Pure silver

      Джагхед опустил окно и выдохнул струйку дыма в ночную темноту. Он посмотрел на часы приборной панели, а затем снова на высокий узорчатый забор, за которым тянулась дорога, обрамленная глухим лесом. Пространство освещал одинокий фонарь. На столбе, держащем забор, моргала камера. Свет фонаря обрывался в нескольких метрах по другую сторону забора, а дальше сгущалась тьма. — Попробуем зайти с другой стороны, — нарушил тишину Свит Пи. — Кругом лес, — ответила Тони. — С той стороны все огорожено забором, — она открыла заднее окно, у которого сидела, и высунула голову, вглядываясь в темноту. — На тачках мы точно не проедем. — Значит, пойдём пешком.       Задумчиво обведя взглядом мрачный пейзаж, Джонс завел мотор мустанга, сдал назад и вернулся к небольшому островку на обочине, где расположились остальные. Некоторые из Змей курили на улице, пребывая в нетерпении, другие же сидели по машинам. На их лицах застыло выражение твердой решимости и враждебности. Многие из этих людей искали драки, и им было всё равно, за что придётся драться. Неизменным оставалась верность единству и преданность старым законам банды.       Выйдя из машины, Джагхед поравнялся с Леоном, который настороженно смотрел вдаль на кромки деревьев, давя спиной дверь старого ржавого фургона. — Ну, что там? — спросил он. — Не знаю, — ответил Джонс. Он присвистнул, привлекая внимание, и голоса стихли. Змеи окружили его, готовые услышать указания короля. — Я поеду через центральные ворота, а вы попробуете обойти лес с двух сторон. Скорее всего, вся территория увешана камерами, поэтому старайтесь не светиться. Леон, ты поведешь первую группу. С тобой пойдут Талия и Мэтт. Свит, на тебе вторая. Возьмешь Тони и… Бетти, — его взгляд упал на Элизабет, которая стояла среди толпы, обняв себя за плечи. Она выглядела совсем измученной и уставшей, но даже в темноте можно было различить огонь непоколебимой решительности в зеленых глазах. Желание вновь попытаться переубедить её растаяло. — Как мы поймем куда идти? — спросил мужчина из толпы. — Тони ответственная за связь. Я напишу ей, как только доберусь до места. — У меня в тачке есть несколько фонарей, — отозвался Леон. — А если мы не сможем пройти? — подала голос Топаз. — Если обхода нет, а забор под напряжением или что-то вроде того? — Тогда отбой. Прыгаете по машинам и уезжаете. — План дерьмо, — буркнул Стивен, сплюнув себе под ноги. — Полнейшее дерьмо. — Другого у нас всё равно нет, — Купер шагнула вперёд, повернулась к Леону и вытянула руку. — Дай мне пушку. — Возьми лучше фонарь, подруга, а пушка побудет у меня, — усмехнулась Тони. — Девчонки, стволов хватит на всех.       Джагхед залез в фургон, достал из сумки черный глок, зарядил обойму и сунул его за пояс брюк. Змеи распределились на группы, похватали оружие и несколько фонарей. Даже Мэтт, стоящий в стороне рядом с сестрой, вооружился. Пистолет дрожал в его огромных руках, он неумело щелкал затвором, что выдавало в нем неопытного стрелка. Он был бы рад остаться в машине, но не мог позволить себе струхнуть на глазах Элизабет и кучи байкеров, для которых пистолет являлся неотъемлемым аксессуаром. — Если тебя там пристрелят, я и этот мустанг заберу, — беззлобно сказал Свит Пи, обходя Джонса, чтобы взять себе второй пистолет. — Без проблем, — усмехнулся Джонс. Он перехватил руку друга, когда тот собирался уйти. — Присмотри за ней.       Свит Пи не ответил, лишь одарил Джагхеда ледяным взглядом и направился в сторону своей группы, однако Джонс не сомневался, что друг непременно выполнит его просьбу.       Леон повел людей по дороге, намереваясь пойти в обход с левой стороны от ворот. Уходя, Мэтью крепко обнял Элизабет, но она лишь хлопнула его по плечу, выдавив прощальную полуулыбку. С Талией объятия длились куда дольше — девушка переживала, что им придется разделиться, но затем, набравшись смелости, гордо прошагала за Леоном, крепко держа пистолет в руке. Их тени через несколько секунд смешались с тенями высоких деревьев, а затем и вовсе исчезли из виду. — Идите, — сказал Джагхед Свит Пи.       Он посмотрел на Элизабет. Их взгляды на мгновение встретились, а затем Джонс направился к мустангу, коротко кивнув друзьям. Он открыл водительскую дверь и замер, когда услышал семенящий шорох шагов по асфальту — Бетти бежала следом, сжимая ствол пистолета в одной руке. Несколько прядей волос выбились из наспех скрученного пучка на затылке. Её лицо было бледным, глаза лихорадочно блестели в темноте. Большая куртка, отданная Мэттью, болталась на хрупких плечах, и сейчас она казалась такой беззащитной, что Джагхед пожалел, что не запер её в чертовом гараже. — Я… — выдавила она. — Я не могу пойти с тобой? — Ты слышала их требования, — Джонс развернулся к ней, и она шагнула ближе, взмахивая пистолетом в попытке убрать волосы с лица. — Поосторожнее с этой штукой, — он перехватил тонкое запястье, забрал оружие, проверил предохранитель и протянул ей обратно, рукояткой вперёд. — Будь рядом со Стивом. — Ладно, — согласилась Купер, но не поспешила уйти. Она опустила голову, а затем взглянула Джонсу в глаза с чувством сожаления и тревоги. — Береги себя, — сказала она так, словно не верила, что снова его увидит. — Скоро ты увидишь сына, — пообещал Джагхед. Он отвернулся чтобы сесть в машину, но Бетти коснулась пальцами его плеча, потянулась и оставила короткий поцелуй в уголке его губ, вздымая внутри Джонса бешенное желание сдавить её в своих объятиях и не отпускать в густую чащу леса. Он сдержался и лишь бережно убрал непослушную светлую прядь ей за ухо. Глаза Элизабет заслезились. Она поджала губы и прошептала, едва слышно: — Я люблю тебя.       