***
— Эй, Тсуна! — голос Киоко заставил её проснуться и ошарашенно смотреть на пустой класс. — Идем быстрее, нужно добраться до крыши! — Зачем? — спросила Тсуна, но все же встала и подошла к однокласснице. — Ты что не слышала, что ли? — недоверчиво спросила она и тут же закатила глаза. — Если и дальше будешь спать на уроках, всю жизнь пропустишь! — Ну, так что там? — они вышли к лестнице. Уже отсюда были слышны голоса большого количества людей. — Ямамото Такеши, наш одноклассник, — на всякий случай пояснила она, — собирается прыгнуть с крыши. Тсуна от такой новости споткнулась и чуть не разбила нос о твердую поверхность лестницы, но её вовремя успела подхватить Киоко. — Да уж. — Прости, — они ввалились на крышу. Тсуна тут же выпрямилась и оценила обстановку: Такеши стоял за забором и грустно улыбался что-то лепеча, другие одноклассники стояли на безопасной части, боясь приближаться и спровоцировать самоубийцу. Киоко влилась в толпу, пока Тсуна все ещё стояла в двери и напряженно следила за парнем. Кажется, это он совсем недавно просил её совета по поводу тренировок и отсутствия результата. Она ещё посмотрела на него, как на идиота, решившего, что сапожник сможет отремонтировать часы. — Хэй, Такеши, — она помахала рукой, привлекая внимание. Парень отозвался и улыбнулся, но глаза у него были пустые. — Хватит дурью маяться, пошли лучше мороженого поедим. Кажется, её слова ввели его в ступор. Он даже хихикнул. Тсуна, пока он не заметил сделала несколько шагов ближе и почти одним махом перелезла через забор, чертящий границу между безопасной частью и почти самым краем крыши. Такеши ахнул и отпрянул, но она тут же его подхватила, не давая упасть вниз. Какое-то время они молча стояли, не слыша ничего кроме дыхания друг друга, и не отрывая взгляда. На секунду глянув вниз, Тсуна задержала дыхание, чтобы не закричать. Не только из-за страха высоты, нет. Там, снизу, поблескивая черным пистолетом стоял Реборн и внимательно следил за ними своими черными глазами. Всего на мгновение, но ей показалось, что на неё смотрит демон. Побледнев, Тсуна вцепилась в Такеши и не шевелящимися губами попросила лезть обратно. Тот, спасибо Ками, послушался и они вместе вернулись обратно на крышу школу, где их уже ждали взволнованные одноклассники и напуганные, злющие учителя.***
Тсуна не успела. Тетрадь с не законченной домашней работой осталась сиротливо лежать на столе. В комнате царил такой редкий для дома покой. Из распахнутого окна летела пыль, оседая на полу. Стоит напомнить Тсуне, что делать уборку нужно хотя бы раз в неделю, — в голове строился план завтрашнего дня для ученицы. Реборн щелкнул выключателем на лампе, вырубая свет. Тсуна никак не отреагировала, продолжая дремать на неудобном стуле. Покачав головой Реборн ловким движением, взял девушку на руки и отнес на кровать. Тсуна заворочалась и закуталась в одеяло, расслабившись. И как можно говорить что-то о наследовании титула Босса, если она даже не замечает, что её куда-то несут, — недовольно хмыкнул Реборн. Резкий звук плача заставил встрепенуться и снова взглянуть на ученицу. Та что-то беззвучно шептала и хныкала. Приблизившись, Реборн расслышал «не надо», «я не хочу», «пожалуйста». По щекам девушки скатились первые слезы. Реборн вздохнул и присев рядом, провел пальцами по оставшимся соленым следам. Тсуна продолжала что-то шептать, но слов уже было не разобрать. Пламя Солнца неожиданно откликнулось, вырываясь из-под контроля. На стенах и на полу засверкал ярко-желтый костер. Тсуна, находившаяся слишком близко, не смогла проигнорировать подобное и выгнулась в его руках, жадно поглощая пламя. Реборну потребовались секунды, чтобы вернуть утраченный контроль и снова посадил собственную силу на поводок. Вспышка пламени была для него неприятной неожиданностью, тем более зная причину этого. Ученица, не чувствуя больше чужое пламя, клещом вцепилась в пиджак, не выпуская. Пришлось снять его, оставшись в рубашке. Прежде чем встать, Реборн на секунду замер, глядя на спящую ученицу. Слабая, бесхарактерная. Совсем беспомощная, она умрет без его, Реборна, помощи. Поднявшись, он спокойно вышел из комнаты, тихо закрывая дверь. У него было над чем подумать и о чем поразмышлять.***
