Его история

      Через несколько дней, она взяла краски и выразительно посмотрела на Дрима, молча спрашивая его: «Присоединишься?»       Дриму хотелось возопить: «Нет!» — но он сказал:       — Да, — иначе какой он после этого друг? Он и без того мало чем мог помочь, так что мог хотя бы облегчить участь друга, принеся ему немного позитивных чувств и хорошие сны.       Инк слышал, как в комнату входят, и знал зачем. Весь напрягся. Он понимал: решается его судьба.       — Поспи, друг. Скоро все будет хорошо, — услышал он голос Дрима и погрузился в полный приятных образов сон.       Он не чувствовал, как некоторые кости восстанавливали, другие отрывали, рисуя с нуля. Он не видел, как его кости раз за разом рассыпаются прахом, не поддаваясь восстановлению. Но догадывался, что сил вложить в него пришлось огромное количество.       Инк пришел в себя неожиданно и стал свидетелем вот такого разговора:       — Эррор все еще сидит у барьера, — голос Дрима.       — Странно. Обычно четыре часа — его предел, — безжизненный, но более мелодичный голос. — Должно быть, он ощущал, как мы срезаем нити с костей Инка. Наверное, ждет итогов.       — Может, поговорить с ним?       — Не нам надо с ним говорить. А Инк еще не в том состоянии….       — В каком я состоянии? — прервал их Инк.       Тут же над ним склонились, но Инк этого не увидел. С грустью принял факт: зрение ему вернуть не смогли.       — Не в плохом, — попытался приободрить его Дрим. — Почти все кости восстановили без проблем, но зрение… прости.       Инки была более сурова в вердиктах:       — Помимо зрения, была проблема восстановить несколько позвонков в спине. Нам удалось, но боюсь, гибким, как раньше, тебе не быть. Правая нога была слишком сильно покалечена. Тебе придется передвигаться, опираясь на трость. Также некоторые ребра вернуть не удалось.       Инк тяжело вздохнул. Он бы променял пару серьезных ран на зрение. Слепой художник — это даже не смешно.       Медленно, будто боялся рассыпаться, он начал подниматься. Боль в спине заставила зашипеть, и ему помог Дрим. Инк узнал уверенную хватку друга, невольно вцепился в его руки своими дрожащими. С трудом, но бывший хранитель сел. Он не поворачивал к нему головы, просто улыбнулся и сказал:       — Спасибо.       — Не за что…       — Есть за что. Я же теперь бесполезный инвалид.       — Но ты все еще мой друг.       Инки не вмешивалась. Она смотрела на друзей пустым взглядом и, когда удостоверилась, что ее подопечный не рассыпается на части, ушла вниз. Она вновь посмотрела в окно и увидела Эррора у барьера. Подумала мгновение и вышла из дома. Шла медленно, будто надеялась передумать, отговорить себя от поспешных выводов и не менее поспешных решений.       Их разделял один шаг, но Эррор не видел за тонкой мембраной барьера, как его изучают, читают эмоции и пытаются понять. Зато он услышал:       — Инк пережил восстановление костей.       Эррор вздрогнул, попытался найти взглядом обладателя голоса, попутно спросил:       — Зачем ты мне это говоришь?       — Мне показалось, тебе это надо знать.       Больше он ничего не услышал: Инки ушла обратно в дом.       А там уже разворачивалась комедия.       — Кстати, тот, кто меня заменил, — он же Санс? — спрашивал Инк Дрима. — Ну конечно, Санс. Мы же все похожи, так что реально перепутать, если переоденемся. Но, как он смог стать хранителем вместо меня? Не понимаю.       — Ну… как бы сказать, — замешкался Дрим. — Почему ты его не спросил?       — Я был в тяжелом состоянии, и мне было откровенно плевать, лишь бы у миров появился новый защитник. Детали на тот момент меня не интересовали.       — Ты будешь удивлен. Но тот кому ты передал полномочия не просто Санс. Он Инк. Инк из другой мультивселенной.       Минуту стояла тишина. Инки даже подумала, что жильцы перешли на шепот, потому она их не слышит через дверь. Но нет, Инк просто был очень поражен открывшейся правдой и не мог сразу ее переварить:       — Ничего себе. Такого я не ожидал. Он выглядит прямо как я? И силы у него такие же?       — Ну, практически, — смутился Дрим, не вдаваясь в детали того, что еще не видел всей мощи нового хранителя. — Есть пара отличительных деталей…       — Каких? И почему ты сказал об этом таким странным тоном.       — Он — женщина.       Еще одна минута на принятие.       — Я? То есть я из другой мультивселенной — женщина? Дрим, а ты ничего не перепутал? То есть ты там, где надо, щупал?       Инки отпила желтой и с трудом удержалась от смеха. В красках представила, как краснеет принц позитива и как задыхается от наброшенных на него обвинений:       — Инк! О чем ты вообще?! — но быстро сдувается наблюдая веселье друга. Зачем лишать его моментов радости, пусть даже таких? — Короче, я зову ее Инки, чтобы не путать. И она действительно твоя женская версия.       — Жаль, я этого не вижу. Хотел бы я посмотреть, как выгляжу женщиной.       Инки не выдержала и вошла в комнату.       — Нормально ты выглядишь. Как скелет в тряпках.       — Эталон моды? — повернулся на голос Инк.       — Скеле-моды, — услышал он ответ. — Как себя чувствуешь?       — На удивление неплохо. Кости уже почти не болят.       — Хорошо, — кивнула Инки и обратилась к Дриму. — Есть у вас знакомый врач или ученый, которому вы всецело доверяете, чтобы он занялся реабилитацией Инка?       Молчание стало ответом. Реабилитацией Инку пришлось заняться самостоятельно. Причем чаще в одиночестве. Потому что Инки и Дрим должны были заниматься мирами и их вредителями.       Вот только одиночество, отсутствие цели, сломанное тело и слепота не делали пребывание Инка в мире живых приятным.       К темноте можно привыкнуть. Это Инк понял, когда смирился с тем, что помимо темного ничто он уже ничего и никогда не увидит. Хуже ощущалась внутренняя пустота. Но заполнять ее Инк опасался. Он все еще не ощущал той доли смирения, которая помогла бы ему не наделать глупостей.       Ноги стали плохой опорой и передвигаться по дому приходилось, опираясь на ходунки. Да и зачем много ходить? Пыль собирать можно и в своей комнате.       Вначале Инк пытался приспособиться жить без зрения. Но каждый раз, когда наталкивался пальцами на краски или кисти и понимал, какую утрату понес — что больше никогда не сможет рисовать и помогать создавать миры — он ощущал, как несуществующую душу сжимает в кулак.       Смирение не несло понимания: куда девать оставшуюся жизнь? Кому она такая нужна?       Реальность медленно становилась чем-то неважным, и лишь сны Дрима дарили ему успокоение. Еще он любил слушать новости друзей. С Инки у него сложились отстранённые отношения. Она не пыталась быть ближе, чем была, и, казалось, даже радовалась, сбагрив часть забот о нем на Дрима. Впрочем, никогда не отказывалась от разговора.       — Моей семье не всегда было легко справляться с моим бездушием, — начала рассказывать она, когда Инк спросил о ее прошлом. — Муж понимал, что я не способна любить его в той мере, в какой он любил меня. Дети часто обижались. Говорили: я не такая мама, как у других. Но они всегда прощали мои недостатки… Я по ним скучаю.       Даже через барьер бездушия Инк ощутил острую боль потери. Не он. Не его семья. Не его дети. Но их больше нет. Его альтернативная копия потеряла всех и вся. Но смогла жить с этой болью… А он жалуется, потеряв только зрение!       — Я бы хотел сожалеть и пожалеть тебя, — сказал он. — Надеюсь, в этом мире ты сможешь завести новую семью.       Инки покачала головой:       — Не думаю. Не хочу снова испытать ту же боль и бессилие, — глухо произнесла она, будто через сдавленное горло, и перевела тему на него: — А ты? Хотел бы семью?       Инк не знал ответа на этот вопрос. Он никогда не задумывался о подобном. Работа съедала все время и силы. А теперь…       — Да кому нужен слепой калека? — горько озвучил он мысли.       На это Инки тяжело вздохнула и призналась:       — Знаешь, мне кажется, я украла твой счастливый конец.       — Почему ты так решила?       — Эррор продолжает допытываться о твоей судьбе. Он готов пойти на переговоры, только бы вновь увидеть тебя.       — Глупец.       — Нет, безумец. Впрочем, для Эрроров это норма. Даже жаль, что он только сейчас начинает понимать упущенные возможности. В любом случае тебе решать. Если хочешь, я организую вам встречу.       Инк поерзал в нерешительности.       — Зачем я ему? В смысле, он не дал Найтмеру меня прикончить, потом не то пытал, не то лечил, теперь жаждет общаться, хотя раньше слышать ничего о дружбе со мной не хотел.       — Люди меняются, — туманно ответила Инки. — И монстры тоже.       — Но не Эррор.       — А это ты узнаешь, только когда вы встретитесь. Может, он просто скажет тебе пару фраз и уберётся прочь.       — А если не пару?       — То вы наконец поговорите не как защитник и разрушитель, а как два скелета пустоты!              Над полем боя разнеслась тихая медленная песня. Она будто хоронила погибших и лечила сердца выживших.       Эррор проиграл. Мир разрушить не смог, был избит, а теперь над ним стоят и напевают.       С трудом, но разрушитель поднялся. Хотел либо продолжить баталию до критических повреждений своей бедной тушки, либо убраться домой, как услышал:       — Готов встретиться с Инком?       Эррор вздрогнул всем телом, по нему прошлась волна ошибок и лагов. Успокоиться не смог и за первой волной пошла вторая — и вот Эррор уже тонет в порочном круге перезагрузок.       — Да…аа…а — раздалось из облака лагов, в которое превратился разрушитель.       Инки скептически осмотрела пораженного новостью черного скелета и подумала, что он категорически не готов. Но мешать ходу истории не стала. Все-таки она все еще не полноценный житель этой мультивселенной, она все еще гость. Пусть и желанный.       Когда ошибок на Эрроре стало заметно меньше, она открыла портал в пустоту:       — Тогда пошли. Он ждет.       Инк не ждал. Он вообще не ожидал, что ему преградит дорогу портал, из которого выйдет его давний враг. Так удивился, что не удержал чашку чая, и та упала на пол, разбилась. Темная лужица начала распускать щупальца касаясь мебели и ног.       Он этого не видел. Но обострившийся слух нарисовал ему картину происходящего.       Эррор тоже был не готов к встрече. Потому замер в легком замешательстве, рассматривая Инка. Болезненный, без жутких ран, но с криво сросшимися костями, опирающийся на ходунки, словно старик. Пустой взгляд смотрел мимо.       Последнее вначале показалось признаком удивления, но, когда зрачки не загорелись и вместо этого Инк вдруг спросил:       — Инки, это ты? Кто с тобой? — Эррор все понял и был готов нырнуть обратно в портал, но тот исчез, отрезая путь отступления. Его враг, о судьбе которого он так сильно переживал, слепой и покалеченный стоял перед ним.       — Со мной Эррор, — спокойно сказала Инки и отошла в сторону, став просто зрителем разворачивающегося спектакля.       