Pure silver

      Джагхед ненадолго задержал дым глубоко в лёгких, а затем выдохнул, наполняя тесное подвальное помещение стойким, тяжёлым запахом табака, расхаживая от стены к стене в ожидании одного из заключенных. Его слегка потряхивало от предвкушения свободы, а мысли о том, что уже через пару часов он окажется за пределами электрического забора, вселяли в него неприятное волнение, которое Джонс старался игнорировать, зная, что должен заключить важную сделку. Это было последнее дело, без которого он не мог позволить себе покинуть тюрьму.       Дверь отворилась с гулким скрипом, и в комнату завели широкоплечего, массивного мужчину в наручниках. Охранник снял с него браслеты, предупредил, что у них есть только пять минут, а затем вышел в тёмный коридор, оставляя Джагхеда в компании Бернарда Бертини — человека, известного своей изобретательностью и опасной жестокостью. С виду он ничем не отличался от других обитателей тюрьмы — то же застывшее в равнодушии выражение лица, те же символичные татуировки, украшающие открытые участки тела, тот же лёд во взгляде. И только слава безжалостного наёмника выделяла его имя среди остальных и напоминала Джонсу, что здесь и сейчас он живая мишень, глупец, рискнувший попросить члена самой известной банды Америки об услуге. — Сам король Змей вызвал меня на свидание, — протянул Бертин, осматривая Джагхеда с головы до ног пугающе оценивающим взглядом. — Чем обязан? — Пропустим знакомство и перейдём сразу к делу, — сказал Джонс, туша докуренную сигарету о затёртую стену, бесстрашно делая шаг навстречу мужчине. — Мне нужно избавиться от одного ублюдка. А, может, и не от одного. — Я не торгую заточками, — недобро усмехнулся Бернард. — О твоём профессионализме ходят легенды. Нью-Йорк девяносто девятого, центр города. Известный банкир и его семья были убиты на площади тремя меткими выстрелами в голову с дальнего расстояния. Копы прочесали каждое здание, просмотрели камеры, но ничего не нашли. Ни единого следа. — Не понимаю, о чём ты, — твёрдо ответил мужчина, не выдав себя и мимолётным взглядом. — Ты смылся в Бразилию, прихватив с собой чужие два миллиарда долларов, а через четыре месяца твоя сестра Кассандра родила девочку. Ты не хотел, чтобы о ребёнке узнал его отец, твой давний друг Билли Мика, и поэтому надёжно спрятал их обеих в Транкосо.       Бертини заметно напрягся. Его тёмные глаза сверкнули гневным огоньком, давая Джагхеду необходимое подтверждение. Он не сдвинулся с места, старательно скрывая испуг, свойственный человеку, имеющему потаённые слабости. Джонс аккуратно, но уверенно исследовал каждую уязвимую точку, осознавая, что игра может стоить ему жизни. — Ты подписал своей сестре и племяннице смертный приговор, нарушив клятву верности, и, раз я знаю, где искать, узнает и Парадиза. Ты лучше меня знаком с порядками. Они не прощают предательства, и рано или поздно твою семью обезглавят, так же, как и всех, кто посмел уйти. Ты не сможешь защитить их отсюда. Зато смогу я, — Джонс выдержал паузу, внимательно изучая реакцию Бернарда, который громко сопел от злости и собственного бессилия. Он проследил за тем, как Джагхед неторопливо прикурил ещё одну сигарету, а затем несдержанно прорычал: — Что тебе нужно? — Я хочу сделать заказ, — буднично ответил Джагхед, выпуская струйку дыма в потолок. — Двадцать девятая и тридцать третья камеры. Трупы всех четверых должны вынести отсюда к завтрашнему утру. Я обеспечу тебе выход ночью, а дальше всё на твоё усмотрение. Взамен ты и твоя семья получите пожизненную защиту Змей. В качестве бонуса предлагаю сто тысяч наличными. — Откуда мне знать, что ты не пиздишь? — спросил Бернард, грозно расправив плечи. Его бесило мнимое спокойствие Джагхеда, и то, с какой легкостью он дёргал за ниточки, манипулируя им, точно марионеткой, наплевав и на его известное имя и на очевидную угрозу во взгляде. — Ниоткуда, — усмехнулся Джонс между глубокими затяжками. — У тебя есть только моё слово. И я даю его тебе, как гарантию того, что Кассандра с дочерью смогут жить свободно. Тебе нужно сделать лишь то, что ты умеешь лучше всего.       