Pure silver

      Следующей ночью, отрабатывая смену в клубе, Элизабет с таким усердием тёрла стойку, что, казалось, ещё чуть-чуть и в красном дереве появится сквозная дыра. Она не могла совладать со злостью, и это выражалось в каждом движении, в каждом коктейле, который она готовила и с остервенением бухала перед очередным посетителем, забыв о приветливости и дежурной улыбке. Бетти вливала чрезмерное количество алкоголя в напитки, в надежде, что неугомонные тусовщики быстрее напьются и оставят её в покое, но их число только увеличивалось к началу музыкального сета, и всё, что оставалось Купер — скрипя зубами выполнять свою работу, постоянно сверяясь со временем, дожидаясь, когда её заменит Гарри.       Подливая масла в огонь, телефон не смолкал от череды звонков, которым её засыпали Талия и Мэтью. Она не отвечала на сообщения и не брала трубку, не желая ни с кем говорить. Вести непринужденную беседу или оправдываться, почему она не появилась утром в кафе и до сих пор не перевезла вещи, Элизабет не хватило бы выдержки, а рассказ о Джонсе сломил бы и без того хлипкую защитную баррикаду отстраненности, которая помогала ей не сорваться на истошный крик. Она с удовольствием бы выбросила надоедливый смартфон в урну, если бы не дала указания Марле каждый час писать ей сообщения, что женщина и делала, успокаивая Купер тем, что Джагхед больше не объявлялся.       Бетти не была наивна, чтобы верить в то, что Джонс выполнит её просьбу и исчезнет. Наоборот, она была уверена, что он заготовил новый план, как внедриться в её жизнь, а затем безжалостно перевернуть там всё вверх дном. Меньше всего ей хотелось участвовать в его изощренных играх, но выбора не осталось — не сдержи она оборону, не докажи, что давно избавилась от чувств к нему, и от её мира останется лишь пепелище.       И даже то, что и сейчас она представляла его лицо, жутко бесило Купер. Чтобы избавиться от наваждения, она вновь пренебрегла правилами и налила себе целый стакан виски, условно разбавив его половиной рюмки лимонного сока. Подумав о том, как хорошо, что существует алкоголь и что именно сегодня у Мэтта редкий выходной, Элизабет присела под стойку, прячась от посетителей, и выпила сразу половину стакана, поморщившись от крепости дорогого напитка. Ей снова захотелось закурить, и даже в проснувшейся пагубной привычке она винила Джонса, который, как она помнила, выкуривал по пачке в день и всегда пах табаком, в перемешку с одеколоном — его особенный запах. — Да чтоб тебя, — тихо выругалась Бетти, и её голос заглушила громкая музыка, под которую пьяные посетители отбивали ритм на танцполе.       Она выпрямилась и облокотилась на поверхность барной стойки, без интереса рассматривая отдыхающих, которых сегодня было значительно меньше. Не заметив никого, кто бы надвигался к ней за коктейлем, Купер решила выйти покурить. Она припрятала свой недопитый стакан за бутылками, поправила широкие бретельки платья и повернулась в сторону выхода, когда краем глаза заметила тень, опустившуюся на высокий стул перед баром. Мысленно проклиная нагрянувшего клиента, Элизабет натянула вымученную улыбку и обернулась, но улыбка мгновенно сползла с её лица, как только она рассмотрела в свете огней желающего выпить.       Джагхед вальяжно развалился на стуле в пол оборота, делая вид, что смотрит на пульт диджея. На нём была чёрная рубашка с коротким рукавом, расстегнутая на три верхние пуговицы, и только сейчас Элизабет заметила сплетение незнакомых татуировок на его массивных бицепсах. Он постукивал длинными пальцами по стойке, не поворачиваясь к Бетти лицом, словно испытывая её терпение, которое лопнуло уже через короткие десять секунд. — Да ты, блять, издеваешься, — громко прорычала она, перебивая музыку и привлекая его внимание.       