Pure silver

      Всё следующее утро Джагхед никак не мог сосредоточиться на делах. Он был рассеян на производстве, куда его привёз Линк, пропускал мимо ушей отчёты наркокурьеров на объездах точек и пренебрёг собственным важным правилом — не взвесил пакеты с таблетками, положившись на честность «поваров», что в этом бизнесе было неприемлемо и могло стоить ему не только свободы, но и головы. Его мысли витали далеко, за пределами обшарпанной комнаты для отдыха, где ему предстояло пересчитать заработанные деньги и позже передать их Виктору. Если бы не раздражающее присутствие Линка, он бы вовсе плюнул на работу, а вместе с тем и на последствия своего бездействия.       Крохотное помещение наполнилось дымом сигарет, скрывая мужчин друг от друга. Линк развалился на небольшом диване, уткнувшись в телефон, а Джонс сидел за столом, пересчитывая смятые купюры, перевязывая их резинкой и складывая в полиэтиленовый пакет. Он постоянно отвлекался на свои тучные мысли, и поэтому сбивался со счёта. Несколько раз он брался за телефон, намереваясь позвонить Элизабет, но быстро отметал эту идею, чувствуя липкость своей лжи каждой клеточкой тела. Его раздражал всякий протяжный вдох Линка, шуршание купюр и даже горький привкус сигарет на языке. — Может эти долбоёбы уже купят машинку, — зло выплюнул он, швыряя пакет на край стола. — А ты здесь тогда нахрена? — весело отозвался мужчина, пребывая в приподнятом настроении. При виде его кривоватой, хищной ухмылки у Джагхеда чесались кулаки. — Вот это задница, — присвистнул он, выпрямляясь и приближая неизвестную фотографию на экране своего смартфона. — Я бы ей засадил. — Закрой ебало, — рыкнул Джонс, небрежно запихивая последнюю пачку долларов в пакет и разворачиваясь на стуле. — Через сколько будет этот индюк? — ему натерпелось покинуть душную комнату и выйти на свежий воздух. — Скоро подъедет, — ответил Линк, не отрывая взгляда от телефона. — Посмотри, какая цыпочка, — он показал Джагхеду длинноногую брюнетку в откровенном купальнике, но Джонс брезгливо отвернулся, не разделяя восторга подельника. — Ты педик что ли? — мужчина разразился скрипучим смехом, и Джагхед едва сдержался, чтобы с силой не швырнуть в него металлической зажигалкой, которую он крутил между пальцев.       Повисла долгожданная тишина. Линк принялся набирать сообщение, а Джагхед подкурил очередную сигарету, закинул ноги на стол, откинулся на спинку расшатанного стула и попытался расслабиться. С виду он казался невозмутимым, в то время как внутри него сосредоточился ноющий комок страха. Отчаянные попытки найти выход из сложившей ситуации терпели крах, и всё, что ему оставалось — смириться, оттянуть время и сделать всё возможное, чтобы Бетти не узнала о том, чем он занимается. — А его величество вообще здесь появляется? — аккуратно поинтересовался Джагхед. — Босс? — уточнил Линк после непродолжительной заминки. — Редко. — А имя у него есть? — Я его не знаю. Меня это мало колышет. Бабки платит, и ладно. — Ты толкаешь килограммы дури и даже не знаешь для кого это всё? — А какая разница? — хмыкнул Линк. — Таких бабок больше нигде не заработаешь. А если прижмут, то это уже пожизненный. А для меня так целых три, — он самодовольно улыбнулся, словно находил в этом заявлении веский повод для гордости.       Джагхед внимательно посмотрел на мужчину, пока тот неотрывно пялился в экран. Сомнений не было — он не располагал нужной информацией, и Джонс начал подозревать, что никто из замешанных в этой наркоимперии понятия не имел, на кого работает. Разве что Виктор.       Лампан появился в комнате с громким стуком двери, по обыкновению облаченный в строгий чёрный костюм. Он выглядел мрачнее обычного, и Линк, заметив отпечаток напряжения на его лице, отложил телефон и исподлобья взглянул на мужчину. Джагхед неторопливо встал, затушил сигарету в пепельнице и бросил в руки Виктора набитые деньгами пакеты. — Есть проблема, — сказал Виктор. — Сегодня ночью кучка торчков пережрала экстази в клубе. Массовое отравление или передоз, хрен его знает. Копы на ушах стоят. Улицы шерстит патруль, поэтому будьте повнимательнее. — И что? Всемогущий босс не может это уладить? — зло съязвил Джагхед.       Лампан бросил на него сердитый взгляд, а затем швырнул им с Линком по пакету с наличными, проигнорировав замечание Джонса. — Зарплата. На сегодня можете быть свободны. Предупредите пиздюков на улицах, чтобы были начеку, — он вышел из комнаты, и только после этого Джагхед осознал сказанное. Виктор с таким равнодушием поведал о передозировке в клубе, словно речь шла ни о людях, погибших по их вине, а о лёгком недоразумении.       