Бертини притворился, что задумался, из гордости не соглашаясь на предложение слишком быстро. Его искажённое злобой лицо и напряженная поза вселили в Джонса уверенность — это победа. Он раздавил окурок мыском кроссовка и вопросительно взглянул на мужчину, дожидаясь его ответа и догадываясь, что время на исходе. — И чего стоит твоё слово? — брезгливо выплюнул Бернард, кривя губы от осознания своего поражения. — Ты знаешь, кто я такой, — он ткнул в Джонса указательным пальцем, хмуря густые брови, отчего на его узком лбу проступила глубокая морщина. — Если с моей семьей что-нибудь случится, я с тебя голыми руками кожу сниму. — Естественно, — протянул Джагхед. — А теперь мои пожелания: Джеймс Смит должен умолять о пощаде так долго, как только сможет. Открой ему границы боли, о которых он не имел понятия. И я хочу, чтобы он знал, кто послал тебя, и знал, что его брат не отомщён. Скажи ему, что я не убивал Малахая. Он поймёт.       Губы Бернарда растянулись в коварной улыбке, а в глазах показалась пугающая тень наслаждения. Он вдруг посмотрел на Джагхеда иначе, словно с уважением, что заставило Джонса ощутить на себе кровавую метку убийцы. На этот раз по-настоящему. — Сделаю, — согласился Бертини. — Что с остальными? — С ними делай всё, что пожелаешь, — отмахнулся Джонс, чувствуя, как горло сводит от тошноты, а в носу чешется от несуществующего, но такого стойкого запаха чужой крови. Он заставлял себя вспомнить ту ночь, когда пострадал его друг, в надежде, что это болезненное воспоминание придаст ему уверенности и облегчит груз, опустившийся на плечи. Он знал, что вынесет его за эту дверь, а затем и за колючий забор, а ноша будет становиться лишь тяжелее день ото дня. — Работой полюбоваться придёшь? — фыркнул Бертини. — Воздержусь, — отмахнулся Джагхед, отвлекаясь на звук открывшейся двери. — Твоя семья получит деньги и защиту, — напомнил он, в ответ получая согласный кивок и предупредительный взгляд.       Их обоих вывели из котельной и отправили каждого в свою камеру. Часы на руке охранника подсказывали, что время близилось к прогулке, а значит ждать осталось недолго. Джагхед утратил счёт времени, как только попал сюда. Семь лет за решёткой казались длиною в целую жизнь, но даже они летели быстрее, чем этот день, ощутимый как нечто вечное и мучительное. С каждой секундой он на шаг приближался к свободе, которая теперь, когда больше не была лишь мечтой, представлялась совсем иначе. Здесь, в клетке, Джонс жил по давно изученным законам, одним днём без права на мысли о будущем. Здесь не существовало будущего, но было ли оно там, на свободе?       Джагхед задавался этим вопросом снова и снова, не находя на него ответа. Он сомневался в том, что всё ещё способен ходить по улице, дышать свежим воздухом и быть человеком. Быть тем, кого Элизабет смогла бы снова впустить в свою жизнь.       Сомнения развеялись, как только раздался долгожданный писк, и решётка поползла в сторону. Джонс поднялся с пола и вышел, без сожаления прощаясь с этим страшным местом, что целых семь лет служило ему единственным пристанищем.       