А затем развернулась и быстро пошла к группе Змей, дожидавшихся её, не оставляя Джонсу возможности ответить. Она ни разу не обернулась. Джагхед видел, как она решительно шагнула с дороги в лес, и когда её светлая макушка растворилась в листве, Джонс ощутил болезненное опустошение. В этот раз он не трудился себя обманывать — они попрощались. Чтобы не произошло дальше, Джонс знал, что больше не услышит её признания. Как только они с сыном будут в безопасности, он исчезнет из их жизни и заберет с собой всю ту боль, что им пришлось пережить по его вине.       Подъехав вплотную к воротам, Джагхед открыл окно и уставился на камеру, дожидаясь, когда некто откроет проезд. Несколько секунд ворота оставались закрытыми, а затем громко скрипнули и разошлись в стороны, приглашая его в бесконечную темноту неизвестности. Он неспешно направил мустанг по однополосной дороге, всматриваясь в стволы деревьев, освещенных неоновым светом фар. Деревья располагались так близко к друг другу, что разглядеть что-либо за ними казалось невозможным. С каждым минувшим метром Джонс терял всякую уверенность в том, что Змеям удастся его найти.       Дорога не кончалась. Джагхед ехал всё дальше и дальше, а вокруг по-прежнему тянулся лишь лес. Он начал сомневаться, что едет правильно, но вскоре увидел отблеск металла и повернул направо, упираясь в ещё одни ворота. Свет фар упал на огромное здание. Это был дом, а точнее необъятных размеров замок, словно срисованный с картинки из книги о Дракуле. Кто бы не построил этот дом, он был отъявленным психопатом с манией величия. Окна, будто глаза чудовища, смотрели прямо на Джагхеда. Свет струился с первого этажа здания, пробираясь в щели между плотными занавесками. То ли слух, привыкший к напряженной тишине, обманывал его, то ли Джонс и в самом деле слышал отзвуки музыки.       Оказавшись по другую сторону ворот, Джагхед открыл окна и прислушался. Издалека доносилось стрекотание сверчков и шум покачивающихся деревьев. Мелодия, едва уловимая, словно танцевала по огромной территории, создавая пугающее эхо. Несмотря на уединение и спокойствие природы, это место нагоняло жути. Оно будто давило на Джонса, и тревога внутри него росла, переполняя мысли и тело.       Сперва Джагхеду показалось, что вокруг нет ни души, но, как только он вышел из машины, получше прикрыв рукоять оружия краем футболки, из темноты показались двое мужчин в идеально выглаженных костюмах. Без лишних слов, они заставили Джонса поднять руки, и он не сопротивлялся — знал, что любое сопротивление бесполезно. Он успел послать сообщение Тони с примерным описанием местности еще из машины и сделал это не зря — охрана вывернула его карманы и забрала все, за исключением смятой пачки сигарет. — Он чист, — передал один из мужчин по рации, бросив на Джонса ничего не выражающий взгляд. — Прошу, — он небрежно махнул рукой в сторону дубовой входной двери и снова обратился через рацию к человеку на другом конце. — Отправь парней обойти территорию.       Джагхед напрягся. Каждый нерв в его теле отозвался тугим напряжением, но виду он не подал. Он смиренно проследовал к гигантскому дому, незаметно поглядывая по сторонам. Поднимаясь по лестнице, он пытался собрать мысли воедино и продумать пути отхода, которых попросту не было. Он замер у входа, а затем дверь тяжело отворилась, словно острый капкан разинул свой металлический рот. На пороге его встретил молодой парень в белой рубашке и приветливо улыбнулся, будто приглашая на светский приём. — Добро пожаловать, Мистер Джонс, — сказал парень, пропуская Джагхеда в просторный зал с начищенными до рези в глазах полами.       Одного беглого взгляда хватило, чтобы оценить обстановку. Снаружи мрачный, пугающий замок, был ослепляюще светлым внутри. Полы были выложены из дорогого серого мрамора, стены украшали старинные картины. Роскошная мебель располагалась с изощренным вкусом, но не придавала помещению уюта. Казалось, что здесь не живут, а лишь принимают важных гостей. Лоск, блеск, до тошноты идеальная чистота были в каждой детали. Дом напоминал старинный музей с особо важными экспонатами: высокие колонны, длинный балкон, винтовые лестницы, тяжелые люстры под потолком. Пространство вокруг пугало своей обширностью — тихие шаги Джагхеда разносились гулом по стенам, а классическая музыка словно наливала воздух, пропитанный сладковатым запахом свечей.       