Джонс бросил на неё оценивающий взгляд, задерживаясь на декольте, а затем развернулся, расслабленно откидываясь на низкую спинку стула. Его темные, как ночь, глаза оставались холодными, а лицо непроницаемо отстраненным, и только уголок губ дрогнул в ухмылке, выдавая его истинное настроение. — Налей-ка мне виски, — он небрежно бросил на стойку несколько сложенных купюр, и Бетти задохнулась от возмущения. — Двойной. — Да иди ты нахрен, — фыркнула Купер, демонстративно скрестив руки на груди. Она не собиралась потакать его желаниям, наперёд зная, чего он добивается. — Я сейчас позову охрану, и ты мигом вылетишь отсюда. — А, может, лучше позовём администратора? Твоего дружка. — Тебе крупно повезло, что у него сегодня выходной. — Не сомневаюсь, — незамедлительно парировал Джагхед, откровенно наслаждаясь её реакцией. — Я слышал, что это элитный клуб, а, значит, владельцу очень не понравится, если я черкану тут пару претензий к симпатичной барменше, — он поднял тёмную книгу жалоб, повертел перед окаменевшим лицом Купер, а затем ловко отдернул руку, когда она попыталась дотянуться и вырвать её из его хватких пальцев. — Нет, детка, сначала виски.       Элизабет адресовала ему взбешенный взгляд и резко развернулась на высоких каблуках к ярко горящим полкам с выпивкой. Она нервно вырвала одну из бутылок, едва удерживая её в вспотевшей ладони, схватила чистый стакан и плеснула в него темно-янтарную жидкость, забыв надеть на горлышко дозатор. Дыша яростью, Купер поставила перед Джонсом напиток, намеренно сильно ударив стеклянным дном о дерево, проливая несколько капель. Она проследила за тем, как он издевательски отсалютовал ей, а затем осушил стакан несколькими глотками, даже не поведя бровью.       Когда пустой хрусталь оказался на стойке, Джагхед толкнул его к Купер, призывая налить ещё, и она нехотя повиновалась, украдкой посматривая на часы, нетерпеливее прежнего дожидаясь конца смены. Она чувствовала колкий взгляд в спину, и от этого её шея покрывалась испариной, несмотря на кондиционер, который работал на максимум над её головой.       Джагхед пристально наблюдал за её нервными движениями, находясь в каком-то сладостно-остром предвкушении от атмосферы, которая зверски напоминала ему прошлые времена, когда Элизабет, облачившись в подобное неприлично короткое платье, соблазняла всех мужчин в радиусе километра, выводя его до кровавой пелены перед глазами. Она выглядела до безумия соблазнительно в этом красном платье с большим вырезом на спине, и взгляд Джонса невольно скользнул вдоль её тела, останавливаясь на стройных ногах, от чего жар от виски в груди вспыхнул с удвоенной силой. — Смотри, не захлебнись, — ядовито выплюнула Бетти, поставив перед ним наполненный стакан. Она хотела убрать руку, но Джагхед перехватил её запястье, большим пальцем поглаживая подушечку на ладони, заставляя застывшую от неожиданности Элизабет протяжно вздохнуть. — Выпей со мной. — Мне нельзя пить на работе, — без тени язвительности ответила Бетти, теряясь под его требовательным взглядом. Она невольно наклонилась, когда Джонс потянул её руку, придвигаясь к ней опасно близко. — Я видел, как ты наливала себе виски под стойкой, — Джагхед выудил из кармана целую пачку купюр, демонстрируя ей. — Хочу выпить с барменом, — сказал он, намекая на особенное меню, которое Купер ненавидела всей душой. — Смотрю, ты совсем разучилась расслабляться. Что с тобой стало, Купер? — Я родила, — огрызнулась Элизабет, освобождая свою руку. Стараясь не думать о том, что так глупо попалась на удочку, она достала свой спрятанный полупустой стакан и щедро налила