На небе может быть только одно Солнце

      Прошло восемнадцать лет…       Деревня возле северной границы королевства       В таверне в тот ранний вечер было шумно и многолюдно. Крестьяне, закончившие полевые работы, собрались в зале питейного заведения, чтобы за бутылочкой соджу обсудить деревенские новости, а заодно и посплетничать о соседях или общих знакомых.       — А я вам точно говорю: в нашем лесу завёлся тигр-убийца! — говорил уже изрядно подвыпивший мужчина средних лет сидевшим рядом с ним товарищам. — Мой сосед намедни в рощу за хворостом отправился, так он эту зверюгу своими собственными глазами видел. Здоровенный такой тигр, и, что интересно, не рыжий, как они обычно бывают, а белый. Голова — вот такая, глазищи — размером с плошку, усы как метёлки, а клыки — что твои ножи… И эта зверюга всё время, пока сосед хворост собирал, за ним из-за кустов подглядывала. А он хоть и сразу заметил, что за ним кто-то следит, но не придал этому значения. Подумал, что, может, это из односельчан кто рядом дрова собирает. Перевязывает верёвкой вязанку хвороста, оборачивается — и тут такой страх! Сосед бегом домой припустил и по его собственным словам, мчался быстрее ветра. А тигр-то за ним! И, что самое интересное, вроде, хищник и медленно идёт, а от соседа не отстаёт ни на шаг. Так до самой деревни его и провожал.       — А дальше-то что было? — спросил у крестьянина один из его приятелей. — Сожрал тот хищник твоего соседа или нет?       — Ну, ты и дурень! — фыркнул тот. — Если я эту историю тебе со слов соседа рассказываю, как думаешь, слопал его тигр или нет?       — Если зверь не съел твоего соседа, то может, он и не людоед вовсе? — вмешался в разговор третий крестьянин. — Не знаю даже тот это тигр был или нет, но я намедни от своего дядьки не менее удивительную историю слышал. О том, что хищник будто бы спас его от разбойников. Дядька-то у меня, как вы, наверное, все знаете, в городе часто по торговым делам бывает. А в деревню возвращается поздно, когда на дорогах уже лихие люди разбойничают. Так вот, с месяц тому назад шёл мой дядька через лес и там на него бандиты-то и накинулись. Отдавай, говорят, всё, чего есть, может пощадим… Он, понятное дело, испугался, решил уже, что смертный час его пришёл. И тут вдруг, из самой чащи леса на дорогу выходит белый тигр. Дядьку он не тронул, даже и не посмотрел в его сторону, а к тем разбойникам подошёл.       — И, конечно же, сожрал их всех до единого? — перебил его первый крестьянин.       — Да в том-то и дело, что нет, даже когтем никого не коснулся! — замотал головой рассказчик. — Зверь просто подошёл к бандитам, укоризненно поглядел на них и слегка рыкнул. Только и этого хватило, чтоб разбойники оттуда дёру дали. А тигр в лес не вернулся, отправился моего дядьку до деревни провожать… Так вот, знаете, что я про этого зверя думаю? — добавил крестьянин. — Не обычный это хищник, а добрый лесной дух, помогающий людям.       — Ну да! — недоверчиво покачал головой его сосед. — Скажешь тоже — «добрый лесной дух»! Ещё скажи, что в шкуре этого тигра сам Нефритовый император по земле гуляет! И вообще: посмотрю я, как ты заговоришь, когда эта зверюга полосатая тебя жрать станет.       — Если тигр твоего соседа и моего дядьку когтем не тронул и даже разбойников есть не стал, то почему он меня-то сожрёт? Или, хочешь сказать, что ты мне не веришь?.. — даже обиделся рассказчик второй истории. — Наверное, думаешь, что я сочиняю, верно?..       Весь этот разговор слышал юноша в охотничьем костюме с меховой отделкой, который, сидя неподалёку, потягивал из прозрачного стакана золотистое фруктовое вино мэсильджу и, чему-то усмехаясь, прислушивался к разговорам крестьян за соседним столом.       