Pure silver

      Предусмотрительно спрятав опухшие красные глаза за тёмными очками и зачесав выбившиеся из наспех скрученного пучка локоны, Купер вошла в кафе. Она сделала несколько глотков ледяной воды из бутылки и устремилась к комнате для персонала, огибая посетителей и отворачивая болезненно-бледное лицо от Талии, гневный взгляд которой Элизабет буквально физически ощущала на себе. Ей предстояло объясниться перед подругой за исчезновение, а заодно написать сразу две объяснительные — за вчерашний прогул и сегодняшнее опоздание в пять часов.       После бессонной ночи и щедрой дозы алкоголя Бетти чувствовала себя отвратительно — всё тело ломило, голова гудела, а к горлу подступала тошнота, с которой она боролась всю дорогу до работы. Весь спектр страданий отразился на её уставшем лице, как только она скрылась за дверью подсобки, закрыв дверь на замок, во избежание встречи с одной из официанток, и взглянула в небольшое зеркало на стене. — Вот же дерьмо, — простонала Купер, всматриваясь в своё потрёпанное отражение. Она спешно выдвинула ящик стола, нащупала косметичку и принялась краситься, едва контролируя дрожь в руках. Вместо одного слоя пудры она наложила два, а на веки нанесла подводку, с большим трудом вырисовывая стрелки, в надежде скрыть отеки.       Кое-как пригладив волосы и переодевшись в рабочее платье, Элизабет бросила в рот мятную жвачку, допила воду и сделала глубокий вдох, почувствовав тошнотворный запах жаренной картошки. Она открыла дверь и нерешительно выглянула в коридор, пытаясь рассмотреть зал и понять, на смене ли сегодня Мэтью. Не заметив мужчину, Купер почувствовала облегчение и вышла, оттягивая неглаженую юбку и стараясь придать своему лицу более жизнерадостное выражение.       Когда прямо на выходе в зал грозной стеной выросла невысокая фигура, Бетти вздрогнула от неожиданности, едва не впечатываясь в Талию. Она расправила плечи, скрестив руки на груди, и выжидающе уставилась на подругу, беззвучно требуя объяснений. По тому, как сузились её глаза, Купер поняла, что она рассержена. — Ну и видок. Бессонная ночка? — Тал… — Я звонила тебе по меньшей мере сотню раз! Какого хрена, Эванс?       Элизабет схватилась за голову, чувствуя острую боль в висках, и поморщилась, реагируя на громкий голос подруги. Её по крупице заполняло раздражение из-за необходимости стоять здесь, словно школьница, и подбирать сносное оправдание. Она не имела ни малейшего желания ссориться, но похмелье сделало своё дело, и вместо объяснений из её уст вырвалось резкое и грубое: — Ты можешь так не орать? Башка сейчас просто взорвётся, — глубоко вдохнув и заметив удивление на лице Талии, Купер добавила, стараясь говорить как можно мягче: — Я разбила телефон, поэтому не могла ответить на звонок. Выйти на смену я не смогла из-за высокой температуры. Всё? Допрос окончен? Теперь дай мне пройти и поработать, — она обошла девушку, но та перехватила её за локоть, вынуждая остановиться. — Гарри сказал, ты была в клубе и нажралась в хлам с каким-то мужиком. Ты ведь в курсе, что это дойдёт до Мэтта? — А я что, его собственность? — неожиданно для самой себя сорвалась Бетти. — И это был не какой-то мужик, а отец Дилана, — она выдернула руку, но не поторопилась уйти, с вызовом смотря на Хардман, которая заметно утратила решимость на дальнейшую перепалку. — И я не нажиралась в хлам. Мы немного выпили, вспомнили прошлое, а потом я послала его к черту и попросила не приближаться ни ко мне, ни к сыну. — Он… он разве не в тюрьме? — опешила Талия, и её враждебность иссякла, сменившись волнением. Она приблизилась к Элизабет так, чтобы их разговор не могли слышать официанты, снующие из зала на кухню и обратно. Её внимательный, изучающий взгляд опустился на руки Купер, словно пытаясь отыскать видимые последствия их встречи с Джонсом. — Он тебя не тронул?       