себе из бутылки, вдруг чувствуя острое желание напиться до беспамятства и хоть на одну ночь сбросить с себя оковы ответственности. Приподняв фужер, Бетти выжидающе уставилась на Джонса, который мягко ударил краем своего стакана о её, победно ухмыляясь. — За встречу. — За нежеланную встречу, — поправила Бетти и мгновенно осушила стакан, ощущая в горле болезненный жар, что опустился по пищеводу куда-то вниз, согревая изнутри и расслабляя напряженные мышцы. — Ну… Расскажешь, как тебе удалось смыться из тюрьмы? — она облокотилась на барную стойку, прогибаясь в спине, скрещивая пальцы в крепкий замок. — Это долгая история, — заметно помрачнев, отозвался Джагхед, и Бетти впервые за те дни, что он в городе, по-настоящему задумалась над тем, что ему пришлось пережить. Она так усиленно старалась его ненавидеть, обнажала всю свою ядовитую суть, только бы не видеть в нём того человека, которого она так отчаянно и так преданно любила. Она вдруг осознала, что он притворяется — все эти не свойственные ему ухмылки и разговоры лишь прикрытие для чего-то непередаваемо сокровенного. Притворялась и сама Элизабет, строя из себя неприступную стерву, какой давно не являлась.       И сейчас они словно оба это поняли, смотря друг на друга в упор. След, который оставила на нём тюрьма, нельзя было стереть одной забвенной ночью — шрамы, выжженные на сердце Бетти нельзя было исцелить алкоголем. Но они могли забыть обо всём, всего на мгновение став прежними. — А, знаешь, плевать. Давай нажрёмся, — предложила Элизабет, выставляя бутылку на барную стойку, на что Джонс ответил лишь согласным кивком. *** — Давай, надевай, — настойчиво потребовал Джагхед, придерживая пошатывающуюся Элизабет под локоть и протягивая ей туфли. Он мягко оттеснил её к стене, пропуская толпу смеющихся молодых людей на улицу, и отобрал у неё почти допитую бутылку виски, из которой она делала глоток за глотком. — Надевай чертовы туфли, и пошли.  — Может, ещё потанцуем? — попросила Бетти, хватаясь за плечи Джонса, в поисках опоры. — Нам же так весело, — она продолжала переступать с ноги на ногу, в такт музыке, которая доносилась в коридор с танцпола. Кураж охватил её, волна опьянения захлестнула с головой, тело наполнилось энергией и жаждой двигаться до тех пор, пока усталость не возьмёт верх.       Джагхед, поняв, что она не намерена обуваться, допил остатки алкоголя, избавился от пустой бутылки и наклонился, подхватив ногу Бетти так резко, что она не мгновение потеряла равновесие, впиваясь в его плечо ногтями.  — Эй, ты что делаешь? — возмутилась Купер, оттягивая юбку платья, пытаясь выбраться из хватки крепких мужских рук. — Я сама, — она вырвала у него туфли и медленно наклонила голову, пытаясь в полумраке сосредоточить взгляд на собственный ногах. В голове гудела музыка, под которую ещё несколько минут назад она кружилась в энергичном танце в свете огней, а тело, пылающее жаром от духоты помещения, не слушалось, направляя её то в одну сторону, то в другую. — Подержи меня, — она вытянула руку и ухватилась за Джонса, просовывая ступни в неудобную обувь.       Осознав своё нелепое положение, Элизабет фыркнула от смеха, расправила плечи и сдула спутанные пряди с лица, смотря на Джагхеда затуманенным, насмешливым взглядом. Он выглядел взбудораженным и слегка захмелевшим, но ответная улыбка так и не тронула его губ, словно веселое забвение осталось в зале клуба. Он часто дышал и хмурился, что только больше смешило Купер, которая всеми фибрами души хотела остаться здесь ещё хотя бы на час.  — Это напомнило мне… — сказала Бетти, издавая прерывистые смешки, предпринимая тщетные попытки собрать слова в предложения. — Как я… Помнишь, как я приехала…       Джагхед, воспользовавшись моментом, сжал её руку и уверенно двинулся к выходу, желая выбраться на свежий воздух. Он подхватил Купер, когда она споткнулась о порог, и обвил её талию рукой, чтобы удержать от падения. Она не возражала — продолжала смеяться и танцевать, словно сумасшедшая, но, на удивление, это ни капли не раздражало Джонса. Он терпеливо дождался, пока Бетти попрощается со знакомым охранником, а затем повёл её к парковке, где оставил машину.       Прохладный ночной воздух обдувал лицо, и после пахучего, клубного дыма и нестерпимой жары это казалось спасением. Пелена опьянения спала, и Джагхед смог ясно мыслить, чего нельзя было сказать о Купер. Она прыгала, пела песни и танцевала, наслаждаясь неожиданной свободой, которую ей подарили несколько стаканов виски. Тревога, переутомление и злость на Джагхеда отошли на второй план, и он отчётливо понял это, когда Элизабет неосознанно переплела их пальцы в крепкий замок.  — Как хорошо, — восторженно протянула Элизабет, запрокидывая голову и звучно вздыхая. — Я не поеду домой. Раз ты меня напоил, то… — она замерла, заметив мустанг, а затем вопросительно взглянула на Джонса, так и не отпустив его руку. — Только не говори, что он твой.       Джагхед пожал плечами и открыл машину с брелока в кармане, наблюдая за реакцией Купер. Мустанг моргнул фарами, приветствуя своего хозяина, и Элизабет громко ахнула от удивления, мгновенно вспоминая чёрный автомобиль Джагхеда из прошлого, на котором они гоняли до обрыва, на заднем сиденье которого целовались до головокружения, скрываясь от внешнего мира в кожаном салоне, пахнувшим бензином, сигаретами и чем-то сладким. Бетти словно почувствовала тот самый запах, и обрывки воспоминаний принесли вовсе не боль, которая терзала её сердце каждый раз, когда картинки из прошлого просачивались в мысли, а приятную ностальгию и волнительное предвкушение, защекотавшее низ живота.  — Даже не буду спрашивать откуда у человека, только что свалившего из тюрьмы, такая тачка, — беззаботно усмехнулась Элизабет, ярко горящим взглядом осматривая машину, желая почувствовать ветер в своих волосах и скорость, вдавливающую в сиденье. — Прокатимся? — Уверена? — засомневался Джонс. — А если я её угнал?  — С убийцей, на угнанной тачке, — хмыкнула Бетти. — Отлично, — она открыла дверь и уселась в мягкое пассажирское кресло. На секунду она успела подумать о том, что это большая ошибка, но мысли вылетели из головы, как только в ночной тишине раздался глубокий рёв мощного двигателя, и мустанг сорвался с места, оставляя после себя едкий дым.       Джагхед гнал по пустой улице, игнорируя ограничение скорости и светофоры. Он уверенно давил на газ и резко выкручивал руль на поворотах, от чего машина уходила в управляемый занос. Алкоголь в крови, высокая скорость, присутствие Элизабет, которая радостно вскрикивала и смеялась — опасное сочетание, будоражащее каждую клеточку в организме. Хотелось открыть окно и закричать во весь голос о том, что он свободен. И в эту секунду он был… Они оба были свободны. От темноты прошлого, от себя самих.       Элизабет тоже это чувствовала. Она смотрела на Джагхеда, видела, как искрятся его глаза, как его губы растягиваются в скупой улыбке при взгляде на дорогу, и ей казалось, что здесь и сейчас она прежняя Бетти Купер: беззаботная, бесстрашная, готовая на все ради парня за рулём мустанга.       