Джонс ожидал увидеть что угодно — сырые подвалы, замызганные ковры, решетки на окнах и кучку наркоманов-бандитов, обдолбанных своей же дурью. На крайний случай это могло оказаться местом производства, но точно не вычурным домом, служившим укрытием для главного в огромной наркоимперии. Это сбивало с толку окончательно. Если до этого Джагхед был готов к самым непредсказуемым поворотам, то теперь и предположить не мог, что может его ждать в таком месте. Он знал одно — где-то здесь его сын, и он не в безопасности. Это всё, на чем Джонс позволил себе сосредоточиться. — Выпьете? — услужливо предложил парень. В ответ он получил угрожающий взгляд исподлобья, но не стушевался — продолжил тянуть свою приторную улыбку, держа ровную осанку. — Принеси ему самой дешевой водки, — раздался знакомый грубый голос. — А мне виски, двойной.       Виктор спустился с лестницы и прошагал в центр зала, чеканя ритм каблуками своих лакированных туфель. Не смотря на соответствующую одежду, он совершенно не вписывался в интерьер. Этот блеклый шрам на лице, огромные кулаки, звериный взгляд выдавали в нём человека, не брезгующего грязными уличными делами. Ни дорогой костюм, ни его фальшивые манеры не могли укрыть сходства между ними с Джонсом — они оба это знали, и поэтому буравили друг друга ненавистными взглядами, каждый сдерживал порывы ярости. — Сегодня ты тут почетный гость, — съязвил Лампан. — Проще было бы тебя грохнуть, но… — Где он? — прорычал Джагхед, делая несколько шагов навстречу мужчине. — Где мой сын? — Он здесь. — Я хочу его увидеть. — Не так быстро, — отрезал Виктор. Он принял наполненный стакан с подноса парня и отсалютовал Джонсу, смотря на него с откровенной издевкой. — Пошёл нахуй, — огрызнулся Джагхед, когда парень предложил ему выпивку. — Ты свободен, По. Этого пса не научили манерам.       По ни капли не смутился — коротко поклонился и скрылся за боковой дверью, оставляя мужчин наедине. Как только он исчез, Джонсом овладело почти непреодолимое желание схватить первую попавшуюся вазу и раскроить ублюдку череп, а потом перевернуть этот источающий роскошь дом вверх дном. Чтобы сдержать порыв, он до боли в суставах сжал кулаки и покосился на тумбу с часами, пытаясь определить, сколько прошло времени. Ему оставалось лишь полагаться на веру — Змеи должны прорваться сюда, и вот тогда эти начищенные полы окрасятся кровью всех обитателей замка. — Если бы не обстоятельства, ты бы мне даже понравился, — усмехнулся Виктор. Он чувствовал себя расслабленно, а возможность поиздеваться над Джонсом доставляла ему зверское удовольствие. — Мы с тобой из одного теста. — Ошибаешься, — только и смог процедить Джагхед. — Знаешь, как поступил бы я? — спросил Лампан, не ожидая ответа. — Я бы припрятал оружие, а там, — он указал на дверь за спиной Джонса. — В лесу, ждали бы мои люди.       Виктор следил за реакцией, но ни один мускул не дрогнул на лице Джагхеда. Он в упор смотрел на мужчину, цепляясь за остатки своей выдержки. Злость внутри разрасталась, как пропитанный ядом цветок, но Джонс ждал, и вскоре Лампан отвлекся на скрип двери. Он повернул голову на звук и кивнул тому, кого за колонной не видел Джагхед. — Идём, — скомандовал он, заметно раздраженный тем, что его изощренную игру прервали так быстро.       Джагхед пошёл за ним, попутно рассматривая коридор. Двери. Кругом располагались двери, одна из которых была чуть приоткрыта. Именно в эту дверь сунулся Виктор, но застыл на пороге, словно послушный пёс, дожидаясь разрешения войти. Некто внутри неизвестной комнаты подал безмолвный знак, и только тогда мужчина шагнул внутрь, кивком головы призывая Джонса последовать его примеру.       Эта комната лишь немного уступала размером залу. Она была пропитана ярким светом, интерьер её соответствовал общему стилю дома, но в ней сразу чувствовались признаки жизни. Здесь располагался кабинет: большой диван, книжный стеллаж во всю стену, объемный стол из красного дерева и кресло с широкой, высокой спинкой, за которой и прятался владелец. Кто бы не сидел в этом кресле, он не спешил показывать своего лица, усиливая повисшее напряжение.       Подняв взгляд, Джонс почувствовал, как его тело ударило импульсом — над столом, на стене, висела картина с до боли знакомым изображением. Двуглавая змея с хищным оскалом смотрела прямо на него своими ярко-желтыми глазами. В самом углу картины виднелись надписи, и Джагхед знал, что там написано — мог не глядя озвучить каждую строчку — законы, сопровождающие каждого Змея, как путеводная молитва. — Удивлен? — спросил ровный, мелодичный голос, выдавший человека, сидящего в кресле.       