Бетти отрицательно покачала головой, невольно вспоминая события прошедшей ночи. Она стыдливо спрятала глаза, ощущая странный жар на коже, опасаясь, что подруга заметит её смятение. Чувство вины за содеянное слабым скрежетом напоминало о себе, но даже оно не помогало избавиться от стойкого ощущения того, что она поступила неправильно, попросив Джагхеда больше не появляться. Её терзали противоположные желания: увидеть его ещё хотя бы раз и не встречаться больше никогда. — Талия, Ками, у нас полный зал, — возмутилась одна из официанток, призывая девушек приступить к работе. — Я расскажу тебе всё потом, ладно? — негромко сказала Элизабет и, получив согласный кивок подруги, вышла к кассе.       Собирая заказы необслуженных столиков, она то и дело ловила на себе нетерпеливый взгляд Хардман. Поначалу это мешало ей сосредоточиться на работе, но уже через полчаса, когда сознание немного прояснилось, она перестала обращать на это внимание. Тревога отступила, из мыслей исчезли навязчивые образы. Бетти взбодрилась и решила больше не возвращаться к произошедшему, по крайней мере пока не получит достаточно чаевых, чтобы возместить себе финансовые потери из-за прогула.       Мэтью появился в кафе, когда посетителей поубавилось. Войдя в дверь, он задержал хмурый взгляд на Элизабет, которая сделала вид, что не заметила его присутствия, а затем прошёл за стойку, дожидаясь, пока она запишет заказ и подойдёт к кассе, чтобы передать его на кухню. Она намеренно тянула время, охотно обсуждая с пожилой женщиной, заходившей сюда почти каждый день, прошедший в центре города фестиваль. Обычно Купер спешила отделаться от болтливой старушки, но сегодня она видела в ней спасение. Пока женщина без умолку болтала, Бетти кивала с натянутой улыбкой, решая, что сказать Мэтью. — Милочка, не принесешь мне ещё вишнёвого пирога? — попросила старушка, устремив на Элизабет свои узкие глаза. — Что? Да, конечно, — Бетти повернула голову в сторону стойки, встречаясь взглядом с Мэттом, который самостоятельно рассчитывал клиентов и пробивал чеки. Она нехотя направилась к кассе, крепче сдавливая чайник с горячим кофе в чуть подрагивающей от волнения руке.       Обойдя стойку, Элизабет вырвала листок из блокнота, передала помощнику повара и встала рядом с Мэтью, хватая салфетницу, чтобы занять руки. Она хотела поздороваться, но Хардман заговорил первым, не переставая перекладывать деньги в кассе: — Если ты передумала переезжать, то могла бы просто сказать мне об этом, — его голос сквозил разочарованием. Он свёл брови к переносице, но так и не взглянул на Бетти. — Я не передумала, просто… Мне нужно было время, чтобы… — она подняла виноватый взгляд на мужчину, и перед глазами тут же застыло хмурое лицо Джагхеда, отчего её щеки порозовели, а сердце ускорило ритм. — Нужно было разобраться с одной проблемой и поставить точку. — Ты говоришь так каждый раз. Находишь кучу оправданий и сбегаешь, — обиженно ответил Мэтт. — Ты согласилась жить со мной, а значит я могу помочь тебе, что бы не случилось. — Только не с этим, — Купер отложила салфетки и мягко сжала плечо мужчины, призывая обернуться. — Прости, что так вышло, — она улыбнулась уголком губ, активируя всё свое обаяние, и это сработало. — Закажем машину на эти выходные? Обещаю, больше я никуда не денусь.       Хардман тяжело вздохнул, делая вид, что всё ещё сомневается, но его просветлевший взгляд уверил Элизабет в обратном. Она незаметно для остальных чмокнула его в щёку и подхватила поднос, намереваясь вернуться к посетителям. На душе ощутимо полегчало, и на секунду Бетти понадеялась, что её жизнь вернётся в привычное русло. Она даже успела убедить себя, что сможет утаить свою маленькую ошибку, но тут за окном раздался визг автомобильных шин, рёв двигателя и мощный ритм музыки, загулявший вибрацией по окнам кафе.       Элизабет словно окатило ледяной волной. Она упёрлась коленями в свободный диван, раздвинула створки жалюзи и прищурилась, замечая знакомую машину, припаркованную прямо под знаком на обочине. — Нет, — обречённо простонала она, — Вот же сука… — бросив поднос на стол, Купер заметалась взглядом по помещению, отыскивая Мэтью, который отвлекся на одного из посетителей.       Колокольчик на двери звякнул, ударяя набатом по ушам Бетти, и на пороге показался Джонс. Он небрежно поправил солнцезащитные очки, перехватывая большой букет красных роз свободной рукой, а затем неспешно двинулся к свободному столику, наполняя пространство тяжёлым запахом своего одеколона. Его появление не осталось незамеченным — три юные девушки, сидящие у самого выхода, одновременно повернули головы и замолчали, жадно рассматривая высокого брюнета в кожаной куртке, которую он сбросил с плеч, как только сел, предоставляя их взору накаченные руки, усеянные сплетением татуировок.       