Деньги, которые Джонс держал в руке, жгли ладонь, а отвращение от самого себя подкатывало комом к горлу. Перед глазами возник образ сына, как напоминание о том, в какое чудовище он превратился. Сколько бы он не убеждал себя, что всё это вынужденная необходимость, чувство вины всё глубже и глубже пускало корни в его душе. — Подкинешь меня? — спросил Линк. — Нет, — в ответ буркнул Джонс.       Выйдя из здания, Джагхед набрал номер Бетти, но её телефон был выключен. Он написал ей короткое сообщение с просьбой увидеть сына, сел в машину и выехал на дорогу, дожидаясь, когда Элизабет ответит. Джонс колесил по улицам, несколько раз набирал её номер, но абонент оставался недоступен, и тогда он повернул к трассе до Чикаго, решив, что так или иначе хочет провести остаток дня с Диланом. Телефон молчал. Ответа не последовало. И тогда в голову Джагхеда закралась странная мысль, которую он гнал от себя, наперекор желаниям. То ли рёв мотора, уносящий его далеко в прошлое, то ли длинная дорога, то ли ощущение полной безвыходности из ситуации, но что-то всё же заставило Джонса снова потянуться к мобильному и по памяти набрать номер. Гудки казались оглушающе громкими, а сердце перебивало их протяжный стон, с бешеной скоростью колотя о рёбра.       Джагхед почти отдёрнул трубку от уха, желая сбросить вызов, когда на том конце раздался щелчок, а за ним послышался уставший, чуть хрипловатый женский голос: — Белый Змей, чё надо? — манера речи Тони ни чуть не изменилась, и Джагхед беззвучно усмехнулся, представляя, как подруга прижимает массивную трубку древнего телефона ухом к плечу, параллельно смакуя дым толстой сигареты и вытирая барную стойку. Белый Змей — их убогий бар на окраине всё ещё существовал. Тони Топаз — близкая подруга детства всё ещё существовала. Мир Джагхеда Джонса, его прошлый мир, куда его так отчаянно тянуло, был где-то там, на другом конце сотовой связи. — Эй, алло? — повысила голос Топаз, так и не дождавшись ответа. — Слышно?       Джонс крепко сдавил руль пальцами свободной руки и на мгновение с силой зажмурился, пытаясь выдавить из себя хоть слово. Он хотел спросить так много, но не мог заставить свой язык шевелиться. Он чувствовал облегчение от осознания, что услышал её голос, но при этом её незримое присутствие, которое он ощущал, слыша, как она выдыхает дым, напоминало о том, что он должен был сделать и не сделал. О том, что он обещал, в чём клялся. О том, как он оставил своих друзей на растерзание полиции и за долгие семь лет так и не нашёл в себе силы попросить прощения или поблагодарить. Они нуждались в нём, а его не было. А теперь, когда он нуждался в них, он вдруг набрал чёртов номер, но всё равно не сказал того, что должен.       Возможно, время для Джагхеда замедлило свой ход, но ему казалось, что Тони слишком долго не сбрасывает вызов. Она молчала, словно выжидая чего-то, а потом её голос, став тихим и настороженным, снова нарушил тишину динамика: — Д-Джагхед? Это… это ты? — их крепкая связь, пронесённая сквозь года, помогла Тони почувствовать, что это именно он. Джагхед вдруг понял, что она не утратила веру в него, и несмотря на обстоятельства не сомневалась, что он всё ещё жив. Она терпеливо ждала ответа, но Джонс будто утратил способность дышать, и поэтому трусливо прервал звонок, оставляя подруге угасающую надежду, а себе тяжёлый груз вины на плечах. — Блять! — в порыве злости на самого себя Джонс швырнул телефон на пассажирское сиденье и дрожащей рукой подкурил сигарету. Он совершенно забыл о том, что так и не дозвонился до Бетти, и погнал мустанг в сторону школы Дилана. Внутри бушевала буря, голос Тони не исчезал из головы, но всё померкло, как только он остановился на парковке и сделал последнюю затяжку. Мысли о предстоящей встрече с сыном пробуждали в нём новое волнение, вытесняя посторонние тревоги.       Цифры на часах свидетельствовали о том, что занятия должны закончиться примерно через десять минут. Именно в это время они с Элизабет забирали Дилана вчера, но Джагхед не был уверен, что сын не покинул школу раньше. Оставалось ждать, и Джонс расслабился на мягком кресле, посматривая на экран своего телефона, в надежде, что Элизабет хотя бы ответит на сообщение, и тогда Джонсу не придётся нарушать условия их сделки.       