Прежде, чем Джагхед успел осознать происходящее, человек неторопливо развернулся, демонстрируя своё лицо. Женщина. Перед ним сидела темноволосая женщина, облаченная в строгое черное платье с коротким рукавом. Она смотрела на него своими янтарно-зелеными глазами, словно проникая в самую его суть, и чем дольше её взгляд оставался прикованным к нему, тем яснее он видел перед собой человека, которого видеть не мог. Он бы скорее поверил в то, что всё существующее лишь плод его больного воображения. Будь это всё лишь сном, посетившим его на тюремной койке, он бы охотнее поверил и в это, но только не в то, что на яву видит призрака мертвеца. — Привет, сын.       Джонс на секунду прикрыл глаза, и словно на целую вечность провалился в далекое прошлое. Он видел маленького хмурого мальчика, мокрого насквозь от дождя и закутанного в дырявый шерстяной плед заботливыми руками матери. Он чувствовал тепло её ладоней, слышал её успокаивающий шепот, заглушающий крики пьяного отца. Он ощущал детский страх и почти взрослую злость. Он был этим мальчиком и в то же время видел его со стороны. Он помнил каждую черту уставшего лица, не выплаканные слезы в глазах, стойкую улыбку, маленький шрам на подбородке, ранние морщинки в уголках губ и любовь, которой было недостаточно.       То была женщина, подарившая ему жизнь и лишившая всякой надежды со своей смертью. То была его мать, немного вспыльчивая, но понимающая; сильная, гордая и бесстрашная. Женщина, которая расслаблено сидела в кресле, внимательно его рассматривая, не могла иметь сходства с той, из прошлого. Но она имела. У неё были те же глаза, полные глубокой задумчивости. Она выглядела старше, но при этом не утратила своей дерзкой красоты. На её плечах больше не висела потертая байкерская куртка, руки не пестрили мозолями от ручек мотоцикла, на пальцах не блестело множество дешевых колец. Её вряд ли звали дурацким прозвищем — «крошка Ди». Босс. — Вик, подай ему бутылку, — приказала женщина, по-королевски махнув рукой.       На этот раз Джагхед не стал отказываться от алкоголя — он выхватил бутылку и, не глядя, сделал несколько обжигающих глотков, в слабой надежде на то, что разум прояснится, и галлюцинация исчезнет. Тщетно. Женщина оставалась столь же реальной и после пяти, и после пятнадцати глотков ядреной жидкости. — Знаю, это…       Не ожидая от себя подобной реакции, Джонс громко рассмеялся. Он зачесал волосы свободной рукой и опустил голову, давясь истеричными смешками и запивая их алкоголем. Он не мог видеть её ничего не выражающее лицо и не мог перестать смеяться. — Мать твою, — выплюнул он, пытаясь отдышаться. — А теперь из шкафа должен вылезти мой блядский папаша? Ну, давай же, вылезай, король. — Джагхед глотнул ещё виски, а затем, не удержавшись, швырнул бутылку в книжный стеллаж, слегка отшатываясь в сторону. — Выходи, гребаный ты ублюдок, у нас тут семейное собрание.       Виктор потянул к нему руку, но Глэдис отрицательно покачала головой, правильно расценив его намерения. — Боюсь, его здесь нет, — спокойно ответила она, не теряя хладнокровия. — Да неужели? Либо я рехнулся, либо и тебя здесь быть не должно, мама, — последнее слово он процедил с ядовитой ненавистью, ощущая на своих плечах многотонный груз годами подавляемой детской боли. Она обрушилась на него и давила так сильно, что Джонс едва мог контролировать собственное тело. — Виктор, оставь нас, — попросила Глэдис. — Босс, он… — Я сказала, оставь меня наедине с сыном, — металлические нотки в её голосе и властный взгляд произвели на мужчину совершенно неожиданный эффект — он промямлил что-то неразборчивое и скрылся за дверью. — Присядь, — она указала Джагхеду на диван, но он не пошевелился. — Я прошу тебя, Джагхед, сядь, и мы всё обсудим. Не вынуждай меня звать охрану и усаживать тебя силой.       Бросив на женщину убийственный взгляд, Джонс всё же присел на мягкую поверхность, оставаясь в напряжении. Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку, лишь делая вид, что готов смиренно выслушать её объяснения — глаза проворно искали любое оружие, которым он мог бы воспользоваться, потеряй она бдительность. — Ты так вырос, — начала Глэдис, поднимаясь со своего места, подхватывая стакан с янтарной жидкостью, и грациозно шагая по кабинету. — Ты очень похож на… — поймав суровый взгляд Джагхеда, она осеклась: — Извини. — Где он? — В тюрьме. В Техасе. — Мне насрать, где мусор, от которого ты меня родила. Я хочу знать, где мой сын. — С ним всё хорошо, — ответила женщина. — Он особенный. У него твой характер. Помню, ты в детстве… — Давай мы оставим обсуждения моего дерьмового детства, и ты скажешь, где мой сын, — сквозь зубы выдавил Джонс. Он прикладывал неимоверные усилия, чтобы усидеть на месте. — Я думаю, ты должен знать что произошло, и почему я здесь. — Почему ты здесь вместо того, чтобы гнить в гробу? — зло ответил Джонс. — Не интересует. — Тогда, может тебе будет интересно, почему я посадила тебя в тюрьму? — буднично спросила Глэдис, смотря на Джагхеда сквозь ребристое стекло своего стакана. Она придвинула стул и села напротив, закинув ногу на ногу, демонстрируя дорогие туфли.       