Быть с тобой

— Гэгэ, позволь мне сделать это, — Хуа Чэн сводит брови на переносице, а его руки предупреждающе скрещиваются на груди. — Нет, Сань Лан, это должен быть я, — голос Се Ляня твёрд, он настроен так же решительно, как и Хуа Чэн, и не собирается отступать. — Это пустяк, позволь мне, — выражение лица Хуа Чэна немного смягчается, но в тоне всё ещё слышится твёрдость, от которой у простого смертного по коже пробежали бы мурашки. — Как раз потому, что это пустяк, этим должен заняться я, — Се Лянь тихо вздыхает, приводя свои аргументы, не меняя своих намерений. — Гэгэ не стоит так этим утруждать себя, — Хуа Чэн почти примирительно опускает руки, его брови расслабляются, а губы складываются в мягкую улыбку. — Я могу самостоятельно об этом позаботиться, — Се Лянь в ответ также приподнимает уголки губ в улыбке, но в глазах при этом упрямо читается сталь. — Я ни капли не сомневаюсь в гэгэ, но всё равно убеждён, что этим лучше заняться мне, — в голосе Хуа Чэна вновь сквозят суровые нотки, а поза становится чуть более напряжённой. — Сань Лану не стоит так об этом беспокоиться, — Се Лянь улыбается ещё шире, но Хуа Чэн чувствует исходящую от него опасность. — Я готов сделать всё возможное ради Вашего Высочества, — тон Хуа Чэна проникновенен и серьёзен, как никогда, потому что он говорит сущую правду. — Сладкие речи Сань Лана не смогут подкупить меня. Это сделаю я, — Се Лянь всё ещё не намерен сдаваться. — Гэгэ, я… — но закончить фразу Хуа Чэну не дают, потому что руки Се Ляня уже крепко обвивают его шею, а их губы встречаются во влажном поцелуе. Спустя время Се Лянь отстраняется от опешившего Хуа Чэна, разворачивается и убегает на кухню. …они спорили, кто будет мыть посуду в этот раз.