В воздухе моментально повисло какое-то электрическое напряжение, знакомое Купер со школы. Оно словно сконцентрировалось в груди Бетти, как только Джонс взглянул в её сторону, кривя губы в едва заметной ухмылке. Она не видела его глаз за тёмными стеклами очков, но знала, что в них мерцает зловещий огонёк победы и власти, силой которой Элизабет пригвоздило к полу посередине прохода. Он едва заметно приподнял ладонь в знак приветствия, а затем откинулся на мягкую спинку, всем своим видом показывая, что никуда не уйдёт.       Купер отвлёк семенящий стук каблуков Талии, которая на всех парах пронеслась мимо, к заветному столику, где расположился симпатичный незнакомец. По тому, как подруга поправила прическу и расправила плечи, Элизабет поняла, что она явно разглядела в Джонсе «свой любимый типаж». Девушка выросла перед столиком и мило улыбнулась, что заставило Бетти действовать, пока Джагхед не сболтнул лишнего.       Она решительно подошла к столу, оттесняя Хардман, и та сверкнула недовольным взглядом, немо призывая Элизабет не мешать. — Ками, я справлюсь, — сказала она, решив, что подруга не поняла намёка, — Возьми третий и четвёртый.       Джагхед снял очки, бросил брелок от мустанга на стол и выжидающе уставился на Элизабет, замечая, как она сжимает челюсть от злости. Видя, как усиленно она старается сохранить хладнокровие, он перестал сомневаться, что игра стоит свеч. Чувство злости на неё, возросшее к обеду до опасного максимума, остужало наслаждение, которое ему дарила эта тревога в прекрасных изумрудных глазах. — Камилла, — настойчиво позвала Талия, незаметно толкая подругу в бок. — Может, хотите кофе? — она одарила Джагхеда обворожительной улыбкой, и он скупо ухмыльнулся в ответ. — У нас лучший кофе в городе. — И лучшие официантки, — отозвался Джонс. Он медленно поднялся со своего места и протянул Элизабет букет, который она нехотя приняла, даже мельком не взглянув на розы. — У неё шок, — обратился Джагхед к Талии. — Я ей ни разу не дарил цветов. — Тал, оставь нас на секунду, — сквозь зубы процедила Купер, сжимая букет с такой силой, что шипы, прорезав обертку, укололи ладонь. — Пожалуйста.       Хардман удивлённо вскинула брови и, вопросительно посмотрев на подругу, двинулась в сторону кассы. Дождавшись её ухода, Бетти яростно швырнула цветы на диван и шагнула к Джонсу, приближаясь к нему почти вплотную. Гул кафе стих. Посетители вернулись к своим тарелкам, без интереса поглядывая на парочку. — Что за цирк ты устроил? — А продавщица сказала, что розы сработают, — нагло усмехнулся Джонс, спрятав руки в карманах, сделав ещё один короткий шаг ей навстречу, заставляя Элизабет нервно сглотнуть. — Так и знал, что надо пионы брать. — Ты сейчас серьёзно? — Нет. — Господи, — вздохнула Купер. — Мы ведь всё решили, Джонс. — Это ты решила, — твёрдо ответил Джагхед. — Но, как ты помнишь, мне плевать на чужие решения. — Эй, что здесь происходит? — услышав голос Мэтта, Элизабет быстро шагнула в сторону, чувствуя, как от подступающей паники в груди неприятно заныло. Она взглянула на Джагхеда, замечая его недобрый прищур, и мысленно взмолилась всевышнему. — Тебе чего от неё нужно? — Мэтт, — вмешалась Бетти. — Это… Один чокнутый фанат, и он уже уходит, — она многозначительно уставилась на Джагхеда, но он не сводил глаз с Мэтью, словно сканируя его насквозь. — Джаг, пожалуйста… — А он ничего, — ядовито протянул Джонс, с трудом сдерживая порыв впечатать сжатый кулак ублюдку в лицо. — Давай, детка, расскажи ему, — его решительный, требовательный взгляд упал на застывшую Бетти. — Скажи ему, иначе… — Сказать что? — опешил Мэтью. — Хорошо, — повысила голос Купер, плечом оттесняя Мэтта подальше от Джонса. Она встала между мужчинами, прерывая их угрожающе прямой зрительный контакт, и повернулась к Мэтью, тщательно подбирая слова. — Это Джагхед. Он биологический отец Дилана, — выпалив признание на одном дыхании, Элизабет