Инк вцепился в ходунки до хруста костяшек. Нахмурился, став похожим на громовую тучу. Его голос, секунду назад безжизненный, вдруг приобрел оттенок напряжения и печали:       — Здравствуй, Эррор. Мне сказали, ты искал со мной встречи. Зачем?       Эррор не знал, что ответить. И вправду: зачем?       Он не мог ответить на многие вопросы. Например, зачем вмешался и не дал убить Инка? Зачем пытался лечить? Зачем беспокоился о нем? Зачем искал встречи? Зачем пришел?       — Я… не знаю. Наверное, затем же, зачем ты искал со мной дружбы.       Его честный ответ заставил Инка нахмуриться. Он молча проковылял на кухню, где занял один из стульев и жестом предложил Эррору сесть за стол переговоров.       — Что ж, давай поговорим, если есть о чем, — и стал ждать.       Вот только Эррор понятия не имел, как начать разговор, тему которого он не знал. Посмотрел на врага и спросил самое банальное:       — Как ты?       — Хреново. Не видно?       Потребовалась пару минут, чтобы придумать новый вопрос. Вот только какой? Эррор понимал, что спрашивать о самочувствии бывшего хранителя и о его нынешней жизни бесполезно. Ответ не будет приятным и ни к чему хорошему их беседу не приведет. Потому решил спросить про второго, неведомо откуда взявшегося Инка.       — Почему вас теперь двое?        — Потому что я больше не могу быть хранителем. Скорее твой вопрос должен был быть такой: почему я еще жив, когда есть хорошая замена?       Эррора слегка трясло. Он помнил своего врага сгустком позитива, вечно под желтой краской и в окружении друзей. Видеть его сломанным было тяжело.       — Мне жаль, Инк. Правда жаль. Я не хотел, чтобы все так вышло…       — А чего ты хотел? — отрезал его речь Инк.       Эррор вглядывался в бывшего соперника и понимал: он не уверен в ответе. Его целью было уничтожение всех альтернативных миров, кроме оригинала. Но эта цель была навязанной и никогда не была единственным, ради чего он жил. Были и другие вещи. Например, звезды в ОутерТейле, шоколад из АндерФелла, сражения с Инком. Потеря последнего ударила обухом по голове. Да, очень скоро вместо Инка появился второй Инк, но… он не был тем радужным придурком, который вечно твердил о дружбе и пытался склонить на свою сторону грозного разрушителя. В общем, того радужного придурка больше нет. Разбился. А из осколков склеили вот это депрессивное существо. У которого не осталось ни цели, ни желания жить. Который сверлил бывшего врага мертвым взглядом пустых глазниц, в которых спряталась тьма бездны.       — Так что ты мне хотел сказать, Эррор? — Инк в нетерпении постучал пальцами по столу. Он не видел, как разрушитель закрывает лицо руками и пытается сдержать волну лагов, обещающих долгую перезагрузку. Он не видел, как на лице черного скелета сменяются эмоции боли и разочарования. Но он ощутил искреннюю боль в его голосе.       — Я опоздал, — выдавил из себя Эррор. — Задержался, разрушая мир. И когда пришел, то увидел две кучки праха и твои сломанные кости. Все, что я мог, — это забрать тебя и попытаться вылечить…       — Зачем? — в который раз спросил Инк.       — Не знаю! — Эррор не выдержал, и из него полились реки откровений. Его крик отразился от стен. — Я не знаю! Просто не хотел видеть твою смерть — вот и все! — с трудом, но Эррор стал говорить тише. — Ты… ты никогда не доводил дело до конца. Ты… всегда верил в то, что мы можем быть друзьями. Ты всегда давал мне второй и сто второй шанс. Ты всегда верил, — он сделал паузу и спросил: — Почему ты всегда верил в меня? Никто, кроме тебя, не верил. Почему?       Инк не знал. Он будто забыл, почему вообще хотел подобного. Почему думал, будто Эррор может измениться.       