Чан
У вас всё было весьма удобно. Вы встречались и считали друг друга самыми красивыми людьми на свете, без преувеличений, однако сами зеркал избегали. Вы даже не пытались говорить об этом, только обнимались часто, съедая самих себя мыслями. — Ты такая у меня красивая, — тихо произнёс Чан, когда вы уже почти засыпали. — Не говори мне этого, ладно? — попросила ты, а с Чана слетела сонливость. Он нахмурился и посмотрел тебе в глаза. — Почему?.. Ты… — догадка потрясла его. Он и не думал, что ты страдаешь от того же, от чего и он. — Ты не считаешь себя красивой? — ты лишь кивнула. — Знаешь, когда мы с тобой только начинали общаться, я и не мечтал, что ты станешь моей. Ты покорила меня своей харизмой и красотой… Да, да, красотой! — рассмеялся Чан. — В твоём теле нет ни одной плохой черты, я влюблён в каждую мелочь. И я каждый день буду доказывать тебе, что ты красивая. Самая красивая на свете. — И я отплачу тебе тем же. Так начался ваш долгий совместный путь по принятию себя. И осознанию, что вы очень красивая пара.Минхо
— А теперь скажи, почему ты не можешь надеть кофту, которую я тебе подарил? — парень ворчал, когда ты снова вытащила из шкафа свою любимую водолазку, в которой собралась на прогулку. — Она сидит на тебе шикарно… Или тебе она не нравится? — Нравится, — честно ответила ты. — Очень нравится, но я пока не буду её носить, солнышко, — и улыбнулась, отворачиваясь от него. — Это ещё почему? — он откинул свой телефон в сторону и теперь выглядел немного раздраженным. — Да потому что мне нужно похудеть килограммов на сто, чтобы нормально в ней смотреться! — взорвалась ты. — А тут ничего не видно, потому что я жирная, ты это хотел услышать? — и попыталась выйти из комнаты, но Минхо тебя вернул. — Ты говоришь глупости, — и махом поднял тебя на руки, заставляя завопить от неожиданности и схватиться за него. — Я могу тебя вот так держать хоть час, хоть два. Тебе не надо худеть. Просто у каждого человека есть своя комплекция, есть фигура и вещи, которые тебе идут или не идут. Кофта тебе идёт. Надевай её и я пойду вместе с тобой, чтобы тебя не украли у меня. Даже если ты не считала себя стандартно красивой… Минхо не волновали стандарты.Чанбин
— Красавица, я дома! — крикнул Со, скидывая обувь и верхнюю одежду. Ты не откликнулась, тогда он прошёл на кухню и обнял тебя со спины. — Красавица моя, так соскучился за весь день… — Я же просила не называть меня так, — снова закатила ты глаза. — Зачем ты мне врёшь. — Ясно, кто-то опять в фазе отрицания и ненависти к себе, — промычал он тебе в затылок, слегка покачивая вас обоих. — Но это нормально, моя красавица. Люди так устроены. Смотрят на себя всегда со стороны своих недостатков и не могут открыть глаза на свои прекрасные черты. Я ведь знаю, о чем я говорю. Думаю, каждому человеку в себе что-то не нравится. — И тебе? — спросила ты его, убавляя огонь на плите и помешивая медленно суп. — И мне. Бывают дни, когда ты в хорошем настроении, я ведь знаю, и я вижу по твоим глазам, когда ты самой себе нравишься. Это состояние не навсегда с тобой. Пройдёт пара дней и ты будешь любить себя больше, чем сегодня. — Зато я всегда люблю тебя, — ввернула ты, чтобы его смутить, но он лишь засмеялся тихо и пошёл мыть руки. Чанбин был прав. Иногда ты правда казалась себе красивой, иногда нет. Но это нормально для каждого человека, чувствовать себя по-разному.Хёнджин
— И ты считаешь, что даже мой нос красивый? — фыркнула ты, когда вы вновь начали полемику о внешности человеческой. — Ты странный какой-то у меня. — Сколько же раз мы к этому возвращались и опять она за своё! — вздохнул он тяжело и откинулся на спинку кресла, пытаясь расслабиться, чтобы прочитать свою привычную мантру. — Красота — вещь субъективная. Кому-то нравится город, кому-то деревня. Одному античные статуи и Египетские пирамиды, а другому самые высокие небоскрёбы и последние писки научного прогресса. Это так индивидуально для каждого человека, что жизни не хватит, чтобы составить какой-то общий стандарт. Потому что его нет. Нет и всё тут. У меня, по крайней мере. В моих глазах каждый красив по-своему. В тебе я вижу больше, чем внешнюю красоту, которая включает твой чудесный носик. — Ты странный, — вновь повторила ты, не понимая его, потому что сам Хёнджин был красив, как Бог. — Ещё одно субъективное понятие, кстати, — ввернул он. — Мне это не кажется странным. Почему я странный, если пытаюсь видеть только хорошие черты? Ты не нашлась, что ответить. Только ещё больше задумалась. Ты в своих глазах не была красивой, но Хёнджин чувствовал мир очень тонко. Возможно, для него ты правда была красивой.Джисон