устремила на Джонса убийственный взгляд. Его лицо осталось непроницаемым, а глаза загорелись вызовом, словно он только и ждал ответной реакции, которой послужил лишь слабый смешок удивления. — Вот как. И давно он вернулся? — Нет, — ответила Элизабет, каждой нервной клеточкой ощущая возрастающее напряжение. — Я тебе всё объясню… — Давай лучше я, — прервал Джагхед, сокращая безопасное расстояние, вынуждая Купер боязливо прижаться к плечу Мэтью. Это неосознанное движение, словно ещё один искрящийся фитиль, с новой силой разжег пожар ревности в груди Джонса. — Можешь забыть о своих планах на неё и моего сына. — Да что ты говоришь? — оживился Хардман, мягко отодвигая Элизабет в сторону. — Вали-ка ты туда, откуда пришёл. По-хорошему. — Предпочитаю по-плохому. — Так, всё, — прикрикнула Купер. — На выход. Живо! — она пихнула Джагхеда к двери, и он нехотя повиновался, бросая на Мэтью предупреждающий взгляд.       Элизабет вытолкала Джонса на улицу, полная негодования и злости. Она чувствовала, что Хардман наблюдает за ними через окно, и только это заставило её удержаться от зверского желания снова пустить в ход кулаки. — Сопляк недоделанный, — злостно фыркнул Джагхед, не сводя взгляда с двери кафе. — И вот этого ты выбрала на роль отца для нашего сына? — Какого чёрта ты сюда припёрся? — возмутилась Купер. — Ты меня преследуешь?       Джонс перевёл на неё свой взгляд и пожал плечами, из-за бушующей злобы не в силах сосредоточиться на словах Бетти. Он едва удержался, чтобы силой не затолкать её в машину и не увезти подальше отсюда, туда, где она не сможет от него сбежать. Он ощущал своё бессилие острее, чем когда-либо, и его сознание против воли подбрасывало ему самые немыслимые варианты избавления от этой убийственной слабости. — Что конкретно ты не понял, когда я сказала тебе не лезть в мою жизнь? — продолжила Элизабет, не дождавшись ответа. Ей стоило вернуться в кафе, пока развернувшаяся сцена не сказала Мэттью больше, чем он должен знать, но она оставалась на месте, всматриваясь в мрачное лицо Джагхеда, как и прежде пытаясь предугадать его дальнейшие действия. — Позволь мне общаться с Диланом, — сказал Джонс. — О большем я не прошу. — Ни за что, — фыркнула Купер. — Забудь, — усилием воли она заставила своё тело повиноваться и резко развернулась, намереваясь уйти, но Джагхед ловко перехватил её руку, а она не оказала должного сопротивления и устало взглянула ему в глаза. — Нет, Джагхед. Зря стараешься. — Бетти, — на выдохе протянул он, и от звука его низкого голоса, утратившего вдруг всякую напористость, сердце Элизабет предательски защемило. Вместо ожидаемой жестокости, путём которой он всегда добивался желаемого, Джагхед проявил несвойственную ему терпимость. На секунду Бетти даже показалось, что в его тёмных глазах отразилась мольба, и это моментально сбило её с толку. — Он страдает от того, что не знает своего отца, и ты сама это видишь. — Кого он узнает? Бандита, отсидевшего срок за наркоту и убийство? Тирана, которому чужда человечность?       Джонс до скрипа зубов сжал челюсти, терпеливо ловя каждое её слово, словно ядовитую пулю, зная, что она права. — Я завязал, — уверенно соврал Джагхед, блокируя скулящее в душе чувство вины. Сколько раз он врал, так же пристально смотря Элизабет в глаза, полные наивного доверия, пытаясь отгородить её от правды. Ещё никогда ложь так сильно не жалила его, как в эту долгую секунду, пока взгляд Бетти метался в сомнении. — Больше никакой наркоты, никаких убийств, никаких Змей…       Купер замотала головой, но промолчала, растратив уверенность в своих убеждениях. Она вспомнила заинтересованность сына и то, как бережно он прижимал рисунок Джагхеда к груди в тот вечер по дороге до дома. Он повесил его над кроватью, рядом с плакатами перед тем, как спокойно уснул, впервые за последние месяцы. В нём произошли заметные перемены, которые Элизабет категорически отказывалась связывать с появлением Джонса, однако, как бы она не противилась, между отцом и сыном возникла незримая связь, словно порванная ниточка родства переплелась в крепкий узелок. Бетти было суждено познать боль от этого разрыва, которая до сих пор напоминала о себе слабой