Бетти нажала кнопку магнитолы, и из колонок громко заиграла современная песня, которую она тысячу раз слышала по радио, но так и не запомнила слова. Все внутри неё горело огнём, и этот огонь рвался наружу безумной энергией. Взглянув на Джонса, который словно понял все без слов и ухмыльнулся, Купер открыла окно, схватилась за ручку под потолком и вылезла на улицу по пояс, хмурясь от сильных порывов остужающего ветра. Она громко вскрикнула, нарушая тишину улицы, и вытянула руку вверх, будто пытаясь коснуться тёмного звездного неба. Закрыв глаза, она представила, что летит, как птица, подхваченная порывами ветра.       Обратно в салон Элизабет вернулась, когда окончательно замёрзла. Она пригладила волосы и с улыбкой взглянула на Джонса.  — Поедем к озеру?  — Хорошо. — Сверни здесь направо.       Джагхед резко перестроился в другой ряд и выехал на центральную дорогу, сбавляя скорость. Он проехал через большие ворота и остановился на пустынном песчаном пляже, недалеко у края воды, которая серебрилась беспокойной рябью в свете огромного шара луны.       Бетти вышла из машины, сняла туфли и утонула ступнями в остывшем песке. Вдалеке, на другом берегу, ярко горели огни ночного города, а здесь, на пляже, повисла умиротворенная тишина природы. После оглушающей музыки клуба она звенела в ушах, а хлопок водительской двери, казалось, разразился громом и заставил Элизабет обернуться. — В том кафе я отметила своё восемнадцатилетние, — рассказала Купер, показывая Джагхеду здание с открытой верандой, закрытое в такой поздний час. — А в тех беседках мы часто устраивали пикники, когда Дилан был совсем маленьким, — она улыбнулась, вспоминая те теплые, летние вечера. — Люблю это место.       Джонс внимательно посмотрел на неё, и под его пристальным, изучающим взглядом Элизабет смутилась, чувствуя волнение, возрастающее по мере того, как к рассудку возвращалась ясность. Она хотела оттянуть момент, когда начнёт корить себя за непозволительное безрассудство, и поэтому весело сказала: — Я хочу освежиться. Ты со мной?       Джагхед недоверчиво прищурился, и Бетти пожала плечами. — Ну, как хочешь, — она бросила туфли и быстро стянула платье через голову, оставаясь в одном белье молочного цвета. Почувствовав пристальный взгляд Джагхеда она внутренне сжалась и, прежде, чем неловкость овладела ей, бросилась бежать к воде, крикнув громкое: — Пошло всё нахер!       Джонс тихо рассмеялся, наблюдая за тем, как Бетти нырнула с головой. Он ещё какое-то время стоял у машины, не решаясь разделить с Купер весёлый порыв, но затем, не в силах побороть искушение, снял рубашку, швырнул её на капот мустанга, оставаясь в штанах, и неспешно пошёл к озеру, смотря на то, как Элизабет рассекает воду руками, лежа на спине.       Она нащупала ногами покатистое дно и встала, приглаживая мокрые волосы, слегка подрагивая от холода. Стоя по пояс в тёмной воде, Элизабет следила за тем, как Джагхед неторопливо приближался, на ходу сбрасывая ботинки. Свет луны падал на его оголенный торс, пестрящий татуировками и шрамами, некоторые из которых были совсем свежими. Он стал заметно крепче. Его походка была уверенной и слегка размашистой. Бетти не заметила, что откровенно пялится на него, пока он не ступил в воду, оказываясь достаточно близко, чтобы поймать её чрезмерно заинтересованный взгляд. Всполошившись, она резко отвернулась и опустилась в воду по шею, делая вид, что хочет ещё поплавать.       Джонс нырнул, проплыл под водой и вырос прямо перед ней, словно намеренно издеваясь, вынудив Купер остановится. Он зачесал мокрые пряди с лица таким знакомым небрежным жестом, и Элизабет заметила, что его кожа покрылась мурашками. Она, желая разрядить нарастающее напряжение, ударила ладонью по глади озера и обрызгала его водой, смотря на него с дерзким вызовом.       