Он не обернулся в сторону камеры тридцать три, хоть и почувствовал на себе убийственный взгляд её обитателя. Джагхед шёл вперёд, минуя клетку за клеткой, не в силах подавить едва заметную ухмылку, чувствуя себя так, словно огромная часть его самого не ушла вместе с ним — осталась гнить на незаправленной нижней койке за толстыми металлическими прутьями… *** — И, спрашивается, на что я потратил грёбаных тринадцать лет, если таких отморозков, как ты, выпускают на свободу, — сквозь зубы процедил Квентин, внимательно наблюдая за тем, как Джагхед забирает свои немногочисленные вещи из тюремной камеры хранения. — Как скоро ждать твоего возвращения? — Вернусь, как только найду и трахну твою мамашу, — равнодушно парировал Джонс, встряхивая свою порванную кожаную куртку. Он не решился её надеть, вспомнив тот день, когда холод кожи впервые коснулся его плеч. Тогда она села, как влитая, подарив ему ни с чем несравнимое чувство единения. Сейчас же змеиная куртка жгла ладони, напоминая ему о его позорном предательстве и навсегда утраченном достоинстве. — Это всё? — Всё, что было при тебе, — ответила темноволосая женщина, толкая по глади стойки лист и ручку. — Распишись.       Джагхед сунул разряжённый телефон и несколько смятых купюр в карман, а затем поставил размашистую подпись в графе с галочкой. Он перекинул куртку через плечо и уставился на Квентина, дожидаясь, когда тот проводит его на улицу. Мужчина было потянулся, чтобы надеть на Джонса наручники, но быстро опомнился и одёрнул руку, вместо этого позволяя ему пройти вперёд. — Прошу, — Квентин одарил Джонса фальшивой улыбкой и приложил карту к замку. — Благодарю, — ответил Джагхед, возвращая охраннику самодовольную полуулыбку. Он уверенно толкнул дверь и вышел на свет, щурясь от яркого солнца, что пылало на кристально чистом, голубом небе.       Квентин сопроводил его по узкому открытому коридору из ржавой проволоки к толстой калитке, около которой дежурили двое мужчин. Один из них принял из рук Квентина пропуск и, внимательно изучив написанное, открыл для Джагхеда дверь, которая служила последней преградой на пути в огромный мир.       Лишь один шаг отделял Джонса от свободы, и он сделал его, словно ныряя в свежий воздух, ощущая его прикосновение к лицу, его сладость в лёгких. Он несколько секунд просто стоял, закрыв глаза, наслаждаясь лёгкостью и осознанием того, что его руки больше не сковывают наручники, что он может двигаться, а пространство вокруг — это нечто большее, нежели тюремное футбольное поле, обрамлённое забором, за который не заглянуть. Радость быстро сменилась тревогой, как только Джагхед открыл глаза и посмотрел вдаль, туда, где пустынная земля соприкасалась с небесным горизонтом. Он вдруг почувствовал себя совсем крохотным, подобно одинокому невысокому деревцу, возросшему среди бескрайнего высохшего поля. — Добро пожаловать на волю, Джонс, — мужчина, который терпеливо дожидался Джагхеда у чёрной тонированной машины, привлёк к себе внимание, едва заметной ухмылкой напоминая ему о том, что головокружительное ощущение свободы было лишь минутной иллюзией. — Где Леон? — очнулся Джагхед, бросая на Виктора подозрительный взгляд.       Мужчина устало зевнул и мотнул головой в сторону металлической калитки, которая громко щёлкнула замком и скрипнула, открывая путь на свободу ещё одному заключённому. Леон сощурился, пряча отвыкшие от яркого света глаза. Он нерешительно вышел, сжимая в руках старую ветровку и удивленно оборачиваясь на охранника, который без объяснений небрежно пихнул его в спину и спешно захлопнул дверь, оставляя парня в изумлении стоять на раскалённой солнцем улице. Он не решился шагнуть вперёд, озираясь по сторонам, словно боясь, что это злая шутка и сейчас его вновь бросят в удушливо тесный, тёмный карцер, накинув срок за непредумышленный побег. — Джаг? — удивился Леон, закрывая осунувшееся лицо ладонью от прямых солнечных лучей. — Что происходит? — он перевёл настороженный взгляд на незнакомца за спиной Джагхеда и крепче сжал ткань куртки тонкими грязными пальцами. — Мы свободны, — пожал плечами Джонс, а затем