Джагхед до скрипа зубов сдавил челюсть. Чувства смешались внутри в неразборчивое месиво, но ярко выделялось одно — ненависть. Глубочайшая, прожигающая насквозь ненависть к сидящей перед ним женщине. Женщине, которая отчаянно защищала его от отца, а потом безжалостно лишила свободы, семьи, надежды. — Твой отец никогда не был хорошим человеком, но я любила его, — начала Глэдис. — Ради него я отвернулась от родных, забросила учебу, лишилась всего, что у меня могло бы быть. Я родила ему двоих прекрасных детей, и, я знаю, он был рад этому, — она взглянула на Джонса, но он остался равнодушным. — У нас не было образования и возможностей, но были вы с Джелли, и поэтому твоему отцу пришлось связаться с наркотиками. Он и до этого приторговывал, но денег не хватало, и тогда мы заключили сделку с упырями. Они не умеют вести честную игру, сам знаешь. Они обчищали нас, толкали некачественный товар, и твой отец затеял серьезные разборки. Всё закончилось тем, что они стали угрожать. Семья — главный рычаг давления, и они им воспользовались, — прервавшись, женщина глотнула виски, и на её лице проступила тень отвращения, которая быстро сменилась выражением полного отрешения. — Они доступно объяснили мне, что если мы не примем их правила, то следующими на очереди будете вы с сестрой. Я не могла этого допустить, и поэтому стала их крысой. Я предала твоего отца, предала Змей. Змеи никогда бы не простили мне этого, а упыри не дали бы возможности уйти. Поэтому я инсценировала свою смерть. Старый друг твоего отца помог мне вывезти Джелли из страны, помог нам обеим исчезнуть. Я хотела вернуться за тобой, но светиться было слишком опасно, и я… — И ты меня бросила, — усмехнулся Джонс, не чувствуя ничего похожего на сочувствие. — Бросила с этим уродом. — Я надеялась, что ты поможешь ему справиться. Я верила, что любовь к тебе заставит его одуматься, но потом… Было слишком поздно, — на долю секунды она отвернулась, и Джагхеду показалось, что он увидел блеснувшие слезы в её глазах. Сделав глубокий вдох, женщина снова посмотрела на Джагхеда, и этот взгляд не имел ничего общего со взглядом матери, раскаивающейся перед своим ребенком. — Упыри нашли меня и помогли встать на ноги. Выбора у меня не было. Мы с Джелли остались совсем одни, и мне нужно было что-то решать. У неё была школа, балет, и… Я хотела дать ей нормальное будущее, которого не было у меня. — Что ж, поступок хорошей матери, — ответил Джагхед. — Я приглядывала за тобой. Знала, что ты ступил на кривую дорожку. Мы начали поставлять товар в Ривердэйл, я пыталась контролировать упырей, но они как животные. Малахай перешел черту, и тогда я… — Прикончила его? — догадался Джонс. — От него многие хотели избавиться. — И ты повесила это дерьмо на меня? — повысил голос Джагхед. — Я хотела вывести тебя из игры, — устало вздохнула Глэдис. — Но девчонка Куперов… Тебя поймали, но я могла всё уладить, если бы в дело не вмешалась полиция других штатов. Всё, что я смогла, это перевести тебя в тюрьму, подальше от Ривердэйла. Я спасла тебе жизнь. — Спасла мне жизнь? — взорвался Джагхед. — Я отсидел в тюрьме сраных семь лет, пока мой сын рос без отца! Ты втянула меня в свой наркобизнес, а потом похитила его, чтобы сделать меня своей безвольной собакой! — Я хотела воссоединить семью, и, как только у меня появилась возможность, я сделала для этого всё, — просто ответила женщина, пожав плечами. В эту секунду, когда Джонс всматривался в её лицо, она походила на совершенно безумную. — Я хотела, чтобы мы снова были вместе, но ты продолжил упираться. Ты решил сбежать со своей подружкой. Я не могла этого допустить. Я не могла снова тебя потерять. — Ты выжила из ума. — Я дала тебе работу, — она вскочила со стула и сделала несколько шагов к дивану, на котором сидел Джагхед. Она с такой яростью сжимала в руке стакан, что он едва не трескался в её мертвой хватке. — Я дала тебе деньги. Столько, что ты мог бы обеспечить своего сына на долгие годы вперёд, но нет… Ты решил податься в бега, чертов засранец! И все ради чего? Ради избалованной сучки Купер? Она быстро нашла тебе замену. Она никогда не сможет полюбить такого, как ты!       Джонс медленно поднялся с дивана, ясно осознавая, что выбора нет. — Прикажи своему прихвостню привести моего сына. Я заберу его, и мы уйдем, — он старался говорить размеренно, видя безумный блеск в глазах женщины напротив. Её лицо скривилось в страшной гримасе, а руки затряслись. — Ты дашь нам уйти, а я взамен сохраню в тайне всё, что видел. — Ты глуп, если думаешь, что меня пугают твои угрозы. Этот город, весь этот штат принадлежит мне. Чтобы ты не сказал, чтобы не сделал, ничего не изменится, — она протянула руку в попытке дотронуться до Джонса, но он дернулся, как от удара током. — Тогда извини меня, мама.       