Джагхед не среагировал, завороженно рассматривая Бетти в серебристом лунном свете. Её кожа была невероятно белой, почти прозрачной, с нежным оттенком слоновой кости и голубоватыми линиями вен, заметными прямо под тонкой кожей, струящиеся по груди, словно цветные вкрапления в мраморе. Её острые плечи вздымались в такт сбивчивому дыханию, а руки рисовали беспорядочные узоры на темном зеркале воды. Зелёные глаза блестели, по щекам разлился едва заметный румянец, а пухлые губы подрагивали от холода. Буквально физически Джонс чувствовал её волнение и поэтому оставался на месте, опуская взгляд к выпуклости груди, прикрытой кружевной тканью бюстгальтера. — Эй, — возмутилась Купер, сбросив с себя оцепенение. — Хватит пялиться! — она снова обрызгала Джагхеда, желая скрыть реакцию своего сердца, которое пустилось в бешеный ритм. — Что я там не видел, — нагло усмехнулся он, отворачивая лицо, чтобы вода не попала в глаза. — И не трогал, и не… — Не продолжай, — наигранно строго приказала Бетти, делая шаг ему навстречу, не переставая поливать Джагхеда. Она поджала губы, чтобы не улыбнуться, дрожа всем телом, но больше не чувствуя холода. — Кажется, мне это снилось, только на тебе было меньше одежды, и… — Заткнись! — Купер сложила ладони, черпанула воды и плеснула её Джагхеду в лицо, от чего он поморщился и тряхнул головой. — Ты нарываешься, — Джагхед вступил в игру, и уже через мгновение Элизабет закрывалась руками, не успевая вдохнуть. Волосы липли к щекам, брызги попадала в глаза и нос, а Джонс продолжал атаку.       Бетти пыталась обороняться, а затем, задержав дыхание и зажмурившись, преодолела оставшееся расстояние между ними и не глядя пихнула Джагхеда в грудь, от чего он отшатнулся назад и упал в воду. Элизабет почти обрадовалась своей победе, когда он сдавил её запястье и с силой потянул на себя, утаскивая в глубину. Не растерявшись, она впилась в плечи Джонса, наваливаясь всем телом, не позволяя ему вынырнуть на поверхность. Удержать его надолго не хватило сил, и вскоре они оба жадно глотали воздух, пытаясь отдышаться и утереть глаза.       Купер закашлялась и протестующе замахала руками, боясь, что Джагхед снова утопит её. — Всё, — хрипло выдавила она. — Хватит, я сдаюсь.       Она вздрогнула от неожиданности, когда Джонс мягко коснулся её щеки, а затем аккуратно убрал влажную прядь волос за ухо. Бетти подняла на него удивлённый взгляд. От его прикосновения ток пробежал вдоль позвоночника, а в груди рассеялось тепло, согревая изнутри. Она выпрямилась, оказываясь к нему так близко, что могла рассмотреть знакомую россыпь родинок на щеке, и её ладонь против воли легла на его твёрдое плечо.       Джагхед не спешил одергивать руку, почти невесомо очерчивая линию скулы большим пальцем, видя, как в её изумрудных глазах загорается искорка. Он сделал последний уверенный шаг, подходя вплотную, и услышал, как Элизабет громко вздохнула, упираясь ладонями в его грудь, но не пытаясь отстраниться. Она не могла пошевелиться. Все мысли моментально улетучились из головы, а ноги потеряли чувствительность. Все ощущения сосредоточились под рёбрами, и эти ощущения, давно утраченные, непохожие ни на что остальное, напомнили ей тот день, когда она впервые ясно осознала, что любит его. — Ты…другой, — тихо выдавила Купер, нерешительно касаясь подушечками пальцев едва заметной ямочки на его подбородке. Ей до помутнения в глазах хотелось коснуться каждого миллиметра его кожи, изучить каждый новый шрам на теле. — Ты тоже, — хрипло прошептал Джонс.       Останавливаться было поздно, когда его взгляд опустился на её приоткрытые губы. Она сама медленно потянулась к нему, слыша гулкие удары сердца в ушах, которое словно остановилось на бесконечные несколько секунд, как только их губы соприкоснулись в осторожном поцелуе. Предохранители сгорели, преграды рухнули. Джагхед вдавил её в своё тело, не желая оставлять ни миллиметра, и углубил поцелуй, полностью теряя контроль.       