раскинул руки и громко закричал, и отзвук его голоса эхом прокатился по дороге, теряясь в поле. — Свободны, брат, — смотря на друга Джагхед почувствовал такое облегчение, что на мгновение забыл о своём новом надзирателе прямо за спиной. Он сделал шаг к озадаченному парню и хлопнул его по плечу, выводя из оцепенения. — Что значит, свободны? — удивился Леон, недоверчиво хмурясь. — Какого… — Это значит, что мы больше не вернёмся туда, — усмехнулся Джонс. — Я же обещал, что вытащу тебя. — А это кто? — Твой счастливый билет, — равнодушно отозвался Виктор, утирая пот со лба и упираясь массивной спиной в крышу автомобиля. — Плюхай свою жопу в машину, Джонс. Пора ехать. — Две минуты, — бросил Джагхед, но Лампан не потрудился вернуться в мерседес. — Наедине, — недовольно процедил Джонс, оборачиваясь к мужчине, тяжёлым взглядом исподлобья давая понять, что это не просьба.       Виктор громко сплюнул и сел в машину, хлопнув дверью. — Как? — удивился Леон. — Неважно, — отрезал Джагхед. Он по привычке пошарил в кармане брюк, но не нашёл сигарет и, приблизившись к парню, крепко сжал его костлявые плечи, серьёзно смотря ему прямо в глаза. — Слушай меня внимательно. Сейчас ты доберешься до ближайшей остановки, сядешь на автобус и поедешь домой, к своей семье. Ты больше не свяжешься со Змеями и начнёшь с чистого листа. Как только всё утрясётся, я сам тебя найду, понял? — Но я… — Ты меня понял? — грозно переспросил Джонс, слегка встряхивая друга. — Не проеби этот шанс. — Ладно, — нехотя согласился Леон, поджав тонкие губы. Он с подозрением взглянул на тонированную машину, где скрылся высокий незнакомец, а затем, тяжело вздохнув, крепко обнял друга, не в силах сдержать эмоций. — Во что ты вляпался? — тихо спросил он, сжимая футболку на спине Джонса в кулак. — Я разберусь, — привычно ответил Джагхед и с жаром обнял парня, всего на секунду, а потом заставил его отстраниться, не в силах оттягивать момент вынужденного прощания. Он смотрел на друга, который опустил кучерявую голову, скрывая по-ребячески заблестевшие глаза, одолеваемый сомнениями. — Человек, который передавал информацию… Как мне его найти? — Есть куда записать номер?       Джагхед похлопал по своим пустым карманам. — Диктуй, я запомню.       Леон несколько раз повторил номер. Джонс проговорил его в своей голове, запоминая каждую цифру, боясь и одновременно надеясь, что на этот раз память его поведёт. — Найдёшь её? — с хитрой ухмылкой спросил Леон, заметно расцветая от осознания, что в скором времени увидит любимую Мэри. — Ещё не решил, — отмахнулся Джагхед, не желая думать об этом прямо сейчас. Он всё ещё убеждал себя, что его освобождение ничего не меняет, но мысль, что в скором времени у него может появится возможность увидеть Бетти, увидеть сына, уже глубоко пустила корни в его сознание, а надежда, прорастающая с того самого дня, как он узнал, что покинет тюрьму, как магнит тянула его за горизонт. — Эй, голубки, — через приоткрытое окно крикнул Виктор. — Я теряю терпение. — Кусок дерьма, — выругался Джагхед. — Мне пора. — Спасибо, брат, — сказал Леон, стараясь придать своему голосу мужской твёрдости. — За всё. Если тебе понадобится моя помощь, я буду… — Ещё увидимся, — прервал его Джагхед, не желая знать адрес друга ради его же безопасности. Он кивнул на прощание и уверенно двинулся к машине, не оборачиваясь ни на мгновение.       