Быть с тобой

Жизнь вращается безумным колесом — не всегда уследишь за её крутыми виражами и резкими поворотами, швыряет нещадно по тропе Судьбы, заносит в неизведанные уголки, подкидывая испытания, и сколько требуется мужества, воли и отваги, чтобы не сойти со своего единственного правильного пути. Извилистые реки выборов колеблют решимость, и рябь неопределённости разбивает водную гладь, разрушая мнимую иллюзию устойчивости. Жизнь вращается, сталкивает с новыми людьми: кто-то подобен маленькой песчинке, пройдёт мимо, словно просочится сквозь пальцы, сотрётся в пыль, не оставив и пятна на полотне воспоминаний; кто-то приходит настоящей лавиной: шумной, подвижной, переворачивая привычный уклад с ног на голову, пропитываясь чернилами в закромах памяти, в клокочущем сердце, в трепещущей душе. Хуа Чэн буквально сваливается Се Ляню на голову: такой же неумолимой лавиной врывается в его судьбу, меняя русла рек, выплёскивая воду за пределы крутых берегов. Невидимые нити путаются в замысловатом, никому не понятном узоре, и ничто не может эту связь разорвать, раз за разом возвращая коленопреклонённого Хуа Чэна к его божеству, и спустя восемьсот лет круг замыкается, ударной волной сталкивая их под расписными пологами паланкина — рука в руке — и так до самого конца. Круговертью проносятся события, смешивая слёзы, пот, кровь в один ядовитый коктейль из боли, страха и переживаний, горечью вливающийся в пересохшее горло. Но, справившись с ним, избавившись от всех невзгод, наступает спокойствие в жизни двоих, чей напиток теперь — сладкий нектар любви: умопомрачительно терпкий, цветочно-желанный, искрится пузырьками нежности, страсти, разделённых напополам и так мягко ложащихся на приоткрытые губы, готовые к поцелую. У Се Ляня на бледной шее тонкая серебряная цепь с блестящим на солнце кольцом, гладким на ощупь, должно казаться холодным, но греет где-то там, под одеждой своим присутствием — символ чего-то, чего он как будто не знает, чего-то, что представлено простой безделушкой, но что хранится им бережно — дорогой сердцу подарок от дорогого сердцу человека. Он сжимает его пальцами сквозь ткань, проверяя, не утерялось ли случайно — вместе со смыслом всей его жизни, и с облегчением выдыхает — всё ещё здесь. У Хуа Чэна кольцо из мягких объятий — таких долгожданно желанных, безмерно любящих, ограждающе крепких, не захотят никогда отпускать. Хуа Чэн в руках своего счастья, он — тоже чьё-то безмерное счастье, надёжное, прочное, ласково ластящееся. Хуа Чэн готов провести так всю грядущую вечность, сжимая объятия крепче, — это не сон или его больная фантазия, не холодный камень множества статуй, Се Лянь теперь весь его — настоящий и тёплый, и Хуа Чэн с облегчением выдыхает — всё ещё здесь.