пульсацией. — Ладно, — сдалась Бетти, и Джонс умело скрыл облегчение. — Но у меня есть условия. — Естественно, — усмехнулся Джагхед, но тут же вернул своему лицу серьёзное выражение, поймав на себе её суровый взгляд. — Ты общаешься с ним только в моём присутствии, — начала Элизабет. — Только тогда, когда я разрешу. — Принято. — Ты не лезешь в мою личную жизнь. Мои отношения с Мэттом тебя не касаются, ясно? — Это отношения, где этот мудак даже имя твоё настоящее не знает? — Джонс! — Ладно, — процедил Джагхед. — Ради сына я готов потерпеть. — Спасибо, — съязвила Элизабет, испытав толику наслаждения от его ревнивого взгляда. — И ещё одно, — она вдруг заметила, что её рука до сих пор находится во власти пальцев Джонса, и поспешила высвободить запястье грубым рывком. — Ты больше меня не трогаешь. Никогда. — Пока ты сама не захочешь, — отозвался Джагхед. — Всё? — Всё, — Элизабет поправила причёску и бросила короткий взгляд на окно, ожидая увидеть там Мэттью, но его не было. — Мне нужно вернуться к работе. — Нахрен твою работу. Ты когда последний раз Дилана сама со школы забирала?       Купер виновато поджала губы и отвернулась, чтобы Джонс не заметил её разочарования. — Поехали. — Жди меня здесь, — приказала Элизабет и скрылась в дверях кафе.       Джагхед внимательно проследил за тем, как она прошла к кассе и заговорила к Мэтью, который принялся эмоционально жестикулировать. Джонс было решил пойти за ней и утолить свою жажду расправы, но передумал, заметив, как Бетти, невинно улыбнувшись, повисла у него на шее. Мэтт обнял её в ответ, сдавшись в плен милых глаз и несокрушимого обаяния, которым некогда Элизабет Купер и с него сбивала толстую броню равнодушия.       Джонс отвернулся, не в силах выносить сцену примирения и ту ненависть, которая росла в его душе при осознании, что он позволяет какому-то козлу касаться её. Семь лет назад он бы убил его за одну лишь мысль об этом, а теперь был вынужден глотать злобу, чтобы не просрать свой единственный шанс остаться рядом.       Ещё одним испытанием стала издевательская полуулыбка на губах Элизабет, с которой она вышла обратно на улицу, облаченная в простую серую футболку, узкие джинсы и кеды. Она, заметив его мрачность, расцвела ещё больше, поняв, что её старания не остались незамеченными. — Смотри, не лопни, — подколола Купер, вдруг взбодрившись. Она не без труда убедила себя, что прилив радости вызван вовсе не реакцией Джонса, а тем, что ей удалось избежать конфликта с Мэттом, пусть и дав несколько обещаний.       Половина пути прошла в тишине, нарушаемой лишь гулом мотора и шуршанием шин по разгоряченному асфальту. Элизабет рассматривала улицу через приоткрытое окно, и её мысли витали далеко, не задерживаясь ни на чём конкретном. — Вероника в городе, — сказала она, вдруг вспомнив, что не ответила ни на одно сообщение старой подруги после их совместного ужина. — Лодж? — удивился Джагхед. — Что она здесь забыла? — Приехала по каким-то делам. С Арчи они расстались, и скоро она выходит замуж, — Элизабет полагала, что Джонса мало интересуют такие вещи. Она попросту хотела прервать молчание, упомянув то, что являлось частью их совместного прошлого, при этом не возвращаясь к болезненной теме их несложившихся отношений. — И… как там? — спросил Джагхед, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги. — В Ривердейле.       Купер не заметила изменений в выражении его лица, но что-то подсказывало ей, что он хочет услышать о своих старых друзьях. Она и сама ни раз думала о них, гадая, как сложились их жизни. Эти мысли всегда нагоняли на неё тоску и стойкое ощущение, что её прошлое проживал совсем другой человек, а она лишь наблюдала за этим со стороны. И сейчас, рядом с Джагхедом, это ощущение посетило её вновь. — Они знают, что ты вышел? — Нет, — отрезал Джонс, не желая продолжать этот разговор. — Куда дальше? — Почти приехали.       