Джонс обошёл мерседес и плюхнулся в прохладный салон, на пассажирское сиденье, тут же отодвигая кожаное сиденье назад для удобства. Сквозь тёмное стекло он увидел, как худощавая фигура друга, отбрасывающая кривую тень на пылающую жаром дорогу, двинулась в ту сторону, откуда, как припоминал Джагхед, их привезли к тюрьме. Он звучно втянул воздух, готовясь к дальней поездке в неизвестность, и расслабился, без возражений принимая вторую часть сделки. — Пристегнись, — приказал Лампан. — Да хрен там, — ответил Джагхед. Он заметил пачку сигарет в подстаканнике и, не потрудившись спросить разрешения, выудил одну, приоткрыл окно и закурил, чувствуя, как первая сигарета, подожженная на свободе, отдаёт приятной горечью на языке, даря совершенно особенные ощущения. — У меня в машине не курят, — взревел Виктор и потянулся, чтобы вырвать сигарету из пальцев Джагхеда, перехватывая руль свободной рукой. Джонс увернулся, и мужчине пришлось вернуть внимание дороге, чтобы не слететь на обочину. — Смотри, куда едешь, начальник. Не хотелось бы сдохнуть в свой первый день на свободе.       Виктор раздражённо насупился и уставился прямо перед собой, игнорируя издевательские смешки Джагхеда, который, опьянённый свободой, впервые за долгие годы чувствовал охватывающее его веселье. Он ткнул в сенсорный экран магнитолы и прибавил звук до максимума, когда из колонок послышалась знакомая песня старой рок-группы. Настукивая ритм ладонью по колену, он затянулся в последний раз и выбросил окурок в окно, осматривая мелькающие мимо окрестности.       За несколько часов пути мужчина не проронил ни слова, сосредоточенно ведя машину, а Джагхед не торопился с вопросами, желая жадно вкусить последние крупицы свободы, не думая о том, куда его везут, наслаждаясь дорогой и музыкой. Заметив указатель, Виктор перестроился в другой ряд, и Джонс оживился, высмотрев вдалеке заправку. — Ты такой интересный собеседник, что хочется на ходу выйти, — сказал он, убавляя звук. — Я бы не отказался надраться. — Обойдёшься, — ответил Виктор, паркуясь у колонки и открывая бардачок, чтобы достать бумажник. — Сиди здесь. И без глупостей. — Слушаюсь, — процедил Джагхед, внимательно следя за тем, как мужчина покидает машину. Он дождался момента, когда Виктор скроется в небольшой палатке, а затем принялся исследовать салон.       В бардачке Джагхед нашёл права и сложенную дорожную карту. Нащупав кнопку, он поднял подлокотник и там обнаружил чёрный глок, прикрытый бордовым платком. Убедившись, что пистолет заряжен, Джонс сунул его обратно и захлопнул тайный отсек прежде, чем Лампан открыл дверь. Он сделал вид, что смотрит в окно и, почувствовав движение, повернул голову, едва успевая поймать небольшую прозрачную бутылку в воздухе. — Другое дело, — обрадовался Джонс, спешно откупоривая водку, чувствуя, как в горле першит от тяги сделать первые за семь лет обжигающий глоток.       Дорога заняла долгих двенадцать часов прежде, чем Виктор решил остановиться у придорожного мотеля. Они проспали до полудня, Джагхед принял прохладный душ, вдоволь насладившись уединением, которому не мог порадоваться в тюрьме, а затем они поехали дальше. Лампан гнал мерседес на высокой скорости, но, казалось, дорога не имела конца. Джонс попытался выяснить, в какой город они держат путь, но Виктор не ответил ни на один его вопрос, сказав, что объяснит всё на месте.       Оказалось, что пунктом назначения стал город Спрингфилд, штата Иллинойс. Они пересекли границу и оказались в причудливом месте, плотно обустроенном достопримечательностями, большинство из которых были посвящены Аврааму Линкольну. Столица штата переливалась вечерними огнями, в приоткрытое окно струилась музыка из бара у дороги — атмосфера, увлекающая любопытство. Прохладный ветер проникал в салон автомобиля, и Джагхед чувствовал энергию жизни, которой был переполнен город.       Джонс никогда не видел ничего подобного. Центр Ривердэйла казался высшей точкой вселенной, а это место и вовсе напоминало другую планету, и он не мог оторваться от окна, рассматривая лабиринты улиц, по которым ловко маневрировал Виктор. Он повёл машину по тёмным переулкам, лишая Джагхеда удовольствия рассмотреть город получше, и резко затормозил у серого одноэтажного здания, радикально отличающегося от сверкающих высоток центра. — Приехали, — сообщил мужчина. Он опустил стекло и обменялся дежурными фразами с охранником, который поспешил открыть ворота.       