Внешность этого парня была примечательна тем, что она разительно отличалась от облика его односельчан. Не слишком высокий, но стройный и изящный, с утончёнными, но в то же время и мужественными чертами лица, этот молодой человек выглядел, скорее, как наследник одного из самых знатных и богатых семейств Чосона, чем как потомственный крестьянин. Во всех его движениях чувствовались изысканность и врождённый аристократизм. А его светлая, кажущаяся почти фарфоровой кожа, лишь едва тронутая лёгким загаром, резко контрастировала с продубленной холодными ветрами и сильно потемневшей на солнце кожей его односельчан, похожей своим цветом на древесную кору.       Однако, неверно было бы, глядя на прекрасного незнакомца, больше походившего на потомка королей, чем на крестьянского сына, думать, что это был юный аристократ, инкогнито путешествовавший по стране. Этот молодой человек так же, как и окружавшие его крестьяне, вырос в этой деревне и с младенчества привык считать её своей единственной родиной. Местные жители знали его под именем Джэ Сина, будущего преемника деревенского кузнеца Чхоля. И никто из крестьян, конечно же, не догадывался о том, кем, на самом деле, был этот деревенский мальчишка.       Собравшиеся в таверне деревенские жители продолжали спорить насчёт того, кем мог быть тот таинственный белый тигр, который не только не убивает и не пожирает людей, но и вместо этого помогает крестьянам и защищает их. Сидя за столом и болтая ногами, Джэ Син прислушивался к разговорам соседей и при этом на его изящно очерченных губах играла загадочная полуулыбка, придающая ему сходство с изображением святых в древних храмах или же с портретами королей минувших эпох.       — Вы можете сколько угодно строить догадки по поводу этого тигра, — очень тихо, так, что никто из односельчан его не слышал, произнёс юноша. — Но никому из вас, уж конечно, и в голову не придёт, что зверь, о котором вы говорите, находится сейчас гораздо ближе, чем вы могли бы это предположить…       Говоря так, Джэ Син допил вино и поставил стакан на стол. Молодой человек уже поднял руку, собираясь жестом подозвать дочь хозяина заведения, которая за неимением прислуги, обслуживала посетителей, обнося их яствами и напитками. Но в это самое время дверь трактира с грохотом распахнулась, являя взглядам всех присутствующих деревенского кузнеца Чхоля, причём, судя по виду этого уже немолодого, но всё ещё сильного и крепкого мужчины, тот явно был сейчас чем-то разозлён.       — Джэ Син! Вот ты где, оказывается, негодник! — воскликнул кузнец, подскакивая к своему отпрыску и за шиворот вытаскивая его из-за стола. — Разве я не приказывал тебе сегодня от рассвета и до заката работать в кузнице, пока я съезжу по делам в город? А ты вместо этого по кабакам шляться вздумал?!       — Отец, всё совсем не так! — с обидой в голосе воскликнул юноша. — Я просто подумал, что, отправившись на охоту, убью много дичи и, продав её, заработаю больше, чем если буду весь день махать молотом в кузнице. И я действительно много заработал, — добавил Джэ Син, выкладывая на стол горсть монет. — Скажи, разве я смог бы получить столько денег, подковывая лошадей и чиня продырявившиеся котлы?       — Это не имеет значения! — выпуская сына, тем не менее, проворчал Чхоль. — Джэ Син, сколько раз я тебе уже говорил, что быть кузнецом — это и прибыльно, и почётно? Почему вместо того, чтобы учиться мастерству, благодаря которому ты никогда не будешь знать нужды и голода, ты предпочитаешь целыми днями пропадать в лесу? Говоришь, что убил много дичи и удачно её продал? Пусть. Но охота — дело ненадёжное. Что бы ты делал, если бы сегодня тебе не удалось подстрелить даже крысы?       