Джагхед резко рванул вперед, и его пальцы намертво окольцевали тонкую шею Глэдис. От неожиданности она вскрикнула и вцепилась ногтями в его запястье, но Джонс лишь усилил давление, видя животный ужас в некогда родных глазах. Она пыталась выкарабкаться, но сил не хватало. Скользя каблуками по мраморному полу, женщина крутила головой, но под давлением руки Джонса упала на пол, а он склонился над ней, безжалостно смотря в бледнеющее лицо. — У тебя десять секунд, чтобы сказать мне, где Дилан, иначе я отправлю тебя туда, где ты и должна быть.       Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Виктор. Джагхеду пришлось отпустить женщину, чтобы увернуться от удара. Завязавшаяся драка закончилась быстро — превосходя ростом и весом, Лампан ловко повалил Джонса на холодный пол, а затем наставил на него дуло пистолета, угрожающе щелкнув предохранителем. — Вы в порядке? — через плечо спросил Виктор у Глэдис, не сводя взгляда с Джагхеда. — Да, — прохрипела женщина. Она поднялась на ноги, расправила смятую юбку платья и потерла шею, на которой проступили пунцовые следы от пальцев. Поправляя прическу, она делала вид, что ничего не произошло, и только озлобленный взгляд и прерывистое дыхание выдавали её с головой. — Он здесь не один. Парни поймали в лесу его дружков. — Я так и знала.       Джонс обреченно закрыл глаза, утирая кровь из разбитой губы тыльной стороной ладони. Силы моментально покинули его. Он распластался на полу, давясь воздухом. Когда он повернул голову и взглянул на мать, она смотрела на него с ехидной, жалостливой улыбкой, возвышаясь над ним с видом абсолютного победителя. — Если ты её тронешь… — прорычал Джонс, приподнимаясь на локте. — Не шевелись, — приказал Лампан, взмахнув пистолетом. — Ты за кого меня принимаешь? — фальшиво удивилась Глэдис. — Мы пригласим твоих друзей присоединится к разговору. Виктор! — она многозначительно взглянула на мужчину. — Эй, Гай, — громко крикнул Лампан. — Заводи.       Запасная дверь, разделяющая кабинет и неизвестную темную комнату, отворилась, и здоровенный охранник вытолкал на свет Элизабет, выкручивая ей руки за спиной. Она упиралась и сыпала ругательствами, в тщетных попытках выбраться. Увидев Джагхеда, Бетти поморщилась, усмирила пыл и повиновалась, опуская голову словно из-за чувства вины за то, что попалась. Следом в комнате появились Свит Пи, Тони, Мэтт, Талия и еще несколько Змей. Их выводили по очереди. У некоторых на лицах остались кровавые отметины. Парни и Тони держались стойко — не показывали страха, смотрели на охрану с дерзким вызовом и не оставляли попыток избавиться от прозрачных стяжек на запястьях. Талия была растеряна — её взгляд блуждал по незнакомым лицам, в поисках ответов, но она сохраняла молчание — ни кричала и не задавала вопросов. — Это все? — спросила Глэдис. — Больше никого не нашли, — буркнул один из охранников. — Что прикажите с ними делать? — Пока ничего. Прошу вас, проходите, — женщина улыбнулась, изображая гостеприимную хозяйку и жестом пригласила вновь прибывших подойти ближе. — Элизабет, можешь присесть.       Бетти дернула плечом, но охранник всё равно усадил её на диван, оставаясь рядом на случай, если она попытается сбежать. — Виктор, убери пистолет.       Лампан повиновался — спрятал пушку во внутренний карман пиджака и отошёл к стене. — Надеюсь, ты больше не выкинешь ничего подобного? — строго спросила Глэдис.       Джонс вскочил с пола и присел рядом с Бетти, мягко касаясь её подбородка и заставляя посмотреть на него. Она была напугана. Он слышал, как часто она дышит и чувствовал, как мелко дрожит. — Ты цела? — спросил Джагхед, внимательно рассматривая её бледное лицо. — Не ранена? — Нет, — тихо ответила Купер. — Где Дилан? — Он здоров, — улыбаясь, сказала Глэдис. — Рада встрече. И с вами тоже, — она обернулась к остальным. — Антуанетта, как поживает твой дедушка? — Я тебя знаю, — процедил Стивен, сосредоточенно прищурившись. — Ты… — Глэдис Джонс, — продолжила за него Топаз. — Погибшая королева Саутсайда. А ты живее, чем должна быть. — Малышка Тони, — усмехнулась женщина. — Ты по-прежнему остра на язык.       Элизабет удивленно уставилась на Джагхеда, с трудом осознавая происходящее. Одного его взгляда, болезненного и потухшего, хватило, чтобы без слов получить ответ. Эта слетевшая с катушек психопатка, расхаживающая из стороны в сторону перед Змеями, словно их покровительница, была его матерью. Именно такой Бетти представляла её, стоя у могильной плиты. Вот только глаза из её воображения были полны любви. Любви к своему сыну. Глаза наяву сквозили холодом, злобой, жаждой власти.       Ощутив прилив ненависти к этой женщине, она незаметно потянулась к руке Джагхеда и накрыла ладонями его окровавленный сжатый кулак. Страх за сына, боль за Джонса выбили из неё всю силу духа, и Элизабет казалось, что сейчас она растворится в мягкой обивке дивана.       