Джагхед внимательно смотрел в своё окно, подмечая, что амбар огорожен высоким, глухим забором, а на столбах крутятся камеры ночного виденья. Здание имело несколько выездов для крупногабаритных машин и несколько входов, замаскированных под металл. Можно было подумать, что здесь располагается какое-нибудь масштабное производство, о чём и сообщала фальшивая табличка на железных воротах, которые открыл темнокожий парень, пропуская мерседес внутрь здания.       В голове Джонса пронеслась мысль о том, сколько наркотиков можно спрятать на таком складе, если на заводе, в Ривердэйле, Змеям удавалось надежно скрыть несколько больших ящиков с отравой, замаскированной под маленькие сладкие шарики в разноцветных трубочках. Осознание пришло, как только он вышел из машины и ясно увидел, что амбар от и до заставлен контейнерами разных размеров. — Всё спокойно? — поинтересовался незнакомый мужчина, захватывая Джонса в плен своего подозрительного, лихорадочного взгляд. — Это он? — Знакомьтесь, — сказал Виктор. — Это Линк. Он принимает товар. Объёмы растут, поэтому требуется помощник. — Я бы и один неплохо справился, — выразил недовольство Линк, не сводя пристального взгляда с Джагхеда, который внимательно осматривался, не выдавая зародившейся тревоги. — Это не тебе решать, — непроницаемым голосом отрезал Лампан. — Идём, — он быстрым, уверенным шагом двинулся вперёд, и Джонс устремился следом, подавляя в себе острое желание покинуть это место. Теперь он засомневался, что выход на свободу стоил того, чтобы стать частью всего этого. — Груз приходит фурами, три раза в неделю. Твоя задача убедиться, что товар качественный и что вес соответствует. Дальше ты отдаёшь деньги, ждёшь Чарли, вы грузите товар, везете его на точку, где дозами выдаёте курьерам. Их задача сбыть наркотики на улицах и передать тебе бабки. — И ты думаешь, что такое количество наркоты можно сбыть на улице? — фыркнул Джагхед, осматривая контейнеры. — Да вы рехнулись. — Мы снабжаем почти все города этого штата. И не только этого. Дилеры с руками товар отрывают. Но это не твоя проблема. Твои обязанности я озвучил. — Что за товар? — спросил Джонс, стараясь не думать о том, чем ему предстоит заниматься. — Кокаин, экстази, амфетамин, — буднично ответил Виктор, и у Джагхеда пересохло во рту. — Линк поможет тебе освоиться. Считай это обзорной экскурсией. — Как вас ещё за жопу не взяли? — А как ты торговал в Ривердэйле? Платим нужным людям. Разница лишь в том, что здесь объем побольше. — А ещё три пожизненных срока за распространение в таких количествах. Минимум. — Босс говорил, что для тебя это раз плюнуть, а также предупреждал, что ты можешь доставить множество проблем. — А где он сам? — спросил Джагхед, ни на шаг не отставая от Виктора, который целенаправленно вёл его между крупными контейнерами. — Хотелось бы посмотреть на мудака, который меня купил.       Лампан глухо рассмеялся, словно находя этот факт забавным. — Не переживай, вы ещё встретитесь. И, кстати, тут ты прав, — мужчина остановился у металлической двери, навалился на неё плечом и толкнул, открывая доступ в просторную комнату с диваном, столом, холодильником и телевизором. — Он тебя купил. И это значит, что твоя свобода закончится в ту же секунду, как только ты попытаешься выкинуть какой-нибудь фокус. Прошу, — он пропустил Джагхеда в комнату, вошёл следом и неплотно прикрыл за собой дверь. — А ты, как его верный пёс, будешь болтаться за мной хвостом? — Нет надобности. В нерабочее время ты можешь делать всё, что захочешь. Когда поступает звонок, ты должен быть здесь в течении пятнадцати минут. Это тебе, — Виктор бросил Джагхеду прозрачный пакет с одеждой, и он непонимающе нахмурился. — Твой оборванный прикид будет привлекать внимание.       