Парень молчал, смиренно потупив взгляд, но в его тёмно-карих с серебристым отблеском глазах отображались упрямство и плохо скрытое веселье.       — Думаю… Я бы что-то, да придумал, отец, — произнёс он, криво усмехаясь. — Не беспокойся, я бы не оставил тебя и матушку сегодня голодными, можешь мне поверить.       — Джэ Син, я же о тебе переживаю, глупый ты ребёнок! — покачал головой кузнец. — Разве ты не знаешь, что в нашем лесу объявился тигр? Что, если бы он на тебя напал? Думаешь, смог бы отбиться от него при помощи лука и стрел?       — Я бы вовсе не стал сражаться с тем зверем, — с торжеством глядя на отца, произнёс юноша. — Ведь, если верить всему тому, что я о нём уже слышал, это вовсе не настоящий хищник, а добрый лесной дух, помогающий людям и защищающий их. Если он не убил и не съел до сих пор ни одного человека, то мне-то с чего его бояться? Если этот тигр и вправду вздумает ко мне подойти, — уже откровенно веселясь, добавил Джэ Син так громко, что его слышал не только приёмный отец, но и все посетители трактира. — Если этот тигр ко мне приблизится, то я сам подойду к нему и оттаскаю его за усы!       — Джэ Син!!! Ах ты, паршивец! Да как ты смеешь болтать подобные вещи? Хочешь беду на всю нашу деревню накликать?! Что, если тигр услышит твои слова, придёт ночью в деревню и всех нас убьёт?!!       Размахнувшись, Чхоль отвесил своему неугомонному отпрыску такую затрещину, что тот отлетел в сторону на несколько метров и с грохотом упал на дощатый пол таверны. Все посетители, услышав шум, обернулись в ту сторону.       — О, смотрите-ка, соседи! — воскликнул один из крестьян. — А это не наш ли кузнец тут своего шалопая воспитывает?       — Точно! — поддержал его второй посетитель. — Это и вправду Чхоль и Джэ Син.       — Интересно, что этот мальчишка на этот раз натворил, если отец на него так взъелся? — усмехнулся третий крестьянин.       — Наверное, опять с какой-нибудь девчонкой на сеновале кувыркался, а кузнецу об этом кто-то донёс? — предположил ещё один мужчина, сидевший за одним с ними столом.       — Должно быть, в этом всё и дело, — усмехнулся первый посетитель. — Мордашка-то у него смазливая, так, что и не скажешь, что простолюдин. А если приодеть Джэ Сина в шелка да парчу, то ни дать, ни взять, вылитый принц будет! Неудивительно, что все деревенские девушки на него так западают…       Сообразив, что разговор может зайти совсем не туда, куда бы ему этого хотелось и что кроме отцовской оплеухи за необдуманные речи, ему ещё и за донжуанство в придачу может достаться, Джэ Син вскочил с пола и, на ходу вытирая рукой кровь с разбитой губы, опрометью бросился прочь из трактира.       — Стой, паршивец, ты куда? А платить за вино кто будет? — услышал он голос трактирщика, но останавливаться или тем более возвращаться и не подумал.       — Скажи отцу, пускай он заплатит! — не оборачиваясь и не снижая скорости, крикнул парень. — Не видишь что ли, что мне сейчас не до этого?       Добежав до околицы, Джэ Син остановился и оглянулся. Погони он не увидел и это было хорошо. Тем не менее, юноша понимал, что вернуться домой он сейчас не может: неизвестно, ведь, что там односельчане в трактире об его амурных похождениях отцу расскажут. А рука у кузнеца Чхоля тяжёлая и Джэ Син по собственному опыту ещё с детства знал, что попадать под неё не следует, если, конечно, нет желания провести ближайшую пару дней в постели с повязкой на голове, охая от боли и потирая ушибы.       Решение возникло в голове словно бы само по себе: если нельзя идти домой, то, значит, нужно спрятаться в лесу. Тем более, что у приёмного сына кузнеца там имелось укрытие, представляющее собой небольшую пещеру в скале, где он, бывало, скрывался от разгневанного отца по нескольку дней. Вот и на этот раз Джэ Син решил переждать там, пока гнев кузнеца немного поутихнет, а уже после этого возвращаться в родительский дом.       *****       К тому времени, когда молодой человек добрался до границы леса, уже начинали сгущаться сумерки, а с низин поднимался сиреневатый туман, заволакивающий окрестности и придающий им таинственный вид. В это время суток легко можно было бы сбиться с пути и, потеряв из виду нахоженную тропу, забрести в самую чащу, где скрывались хищники.       Но Джэ Син знал этот лес не хуже, чем свою родную деревню, можно сказать, что это место было для него вторым домом, а потому, не обращая внимания на сумрак и туман, юноша уверенно шёл по только ему известной дороге, ведущей к пещере.       В это время в отдалении изумрудами сверкнули глаза какого-то небольшого зверька, а затем в воздухе мелькнуло что-то тёмно-рыжее.       — Что такое? — в изумлении глядя в ту сторону, произнёс Джэ Син. — Мне показалось, или там и вправду есть что-то живое?       Решив посмотреть, что это за зверь сейчас промелькнул, парень отправился вдогонку за тем животным. И что же он увидел? Сидевшую на камне небольшую лисичку рыжевато-коричневого цвета, которая самозабвенно зализывала раненую лапку. Должно быть, зверёк поранился, в сумерках наступив на острый камень или шип какого-то растения.       Почувствовав приближение человека, лиса обернулась в его сторону и, подняв верх заострённую мордочку, издала короткий вой, после чего умоляюще воззрилась на стоявшего напротив неё юношу. Джэ Сину даже показалось, что зверь, совсем по-человечески протянул к нему раненую лапу, словно бы прося помочь ему.       — Вот беда… — покачал головой сын кузнеца. — И что же мне теперь с тобой делать? Ладно, так уж и быть, — добавил он, отрывая кусок ткани от края своей одежды и подходя к лисе. — Я тебе помогу, но только ты, уж пожалуйста, не вздумай меня укусить, договорились?       Перевязав в полумраке лапу животного, которое во время этой процедуры сидело на камне даже не пошевелившись, как если бы было статуей, молодой человек, рассмеявшись, погладил лисичку по спине.       — Вот, молодец какой, сидел неподвижно и даже не огрызнулся! Хороший мальчик… Или, может быть, ты девочка? Поди вас, лисиц, разбери, кто из вас кто, да ещё и в сумерках! Ладно, беги уже. А впредь будь осторожнее и смотри, куда наступаешь, договорились?       Лисичка, лизнув его руку в знак благодарности, соскочила с камня и скрылась в лесных зарослях, только и видно было, как мелькнули в воздухе девять её хвостов. Девять хвостов?!. Джэ Син даже глаза кулаками протёр. У обычных лис один хвост, а у этой целых девять! Выходит, что и не лисичка это была вовсе, а самая настоящая кумихо?!       — Ну и дела-а… — озадаченно глядя вослед лисичке, покачал головой юноша. — Это что же, получается, что я сейчас не лисёнку лапку перевязывал, а кумихо лечил?! Ничего себе… Счастье ещё, что она не попыталась меня убить, ведь говорят же, что кумихо убивают мужчин и поедают их сердца. Хотя… Наверное, тут дело ещё и в том, что свой своего не тронет. Ну, точно. Да и зачем бы это лисе-оборотню убивать другого оборотня, правильно?..       Ещё раз поглядев вослед скрывшемуся у зарослях леса лисёнку, Джэ Син развернулся и, ускорив шаг, направился к своему убежищу в скале. Но из-за того, что темнота в это время года сгущалась слишком быстро, а ночь, как назло, выдалась пасмурная и безлунная, даже привыкший к блужданиям по горным тропам сын кузнеца сбился с дороги и забрёл совсем не туда, куда ему следовало идти.       Заметив в отдалении скалу, похожую на ту, где располагалось его убежище, Джэ Син в темноте не заметил крутого каменистого обрыва и в темноте сорвался с него прежде, чем успел осознать, что происходит. Ноги просто утратили опору, а земля, едва видимая далеко внизу, вдруг стала приближаться с угрожающей быстротой.       