Его история

      Новый хранитель выпил коктейль из эмоций и стал ждать. Дрим пришел в себя лишь через пару часов. Он долго не мог понять, почему жив и где оказался. Узнал потолок и обрадовался. Поспешил подняться и сразу стал искать друзей взглядом. Одного нашел. Инк сидел на стуле возле дивана, где недавно спал, и смотрел на него странным напряженным взглядом. Это не смутило Дрима, как и странный ворох эмоций. Все-таки Инк мог выпить не той краски, и тогда от него можно было ждать чего угодно. Вскочил и поспешил обнять.       На объятия Инк не ответил. Вздохнул и попросил:       — Сядь, Дрим. Нам надо поговорить.       Столь серьезный тон заставил хранителя позитива отстраниться и сесть обратно на диван. Он в непонимании смотрел на Инка и не сразу понял, что в образе друга появились смущающие мелочи. Например, голос немного не тот, и он будто бы чуть-чуть усох. И почему часть лица Инк прячет в шарфе?       Последнее открылось сразу. Хранитель убрал шарф, и Дрим с легкой оторопью понял, что не узнает лицо друга. Раньше у него был волевой подбородок, а теперь — какой-то узкий.       — Инк?       — И да, и нет.       — В смысле?       — Я Инк, но не вашей мультивселенной. Скажем так, я самоприглашенный гость, который пытается помочь. Нужны подробности?       — Конечно! — горячо воскликнул Дрим, продолжая изучать чужого Инка.       — Хорошо. Начну, пожалуй, с главного. Моя мультивселенная погибла, но я выжил…       Дрим тут же прервал рассказ и потребовал подробностей:       — Как это произошло?       — Если коротко, то баланс моей мультивселенной никогда не был стабильным, и однажды он сломался. Виновников было слишком много, чтобы перечислять их всех. Но одним из них был я. Моя семья, — на этих словах новый хранитель вздрогнул и отвел взгляд, — погибла. Я ничего не мог сделать. Друзья, враги — все умерли. А я, несмотря на груз вины, оказался в Нулевой бесконечности.       — Очень сочувствую, — осторожно произнес Дрим и поинтересовался: — Но что такое Нулевая бесконечность?       — О! — новый хранитель был рад отвлечься от старой боли. — Это пространство между мультивселенными. Не знаю, кто дал ему такое название и что оно означает. Я бы назвал это место проще — Ад, — зрачки изменились на символы огня и прицела. — Жуткое место, полное самого разного дерьма. По сути, это виварий, в котором рано или поздно каждый жилец становится подопытным в эксперименте жизни под названием «Найди себе цель». Я не стал играть в эту игру. Не смог принять правила Нулевой бесконечности и почти сразу начал искать мир, в котором мог бы поселиться. Попробовать снова. И пришел в этот кластер древовидного типа миров. И долгое время просто наблюдал, будто замерший, изучал правила и искал ветвь, которая могла бы принять меня. И тогда я увидел, как в одном из течений времени происходят ужасные события. И до того как ветвь распалась на множество исходов, я пришел к Инку. И он отдал мне свой пост, свои полномочия, свою боль. Теперь я хранитель вашей мультивселенной, Дрим.       Дрим сидел как молнией пораженный. В нем закипали страх и гнев. Страх: он боялся услышать о смерти друзей. Гнев: на себя, потому что не смог их защитить от брата.       — Блу погиб, — первый укол в душу. — Ты тоже умер, — второй. Третьего мог не пережить. — Мне удалось тебя воскресить. А Инк стал калекой, и пока неизвестно, насколько полноценную жизнь он сможет вести в будущем.       — Он жив! — Дрима переполнила радость, перекрывающая остальные эмоции. — Инк жив?!       Вместо ответа новый хранитель посмотрел на второй этаж. Дрим проследил за его взглядом и подскочил, побежал. Но был остановлен твердой рукой.       — Отпусти!       — Подожди. Ты должен знать, что ты там увидишь.       Дрим дернулся, но затем все же сел обратно и впился негодующим взглядом в замену для стража.       Новый хранитель со вздохом начал перечислять:       — Он полностью ослеп. И зрение вряд ли удастся вернуть. Найтмер повредил саму магию черепа. У него сломаны все кости, без исключения. Фактически кости держатся вместе лишь благодаря нитям Эррора и бинтам.       Дрим слушал, и его глаза стекленели от ужаса. С трудом, но ему удалось выклянчить из речи странную деталь:       — Нитям?       — Сразу после того как Найтмер покалечил Инка, его забрал к себе Эррор. И пытался о нем заботиться, кажется. В любом случае однажды он принес его в этот дом и оставил. И когда Инк сказал, что снимает с себя обязанности стража, я пришел и забрал их себе. Также я защитил дом от Эррора. Мир Блу и твой — тоже.       Дрим переварил услышанное и вновь направился на второй этаж. В этот раз — менее уверенным и радостным шагом. В этот раз новый хранитель не стал его останавливать.       То, что увидел Дрим в комнате, шокировало его. Заставило выбежать прочь и набираться храбрости за дверью. Инк выглядел просто ужасно. И вправду его кости оставались вместе лишь благодаря нитям и бинтам. Наконец Дрим успокоился и смог вновь войти внутрь. Он медленно подошел к кровати и первым делом укрыл тело друга тонким одеялом.       — Я правда так плохо выгляжу? — безэмоционально спросил Инк. Но привыкшего к его перепадам чувств Дрима подобное не смутило. Он даже представил, как друг усмехается.       — И звучишь тоже.       — Я очень рад слышать тебя. Звезды, очень! — Инк бы заплакал, если бы мог. — Мне было так больно видеть вашу смерть. Я думал, что уже никогда не увиж… не услышу вас.       Дрим прикоснулся к глазницам друга, прошелся пальцами по страшным трещинам:       — Может, еще увидишь. Меня, по крайней мере.       — Вряд ли, — Инк выдавил сухую улыбку и вздохнул. — Главное, ты жив. Теперь я могу быть спокоен за судьбу нашей мультивселенной. У нее двое хранителей.       Дрим погладил друга по голове. За руку боялся взять. Пальцы выглядели так, будто по ним били молотком или сжимали в тисках.       — Ты ведь будешь помогать ему. Новому стражу? Да?       — Буду, — пообещал Дрим. — И тебе буду.       — Спасибо. Дрим?       — М?       — Подари мне сон. В последние месяцы снились одни кошмары.       Когда Дрим спустился обратно в гостиную, новый хранитель заваривал чай и напевал незнакомую, но красивую мелодию без слов. Вот только убитому сожалением Дриму она напомнила похоронный марш. Он сел за стол, и перед ним тут же поставили дымящуюся кружку.       — В Нулевой бесконечности, как и в моей родной пустоте, не было смысла в пище. Да и пищи не было. Кажется, я окончательно потерял чувство вкуса. Так что не могу гарантировать приятное чаепитие.       А Дрим не мог гарантировать приятный разговор. Его распирали отрицательные эмоции. Сейчас он мог понять пораженного ненавистью брата.       — Я хочу спросить, — начал он. — Почему ты не помог нам, когда Найтмер убивал? Ждал случая занять место Инка?       — И это тоже, — признался новый страж и сел за стол напротив хранителя позитива. — Жители Нулевой бесконечности, как и вы — стражи миров — не вмешиваются в дела мультивселенных, пока не происходит что-то из ряда вон. В вашем случае это было желание Инка отречься от должности хранителя. И да, я ждал чего-то подобного.       — Наслаждался зрелищем? — ядовито спросил Дрим.       — Нет, я не могу наслаждаться. У меня нет души. Но я сожалею о вашей трагедии. И, отвечая на твой вопрос более раскрыто, почему не помог. Дело в том, что даже вмешайся я в битву, это не изменило бы этой ветки реальности. Ее просто не существовало бы. А была бы другая — возможно она даже есть, — где Инк лежит в одиночестве на кровати, истекает кровью каждый раз, когда Эррор разрушает миры, а ты не воскрешен, потому что твоя душа в руках у брата, — новый страж спокойно отпил чай. — Не думаю, что ты хотел бы подобного. Хотя ты был бы мертв и уже ничего бы не хотел.       Дрим ничего не мог противопоставить сложному суждению о строении мультивселенной. Мог только тоже выпить чаю и попытаться успокоиться.       — Будем работать вместе? — спросил он.       — Если хочешь, — ответили ему.       — Не хочу, но буду. — Дрим не стал притворяться, что принял замену другу. — Как тебя зовут? Я не могу обращаться к тебе по имени «Инк».       — Понимаю. Я так и не приобрел еще одно имя в Нулевой бесконечности. Но в родной мультивселенной меня часто называли Инки.       Это признание вдруг смутило нового хранителя, и он поспешил спрятать лицо в шарфе.       — Инки? — Дрим попробовал имя на вкус. И оно показалось ему слащавым. — Почему Инки?       — Потому что моих друзей раздражала гендерная путаница. Я всегда говорил о себе в мужском поле и одевался в мужскую одежду для того, чтобы у разных подлых индивидов не возникало разного рода желаний на мой счёт. Но когда мы не защищали миры, они хотели звать меня «Инки» и просили одевать нечто более подходящее моему полу, — рассказывая это, новый хранитель зарывался в шарф сильнее. К концу речи торчала только его макушка.       