Его отвлёк настойчивый стук в стекло. Джагхед и не заметил, как рядом с мустангом, опасно близко, припарковался начищенный до блеска красный Bentley. Его водитель, облачённый в белоснежный костюм, ярко выделяющийся на неестественно загорелой коже, долбил в пассажирское стекло костяшками пальцев с чрезмерным энтузиазмом, словно стремился вдавить его внутрь.       Джонс открыл окно с кнопки и слегка наклонился, чтобы встретится с мужчиной лицом к лицу. Незнакомец бросил на него брезгливый взгляд, по которому Джагхед определил в нём самоуверенного богача, а затем нагло просунул голову в салон, опираясь на локти и скрещивая пальцы, увешанные перстнями, в крепкий замок, этим неосознанным жестом пытаясь показать Джонсу, какого статуса человек перед ним. — Чем могу помочь? — нарушил молчание Джагхед, не имея ни малейшего желания говорить с мужчиной. — Не видел тебя здесь раньше, — отозвался незнакомец. — Крутая тачка. Какой год?       Джонс устало вздохнул, игнорируя вопрос. Он удостоил мужчину прямым взглядом, без слов предлагая ему убраться, на что незнакомец лишь скривил губы в дерзкой улыбке. Уходить он не спешил, и его присутствие начинало раздражать Джагхеда. — Так, к сведению, все парковочные места здесь именные. И то, на котором ты стоишь, одно из моих. — И что?       Мужчина, не ожидавший такой откровенной дерзости, на мгновение опешил. Его брови скользнули вверх, а глаза округлились. Он выдержал паузу, словно давая Джонсу возможность загладить свою непростительную ошибку. Когда лести и извинений, к которым он явно привык, так и не последовало, он снова заговорил: — Я Джесси. Джесси Росс, — мужчина сделал акцент на своей фамилии, но на Джагхеда это не произвело впечатления. — И что?       Росс надулся от возмущения, готовый буквально взорваться от такой наглости. Его глаза заметались по салону, и Джонс понял, что говорить дальше что-либо он никогда не имел необходимости — всё решала его громкая фамилия. Воспользовавшись его заминкой, Джагхед решил позабавиться: сделал вид, что задумался, а потом резко развернулся к мужчине, щёлкнув пальцами. — Росс… Джесси Росс. Погоди-ка, мне кажется, я слышал это имя. — Естественно, — фыркнул мужчина. — Точно! Была у меня одна шлюшка… Её звали Джесси. Она такое умела… ух. Кажется, её фамилия была Росс, — Джагхед оценивающе взглянул на остолбеневшего от шока мужчину, словно пытаясь разглядеть в его лице знакомые черты. — Что же с тобой стало, Джесси? — Ты… — Росс побагровел от злобы, вцепившись в выступ окна до побелевших костяшек. — Да ты хоть знаешь, кто я такой? Я тебя в порошок сотру! Твоя фамилия?!       Джонс равнодушно закатил глаза и взялся за телефон, проверяя, не было ли сообщений от Бетти. Его больше волновал тот факт, что она не отвечает, чем яростные крики мужчины, который принялся дёргать ручку с другой стороны, наплевав на то, что двери заблокированы. — Назови свою фамилию! Живо! — Смотри, сейчас обосрёшься и испортишь свой красивый костюмчик. Не стоит так напрягаться. — Выходи из машины, — с прямой угрозой потребовал Росс, просовывая голову в салон мустанга, руками пытаясь дотянуться до Джагхеда. — Выходи, сукин сын, из машины! — Поверь, ты этого не хочешь, — Джонс вновь отвлекся на телефон, набирая Элизабет еще одно сообщение с просьбой перезвонить.       Крики Джесси порядком надоели Джагхеду, и он, размяв шею, вышел на улицу, озираясь по сторонам, в поисках свидетелей развернувшейся сцены. Парковка была наполовину заполнена машинами. Несколько родителей дожидались детей на улице, но находились на приличном расстоянии и поэтому не обращали внимания на истеричные вопли Росса.       Мужчина обогнул мустанг и бросился в сторону Джагхеда, задыхаясь от ненависти, а затем попытался вцепиться в ворот его футболки, но Джонс ловко поймал руку Росса в воздухе, выкрутил её и без труда пихнул мужчину на разгоряченный капот. Пыхтя от бессилия, Джесси начал выкручиваться, и поэтому Джагхед впечатал его лицом в металл, заламывая руку за спиной так, чтобы он не мог двигаться. — Отпусти, сука! Я сделаю так, что твоего отпрыска не примут ни в одну школу города, ты понял?       В этот момент в здании школы прозвенел звонок, и Джагхед сделал шаг вперёд, закрывая мужчину собой. Он услышал хлынувший на улицу гул голосов и опустился к задыхающемуся Россу поближе, намереваясь закончить начатое как можно скорее. — Угомонился? — Тебе конец, ублюдок! — Как тебе не стыдно, здесь же дети. — Папа?       