с ума, загоняя разум в плотные стены из воспоминаний, в которых ненавистный Упырь безжалостно издевается над его другом.       Темнота сгущалась над ним, а язвительный голос внутреннего демона подсказывал, что ему не убежать от судьбы. Он не был готов лишиться последней крупицы человечности, пусть и хотел отомстить. Как только представлял, как проберется в камеру Джеймса, перед глазами возникали образы с фотографии, и Джагхед отчаянно искал другой выход.       Присев на свою койку, Джонс закурил. Зажал сигарету губами и обмотал кровоточащий кулак краем простыни, чувствуя, как обезболивающее теряет эффект, и рана больно пульсирует. Ему стоило отлежаться в тюремном лазарете, но он боялся оставить Леона одного. И даже сейчас, когда его не было в камере, Джагхед не находил себе места.       Услышав громкий свист, он подался вперёд и выглянул. Он заметил Джеймса, который тёрся у решетки своей камеры, улыбаясь хищной, самодовольной улыбкой. — Давай к нам на огонёк, красавчик, — крикнул он, и Упыри поддержали его гулом голосов. — Крюк уже соскучился.       Охранник подвёл Леона к камере и потребовал открыть решётку. Парень никак не реагировал на издевательства и провокацию, словно даже не замечая происходящего вокруг. Он послушно прошёл внутрь, смотря в одну точку остекленевшим, потерянным взглядом, и Джонса передёрнуло от того, каким измученным он выглядел. На его лице застыла печать испуга. На скуле, губах и под глазом остались кровавые ссадины, обработанные лекарством в медпункте. Он едва двигался, будто тело больше ему не принадлежало.       Подтянувшись на руках, Леон залез наверх, не бросив и короткого взгляда в сторону друга. Джагхед услышал, как он тяжело вздохнул, и поднялся на ноги, стараясь подобрать в своей голове нужные слова поддержки, зная, что не способен в полной мере выразить, насколько ему жаль. Сострадание никогда не было его сильной стороной. Когда дело касалось чувств, Джонс предпочитал сбежать, доверяя лишь силе холодного рассудка. — Ты… — Заткнись, — зло процедил Леон, не отрывая пустого взгляда от потолка над головой. — Я не хочу тебя слушать.       Джагхед стиснул зубы и отступил. Он опустился на пол, у стены напротив, нервно прокручивая зажигалку между пальцев. Камера в эту секунду словно стала в разы меньше, сжавшись тугим капканом вокруг него. Чувство вины давило на плечи, напряжение можно было разрезать ножом, а молчание, повисшее воздухе, впервые так сильно било по слуху.       Квентин, появившийся у их решётки, привлёк внимание Джонса звоном ключей. Он, по обыкновению сердитый и усталый, брезгливо поморщился, а затем приказал открыть камеру. — Эй, пиздюк, на выход, — обратился он к Леону. — К тебе твоя подружка пришла.       Парень остался равнодушен. Впервые на памяти Джонса. — Я что, невнятно говорю? — разозлился Квентин, переходя на крик. — Живо жопу свою спустил. — Я не пойду, — тихо ответил Леон и демонстративно отвернулся к стене, накрываясь одеялом. — Да насрать, — отмахнулся охранник, жестом приказывая смотровым запереть камеру. — Счастливо оставаться.       Как только Квентин исчез из виду, Джагхед встал и решительно подошёл к кровати, мягко толкая Леона в спину, вынуждая его заворочаться и нехотя повернуться. — Что ты делаешь? — буркнул Джонс. — Это не твоё дело, — огрызнулся Леон и попытался вновь спрятаться под одеялом, но Джагхед крепко сжал его плечо, упираясь ногами в свою кровать. — Не отталкивай её. — Да катись ты нахуй, — яростно выкрикнул парень, буквально отдирая от себя руку друга, сжимая разбитые кулаки. — Что я ей скажу? Что меня выебал громила? Это всё твоя вина, — его лицо исказилось от боли и злости. Джагхед увидел в карих глазах проступившие слёзы и замер, принимая каждое обвинение. — Думаешь, они оставят меня в покое? Мне пиздец, Джаг! — Леон небрежно утёр непрошенные слёзы и отвернулся, не желая показывать слабость. — Мне пиздец. — Ты выйдешь отсюда, понял меня? — твёрдо сказал Джагхед. — Лэнг предложил мне сделку. Если я соглашусь на его условия, он позвонит в управление, и тебя переведут. — Какую сделку?       Джонс дёрнулся от неожиданности, услышав сигнал, оповещающий об открытии камеры. Квентин стоял у решётки, с подозрением смотря на заключенных, раскручивая связку ключей на указательном пальце. — Твоя красотка убежала в слезах, — улыбнулся он. — Раз она теперь свободна, я, пожалуй…       Леон вскочил, вспыхивая злостью, но Джагхед предусмотрительно отпихнул его обратно на кровать, всем телом поворачиваясь к охраннику. — Вы сегодня нарасхват, куколки, — протянул Квентин, перекатывая зубочистку между губ, намеренно оттягивая время. — К тебе посетитель, Джонс.       