А Дрим медленно переваривал признание и наконец ударил себя по лицу в осознании. Вспомнил, как говорил и как себя вел, и пришел в ужас.       — Прости! Звезды! Какой я придурок. Я слишком редко вижу девушек нашего вида, сразу не понял. И был нетактичен. Позор какой. Хорошо, я буду звать тебя Инки.       — Не беспокойся об этом, — Инки убрала шарф, но на ее лице все еще было заметно смущение. — В первую очередь я хранитель. А мой пол — вечная проблема.       Тут до Дрима дошла еще одна деталь. Новый хранитель сказала, что потеряла свою семью. А значит, у нее были дети, а все, что он ей сказал, — это сухое «сочувствую»… Это вновь привело его к самоосуждению.       — Я попытаюсь быть более тактичным, — сказал он.       — Не пытайся, — Инки покачала головой. — Мне будет комфортнее, если ты будешь предельно откровенен. И, главное, будешь держать себя в руках относительно моего пола. Иначе мне придется дрессировать тебя так же, как друзей из моего мира. Они быстро поняли, что я — не слабый пол. Поверь, фантазия у меня богатая, а опыта много. Твой брат уже убедился в этом, — улыбка бездушного существа заставила Дрима вжаться спиной в стул и поверить на слово. Пусть перед ним и девушка — скорее даже женщина, — но она оставалась бездушным и опасным существом, пережившим слишком многое, чтобы сомневаться в ее силе и опыте.       — Инк спит? — спросила она.       — Да. Я подарил ему хорошие сны. И мне показалось, он не горит желанием просыпаться, — Дрим сжал зубы и уставился в стол. Судьба друга давила на него со страшной силой.       Тут Дрим встрепенулся и понял, что за всеми неожиданными открытиями забыл о судьбе Блу. Вспомнил, что Инки сказала, что он умер, и посмотрел на нее пугающим взглядом монстра, на чью голову опускается гильотина.       — Блу!       Перед глазами предстал, будто вживую, радостный Блу; он светился позитивом и всегда верил в лучшее. Обожал готовить тако и всегда вставал на сторону добра, как бы трудно и опасно на той стороне ни было.       Его больше нет. Гильотина сорвалась в полет, будто отрубила кусок души.       Но еще есть шанс.       — Если ты смогла вернуть меня, то вернуть его не станет проблемой, верно? — его голос был полон затаенной надежды.       — Прости, — Инки покачала головой. Она залпом допила чай. — Ему дано обещание: Андерсвап не будет перезагружен. А без перезагрузки Блу не вернуть. К тому же после полного ресета тот Блу, которого ты знал, все равно не вернется. Это будет скелет, который не знает ни тебя, ни Инка. Мне жаль, но Блуберри надо отпустить с миром. Проблемы мультивселенной сняты с его хрупких плеч.       Разговор был окончен. Инки встала из-за стола и подошла к окну. Посмотрела на вновь топчущегося у барьера разрушителя.       Дрим не спешил допивать чай и, вообще, с трудом ощущал его вкус. Он пытался разобраться во всем произошедшем и смириться. Последнее было сложно сделать. Для него Инк и Блу только вчера были живыми и здоровыми. Да и он сам — без душевных потрясений. А теперь… а теперь уже ничего не будет как раньше. Ни он, ни они.       — Ты упомянула своих друзей, они тоже были… ну… Мной и Блу?       — Да, — Инки отвернулась от окна и обратила взор тусклых зрачков на хранителя снов. — Они были мне очень дороги. Видеть вашу смерть было тяжело. И даже если я понимала, что вы не они, это не облегчало боли потери.       Оба замолчали, продолжить разговор не смогли. Дрим ушел к Инку, а новый хранитель продолжил наблюдать за Эррором. Черный скелет упрямо продолжал сторожить барьер и искал в нем брешь.       — Что же тебе надо, Эррор?       Разговор продолжился лишь через пару часов, когда Дрим вернулся со второго этажа. Сразу же спросил о судьбе брата. После рассказа о разыгранном спектакле, Дрим долго смеялся. Казалось, из него выходил весь стресс. Правда после он настойчиво желал узнать адрес мира, где его брат становится беспомощным.       — Знаешь, — с кривой усмешкой начала Инки, — я видела много мультиверсов, крах которых начинался именно так. Идея запереть Найтмера, конечно, хорошая, с точки зрения морали, но вот для баланса мультивселенной это может стать ударом. И да прибудет с тобой песнь звезд, если это случится. Мультивселенная может найти куда худший вариант исправления баланса, чем существование нефтяного осьминога. А если не найдет, то может пойти по наклонной, и я опять лишусь дома. А вы все — жизни. Хотя может, и меня убьет в этот раз, кто знает.       