Джагхед обернулся и увидел рядом стоящего мальчика в синем костюме. Мальчик удивленно хлопал глазами, смотря на то, как его отец, весь красный и мокрый от пота, пытается выпутаться из хватки Джонса.       Джагхед одёрнул руку и отступил, позволяя Россу выпрямить спину. Первое, что он сделал — поправил смятый пиджак, скалясь от злости и направляя свой взгляд в сторону Джонса, который сохранял внешнее хладнокровие. Казалось, присутствие сына его нисколько не волнует. — Тебе пиздец! О, ты не представляешь, что с тобой сделают. — Джагхед? — Дилан появился неожиданно быстро, видимо заметив знакомый мустанг еще с крыльца. Он перевёл недоумевающий взгляд на мальчика в синем костюме, и его темные глаза загорелись ненавистью, а руки сжались в кулаки и скользнули в карманы брюк, что не укрылось от Джонса. — А-а-а, — протянул Росс. — Так ты за ушлепком Эванс приехал? — он прерывисто рассмеялся, утирая пот со лба тыльной стороной ладони. — Поздравляю, мелкий гадёныш, ты больше не учишься в этой школе.       Джагхед протяжно вздохнул, а затем повернулся к сыну, стараясь говорить размеренно и спокойно. — Извини, приятель, — он резко развернулся и со всей силы ударил Росса кулаком в челюсть, отчего тот пошатнулся и завалился на свою дорогую иномарку. Он едва удержал равновесие, и от страха поднял руки, теряя и дар речи и свой прежний пыл. — Хочешь ещё что-то сказать? — Джонс угрожающе шагнул ему навстречу, и Джесси вжался в дверь машины, прячась в сплетении своих рук. — Я… я не… — Отлично!       Джагхед развернулся и взглянул на сына, боясь увидеть испуг или осуждение в его глазах. Дилан несколько секунд смотрел на то, как Джесси корчится от боли, и его лицо оставалось совершенно непроницаемым. А затем, неожиданно для Джонса, он громко усмехнулся и поднял средний палец, адресуя его мальчику в синем костюме, который стоял с открытым ртом, переводя взгляд с незнакомого мужчины на своего отца. — Обосрись, Майкл, — язвительно выплюнул он. — Ещё раз твой папаша что-то скажет про мою маму, ему не жить. Понял, кусок дерьма? — не дождавшись ответа, он кивнул Джагхеду и невинно пожал плечами. — Извини.       Как ни в чем не бывало мальчик открыл заднюю дверь мустанга и исчез в его салоне. Джагхед последовал его примеру, стремясь поскорее покинуть парковку. Он сдал назад и поехал к выезду, замечая косые взгляды тех, кому довелось увидеть небольшую стычку. Джонс не сомневался, что доставил множество проблем Элизабет, но при этом жалел лишь о том, что не сломал ублюдку нос. — Это было нереально круто! — вдруг воскликнул Дилан, пролезая между передними сиденьями. — Как ты ему врезал! А он… он… Да он чуть в штаны не наложил! — мальчик заливисто рассмеялся, пребывая в сильнейшем восторге. — Видела бы это мама! Она его ненавидит. Хотя… она бы тебя убила. Кстати, где она? — На работе, — уверенно ответил Джагхед. — Попросила заехать за тобой, — он взглянул на мальчика, пытаясь определить, поверил ли он. — Хорошо, — просто отозвался Дилан, и Джонсу показалось, что это его даже порадовало. — Чем хочешь заняться?       Мальчик пожал плечами, задумчиво смотря на дорогу. — Хочешь вперёд? — предложил Джагхед. — Только маме мы об этом не скажем. — Идёт, — Дилан заговорчески улыбнулся и ловко перелез на переднее кресло, сверкая радостной улыбкой. Ради этой улыбки Джонс готов был выслушать миллион упрёков Бетти, вытерпеть ещё один неслабый хук с правой и преследовать её, пока она не остынет.       Все проблемы отходили на второй план, когда рядом был Дилан. Он пробуждал в Джагхеде желание бороться, напоминал, что любой риск стоил того, чтобы быть рядом со своим сыном. Теперь Джагхед ясно понимал, что значит быть привязанным к кому-то и не иметь ни малейшей силы оборвать эту связь.       Джонс не спешил с расспросами, хотя ему очень хотелось узнать сына получше. Он украдкой наблюдал за тем, как Дилан с любопытством смотрит по сторонам, изучая проплывающие мимо пейзажи, как знакомо хмурится и поджимает губы в тонкую линию. Мальчик был словно чем-то обеспокоен, но старался это скрыть, однако Джагхед догадался в чем дело, когда Дилан выудил из кармана штанов небольшую заколку с ярко-малиновым цветком. — Кто она? — аккуратно спросил Джонс. — Никто, — быстро отмахнулся мальчик, смутившись от того, что его поймали. Он быстро спрятал заколку в карман и отвернулся к окну, делая вид, что ничего не произошло. — Ты можешь мне доверять, — сказал Джагхед. — Она тебе нравится?       