Мустанг остановился на парковке перед школой, втиснувшись между дорогими машинами. Занятия почти закончились, и ученики один за другим стекались из здания школы, отыскивая своих родителей. Дилана Элизабет заметила в компании темноволосой девочки, которую она если и видела, то не могла вспомнить. Мальчик увлечённо рассматривал то, что она показывала ему в своей розовой книге, не смотря на дорогу, и шёл так медленно, что его едва не сбивали с ног спешащие домой дети постарше. Дилан взял неизвестный предмет из руки девочки, спрятал в карман, и ещё некоторое время они стояли у крыльца, уткнувшись в книгу. Когда девочка пожала ему руку и побежала к машинам, Дилан закинул портфель на плечо и поплелся вперёд, жмурясь от солнца и пытаясь отыскать глазами няню.       Бетти вышла на улицу и вытянула руку, чтобы сын мог её увидеть. Поймав его взгляд, она улыбнулась, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло от осознания, что этот вечер она сможет провести рядом с сыном. Благодаря Джонсу.       Джагхед последовал её примеру, и Купер не могла не заметить радостное удивление на лице Дилана. Он прибавил шаг, пальцами оттягивая лямку большого рюкзака, чтобы тот не упал. — Придерживайся легенды, — попросила Бетти, — Ты мой старый друг. — Понял. — Привет, милый, — поздоровалась Купер и наклонилась, чтобы чмокнуть Дилана в макушку. Он по обыкновению тряхнул головой и огляделся, словно ища свидетелей позорного проявления материнской нежности. — Как уроки? — Отстой, — фыркнул Дилан и переключил всё своё внимание на Джагхеда, который пусть и был рад видеть сына, всё ещё чувствовал себя неуверенно рядом с ним. Он выдавил сухую улыбку и неуверенно протянул мальчику сжатый кулак, стараясь выглядеть более непринужденно. — Привет, чемпион.       Мальчик улыбнулся и совершенно обыденно ударил по массивному кулаку Джонса своим, тут же разгоняя первичное напряжение, повисшее между ними. Элизабет облегченно выдохнула и решила не мешать, видя, что Дилан не напуган и не смущен. — А я думал мама тебя убьёт, — рассмеялся он. — Она пыталась, — поддержал Джагхед и бросил насмешливый взгляд в сторону Бетти, которая театрально закатила глаза. — Что вы здесь делаете? — с подозрением спросил мальчик, и пусть в его голосе не было упрека, Купер всё равно почувствовала болезненный укол вины. — Я сегодня выпросила выходной, чтобы тебя забрать. Джагхед зашёл в наше кафе, и мы решили… Хочешь погуляем в парке?       Дилан лишь пожал плечами, не выразив никаких эмоций. Элизабет было подумала, что их затея провалилась, но затем мальчик уставился на мустанг, и на его привычно хмуром лице вдруг отразился неподдельный восторг. Тёмные глаза засияли, и в эту секунду он стал сильнее обычного похож на своего отца. — Это твоя? — удивился он, повернувшись к Джонсу. — Моя. — Ух ты! Мам, она прям как в том фильме про тачки. Сколько в ней лошадей? — Очень много, — ответила Бетти. — Восемьсот пятьдесят, — уточнил Джагхед.       Дилан воспринял информацию с видом знатока, пусть и не до конца понял, действительно ли это так много. — Мы можем на ней покататься? — Конечно, — Джонс открыл заднюю дверь. — Запрыгивай. — А можно вперёд? — Нет, дорогой, — вмешалась Элизабет, строго взглянув на Джагхеда, который явно пренебрег бы правилами, только бы заслужить расположение сына. — Либо назад, либо едем на автобусе. — Дерьмо, — громко возмутился мальчик и тут же запрыгнул в салон мустанга, пока мама не успела прочитать ему ещё одну лекцию по поводу неприличных ругательств. — Это по генам передаётся? — спросила Элизабет. — Это точно твои, — подколол Джонс.       Всю дорогу до парка Дилан неустанно перемещался по салону, пытаясь разузнать о всех существующих приборах на панели. Он внимательно и заворожено слушал Джагхеда, пока тот подробно рассказывал для чего нужны кнопки и стрелки спидометра. Оба были увлечены машиной, не обращая внимания на просьбы Элизабет ехать помедленнее, не высовываться вперёд и сидеть смирно. Спустя несколько брошенных в пустоту наставлений, она сдалась — откинулась на спинку сиденья и расслабилась, украдкой наблюдая за реакцией Джонса. Его присутствие дарило удивительное спокойствие и давно забытое чувство целостности, словно недостающий кусочек пазла оказался на своём месте. — Жалко, Майкл не видел, — сказал Дилан. — Его бы разорвало от зависти. — Кто такой Майкл? — спросил Джагхед. — Твой друг? — Один мудак, — фыркнул мальчик. — И никакой он мне не друг. Я его ненавижу. Я пару раз хорошенько ему навалял, а потом он нажаловался своему отцу, и… — И ты был наказан на всю неделю, — напомнила Купер. — Тебе они тоже не нравятся. Я слышал, как ты говорила тёте Талии, что Росс тебя зае… — Стоп! — отрезала Элизабет. — Больше ни слова.       