Какое-то время Глэдис с любопытством рассматривала присутствующих, оставаясь спокойной из-за поддержки вооруженных охранников. Она тянула время и словно подпитывалась злостью, страхом и напряжением людей, которых выстроила перед собой в ряд, как заключенных перед расстрелом. — Где ребенок? — вдруг подал голос Мэтт. Он опирался на одну стопу и морщился от боли — джинсы на его бедре были разорваны, и из тонкой раны сочилась кровь.       Женщина негромко рассмеялась и шагнула к нему, а он, в свою очередь, посмотрел на Элизабет затравленным взглядом, смысл которого она не смогла распознать. — Вот кого я не ожидала здесь увидеть, так это тебя, Мэтью.       Услышав его имя из уст Глэдис, все непонимающе переглянулись. Талия, которая до этого смиренно стояла рядом с ним, потупив глаза в пол, вздернула подбородок и нахмурила тонкие брови. — Так даже твоя сестра ничего не знает? — воскликнула женщина, хлопнув в ладоши. — Вот что я называю отличной игрой. — О чем говорит эта безумная? — спросила Хардман, вопросительно уставившись на брата. Под её пристальным вниманием плечи его поникли, а взгляд устремился к Бетти. — Ками, прости меня, я не хотел. Я не знал, что всё так получится… Я…Ты говорила, что никто не пострадает! — взревел он, готовый кинутся на Глэдис с кулаками. — Ты сказала, что не тронешь их! — Планы изменились, дорогой. Ты должен был уговорить её забыть о моем сыне. — Что ты сделал, Мэтт? — дрожащим от слез голосом спросила Талия. — Что ты сделал? — Лучше пристрели этого сукина сына, — процедил Джонс. — Окажи ему услугу.       Элизабет вжалась в диван, вцепившись в руку Джагхеда до побелевших костяшек пальцев. Она остекленевшим взглядом смотрела на мужчину, с которым ещё несколько недель назад собиралась провести остаток жизни. Она не верила, что этот человек мог так подло предать её. Сколько это продолжалось? Месяц, семь лет? Сколько раз она впускала его в свой дом, оставляла с ним сына, даже не подозревая, какой опасности его подвергает? Ответов на эти вопросы у неё не было. Она больше не могла видеть его лицо, и поэтому отвернулась, прижавшись щекой к плечу, чтобы скрыть слезы. — Сам расскажешь или позволишь это сделать мне? — весело спросила Глэдис. — Заткнись. — Мне жаль, Бетти, но твой парень наркоман. — Что? — вскрикнула Талия. — Ты же клялся, что завязал! — она не сдержала своих эмоций и со всей силы пихнула брата в плечо. — Ты мне поклялся! — Я завязал! — Не будь с ним строга, — продолжила Глэдис. — Упыри отказались поставлять ему дурь, поэтому физически он чист. Он задолжал кучу денег, и поэтому, когда я вышла с ним на связь, он охотно согласился пошпионить для меня. Он всего лишь должен был следить за Бетти и моим внуком, а взамен я уладила его проблемы. Думаю, ты должна его простить. — Они бы отобрали у меня всё, — едва не плача, воскликнул Хардман. — Я не хотел, чтобы ты пострадала. — Замолчи, — отрезала Талия, закрывая лицо связанными руками. — Просто замолчи. — Тебе ещё не надоело это представление? — устало спросил Джагхед. — Хорошие шоу никогда не надоедают. Теперь ты смог убедиться, что никому нельзя доверять, кроме семьи. — Хватит, — сказала Элизабет, поднимаясь на ноги. Как только она встала, охранник, дежуривший по правую руку от неё, схватил её за локоть. — Верни моего сына. — О, я тебя понимаю. Я тоже мать. Страх за своего ребенка сильнее всего на свете.       Купер дернулась и взглянула на охранника, который упрямо цеплялся за её руку. Край его пиджака топорщился, и она заметила пистолет, перетянутый нагрудным ремнем. В эту секунду она не думала о последствиях — страх растворился, уступая место инстинкту. Всего мгновение, и Элизабет резко развернулась к нему лицом, а затем со всей оставшейся силы ударила коленом мужчине в пах. От неожиданности он потерял бдительность, и этой заминки хватило, чтобы высвободить локоть и нанести ещё один удар в солнечное сплетение. Отпихнув его, она вырвала пистолет, и, прежде чем охрана успела среагировать, направила его в сторону Глэдис.       Змеи зашевелились. Джагхед вскочил с дивана, приготовившись к драке. Верные служащие босса ринулись в сторону Элизабет, но она сняла пистолет с предохранителя и громко крикнула: — Дернитесь, и я пущу ей пулю в башку.       Глэдис продемонстрировала открытую ладонь, приказывая всем оставаться на местах. Напуганной она не выглядела, скорее возбужденной и заинтригованной. Она даже сделала несколько шагов навстречу, растягивая губы в улыбке, словно проверяя Элизабет на прочность. — Если ты думаешь, что я не прикончу тебя, дрянь, то ты ошибаешься, — прошипела Бетти. — Живо приведи моего сына!       Женщина помедлила, но затем всё же обратилась к Виктору: — Приведи его.       Эти несколько минут, что Виктора не было, в кабинете висело почти осязаемое напряжение. Руки у Элизабет затекли, но она лишь крепче сжимала рукоять пистолета, ни на мгновение не сводя взгляда с матери Джонса. Впервые в жизни она думала о том, что готова спустить курок. Ненависть жгла грудь пожаром, и она была готова убить. Она ненавидела Глэдис не только за то, что та посмела отобрать у неё ребенка — она ненавидела её и за то, каким стал Джагхед.       