Дилан с подозрением взглянул на мужчину, сощурив глаза. Несколько секунд он колебался, но детская потребность поделиться важным событием со взрослым, с тем, кто не будет ругаться и воспитывать, пересилила. Он тяжело вздохнул, будто ему уже довелось осознать все тягости любви, и видеть его таким серьезным и напряженным, было даже забавно. — Барбара, — обреченно протянул Дилан. — Она красотка. — Это с ней ты вчера выходил из школы? — Ага, — губы мальчика тронула едва заметная мечтательная улыбка. — Она впервые заговорила со мной. Она уронила заколку, а я её нашел. Хотел отдать, а она сказала, что могу оставить себе на память. — Это хороший знак. — А сегодня она сидела с Майклом, улыбалась ему и показывала свои дурацкие наклейки, — Дилан зло насупился и сжал кулаки. — Он ей нравится потому что у него самый крутой телефон, а его папа на день рождения всю школу шариками украсил и позвал супергероев.       Джагхед невольно усмехнулся, вдруг вспоминая школу Ривердэйла и её светловолосую королеву, разгуливающую по коридорам с гордо поднятой головой и сигаретой в зубах. Она никогда даже не смотрела в его сторону, в то время как взгляд Джонса то и дело падал на её задницу. Её больше интересовал напичканный деньгами Реджи, а его мысль, что было бы неплохо залезть под эту короткую юбку. — Знаешь, — начал Джагхед, — Девчонкам нравятся сильные парни. Покажи ей, что она тебе небезразлична и докажи, что можешь её защитить. Будь увереннее, и она обратит внимание. — Это как? — Ну, не знаю. Подойди и скажи: «Ты красивая. Пойдём погуляем». — А если она не согласится? — Попробуешь ещё раз.       Дилан понимающе хмыкнул и заметно повеселел. Напряжение, всё ещё витающее между ними до этого, вдруг растаяло. — А почему ты не зовёшь маму гулять? — Я… — Джагхед не ожидал подобного вопроса, и поэтому не сразу нашелся с ответом. — Она, вроде как, с другим парнем гуляет. — Ты про Мэтта? — Дилан брезгливо поморщился. — Он тебе не нравится? — Он нудный, — ответил мальчик. — А ещё постоянно лезет ко мне с тупыми играми, говорит мне, как я должен себя вести. А однажды я видел, как он пытался засунуть свой язык маме в рот. Такая гадость, — он дёрнул головой, словно пытаясь прогнать возродившиеся в голове образы.       Джонс постарался не акцентировать внимание на ощущениях, что заскребли под рёбрами при мысли о Бетти и её новом мужике. — И мама с ним совсем не радостная, — добавил Дилан. — Она вообще никогда не радостная. А иногда я слышу, как она плачет. — Почему?       Мальчик пожал плечами, и в его глазах осела тень грусти. — Может из-за того, что я всё время балуюсь. Или из-за того, что у нас нет денег. Так она тёте Талии говорит. Каждый раз говорит: «У нас нет денег». Или из-за… Из-за моего папы.       Сердце Джагхеда пропустило удар. Он уставился на дорогу, не находя смелости взглянуть на сына, который даже не подозревал, что виновник всех их бед здесь, прямо рядом с ним. От него не скрылась печаль в детском голосе, и чувство вины вновь захлестнуло его с головой. — Ты… — выдавил он, прерывая гудящую тишину. — Ты когда-нибудь его видел? — Нет, — ответил Дилан. — Мама говорит, что он пропал. А я думаю, что он просто мудак. Мама красивая, а он её бросил. И теперь она всегда грустная. — Может, он не хотел? — Хотел, — повысил голос мальчик, сводя брови к переносице и в мгновение становясь рассерженным. — Взрослые всегда делают всё, что хотят. Из-за него меня дразнят сиротой, потому что у всех есть папа, а у меня нет. Если я когда-нибудь его встречу… — он озлобленно ударил кулаком по своему колену. — Я его убью.       Слышать это оказалось больнее, чем Джагхед ожидал. Его сын чувствовал ту же ненависть, что и он к своему отцу. Он пронёс это ядовитое чувство через всю свою жизнь. Оно сделало его жестоким, безжалостным, злым. Оно придавало ему сил, но и губило всякую человечность. Просить прощение было поздно, да и отец давным давно исчез, зато ненависть к нему и глубокая обида до сих пор жгли его сердце. Оставалось лишь надеяться, что у него самого всё ещё есть время добиться прощения своего сына. — Можно мне покататься на карусели? — нерешительно спросил Дилан. — И на больших горках. — Покажешь, куда ехать?       