Всё произошло слишком внезапно и юноша даже не успел обернуться тигром, что позволило бы ему во время падения хотя бы попытаться зацепиться когтями за расщелину в камне или за какое-нибудь дерево растущее на склоне.       Пролетев несколько десятков метров, Джэ Син рухнул на каменистую площадку и потерял сознание прежде, чем почувствовал нестерпимую боль от удара о твёрдую поверхность и ощутил, как острые камни впиваются в его тело.       И всё же, парню несказанно повезло: если бы на его месте был обычный человек, то он, скорее всего, после такого падения разбился бы насмерть. Но оборотни более выносливы, их тело устойчивее к различного рода повреждениям, а раны и переломы заживают гораздо быстрее, чем у людей, лишённых способности принимать облик животного. Проблема была в том, что это срабатывало только в том случае, если оборотень успевал превратиться в зверя до получения этих самых повреждений.       Сильный удар о землю и резкая боль из-за камней, впивающихся в его тело и разрывающих плоть и стали причиной того самого продолжительного обморока, во время которого сын деревенского кузнеца увидел нечто странное и даже слегка пугающее.       В том сне или, может быть, видении, вызванном бредом, Джэ Син увидел себя стоявшим посреди огромного зала, заполненного людьми в дорогих церемониальных одеяниях. А сам он был в красной королевской мантии, расшитой золотыми драконами, на голове у него была корона, а лицо скрывалось под маской, изображающей драконью голову. Люди, окружающие юношу, склонялись перед ним в почтительном поклоне, а их лица светились радостью и благоговением.       — Да здравствует король! — словно бы наяву услышал Джэ Син многоголосый рёв толпы. — Да живёт он вечно!       «Постойте, это я, что ли, король?! — в полузабытье подумал юноша. — Нет. Этого не может быть. Тут какая-то ошибка».       Сын кузнеца даже попытался вслух сказать всё это, но вместо слов с его окровавленных губ сорвался лишь приглушенный стон, тут же потонувший в завывании холодного северного ветра, задувавшего с гор.       А уже в следующий миг всё исчезло, потонув во внезапно окутавшем окрестности чёрном тумане. А когда туман рассеялся так же внезапно, как и нахлынул, Джэ Син увидел уже совсем другую картину. Он, всё ещё в королевской мантии и в короне, но уже без драконьей маски, лежал на окровавленных каменных плитах какой-то площади, а внутри его тела, как показалось юноше, бушевал огонь, который словно бы пожирал его изнутри. Приглядевшись, парень увидел, что вся его мантия покрыта свежей кровью, а из живота торчит обломок древка копья.       «Брат, прости меня, если сможешь! — внезапно услышал Джэ Син чьи-то рыдания и, с трудом повернув голову в ту сторону, увидел незнакомого ему юношу примерно его лет, стоявшего на коленях. Одет незнакомец был в тёмно-синюю, расшитую серебристыми драконами мантию наследного принца, а в его руках была маска в виде головы тигра. — Поверь, я совсем не хотел этого. Я не думал, что всё вот так вот закончится…»       — Где принц Мён Хо? Что вы с ним сделали, мерзавцы?! Как посмели его ранить?! — внезапно словно бы наяву услышал юноша встревоженный голос какой-то женщины. — Пустите меня к нему, пустите меня к моему сыну!..       Внезапно взор парня снова начала заволакивать туманная мгла. И последнее, что успел увидеть сын кузнеца прежде, чем окончательно погрузился в беспамятство — это немного расплывчатый и слегка туманный образ склонившейся над ним незнакомой ему женщины в церемониальных одеяниях вдовствующей королевы...       *****       Очнулся Джэ Син от того, что что-то мокрое и тёплое внезапно прикоснулось к его руке. С трудом разлепив вдруг ставшие такими тяжёлыми веки, юноша увидел сидевшую возле него рыжую лисичку с девятью хвостами, которая лизала его руку. Зверёк выглядел явно встревоженным, как если бы и вправду переживал из-за того, что со спасшим его человеком произошло несчастье.       — А, это снова ты? — с трудом выговорил сын кузнеца, пытаясь подняться с земли. — Ты пришла сюда, чтобы отблагодарить меня за своё спасение, верно?       Лиса коротко тявкнула, а её острая мордочка словно бы расплылась в радостной улыбке. После этого зверёк на прощанье махнул всеми своими девятью хвостами и скрылся в ближайших кустах.       А Джэ Син, оглядев свою порванную и окровавленную одежду, решил, что было бы не худо перед возвращением домой хотя бы привести себя в порядок. Утаить многочисленные ссадины и ушибы от отца, конечно же, не удастся, но хотя бы тот не будет так его бранить из-за неподобающего вида.       Дождавшись рассвета, юноша спустился вниз к реке, которая протекала через его родную деревню. В этот ранний час можно было не опасаться столкнуться там с кем-то из соседей, так как те ещё, должно быть, спали после непростого трудового дня накануне.       Морщась от боли и ёжась из-за утренней прохлады, Джэ Син снял с себя верхнюю часть одежды и, закатав выше колен штанины паджи, зашёл в воду. Кое-как смыв с лица начавшую подсыхать кровь, парень потянулся за лежавшим на камне чогори, и в это самое время...       — Скажи, а она всегда у тебя была? — внезапно услышал юноша звонкий девичий голос, и, обернувшись, внезапно увидел стоявшую за его спиной дочь деревенского старосты.       — А, это ты, Тальрэ, — с явным облегчением выдохнул Джэ Син. — Скажи, что привело тебя на берег реки в такую рань?       — Это я у тебя хотела спросить, — покачала головой девушка. — Ты-то сам что здесь делаешь?       — Не видишь что ли? — фыркнул сын кузнеца. — Умываюсь и одежду свою стираю. Вчера вечером, когда с охоты возвращался, случайно оступился и свалился в овраг. Если в таком виде домой приду, то отец точно меня прибьёт и запретит в лес ходить. А оно мне нужно?       — Знаю, — вздохнула Тальрэ. — О том, что с тобой вчера несчастный случай произошёл… Но ты так и не ответил на мой вопрос, — добавила она. — Скажи, эта татуировка с изображением тигра на твоей спине… Она всегда у тебя была?       — Всегда, — коротко кивнул юноша. — Только это не татуировка, а родимое пятно. Отец говорил, что он очень удивился, когда впервые его у меня увидел.       — Да уж… — покачала головой дочь старосты. — Я почему тебя спросила об этом-то, что слышала кое от кого, будто похожее родимое пятно, только в виде дракона, имеется у наследного принца. И что такие отметины при рождении могут быть только у особ королевской крови.       — Королевской крови?! — усмехнулся Джэ Син. — Вот уж вздор какой! Хочешь сказать, что я — потомок древних королей? Вот же глупости! Это так же нелепо и смешно, как если бы я тебе сказал, что ты — вовсе не человек, а лиса-оборотень!       Тальрэ как-то странно ойкнула и даже изменилась в лице, как если бы слова юноши её и вправду смутили или напугали.       — Ладно, извини, мне некогда здесь с тобой рассиживаться, — поспешно произнесла девушка, вскакивая с камня, на котором сидела и быстро оправляя слегка помявшуюся чхиму. — Отец велел мне сбегать к деревенскому шаману, так как считает, что самое время провести магические ритуалы для получения хорошего урожая прежде, чем крестьяне начнут посевные работы.       — Странная она какая-то… — в недоумении глядя вослед Тальрэ, покачал головой Джэ Син. — И чего так переполошилась-то, когда я шутки ради сказал ей про кумихо?..       После чего, выстирав одежду и надев её, он побрёл в деревню.