Дилан удручённо замолчал, стрельнув в маму обиженным взглядом, и перестал хмуриться только тогда, когда Джагхед остановился на парковке перед парком, где в этот солнечный день было полно народу. — Быстро не бегать и куртку не снимать, — приказала Купер. — Слушаюсь, босс, — вздохнул мальчик и, дождавшись согласного кивка, быстро выбрался из машины на улицу.       Элизабет и Джагхед вышли следом. Они неторопливо пошли по аллее, мимо лавочек и цветущих деревьев, разносящих сладковатый аромат по воздуху. Уставшее солнце опустилось к горизонту, остывающими лучами рисуя оранжево-розовые блики на чистом небе, и влюбленные парочки, расположившиеся на траве, провожали его с счастливыми улыбками на лицах.       Дилан какое-то время плёлся рядом, толкая мелкие камушки мыском ботинка, но вскоре ему стало совсем скучно, и он потянул Джагхеда за рукав, пытаясь вовлечь его в неизвестную игру. Джонс аккуратно взял его за руку, терзаемый жгучим волнением испортить момент, однако мальчик не выразил недовольства — он втиснулся между ним и Элизабет, и, вцепившись в ладонь мамы, повис на их руках, словно на качелях. Это была обычная детская забава, от которой у Джагхеда всё перевернулось внутри.       Он никогда не ощущал ничего подобного и близко. Весь его мир будто в короткое мгновение схлопнулся до маленького темноволосого мальчика, чья хрупкая рука покоилась в его ладони, согревая своим теплом. В эту секунду Джагхед вдруг ясно осознал, что держит за руку родного сына. Он словно очнулся ото сна, но всё вокруг осталось прежним — он всё ещё находился в парке, рядом всё ещё шла Элизабет, улыбаясь ярче уходящего солнца, а Дилан всё ещё смотрел на него снизу вверх своим необычайно смышленым взглядом. В его тёмной душе прорастало глубокое чувство привязанности и абсолютной любви, которое он пока не мог понять. Зверское желание защитить того, кого любишь, было знакомо Джонсу, однако острая потребность уберечь своего ребёнка не шла в сравнение ни с чем другим. — Мам, я хочу залезть вон на то дерево, — Дилан отбежал вперёд и указал на огромный, широкий дуб вдалеке. — Можно? — Ну уж нет, — возразила Бетти. — Такое дерево тебе не по зубам, приятель, — сказал Джонс. — Это ты мне? — мальчик возмущённо вздёрнул бровь и скрестил руки на груди, с вызовом смотря на Джагхеда. — Спорим, я залезу на самую толстую ветку? — Сомневаюсь. — Что ставишь? — А что ты хочешь?       Дилан на секунду задумался, а затем хитро улыбнулся. — Нового робота. — Идёт, — легко согласился Джагхед. — Но если проиграешь, выполнишь задание. — Какое? — Перестанешь ругаться.       Элизабет собиралась возразить, но промолчала, искренне наслаждаясь тем, как Дилан и Джагхед выглядят в присутствии друг друга. Глаза сына горели радостью, что было большой редкостью. На губах Джонса то и дело мелькала тень улыбки, и он не пытался скрыть эмоций, словно превращаясь в другого человека, которого Бетти не посчастливилось узнать раньше. Сейчас, видя его таким, она забывала о том, что перед ней жестокий преступник, тот, кто безжалостно разрушил её жизнь много лет назад. Элизабет корила себя за то, что так быстро сдалась и доверила ему самое дорогое, но лучики солнца в глазах сына заставляли забыть обо всех подозрениях. — Ладно, — нехотя согласился Дилан и протянул Джонсу руку. — Мам, разбей.       Бетти разбила крепкое мужское рукопожатие, и мальчик, бросив на Джонса гордый взгляд, побежал вниз по дороге, взбудораженный перспективой получить желанный подарок. — Если он оттуда свалится, виноват будешь ты. — Он семилетний пацан. Падать с деревьев — его законное право, — сказал Джагхед. — Ему скоро восемь. — Когда? — Через три месяца.       