Мальчик согласно кивнул, и его настроение снова улучшилось. Он забурчал себе под нос неизвестную песню, поджал под себя ноги и уставился в окно. ***       Если бы у Джонса спросили, какой вечер он смог бы назвать лучшим в жизни, он бы назвал два: тот, когда они с Бетти выбивали из Ника долг в казино, а затем поженились у автомата; и этот, тёплый вечер, проведенный с Диланом наедине. Он давно так не веселился, и это было не то веселье, к которому он привык. Это был вечер аттракционов и приторного фисташкового мороженого, которого они с сыном съели, кажется, несколько килограмм. Вечер дурацких шуток, догонялок и споров о том, какой супергерой из комиксов круче. Вечер отца и сына.       Они перекатались на всех высоких горках, выиграли несколько игрушек в тире, сходили в комнату страха, а в завершение Джагхед всё-таки купил Дилану робота, о котором он так давно мечтал. Было уже поздно, когда они отправились домой. Дилан мгновенно уснул, обняв своего нового пластмассового друга, а Джонс вдруг вспомнил о своём телефоне, который забыл в машине.       Бетти звонила ему двадцать два раза и написала ещё восемнадцать гневных сообщений, в которых требовала немедленно вернуть сына домой и клялась, что больше не позволит им видеться. Подписью почти к каждому сообщению было ядовитое: «Я ненавижу тебя, Джонс!». Джагхед сразу догадался, что без скандала не обойтись, и поэтому не торопился, посматривая на спящего сына через зеркало и наслаждаясь умиротворенной улыбкой на его губах.       Мальчик не проснулся, когда они подъехали к дому. Джонс не стал его будить — аккуратно взял на руки, сунув подмышку выигранные мягкие игрушки, заблокировал машину и пошёл к подъезду, стараясь двигаться аккуратно. Дилан зашевелился, покрепче обнял робота и уткнулся носом Джагхеду в плечо, тяжело вздыхая, глубже проваливаясь в сон.       Джонс не успел постучать в дверь квартиры, как та распахнулась, и Элизабет, бледная от волнения, шагнула вперед, яростно сверкнув глазами. Она звучно набрала воздуха в легкие, намереваясь нарушить тишину подъезда своим возмущенным криком, но быстро взяла себя в руки, заметив, что сын мирно спит в крепких объятиях Джагхеда.       Он многозначительно взглянул на Купер, которая вся дрожала от нетерпения и злости, а затем сунул ей в руки игрушки, которые она кинула на диван. — Я тебя прикончу, — всё-таки выпалила она шепотом. — Давай потом, — ответил Джагхед. — В комнату? — Да.       Джонс прошёл в детскую и бережно опустил спящего Дилана на его постель. Элизабет, тихо вошедшая следом, взяла со стула плед и укрыла им сына. Она стянула с него ботинки, поправила подушку и дотронулась до его лба губами, оставляя невесомый материнский поцелуй. Ещё какое-то время Бетти стояла у кровати, задумчиво смотря на то, как Дилан хмурится сквозь сон, а затем её суровый взгляд упал на Джонса, и он покорно вышел в коридор, приготовившись к предстоящей ссоре.       Прошедшие несколько часов, в которые Джонс не брал трубку, Элизабет не находила себе места от волнения. Она так злилась, так ненавидела Джагхеда за его эгоизм, что сейчас, когда сын вернулся домой, и она почувствовала облегчение, увидев его живым и здоровым, все силы разом покинули её. Ещё минуту назад она готова была осыпать Джонса проклятьями, а сейчас, когда они остались наедине в гостиной, вся злость рассеялась, уступая место полному опустошению.       Не выдавив из себя ни слова, Купер прошла в кухню, отвернулась, включила воду и склонилась над раковиной, не желая смотреть в сторону Джагхеда, который внимательно следил за ней, не нарушая угнетающего молчания. Он ощущал повисшее напряжение и ждал, когда Элизабет наброситься на него с обвинениями, но она продолжала неторопливо мыть посуду, делая вид, что ничего не произошло. — Я знаю, что не должен был забирать Дилана без твоего разрешения, — начал Джагхед, останавливаясь в нескольких шагах от Бетти, опираясь на высокий стол. Он заметил, как напряглись её оголенные плечи, а пальцы с силой сдавили намыленную кружку. — Не должен был, — безэмоционально ответила Элизабет. — Но когда тебя это волновало? — она зло усмехнулась, и её движения стали более резкими. — Мне позвонили из школы. Росс требует отчисления Дилана за то, что ты устроил на парковке. Он входит в школьный совет, так что… — Кусок дерьма, — выругался Джонс.       