Джонс нехотя сунул пакет подмышку, вместе со своей кожаной курткой, и уставился на Виктора, с раздражением дожидаясь дальнейших инструкций. В сознании засела мысль о том, что это ничуть не лучше тюрьмы, тем более, что он может вернуться в камеру в совсем недалёком будущем. И на этот раз навсегда.       Вместо приказа Лампан протянул Джагхеду ключ и сложенную записку. — Это ключ от квартиры и адрес, — объяснил Виктор, и Джонс удивленно повёл бровью. — Бери. Или хочешь жить на улице?       Джагхед поколебался, буквально физически чувствуя себя марионеткой, ниточки которой дёргает невидимая рука. В конечном итоге решив, что другого выхода нет, он принял ключ и сунул его в задний карман брюк. — До завтра можешь быть свободен. Я позвоню. — До моей новой конуры не подкинешь? — съязвил Джагхед, внешне оставаясь хладнокровным и собранным. — Ах да, — вздохнул мужчина. — Чуть не забыл. У босса для тебя подарок.       Готовый к любым сюрпризам, Джагхед поплёлся следом за Виктором, когда тот, заперев дверь в комнату для отдыха, резво направился в сторону улицы. Джонс потерял ориентацию между огромными контейнерами с наркотиками и безвольно двигался за Лампаном, пока тот не вывел их на улицу, по правую сторону от центральных ворот, через которые они попали на территорию.       В темноте опустившейся ночи Джагхед заметил объёмное очертание и дернул головой, когда раздался глубокий рёв двигателя, а по глазам ударил неоновый свет. Виктор, нажав пару кнопок на брелке, переключил дальний свет на ближний, и Джонс наконец смог разглядеть машину, при виде которой у него перебило дыхание. Даже в темноте начищенный металл играл переливами на изгибах бамперов. Сочетание решёток под капотом, разделенных вставкой, и зауженных фар придавало автомобилю агрессивный вид, словно прямо перед ними застыл свирепый зверь, гулко и призывно рыча. — Мощный аппарат. Шелби. Тринадцатый год. Понятия не имею какого хрена, но он твой, — Виктор протянул Джагхеду брелок, и он едва сдержался, чтобы не выхватить его, осознавая, что этот широкий жест ни что иное, как ещё один способ показать ему, что он, отныне, чужая собственность.       Джонс снова взглянул на мустанг, и бурлящий фонтан энергии заиграл у него под рёбрами. Он вдруг поддался яркому воспоминанию, где он, крепко сдавливая потертый руль любимой машины, мчал вдоль обрыва, ощущая вибрацию двигателя каждой клеточкой тела. Сколько раз он фантазировал, пытаясь заснуть на твёрдой тюремной койке, как сделает это снова: зайдёт в гараж, включит свет, повернет ключ и услышит первый удар металлического сердца под капотом.       Его рука сама приняла ключ-брелок, отданный Виктором. Он решил, что эта крутая тачка небольшая плата за пространное будущее. — Почему я? — спросил Джагхед, взглянув на мужчину. — Не выйдешь на связь — тебе конец, — предупредил Виктор, не удостоив Джонса и мимолетным взглядом. Он резко развернулся на каблуках лакированных ботинок и скрылся в темноте, оставляя Джагхеда наедине с его заветной мечтой. ***       Поборов зверское искушение разогнать машину до максимальной отметки на спидометре, Джагхед доехал до ближайшей телефонной будки, с большим трудом ориентируясь в непривычно оживлённом городе. Он не рискнул звонить с телефона, оставленного вместе с документами в бардачке, и поэтому бросил мустанг на парковке и зашёл в будку, плотно захлопнув за собой стеклянную дверь. Он выудил мелочь, собранную по карманам, сунул монеты в специальное отверстие и набрал номер, сомневаясь, что не перепутал последние цифры. За тихими гудками последовал щелчок, и грубый мужской голос буркнул раздраженное «алло». — Это Джонс, — сказал Джагхед, прижимая тяжёлую трубку плотнее к уху. — Я вышел.       