Джагхед хмыкнул в ответ, ощущая горький привкус разочарования. Его не было рядом в день его рождения, он не видел, как Дилан сделал свои первые шаги, не знал, какое мороженое он любит и во сколько ложится спать. — Расскажи мне… всё, — попросил Джонс. — Когда ты узнала, что беременна? — Через четыре недели после… После того, как ты оставил меня в Кантоне, — ответила Элизабет, с содроганием вспоминая тот холодный день, когда она навсегда его потеряла. Память до сих пор хранила обрывчатые кадры, и пусть картинка помутнела со временем, леденящий душу страх, поселившийся глубоко внутри, всё ещё таился в темных уголках души. — Почему ты мне ничего не сказала?       Купер пожала плечами, опустив голову так, чтобы он не мог видеть отпечатка грусти в её глазах. — А чтобы это изменило? Тебе светило двадцать лет за решеткой. Жить двадцать лет с осознанием, что ты вряд ли увидишь своего ребёнка — это… слишком тяжело. Даже для тебя.       Джагхед вспомнил момент, когда впервые увидел фотографию из конверта, и понял, что Бетти права. Чувство вины сжирало его долгими бессонными ночами, а мысли о ней, как назойливый звук заевшего магнитофона, не покидали головы. Осознание того, что у него есть ребёнок, которого ему не узнать ближайшие двадцать лет, свело бы его с ума. — Мне пришлось выбирать за нас обоих, и я ни о чём не жалею. Я не закончила школу, не поступила в колледж, не купила дом на берегу Калифорнии, но зато у меня появился Дилан. Он самый чудесный ребёнок на свете, хоть ему и достался твой дурной характер. Он никогда меня не слушается, постоянно дерётся, вечно спорит и говорит всякие гадости. Я из кожи вон лезу, чтобы он не пошёл по твоим стопам, но порой мне кажется, что у меня ни черта не выходит. — Ты отлично справилась, — сказал Джагхед, и Купер грустно улыбнулась, смотря в его тёмно-зелёные глаза. — У него есть то, чего никогда не было у меня и моей сестры. У него есть ты. — И ты, — выпалила Купер прежде, чем успела подумать. — Не ожидала, что скажу это, но я рада, что ты здесь, пусть и не знаю, какого хрена. Кстати об этом. Не расскажешь, каким образом ты оказался на свободе? — Мне помог один человек, — уклончиво ответил Джагхед, заметно мрачнее. — Просто так? — настороженно спросила Элизабет. — Отработал старый должок, — соврал Джонс. — Смотри, — он кивнул в сторону дуба, вокруг которого кружил Дилан. Он предпринимал попытки зацепиться за широкий ствол, но ноги соскальзывали, и он снова и снова падал на землю.       Элизабет и Джагхед ускорили шаг и подошли к дереву. Купер тут же заметила порванные штаны Дилана и счесанную коленку, из которой сочилась кровь. Мальчик упорно запрыгивал на дуб, не обращая никакого внимания на рану, но все его усердия были тщетны. Он тяжело дышал от злости. Его тёмные волосы прилипли к вспотевшему лбу, а ладони покрыли трава и грязь. — Может, отдохнешь? — аккуратно предложила Элизабет, но тут же осеклась, поймав на себе рассерженный взгляд сына. — Иногда нужно достойно признать поражение, — насмешливо сказал Джагхед. — Ни за что, — фыркнул Дилан, закатывая рукава легкой куртки на локти. — Подождём.       Джонс плюхнулся на траву и оперся на руки, внимательно наблюдая за стараниями мальчика. Он кивнул Бетти на место рядом, но она отрицательно покачала головой, и тогда он приподнялся, схватил её запястье и резко потянул на себя. От неожиданности Купер потеряла равновесие и упала на колени, оказываясь в паре миллиметров от лица Джагхеда. На мгновение она застыла, утопая в темном омуте его глаз.       Сердце бешено заколотилось о рёбра, когда его холодные пальцы коснулись щеки. Он подцепил волнистую прядь волос и аккуратно убрал за ухо, не отводя проникновенного взгляда. Кожа покрылась мурашками, словно по ниточкам нервов пустили разряд, а в животе вдруг потяжелело от нахлынувших эмоций. Неожиданный прилив самых разных чувств напугал Элизабет до легкой дрожи. Воспоминания, запертые под крепким замком её создания, яркой вспышкой пронеслись перед глазами одно за другим, и она поняла — ничего не изменилось. Одно прикосновение, и забытое притяжение заискрилось вновь, словно их никогда не разделяли километры и долгие семь лет острой боли. — Я сдаюсь! — зло выкрикнул Дилан, и Элизабет быстро отстранилась, чувствуя, что грудь сдавливает от нехватки кислорода.       Джагхед ненадолго прикрыл глаза, чтобы сбросить наваждение. В висках стучал пульс и одна только мысль кричала в его голове оглушающе громко…       Она всё ещё любит…