Бетти швырнула тарелку в раковину, и от неожиданного громкого звука бьющегося стекла Джагхед вздрогнул. Он увидел, как Бетти схватила полотенце, вытирая руки, а затем повернулась к нему, упираясь спиной в столешницу. Её зелёные глаза блестели, словно она едва сдерживала слёзы. Грудь вздымалась под хлопковой домашней майкой в такт учащенному дыханию. — Ты хоть знаешь, сколько стоит эта школа? — процедила Бетти, стараясь не повышать голос, чтобы не разбудить Дилана. — Знаешь, чего мне стоило устроить его туда? Я работала днём и ночью. Пахала на двух работах, чтобы у сына была возможность учиться в сраном престижном лицее, а затем поступить в колледж. Но тебе ведь класть на это всё, правда? — Я решу проблему, — ответил Джагхед, и его ответ только больше распалил Купер. — Решишь проблему? — взвилась она. — И как же? Так, как ты обычно решаешь все проблемы? Помашешь ножом перед его носом или сломаешь кому-нибудь челюсть? Мы не в Ривердейле, а ты не чёртов король. Этим городом правят такие, как Росс. И он сотрёт меня в порошок, если захочет. Хотя, знаешь, забудь. Я справлюсь. Как и всегда. А ты вали туда, откуда пришёл. Где дверь, ты помнишь, — она несколько секунд смотрела Джагхеду в глаза, но, не дождавшись реакции, отвернулась обратно к раковине и принялась вынимать из воды разбитую тарелку. — Да блять! — пискнула Бетти. Крупный осколок прорезал ладонь, и кровь хлынула из глубокого пореза.       Элизабет включила ледяную воду и сунула пораненную руку под струю, жмурясь от боли. Джагхед шагнул к ней, взял со стола бумажные полотенца и, несмотря на её слабые попытки сопротивляться, мягко сдавил хрупкое запястье и заставил Бетти повернуться к нему лицом. Она плакала, но пыталась это скрыть, уставившись в окно. Обиженная, словно ребенок, Элизабет вырывала руку, не позволяя Джонсу рассмотреть порез. — Дай я посмотрю, — потребовал он, разжимая её замерзшие пальцы. — Ты можешь не дёргаться? — Отстань от меня, — всплакнула Купер, свободной рукой утирая непрошенные слезы. Меньше всего на свете ей хотелось показывать свою слабость, но усталость последних недель навалилась на неё многотонным грузом, а боль и обида, обострившиеся с появлением Джагхеда, вырывались наружу слезами. — Всё нормально, — она вновь предприняла попытку высвободиться, но Джонс крепко сжал её запястье, оторвал полотенце и аккуратно коснулся пореза, промакивая кровь. — Я могу сама. — Прекрати уже истерить, — приказал Джагхед, и Элизабет повиновалась. Она расслабилась и позволила ему обработать рану, рассматривая его сосредоточенное лицо. Она вдруг поняла, как ей этого не хватало: мужской твердости, силы, выдержки и хладнокровия. — Бинт есть? — В шкафу, на верхней полке, — ответила Бетти.       Джонс вытащил аптечку, нашёл перекись, бинт и вернулся назад. Он вылил немного жидкости Элизабет на ладонь, и она вздрогнула от боли. Джагхед обработал рану, порвал бинт и принялся плотно перевязывать порезанную руку. Его отвлекал сладковатый запах её духов и пристальный взгляд, который он отчетливо чувствовал на себе. Он всего лишь раз поднял на неё глаза, а затем вновь вернул своё внимание перевязке. — Ты думал обо мне? — вдруг спросила Элизабет, вынуждая его на мгновение замереть. — В тюрьме. Ты думал обо мне когда-нибудь?       Джагхед помедлил с ответом, делая вид, что слишком сосредоточен на деле. Он никогда не хотел, чтобы она знала, насколько сильно он к ней привязан, но сейчас натягивать старую потертую маску безразличия не имело никакого смысла, и поэтому Джонс сказал: — Да.       Бетти неожиданно охватило желание коснуться его щеки, ощутить тепло его тела, но она не решилась пошевелиться, и вскоре Джагхед отстранился. — Не мочи бинт, — сказал он. — Я заеду завтра.       Джонс собирался уйти, но Элизабет схватила его за локоть, сама не понимая, что собирается делать. Он вопросительно взглянул на неё, и от этого взгляда у Купер мурашки побежали по спине. Она сглотнула тугой ком в горле и тихо прошептала: — Останься.       Её глаза призывно блестели. Она терзалась сомнениями: не отпускала Джагхеда, но и ничего не говорила, словно потерявшись в дебрях своих мыслей и чувств. В эту секунду в ней не было напускной стервозности, и все эмоции, которые она пыталась подавить, нашли отражение во взгляде.       Джонс шагнул к ней. Его рука скользнула на шею Элизабет, и в следующее мгновение их губы встретились в нетерпеливом, требовательном поцелуе. Джагхед с силой прижал её к себе, сокращая оставшееся расстояние между ними, и углубил поцелуй, чувствуя себя так, словно пустил по венам дозу, нуждаясь в ней губительно продолжительное время.       