То, с каким равнодушием говорила о столь ужасных вещах Инки, внушало страх, но осознание, что она просто лишена эмоций, как и Инк, заставляло напоминать ей:       — Выпей краску.       — Какую? — она в нерешительности перебирала пальцами по флаконам. — Все эмоции подошли бы в равной степени. Но сейчас мне не хочется ни грустить, ни радоваться, ни злиться. Если чему я и научилась в Нулевой бесконечности, то это тонкой грани понимания, что эмоциональность порой вредит даже больше бесчувственности. Пусть это и жестоко.        — Так чем предлагаешь заняться? Пойдем на обход? — предложил Дрим.       Инки покачала головой.       — Сейчас нам лучше затаиться. Я выхожу только дать кистью по башке Эррору. Он очень быстро раскрыл, что я не Инк. И теперь нападает на вселенные для того, чтобы вызвать меня на диалог и допытаться о судьбе Инка.       Дрим не мог понять такого интереса разрушителя к его другу. Помог сделать инвалидом, затем пытался лечить, затем бросил, теперь страдает.       — Зачем ему это?       — Я шокирую тебя. Во многих мультивселенных Инк и Эррор представляют из себя пару.       — Пару чего? — Дрим притворился, будто не понял.       — Любовники, супруги, близкие друзья. Называй как хочешь. И не надо так ужасаться: порой это лучший выход стабилизации их взрывного дуэта.       — И он… хочет…? — с трудом выдавил Дрим.       — Может быть, — равнодушно пожала плечами Инки. — А может и нет. Я же сказала, часто. А часто — это не всегда и не при всех условиях.       — И ты тоже была с Эррором?       На это Инки грустно улыбнулась:       — Я не буду говорить, с кем создала семью. Прости. Не хочу смущать кого-либо и порождать странные мысли и идеи.       Аура таинственности продолжала окутывать девушку-скелета с каждым новым фактом все сильнее. А еще никуда не делось ощущение ее чуждости. Она будто принесла с собой осколок того жуткого места, которое назвала Нулевой бесконечностью. И теперь носила его вместо души.       — Я знаю, что ты ощущаешь меня иначе. Будто меня не должно быть здесь. Это нормально, — она будто постаралась сменить тему. Хотя на самом деле поймала вопросительно-испуганный взгляд хранителем позитива. — Так всегда с гостями.       — Ты имеешь в виду тех, кто приходит из Нулевой бесконечности?       — Верно. Мы воспринимаемся как чуждый элемент, и мультивселенная обычно сама выталкивает нас обратно. Но она может нас и принять, при некоторых условиях. Например, я могу остаться, так как Инк передал мне свой пост стража. Чисто теоретически постепенно моя аура изменится, и я стану неотличима от жителей пустоты. Это будет означать, что я нашла новый дом.       Дрим невольно поежился. Его не желала покидать мысль некоего сговора с целью замены Инка вот этой девушкой. А ведь Инк жив, даже если не может пальцем пошевелить.       — Скоро он наберется сил, — Инки будто прочитала его мысли, — и тогда я смогу применить лечебную магию. Надеюсь, мы сможем восстановить его тело.       Дрим с силой сжал зубы и тяжело вздохнул. Ему было сложно находиться с Инком в одной комнате, не испытывая удушающей жалости. Заставлял себя мыслить позитивно, но каждый раз в голову забредала мысль, что исправить такие раны без последствий не выйдет даже при помощи удивительной целебной краски. Друг останется инвалидом, он станет во всем зависим от других. Ему будет постоянно требоваться помощь. И он будет ощущать себя обузой.       — Понимаю ход твоих мыслей…       — Ты что, мысли читаешь?       — Нет, говорю же, просто понимаю. Меня тоже беспокоит будущее Инка. И его отношение к этому будущему. Придётся приложить много сил, чтобы заставить его жить. Но мы займемся этим позже. А сейчас, Дрим, давай подумаем над судьбой мультивселенной. Вернее, придумаем, как сделать эту судьбу не летальной, не кошмарной, а стабильной. И да, идеи обуздания твоего братца принимаются в первую очередь.       Они говорили долго. Предлагали идеи, обсуждали варианты, подсмотренные у коллег из параллельных мультивселенных — в общем, старались не думать о предстоящей операции и ее итогах. Хотя Инки недвусмысленно поставила лечебные краски на центр стола, давая понять: от судьбы не уйдешь.