А ведь его вера оправдалась, верно? Иначе он не был бы сейчас жив, а напротив него не сидел бы полный раскаяния черный скелет. Было бы здорово дружить, когда он был полноценным: он мог бы показать ему многие миры, он мог бы поменять его мировоззрение и доказать ошибочность его цели. Но сейчас, калекой, он не мог его остановить от разрушений. Ему нечего было ему показать. Он больше не был равен ему по силам. Но все же…       — Ну, я же был прав, да? — на лице Инка расцвела слабая улыбка. — Иначе бы тебя здесь сейчас не было.       Атмосфера немного разрядилась, и Инки едва заметно улыбнулась, ушла в гостиную, продолжая прислушиваться к неторопливой беседе бывших врагов. Когда она убедилась в том, что они не разнесут дом и не поубивают друг друга, ушла из пустоты. Выловила Дрима, и вместе они провели обычный обход миров.       В одном из миров встретился Найтмер. Повел он себя странно. Под ошалевшие взгляды компаньонов он сбежал с поля боя едва ли не с криками.       — Мне показалось, или он пытался тебя крестным знамением прогнать? — удивился Дрим, когда они разогнали остатки шайки по их мирам.       — Не знаю, о чем ты, но какие-то странные телодвижения он делал. Неужели все еще верит в мой розыгрыш?       — Видимо, да, — усмехнулся Дрим. — И таким напуганным он мне нравится больше.       Скелеты побродили по мирам еще немного, затем вернулись в пустоту. Эррор все еще был там. На Дрима среагировал с плохо скрываемым удивлением. Но затем сплюнул и отвернулся. Если уж Инков стало двое, то живой Дрим уж точно не должен удивлять. Открыл портал и ушел, не попрощавшись.       Инк помахал друзьям рукой, задумчиво перебирая баночки с эмоциями. Он не мог выбрать между радостью, грустью и удивлением.       — Вы поговорили? — спросила его Инки.       — Да, — Инк выпил радость и улыбнулся. — И продолжим разговаривать завтра. Оказалось, у него есть любимые миры, и он обещал мне их «показать».       — Все в порядке?       Инк пожал плечами. Но теплая улыбка дала понять, что бывшему хранителю стало легче.       Инки оставила Дрима и Инка одних, а сама ушла на кухню заварить чай. Недавно она посадила на пятачке земли, на который открывается вид из кухонного окна, ромашки. Белые солнышки с ярким центром. Забавно, но Инки даже не знала, что носит в карманах семена именно этих растений. Они просто всегда были при ней. Кажется, ей дал их один из детей. А может, они набились в карманы сами. Кто знает?       — О чем думаешь? — Дрим сел напротив.       Инки отпила намешанную заранее смесь и улыбнулась. В ее глазах загорелись две ярких фигуры: звезда и треугольник. Она указала на цветы:       — Смотри, они пустили корни.       Дрим не знал, как много-мало значат для бездушного скелета растущие за окном ромашки, но ощутил грусть смотря на их солнечные головки. Будто букет на могиле.       — Знаешь, — сказал он, — я так и не поблагодарил тебя за все. За Инка, за свое воскрешение, за наш мир.       Инки грустно улыбнулась и покачала головой:       — Мне не нужна благодарность. Мне нужен дом. И я, кажется, его нашла. Большего мне не надо.       — Думаешь, все у нас будет хорошо?       Инки пожала плечами:       — Мы приложим силы для достижения счастья. Инк будет пытаться, Эррор будет пытаться, ты и я, и все жители этой мультивселенной. И тогда однажды все будет хорошо.       Инки будто воочию услышала деление вероятности. Ей на мгновение показалось, что в стекле не ее отражение, а вторая она. А значит, эта мультивселенная приняла своего нового жителя.       — Да, все и вправду хорошо. (Это все готовые истории на данный момент. Над остальными я еще тружусь. Следующую покажу вам когда напишу ее полностью. Короче, ждите. to be continued И вопрос, чью историю вы хотели бы увидеть?)