Бетти подалась навстречу, с жаром разделяя его порыв. Её тело, потерявшее силу в руках Джонса, отзывалось на прикосновения, словно каждый нерв под кожей превратился в натянутую струну. Ноги не слушались. В ушах звенело. Из головы моментально испарились все мысли, и всё, что она могла чувствовать — это непреодолимое желание, которое возрастало с каждым страстным поцелуем, с каждым собственническим касанием. Боль в спине от столкновения со столешницей, куда её впечатал Джагхед, казалась жалким отзвуком в сравнение с ощущениями, сосредоточенными там, где его губы ласкали кожу. Эти ощущения пожаром опускались от груди до низа живота, скручиваясь в тугой узел.       Горячие руки Джагхеда проникли под свободную майку, нащупывая грудь, и Элизабет выгнулась им навстречу, зарываясь пальцами в его волосы, жадно прижимаясь к нему максимально близко. Она едва могла дышать, втягивая обжигающий воздух между рваными поцелуями. С её уст сорвался приглушенный стон, утонувший в громком сбивчивом дыхании, что завело Джагхеда ещё больше.       То, как она запрокидывала голову, позволяя ему целовать свою шею; как цеплялась за его плечи, чтобы устоять на ватных ногах; как тесно жалась к нему — всё это буквально сводило Джонса с ума. Он больше не мог тянуть ни секунды, хоть и хотел сделать всё иначе, и поэтому рывком усадил Элизабет на столешницу, устраиваясь между её ног. Она не сопротивлялась — помогла ему стянуть с себя майку и притянула к себе для очередного поцелуя. Следом на пол улетела и его футболка, а затем и домашние шорты Бетти.       Элизабет нащупала ремень его джинс и умело расправилась с застёжкой. Джагхед приспустил штаны вместе с бельем, придвинул Бетти ближе к себе и резко вошёл в неё, отчего она громко простонала ему в губы. Он на мгновение замер, стараясь контролировать своё животное желание, чтобы не причинить ей боль, но Элизабет сама двинула бедрами, призывая его продолжить.       И он продолжил, врываясь в её податливое тело резкими толчками, не в силах оторваться от мягких губ. Он словно ждал этого целую вечность, и в тоже время их близость казалась совершенно естественной. Элизабет была в его руках. Была полностью в его власти. Она рвано дышала и царапала его плечи, подстраиваясь под бешеный ритм. — Тише, — прошептал Джагхед ей на ухо, когда её стоны стали громче.       Бетти прикусила губу, вспомнив о спящем за стенкой сыне. Нахлынувший страх того, что он может проснуться, заискрился адреналином в крови, и наслаждение подступило так близко, что она с силой впилась ногтями в спину Джагхеда, оставляя кровавые полосы. Он в ответ глухо рыкнул, прикусывая её шею, сжимая бедра пальцами и насаживая на свой член болезненно грубо. — Ещё, — приглушенно попросила Элизабет, чувствуя, что напряжение внизу живота вот-вот разольётся по телу ярким оргазмом. Она впилась в губы Джагхеда жадным поцелуем, прижимая его к себе ещё ближе, желая раствориться в нём, передать ему тот фонтан эмоций, что искрился под ребрами.       Джонс то ускорялся, то сбавлял темп, наслаждаясь тем, как Бетти нетерпеливо двигается ему навстречу. Он сделал ещё несколько толчков, и она вздрогнула, сжимая его коленями и склоняясь к плечу, чтобы заглушить стон. Джагхед крепко обнял её, ощущая, как мурашки бегут по молочной коже, остановился на несколько секунд, а затем вновь проник в неё на всю длину.       Когда оргазм накрыл и его, и Джагхед кончил ей на живот, Элизабет запрокинула голову, перевела дыхание и спрыгнула на пол, хватая бумажные полотенца. Она оторвала одно и молча протянула их Джагхеду, спешно вытираясь. — Что? — выпалила Купер, поймав на себе рассеянный взгляд Джагхеда. — Ничего, — ответил он. Её щеки пылали румянцем, волосы спутались, глаза лихорадочно блестели, и это было чертовски сексуально.       Элизабет вновь стала серьёзной, словно секунду назад не занималась с ним сексом прямо на этой столешнице. Она поправила майку, дождалась, пока Джонс оденется, а затем твердо сказала: — Я тебя провожу.       Джагхед не стал возражать, догадываясь, что сейчас лучше оставить её одну. Он двинулся к двери, но замер в проходе, вдруг передумав. Когда он обернулся, Элизабет смотрела прямо на него, и её взгляд был полон сомнений. Она не хотела, чтобы он уходил — Джонс это чувствовал, и поэтому притянул её к себе за запястье и поцеловал.       Бетти замерла, но затем обвила его шею руками, отвечая на касания губ с жарким упоением. Джагхед толкнул дверь ногой, с легкостью подхватил Элизабет на руки, не разрывая углубленный поцелуй, и на ощупь понёс её в спальню, желая лишь одного — чтобы эта ночь никогда не заканчивалась…