Мужчина оживился и принялся задавать вопросы, но Джагхед прервал его, не желая тратить время на пустые разговоры. — Завтра утром свяжись с кем-нибудь из наших в тюрьме. Спроси о Джеймсе Смите. Если всё получилось, он должен остывать в морге. Как только получишь подтверждение, собери парней и отправь их к сестре Бертини. Да.       Голос на другом конце трубки подтвердил, что сделает то, о чем просит Джагхед, а затем уточнил, что ещё от него требуется. Джонс знал, что должен попрощаться и оборвать связь, не позволив себе спросить о том, что волновало его куда больше чертового киллера с его сестрой. Мечась между правильным решением и своим слепым желанием, он упер кулак в телефонный аппарат, а затем, мысленно осудив себя за слабость, сказал: — Девушка, за которой ты следил. Камилла Эванс. Я хочу знать, где она живёт и где работает.       Джагхед внимательно выслушал то, что сказал ему Змей, чувствуя, как нервы натягиваются тонкой струной от затылка до самой поясницы. Он жадно ловил каждое слово, а после того, как мужчина закончил, спешно попрощался и резко швырнул трубку на рычаг, громко выругавшись от злости на самого себя.       Он вернулся в машину и до скрипа суставов обвил пальцами руль, смотря прямо перед собой, в ночную темноту. Взглянув на пакет с вещами и записку с адресом его новой квартиры, Джагхед мгновенно решил, что поедет туда, но неожиданно воскреснувшее воспоминание выбило из него всю уверенность. Он схватил свою кожаную куртку и принялся рыться в карманах, в надежде на то, что там остался маленький кусок пластика, который он спрятал прямо перед задержанием. Карманы оказались пусты, и тогда Джонс прощупал порванную подкладку, где и обнаружил то, что искал.       Через небольшую дырку он вытащил порванную сигарету, а затем и кольцо, которое покрутил между пальцев, рассматривая его в свете тусклой лампы над приборной панелью, словно драгоценность с бриллиантом. В этом куске пластика круглой формы не было ничего особенного. Ни тогда, когда Элизабет с трудом натянула его ему на мизинец, ни сейчас, когда оно посерело от времени. Особенными были красочные картинки, воспроизведенные его сознанием.       Джагхед был уверен, что отфильтровал свои воспоминания, пропустил их через сито, оставив только те, что помогали ему выжить. Оказалось, что в памяти застряли и те, которые он старательно пытался вычеркнуть, таким образом уворачиваясь от боли, словно от пуль. Сейчас он как никогда чётко увидел перед глазами её лицо. Таким, каким он видел его в то самое мгновение, когда впервые осознал, что дорожить кем-то — не значит быть слабаком. Он помнил, как она улыбалась, и это была самая искренняя улыбка за всю его жизнь. Помнил, как в свете уличного фонаря неподдельным счастьем светились её невероятные глаза, цвета изумруда. Помнил прикосновение её мягких губ и холодные ладони на своих плечах. Помнил и то, как ужаснулся мысли, что, возможно, однажды смог бы сделать это по-настоящему.       Джонс отбросил последние сомнения и завёл мотор, зная, что должен увидеть Бетти хотя бы ещё один раз. Выполнить своё грёбаное предсмертное желание, которое теперь, когда ему предстояло снабжать этот несчастный город огромной партией наркотиков, действительно могло стать последним. Он должен посмотреть на сына, только издалека. С безопасного расстояния.       Выехав на дорогу, мустанг громко взревел и помчался по дороге, в глубину ночи, пока его водитель сильнее давил на педаль, наслаждаясь запрещённой скоростью и чувством свободы, которое в эту секунду было не отнять никому.