Элизабет вспомнила, что значит сходить с ума от желания, чувствовать, словно по венам пускают ядовитое наркотическое вещество. Она забывала дышать, и в какой-то момент ей показалось, что сейчас она потеряет сознание от переизбытка эмоций и ощущений. Кислорода катастрофически не хватало, но Бетти не могла оторваться от Джагхеда ни на секунду, жадно отвечая на его голодные поцелуи. Он целовал её яростно, грубо сжимая бедра до красных отметин. В его прикосновениях не было ни капли нежности, только животная страсть, грубость, боль — то, что так не хватало Купер все эти годы.       Джагхед усилием воли старался замедлить это безумие, желая насладиться каждой секундой близости, но это было так же невозможно сейчас, как и раньше, когда один её поцелуй превращал в щепки все его границы. От ненависти до любви. От злости до покорности. Каждая секунда рядом с ней бросала Джонса на острое лезвие ножа, и теперь, когда он не мог испытать этой жгучей смеси желания, адреналина и любви так долго, он всецело упивался собственной слабостью.       Бетти покорно скрестила ноги за его спиной, когда Джонс с лёгкостью поднял её на руки, изучая изгибы хрупкого тела, вспоминая мягкость кожи и сладкий вкус податливых губ. Её дрожащие пальцы то путались в его волосах, то впивались в плечи. Она прижималась всё крепче, выгибалась навстречу, до предела накаляя и без того сумасшедшее возбуждение. Он готов был трахнуть её прямо здесь, а затем на пляже, в машине и… Делать это снова и снова, пока не останется сил. — Джаг, — сипло прошептала Элизабет, когда его губы опустились на её шею, оставляя пылающие невидимые метки на самых чувствительных точках. Она с трудом открыла глаза, запрокинув голову, пытаясь сосредоточить взгляд на звёздном небе. Сознание помутнело, словно она выпила ещё литр виски. Это было похоже на наркотический дурман, который неожиданно спал, и болезненная реальность затянула её назад. — Стой.       Купер с трудом оторвала от себя его руки, вывернулась из объятий и ступила ногами на дно озера. Она отскочила от Джагхеда, словно ошпаренная и попятилась назад, судорожно приглаживая спутанные волосы, не отрывая от него перепуганного взгляда. — Не надо… Прости, я не…       Джонс несколько раз моргнул, пытаясь прийти в себя. Он не мог издать ни звука, хватая ртом холодный воздух, сжимая руки в кулаки, чтобы унять дрожь от перевозбуждения. Он непонимающе смотрел на Элизабет, которая обняла себя за плечи, мотая головой, словно в избавляясь от омута наваждения. — Бетти… — Этого не будет, — заикаясь сказала она, так неуверенно, что создавалось впечатление, будто это жалкая попытка убедить саму себя. — Это всё алкоголь. Мы напились, нас охватили эмоции, но это ничего не значит. Давай забудем, ладно? — Ты издеваешься? — на выдохе спросил Джагхед, глядя ей прямо в глаза, и вся злоба, что закипела в душе, отразилась в чертах его лица.       Купер невинно хлопала глазами, поджав губы, и это доводило Джонса до бешенства. Секунду назад она горячо отвечала на его поцелуи, а сейчас смотрела на него в немом испуге, словно всё это происходило вовсе не с ней. От желания выместить удушающую его ярость зачесались ладони. Он опустил кулаки в прохладную воду, в надежде остудить пыл, но это не помогало.       