Ты очень долго и упорно работала над собой, чтобы подогнать себя под свой собственный стандарт. Вы долго не виделись, а когда Джисон тебя увидел вновь… — И что, нравится? — спросила ты. — Конечно! — кивнул уверенно Хан. — Я люблю тебя с любой внешностью. Ты прекрасно выглядишь! Он не врал, но уже запланировал долгий разговор о твоей самооценке, потому что видел, как ты гналась за недостижимым. И он не считал, что тебе нужно было менять свою уникальную природную красоту на что-то искусственное и чужое. Он влюбился в тебя саму, в твоё чистое от косметики лицо, которое ему нравилось в любом случае. Джисону было сложно выразить свои чувства, потому что он не хотел делать тебе больно, но и не хотел, чтобы ты делала больно себе самой. — Люблю тебя любую, моя прекрасная Госпожа, — и поцеловал твою ладонь, которая будто подтаяла от изнурительных диет. Он сделает всё, что в его силах, чтобы ты любила себя, а не образ, под который тебе нужно было себя подогнать.Феликс
— Просто надо подойти к зеркалу и сказать: «Вау! Какая же я хорошенькая». Это просто, — и улыбнулся тебе. Ты не разделяла его энтузиазма. — Легко говорить, Ликс, — ты дёрнула бровями, не чувствуя уже даже грусти. — Когда ты достаточно высокий, у тебя стройное телосложение, хорошая ровная кожа и замечательные пропорции не только тела, но и лица. Красавец легко скажет уроду, что тот тоже красив. Но всем же всё понятно. — Я никогда не говорил, что идеален и сам себя считаю красавцем, — нахмурился он. — Просто я доволен собой. А если недоволен, то я работаю. Я боюсь стать жирным, поэтому я умираю на тренировках. И я хвалю себя за это. Ты тоже многое делаешь, но не умеешь себя хвалить. Поэтому тебя буду хвалить я! — и снова развеселился. Он был красив не только внешне и к этой красоте ты тоже стремилась, глядя на него, как на свой идеал.Сынмин
— Господи, как она меня бесит. Неужели только мне видна эта мерзкая модель поведения? Она просто нарывается на комплименты специально. Гадость, — Сынмин фыркнул и вышел из комнаты, когда Чан сказал, что ты хорошо выглядишь, а ты смутилась слишком сильно. Тебя это задело, так как у тебя были определённые проблемы с самооценкой и принятием себя. Ты принимала комплименты, но тебе было тяжело. Ты не подала вида и заверила, что тебе все равно, но потом всё же выскользнула на балкон, чтобы подышать и тихо выплакать пару слезинок, чтобы стало легче. Чуть позже к тебе вышел и сам Ким. Он был удивлён тем, как разбито на самом деле ты выглядела. — Что с тобой? — спросил он с некоторым пренебрежением, будто ему не было это интересно. — Я знаю, что я выгляжу ужасно, когда пытаюсь спокойно реагировать на комплименты. Мне стоит огромных усилий не начать отрицать это, — тихо начала ты, пытаясь не разреветься ещё сильнее. — Я знаю, что так часто делают очень красивые девочки, которые хотят привлечь к себе ещё больше мужского внимания. Но мне каждый раз кажется, что надо мной просто хотят посмеяться. Это ведь так весело раньше было… Сказать страшненькой, что она красавица и смотреть, как её страшное лицо сияет от улыбки. Я каждый раз жду, что после моего «спасибо за комплимент» последует: «ха, поверила! Посмотрите только на эту дуру». Мне правда тяжело и мне жаль, если я тебя раздражаю, — ты закончила свою исповедь, а Сынмин лишь вздохнул и обнял тебя крепко, позволяя плакать ему в плечо. — Я повёл себя как мудак, извини меня. И спасибо, что рассказала… Кстати, чтоб ты знала, ты на самом деле очень красивая.Чонин
— Не дёргай так сильно мои любимые волосы! — завопил он и вырвал у тебя из рук расчёску, тут же сам начиная расчёсывать твои волосы. Бережно, медленно и осторожно. — Почему ты даже ухаживаешь за собой так агрессивно? — нахмурился он. — Да как обычно я ухаживаю за собой, — и руки на груди скрестила. — А как ты крем на моё любимое личико наносишь? Чуть ли не бьёшь себя! — возмутился он. — Хоть сам тебя не мажь! И ручки мои чудесные обижаешь, когда посуду и полы моешь, ты не надеваешь перчатки. И зимой тоже. Совсем себя не бережёшь. — А что мне беречь? — фыркнула ты, глаза закатила и попыталась отнять у него расчёску, но он не дал тебе этого сделать. — Мою милую, самую красивую девочку, которую я люблю! — ответил Чонин удивлённо, будто вопрос был самым глупым на свете. — Я так люблю эти руки, эти глаза, это лицо, эту душу и сердце, а ты так не любишь всё это. Если ты любишь меня, то не причиняй вреда тому, что мне дорого. Это заставило тебя задуматься. Чонин с тебя пылинки сдувал буквально всегда, когда был рядом. И пытался заставить тебя относиться к самой себе так же, даже если ты не считала себя красивой.