Джагхед непонимающе нахмурился, переглядываясь с другом. Вспыхнувшая надежда мгновенно растаяла, сменяясь плохим предчувствием, которое ещё никогда его не обманывало. За долгих семь лет у него был только один посетитель, и тот пришёл с угрозами, требуя от него информацию. — Кто? — настороженно спросил Джагхед, не торопясь выходить из камеры. — А я откуда знаю? — взвился Квентин, от раздражения скривив губы. — Либо идёшь, либо я…       Джонс зачесал волосы с лица и вышел в коридор, послушно протягивая охраннику руки, чтобы тот надел наручники. Квентин застегнул браслеты, затягивая их максимально сильно, и грубо пихнул заключённого вперёд, угрожающе дыша в спину. — Таким ублюдкам как вы, положен электрический стул, а не свидания, — тихо прорычал охранник, озираясь по сторонам в поисках того, кто нарушает порядок.       Джагхеда обыскали при входе в зал для посетителей. Он неустанно перебирал варианты в своей голове, гадая, кто мог наведаться в тюрьму. Его предположения о том, что это старые друзья, пробуждало в нём радостное волнение, злость и чувство вины одновременно.       Ему так и не удалось решить, чего он желает больше — увидеть их или же убедиться, что это не они. Так же как и не удалось понять, что он почувствовал, заметив лысого незнакомца в костюме — облегчение или разочарование.       Мужчина, обладатель бледного шрама от глаза до самого подбородка, не выразил интереса, когда Джагхед сел напротив, внимательно изучая гостя, пытаясь понять, кто он такой. Строгий дорогой костюм не произвёл на Джонса впечатления. Широкоплечий незнакомец не походил на адвоката или представителя закона, скорее на того, кому пошла бы оранжевая форма. На массивном кулаке Джагхед заметил побледневшую татуировку, нанесенную тюремной краской лет десять назад, и его предположения подтвердились. — Ты кто такой? — спросил Джонс, прерывая молчаливый поединок взглядов, скрещивая пальцы на столе в крепкий замок. — Меня зовут Виктор Лампан, — ответил мужчина. Его голос был глубоким, низким и хриплым. — Я здесь по поручению босса. Он хочет предложить тебе сделку. — Сегодня просто, блять, мой счастливый день, — недобро усмехнулся Джагхед. — Предложения так и сыпятся.       Виктор удрученно нахмурился, и на его широком лбу проступила морщина. Узкие глаза остались потухшими, словно из этого грузного тела по крупице высосали жизнь и любые ощущения. Холодный взгляд выдавал в нём человека сурового и жестокого, а напряжённая поза ясно давала понять, что он не привык шутить. — Босс считает, что такому таланту не место в этой дыре. Он может вытащить тебя отсюда.       Джагхед вскинул брови, не веря ни единому слову подозрительного мужчины. — Босс? — презрительно фыркнул он. — Какой еще нахрен босс? — Тот, на кого ты работал в Ривердэйле, — равнодушно ответил Виктор, укладывая огромные локти на стол.       Джонс расправил плечи и подозрительно осмотрелся, убеждаясь в том, что заключенные увлечены разговорами со своими посетителями. — Я слушаю. — Ты можешь выйти отсюда завтра же. Если согласишься на условия. — Что за условия? — нетерпеливо отозвался Джагхед. — Ты возвращаешься в бизнес, — ответил Виктор. — От тебя будут зависеть крупные поставки. Ты будешь контролировать движения курьеров, следить, чтобы не было проблем. Оплата достойная, сам знаешь. — Нет, — отказался Джагхед, не чувствуя и части той уверенности, какую пытался выдать за правду. — С наркотой покончено. — Ты не в том положении, чтобы отказываться, — вздохнул мужчина, раздражённый необходимостью так долго вести беседу. — Отморозок Джеймс Смит, брат того парня, которого ты прикончил, годами добивался перевода. Спокойно отмотать свои двадцать лет у тебя не получится. — Я больше не буду снабжать малолеток этой дрянью, — отрезал Джонс. — Для человека, искромсавшего бедолагу складным ножом, ты слишком благороден. — Разговор окончен, — твёрдо ответил Джагхед, поднимаясь на ноги и привлекая внимание дежурного. — Я приду завтра, в это же время. У тебя сутки на раздумья.       Виктор встал, расправил пиджак и двинулся в сторону выхода, оставляя Джонса в полной растерянности. Он ещё несколько секунд смотрел на дверь, за которой скрылась широкая фигура, чувствуя себя жалкой жертвой, загнанной в клетку.       Замкнутый круг, выход из которого непременно разрушит чью-то жизнь. Он мог отказаться, но тогда Леона ждут полгода в аду, которые он может и не прожить. Для себя он не ждал помилования и все семь лет не утешался мыслями о свободе. Она была так заоблачно далеко, что Джонс не сомневался — ему больше никогда не увидеть мир за пределами высокого забора. И пусть. Тот мир казался пустым и тёмным без надежды, которая иссякла в стенах тюрьмы, а теперь возродилась вновь.       Джагхед отбросил мысли об Элизабет и мальчике с фото, сосредоточившись только на мыслях о пострадавшем друге, которого он непременно должен уберечь от демонов, пришедших за змеиным королём.       Согласится на сделку «босса» — значит вновь превратиться в чудовище, каким он, возможно, всегда и был. Принять условия Лэнга — забыть о своих убеждениях, отступить от твёрдых принципов, стать трусливой крысой.        Чудовищу не место рядом с белокурым ангелом.       Крысе не место среди змей.