Какое-то время Элизабет молчала под его хищным взглядом, улавливая опасную энергию, исходящую от него. Обида вновь переполнила её, и, словно зарядившись злобой Джонса, она дала ей выход, бесстрашно переходя в наступление. — А чего ты ожидал? Думал, просто вернёшься спустя столько лет, поиграешь на моих чувствах, я тебе отдамся и всё прощу? — Купер прерывисто и часто дышала, пытаясь вдохнуть прохладный, сырой воздух так глубоко, чтобы побороть бурю, клокочущую у неё внутри. — Ты сама этого хотела. — Ничего я не хотела! — громко возмутилась Бетти, зная, что он прав. — Хотя нет. Кое-чего я всё-таки хотела и хочу… Чтобы ты убрался! — она резко развернулась и устремилась к берегу, чувствуя неприятное покалывание на коже после воды. — Какая же дура, — злясь на саму себя, Элизабет резко подхватила смятое платье и натянула поверх мокрого белья, исподлобья следя за тем, как Джагхед неторопливо выходит из воды, зачесывая волосы назад. — Между нами ничего не было, ты понял? — Боишься что твой дружок сбежит? — ядовито спросил Джонс, бросая на Элизабет недобрый взгляд. — Ты ведь ни хрена ему не рассказала, — подтверждением его слов послужил растерянный взгляд Купер, который она на мгновение опустила на свои босые ноги. — Знал бы он, кто ты такая на самом деле… — Это тебя не касается, Джонс! — отрезала она. — Мэтт хороший парень, и я с ним счастлива, чего никогда не было и не будет с тобой! — Элизабет осеклась, не в силах продолжить то ли от того, что лёгким не хватало воздуха, то ли от пристального взгляда Джагхеда, в котором лишь на мгновение отразилась боль, быстро сменившись защитной злостью. — Это ты от счастья чуть не дала себя трахнуть?       Бетти открыла рот от негодования, но Джонс грубо оборвал её твёрдое намерение продолжить перепалку: — Лучше сейчас помолчи.       И она повиновалась — поджала губы, скрестила руки на груди, спрятав сжатые кулаки, и свирепо уставилась на Джагхеда, дожидаясь его бурной реакции. Она ждала, что сейчас он оскорбит её, что на капот мустанга обрушится череда сильных ударов, что страх перед его гневом вновь охватит с головы до ног, но ничего подобного не произошло. Джонс быстро оделся, сохраняя молчание, а затем открыл пассажирскую дверь, немо приглашая её сесть.       Ощутив странное, но такое острое разочарование, Элизабет плюхнулась в машину, и сжалась на сиденье, стараясь не замечать, как неприятно влажные пряди волос липнут к шее. Она украдкой взглянула на Джагхеда, когда он, задумчивый и серьёзный, сел за руль, завёл мотор, включил обогрев салона и начал движение. Он молчал, и это молчание напряжением гуляло по воздуху, заставляя Купер всё глубже погружаться в чувство вины.       Казалось, миновала целая вечность прежде, чем мустанг остановился у обшарпанного дома, где Элизабет снимала квартиру. Она обулась, поправила волосы и надавила на ручку двери, мучаясь противоречивыми желанием остаться и поскорее уйти. Стойкое предчувствие того, что этот момент — последний шанс задать давно терзающие её вопросы, вынудил Бетти повернуться к Джонсу. Она точно знала, что должна спросить, но выдавила лишь гордое и почти уверенное: — Нам больше не стоит встречаться. — Ты не хочешь или не должна? — бесстрастно спросил Джагхед, смотря прямо перед собой. Он чувствовал непосильную усталость и опустошение, словно тело потеряло свою естественную тяжесть. — Нет разницы чего я хочу, Джаг, — тихо отозвалась Бетти. — Всё закончилось. Ещё тогда, в тюрьме, когда я приходила к тебе на свидание.       Джонс пропустил её замечание и сказал лишь скупое и равнодушное: — Мне пора ехать.       Элизабет кивнула и нехотя вышла из машины, чувствуя, как под рёбрами скребёт от досады. Она проводила удаляющийся мустанг потухшим взглядом, не испытывая должного удовлетворения от осознания, что может больше не увидеть его. Когда красные стоп-огни исчезли за поворотом, не последовало и облегчения, только сиплый голос разума давал ей понять, что она поступила правильно, несмотря на болезненное жжение, разливающееся по солнечному сплетению, словно кислота…