Когда дверь, наконец, громко скрипнула и в комнату нерешительно шагнул Дилан, Элизабет и Джонс одновременно выдохнули. Он испуганно озирался на своего сопровождающего и прижимал маленькие сжатые кулаки к груди, словно стараясь защититься от внешнего мира. Заметив маму, он поменялся в лице. — Мам! — тихо позвал он и заплакал.       Бетти упала на колени, выронила пистолет и поймала его в объятия, когда Дилан со всех ног бросился к ней. Она с такой силой прижала к себе его хрупкое тело, что он простонал, но мертвой хваткой вцепился в её плечи, зарываясь носом в ворот куртки. — Я здесь, — успокаивающе прошептала Купер, гладя его по темной макушке. — Я здесь, милый, всё хорошо. — Ты в порядке? — она заставила мальчика отстраниться, чтобы разглядеть его, но вскоре снова укрыла в своих объятиях, больше не обращая внимания на происходящее вокруг. — Я хочу домой, — всплакнул Дилан. Он через плечо мамы взглянул на Джагхеда своими красными от слез глазами, и сердце Джонса защемило от боли.       Он присел рядом и выдавил улыбку, только чтобы его успокоить. — Всё позади, приятель. Ты должен быть сильным ради мамы, хорошо?       Шмыгнув носом, мальчик перестал плакать.       Джагхед выпрямился, и Элизабет последовала его примеру. Она положила ладони на плечи Дилана и прижала его к своим ногам, не желая выпускать его из рук ни на мгновение. Сын цеплялся за её пальцы, но больше не плакал — исподлобья смотрел на незнакомую темноволосую женщину, которая внимательно следила за происходящим, искусственно улыбаясь. — У него твой взгляд, — сказала Глэдис, а затем посмотрела на Дилана. — Ты очень похож на своего папу, правда?       Дилан нахмурился и медленно повернул голову к Джонсу, быстро догадываясь, о чем говорит эта женщина. Он буравил Джагхеда не по-детски суровым взглядом, словно ждал опровержения, которого не последовало. — Ты… Ты мой отец? — Да.       Элизабет почувствовала, как сын попытался отстраниться, и обняла его одной рукой, боясь непредвиденной реакции. Он отпихнул её и попятился, тяжело дыша, и источая пугающую злобу. Впервые в жизни Элизабет видела сына таким. Его глаза потемнели, совсем как у Джонса в порыве ярости, а ладошки сжались в кулаки. — Я тебя ненавижу, — сказал он, чеканя каждое слово. — Ненавижу! — Я знаю, — ответил Джагхед, не находя больше слов в своё оправдание. Видеть ненависть в глазах сына было тяжело, но сейчас его чувства к нему не имели никакого значения. Он обратился к матери, желая как можно скорее закончить всё это. — Дай им уйти. Только им двоим. — Я бы не хотела лишаться внука, — продолжала свою игру Глэдис. — Он никогда не был и не будет твоим внуком. Дай им уйти, и тогда я останусь с тобой.       Женщина задумчиво хмыкнула. — Ты больше никогда их не увидишь. — Я готов, блять, стать твоим рабом, только отпусти мою семью! — выкрикнул Джагхед. — Хорошо, — после непродолжительной паузы ответила Глэдис. — Элизабет, вы с сыном можете идти.       Бетти дотянулась до руки Джагхеда и переплела их пальцы в крепкий замок, чувствуя, как сердце бешено колотится. Она больше всего на свете хотела покинуть это место, но никак не могла заставить себя уйти. — Уходи, — приказал Джонс, безжалостно отнимая у неё последнее прикосновение. — Скоро всё кончится, — прошептала Элизабет, наклонившись к нему ближе. — И прости меня.       Она схватила Дилана за руку и устремилась к двери, стараясь не смотреть на своих друзей. — Давай мы сейчас побежим на перегонки, — сказала Элизабет, аккуратно толкая Дилана вперёд. — Кто последний, тот старая сморщенная бабка.       Только выйдя за ворота, Элизабет смогла замедлиться и немного перевести дыхание. Она жадно хватала ртом воздух и оглядывалась, стараясь сориентироваться в темноте. Примерно вспомнив, с какой стороны они со Змеями вошли в лес, она взяла уставшего Дилана на руки и пошла по дороге, не позволяя посторонним мыслям прорваться в голову. Только цель — вывести Дилана из этого жуткого места, оказаться в безопасности, как можно дальше отсюда. — Ну, где же вы… — тихо сказала Бетти в пустоту. — Скорее, пожалуйста.       Чем дальше они оказывались от дома, тем сильнее слезы душили её. Единственное, что удерживало её от желания свалится на землю и громко разрыдаться — задремавший, дрожащий от холода ребенок в крепких объятиях. Элизабет убеждала себя, что у неё не было другого выхода, но мысль о том, что она больше никогда не увидит Джагхеда причиняла просто нестерпимую боль.       Отдаленный вой сирены прорвался сквозь густую чащу леса, и Купер остановилась. Она прислушалась, надеясь, что не ослышалась, и в то же время желая ошибиться. Сирена стихла, однако между деревьев мелькнули красно-синие огни, неумолимо приближаясь. Элизабет быстро осознала, что это конец — выдернула маленький черный датчик, запутанный в копне волос, бросила его в траву и покрепче прижала сына к себе…