Его история

      Ровный свет свечей дарил достаточно света, не только чтобы отогнать тьму, но и чтобы видеть неровные строчки письма.       Он вновь и вновь перечитывал письмо. И не верил. Его друзья так подло поступили с ним. Без его согласия подарили ему жизнь полную сожаления.       Он не смог спасти свой мир. И друзья, понимая, что уже поздно что-либо предпринимать, закрыли за ним портал. Они надеялись: он сможет смириться и жить дальше.       Огонек переместился на бумагу и медленно пожирал ее, стирая строчки раскаяния, надежды и мольбы.       Он сидел на коленях, сломленный. Готовый отдаться тьме. Но той он больше не был нужен. И тогда его тело охватил каменный холод.       Он сдался. Как многие до него, как многие после него.       Свечи догорели и потухли, в последний раз освещая каменное изваяние.       Наверное, все началось с того самого дня, когда Блу достучался до глючного сердца. Вот так просто, протянул руку дружбы и получил неожиданный ответ.       — Если я соглашусь попробовать быть вам другом, ты уймёшься?       — Да, конечно! Обещаю!       И он попробовал.       Когда Инк увидел, кого привел на чаепитие Блу, едва не захлебнулся чернилами, а Дрим сразу потянулся за луком. Но Эррор выглядел сдавшимся. Он держал руки в карманах, за нитями не тянулся и вел себя на диво прилично. В смысле за тот вечер ни разу не поднял тему уничтожения миров, что для него было необычным. Как и излишняя задумчивость со слишком частыми подвисаниями.       Говорили о всякой ерунде. Эррор слушал. Его спрашивали — он с неохотой отвечал. С каждым вопросом выглядел все более подавленным. Наконец, встал и ушел.       Инк был готов петь победную песню и едва ли не в засос целовать дорогого друга, которому удалось-таки вразумить самого разрушителя миров.       — Ты просто умница! Ты большой молодец! Но как тебе удалось?       Блу не знал ответа и просто пожал плечами.       — Может, у него просто был хороший день?       — Для хорошего дня у него было слишком много негативных эмоций, — не согласился Дрим.       Хранитель позитива все чаепитие следил за эмоциями Эррора и готовился принять удар. Не мог понять, почему переполненный столь темными чувствами разрушитель не атакует, и лишь позже распознал основную эмоцию, царящую в разуме черного скелета.       Отчаяние.       — Да брось, Дрим, — отмахнулся Инк, — он же социофоб и гаптофоб. Еще бы он чувствовал себя хорошо с бывшими врагами за одним столом.       — Бывшими ли? — продолжал будить разум друга Дрим. — Он просто пришел попить с нами чай. Перемирие мы не объявляли. Может, уже завтра он нападет на один из миров.       Дрим был прав. На следующий день Эррор напал на неприметный мир в ветке Фелл вселенных.       Огорченный, Инк бросился на защиту и удивился тому, как вяло действовал разрушитель. Он будто выполнял нудную обязанность, которая больше не приносила ему радости.       — Чего тебе, Инк? — голос без задора и радости, будто высушенный.       Все это заставило хранителя на мгновение растеряться. Задаться вопросом: что с ним? Однако он по привычке выпил желтую и завел знакомую им обоим песню.       — Миры — сокровища создателей. Пожалуйста, не трогай их!       И Эррор неожиданно покорно остановился. Опустил руки, синие нити опали, код мира перестал разрушаться. Инк уже приготовился защищаться и атаковать, когда понял, что разрушитель смотрит на свод пещеры, а на врага не обращает внимание.       — Почему? — удивился хранитель.       — Я и сам не знаю. Я уже ни в чем не уверен.       Наконец, Инк понял: Эррор не в порядке. В смысле, он всегда был не в порядке, но сейчас он будто перестал быть собой. Нет привычной улыбки, громких речей и азарта. Только этот растерянный взгляд, ищущий нечто среди притворяющихся звездами кристаллов.       — Может, снова выпьешь с нами чаю? Блу будет рад тебе. И я тоже.       Эррор перевел растерянный взгляд на врага и кивнул. Он, будто потерявшийся ребенок, позволил взять себя за руку. Даже на боль от лагов не обратил внимание. Ему будто стало все равно.       И вновь они за столом. Блу, как обычно радостный, всем разливает чая. Дрим напряжен, но излучает позитив. Инк насторожен, его немного пугает состояние Эррора. Эррор… потерян. Он вновь уходит, не допив кружку чая.       — Так, мне это не нравится, — Дрим резко поставил чашку на блюдце.       — Что Эррор с нами чаи гоняет? — попытался сыграть в дурака Инк.       — Нет, что он их с нами гоняет, находясь на краю депрессии.       Блу ойкнул и начал заламывать руки:       — Так ему плохо? Я не понял этого. Мне показалось, он просто успокоился и хочет стать хорошим.       — Нет, — Дрим покачал головой, — он чем-то сильно угнетен. И просто позволяет нам играть с ним. Как с куклой. Привели, чай налили. Домой отпустили.       Инк перебирал краски и выбирал, какую выпить. Выбрал растерянность. Он и вправду был растерян происходящим с недругом. Но вдруг его состояние — шанс? Вдруг он, наконец, перестанет разрушать, если воспользоваться случаем и заставить его понять тщетность своих безумных целей?       — Что бы ты ни задумал, Инк, остановись! — резко произнес Дрим. Он продолжал пребывать в задумчивости. Хмурился и никак не мог понять, почему Эррор вдруг начал напоминать ему Найтмера. У того был точно такой же взгляд, перед тем как он съел черных яблок.       — Почему? Неужели не веришь в то, что его можно исправить?       — Я верю в то, что его можно дожать, и результат тебе не понравится.       Блу переводил взгляд то на одного друга, то на другого. Наконец, сказал:       — То есть Эррор страдает, и ему нужна поддержка? Да? Тогда давайте чаще звать его в нашу компанию. Великолепный Санс будет его другом и поддержит в начинании быть хорошим!       Дрим и Инк не сдержали улыбок. Может, они и вправду зря волнуются? И Глюку просто нужна компания на пару дней? Вскоре он взбодрится и станет прежним.       Хотя Инку было жаль упускать шанс перетащить глюка на свою сторону, но дожать, как выразился Дрим, он не хотел. Вспоминался полный растерянности взгляд Эррора и его покорность. Ненормальность, которая нравилась и пугала одновременно.       Несколько недель от черного скелета не было вестей.       «Что же с тобой творится, Эррор?» — ответы Инк решил искать в анти-пустоте.       Дрим был прав: черный скелет погружался в пучину депрессии. Он выглядел еще более уставшим, чем в последнюю встречу. Еще более растерянным. Еще более безвольным. Бездумно лежал на полу и смотрел на коллекцию кукол. Каждая — чья-то оборвавшаяся жизнь.       — Ты в порядке? — дежурный, сухой, глупый вопрос. На него Эррор не подумал давать ответ. Даже головы не повернул на гостя.       — Что тебе, радужный? — голос тихий, усталый, бесцветный.       — Да вот, решил проведать.       — И как, проведал?       Инк подошел ближе, сел возле и улыбнулся.       — Да, сижу рядом, смотрю вместе с тобой на коллекцию. Впечатляет.       — Меня тоже, — был ему глухой ответ.       И все. Диалог заглох. Инк банально не знал, о чем мог дальше говорить. Напомнить, что все эти куклы — чьи-то загубленные жизни? Такой разговор точно не будет приятным и не сдвинет их отношения в лучшую сторону. Да и настроения Эррору не поднимет.       Они были слишком разные. Слишком противоположные. И на любую вещь смотрели с разных сторон. Что для Инка было сокровищем, для Эррора — мусором, что для одного — целым миром, для другого — сломанным кодом. Потому Инк не знал, о чем может поговорить с ним.       А вот Блу удавалось находить безопасные темы. То о еде говорил, то о фильмах, то о своих друзьях. Даже о параллельных мирах он умудрялся говорить, не вызывая у разрушителя болезненных кривляний.       — Я плохой собеседник, знаю, — Инк отпил немного голубой, и его взгляд погрустнел. — Но я правда хочу стать твоим другом.       Эррор бросил на Инка затравленный взгляд и закрыл лицо руками:       — Придурок. Между нами не может быть дружбы. Ты — защитник. Я — разрушитель. Понимаешь?       — Так перестань быть разрушителем! — Инк сказал это так, будто предлагал отказаться не от дела всей жизни, а от мелочной задачи, без которой все и так будет хорошо.       Но Эррор не считал свою работу чем-то мелким и потому бросил встречный вопрос:       — А ты бы смог перестать быть хранителем? Смог бы оставить миры без защиты, а создателей без поддержки?       — Ты сравниваешь несравнимое, — Инк сложил руки на груди.       — Эгоист радужный! — Эррор отвернулся от художника. — Мне не нужна твоя однобокая дружба. Ведь ты даже не пытаешься меня понять.       Синие нити оплели хранителя и выбросили в открывшийся глючный портал.       Анти-пустота закрылась на несколько дней. И Эррора вновь никто не видел.       Объявился он столь же неожиданно и вновь за привычным делом — разрушением миров.       — Ну и чем тебе КофеТейл не угодил?       — Я больше по какао, — откликнулся Эррор и, не отрываясь от своего занятия, продолжил: — Если хочешь защитить этот мир, то можешь вдарить мне разок покрепче.       Инк так и собирался сделать, вот только бить в спину соперника, который не сопротивляется, было как-то подло.       — Повернись ко мне и сразись со мной!       — Не хочу.       Страж миров аж подавился. Бить не стал. Закутал в чернила и уволок вяло трепыхающийся кулек в портал. Пренебрег предупреждением Дрима и переместился в область набросков.       — Смотри! Это все альтернативы! Их тысячи, а может миллионы. И каждый день их все больше и больше, — он потряс Эррора во всех смыслах и заставил вглядываться в ту сторону, где появлялся новый лист мира. — Каждый день их становится все больше. Потому, Эррор, я и говорю, что твоя цель бессмысленна. Она недостижима! Даже если ты будешь разрушать без перерыва на сон и еду, ты не уменьшишь количество альтернативных миров! Потому брось это! Больше у тебя нет цели.       Взгляд Эррора омертвел. Он смотрел и видел нескончаемый поток миров, с которыми не в состоянии справиться. Инк прав: если он не может, то в его существовании нет смысла. У него больше нет цели.       Тело в чернилах вдруг обмякло, Эррор ушел на долгую перезагрузку. За это время Инк успел отнести его к себе, озаботиться приготовить гостю какао и шоколад. Его не покидало давящее ощущение чего-то неотвратимого и ужасного. Но Инк отмахивался от подобных мыслей, старался сосредоточиться на позитиве. Все-таки появился реальный шанс того, чтобы Эррор перестал разрушать.       Черный скелет отглючил, но остался лежать, где положили. Инку пришлось его буквально силком вести к столу.       — Ты упомянул сегодня, что любишь какао.       Эррор посмотрел на чашку полную шоколадного напитка и на плитку горького шоколада, как смертник на последний обед. И с точно такой же отстранённостью и принятием неотвратимости конца он все выпил и съел, едва ли почувствовав вкус. А затем встал. Бросил на Инка опустошенный взгляд и ушел.       Если бы Инк только знал, что видит его в последний раз. Если бы только понимал Эррора немного лучше, то не дал бы ему уйти. Удержал бы, убедил бы, пообещал ворох глупостей. И попросил прощения за слова, смысл которых он не понимал.       Но Инк не знал и лишь сказал:       — Пока, Эррор.       На следующий день в анти-пустоте Блу нашел нечто ужасное и тут же позвал друзей. С потолка спускалась петля, а под ней одежда. Черная куртка, шорты, красная футболка и тапочки. Все в сером прахе.       Звездные смотрели на это кто в ужасе, кто в неверии, кто со слезами. И молчали. Им нечего было сказать ни друг другу, ни покойному. И лишь всхлипы Блу разбавляли мертвую тишину.       После того дня Инк неоднократно задавался вопросом: почему? И вместо ответа слышал голос Эррора: «Эгоист радужный! Мне не нужна твоя однобокая дружба. Ведь ты даже не пытаешься меня понять».       Горькая правда. Инк потер пустую грудь. Он просто хотел, чтобы Эррор перестал разрушать, он не пытался его понять. Он ничего не предложил вместо. Ему нечего было предложить живому и нечего дать мертвому.       А пытался ли он? Нет.       — Прости, Эррор.       Жизнь быстро вернулась в прежнее русло. Защита миров, вдохновение авторов, стычки с Найтмером и прочими плохишами мультиверса. Просто среди них больше не было черного скелета. Но постепенно эта потеря перестала ощущаться столь остро, и иногда Инк даже начинал забывать, кого ожидает увидеть в ОутерТейле за любованием небом. Или почему ему вдруг начал нравиться острый шоколад из АндерФелла, а по утрам так тянет выпить какао.       И так пока однажды мультивселенная не содрогнулась.