Тсуна подпрыгнула на стуле, когда рядом с ней громко ударилась линейка. Недовольный Реборн указал на ошибку и пригрозил, что в следующий раз он попадет по пальцам. Кувалдой. Поджав губы, Тсуна поерзала на стуле, переводя дух. Как раз в этот момент дверь в комнату открылась и в неё с важным видом зашел мальчик. — Реборн! Я пришел, чтобы убить тебя! — громко воскликнул он и достал из-за пазухи пистолет. У Тсуны в голове что-то громко щелкнуло, и она рванула под стол. Очень вовремя. Тсуна оставалась под надежным укрытием, (на самом деле, нет), пока пальба из оружий не прекратилась. Аккуратно выглянув, она мрачно обозрела обстановку. Дыр от пуль было не так много, что утешало. Ремонт комнаты их семья не потянет. Маленький мальчик в костюме коровы лежал на полу и выл. На лбу у него вырисовывалась шишка. Тсуна даже на мгновение пожалела его, пока не вспомнила что он сам это начал. Реборн все такой же строгий и равнодушный, повернулся к ней. — Ты уже закончила, неудачница? — его голос заставил внутри что-то ощетиниться, но Тсуна тут осадила себя. Угомонись. Такие перцы нам не по зубам. Пока, — мысленно приказала она себе. — Нет, — хмуро скользнув взглядом по Реборну, Тсуна развернулась к мальчику и медленно, словно к дикому и опасному животному, подошла. — Привет, — выдавила она из себя улыбку. Мальчик всхлипнул и поднял мутные от слез глаза. — Меня зовут Тсунаеши. А тебя? — Л-ламбо… — он произнес свое имя настолько тихо, что Тсуне пришлось напрячь весь свой слух, чтобы правильно расслышать его. Ламбо вытер соленые дорожки слез и похлопал себя по щекам. Сейчас, когда он перестал плакать, стало ясно что мальчик — тот ещё сорванец. Весь костюм был в грязи и траве, в некоторых местах, даже, порван и виднелись наливающиеся желтым синяки. — Я — Ламбо Бовино! Пять лет! Люблю виноградные конфеты! — громко воскликнул он, аж подпрыгивая на месте. От недавней истерики не осталось и следа. Сейчас перед Тсуной радостный и улыбающийся ребенок с неутомимой энергией. — Прислан сюда, чтобы убить Реборна! Поперхнувшись от такой искренности, Тсуна бросила взгляд на молчавшего репетитора. Тот, не обращая на них внимания с кем-то переписывался в телефоне. Но у неё не было сомнений, что он слышал весь диалог от начала и до конца. И его бездействие показало Тсуне намного больше, чем ежедневные рассказы о жизнь в мафии. И стало так вдруг омерзительно горько. И ведь сбежать даже не может. Не Реборн, так Хранители; не Хранители, так Вонгола или ещё какая-нибудь семья, найдут и… сделают с ней что-нибудь. Скорее всего против её воли, что удручало ещё больше. Всего на секунду она разрешила себе помечтать какой бы была её жизнь, если бы не кровь «Босса Боссов». Метка души, все эти годы успешно молчавшая, вдруг обожгла жаром и Тсуна против воли вскрикнула, кладя руку на сердце. Реборн, неведомым образом, оказался рядом и внимательно осмотрел её на предмет ран. От такой заботы ей лишь ещё больше поплохело, а в горле, будто в пустыне, было сухо. — Воды… — еле как смогла прохрипеть она. Реборн на секунду задержав взгляд, исчез из комнаты. Ламбо, на удивление спокойный, погладил её по руке, понимающе заглядывая в глаза. — Глупая Тсуна, — расслышала она. – Ты не сможешь вечно прятаться от него. В этот момент в комнату зашел Реборн и Ламбо быстро ретировался из его поля зрения. Тсуна тут же жадно присосалась к поданному ей стакану и быстро выпила всю воду. Жар медленно спадал. Реборн переложил её с пола на кровать и принес из ванной холодный компресс. — Итак, — наконец, заговорил он, когда Тсуна почти уснула. — Как насчет того, чтобы, сказать мне что случилось? — Реборн, я сама не знаю, — повинилась Тсуна. Конечно, это была неправда. Отчасти она понимала, что она совсем скоро сможет узнать имя своего соулмейта. До этого буквы были размытыми и непонятными. Со временем они должны стать четкими, но в интернете никогда не говорилось о том, что все это сопровождалось болью и жжением. — Ты врешь, — сухо отрезал Реборн. Тсуна несмотря на разоблачение, не отвела взгляда, собирая всю свою крохотную решимость стоять до конца. Соулмейт — то, что ни Вонгола, ни Реборн не сможет отнять от неё. Её половинка, её душа и часть самой Тсуны должна остаться в секрете ни смотря не на что. Мафия — худшее, что может его ждать и участи, похожей на свою, Тсуна не пожелала бы никому. — Хм, — Реборн встал с места, все ещё не сводя с неё взгляда. Тяжелый и прожигающий, он пугал до безумия, но в этот раз сдаться — значит, уничтожить всё. Тсуна не могла допустить подобное. Фыркнув, Реборн встал и вышел из комнаты, не оглядываясь. Она ещё минуту продолжала лежать неподвижно, пока напряжение не отпустило её. Утомленная сложным днем, Тсуна мгновенно заснула, не обращая внимание на оставшийся включенный свет.***
— Тсуна! Просыпайся! — на неё приземлилось тяжелое тело Ламбо. Подпрыгнув, теленок продолжал повторять, словно заведенный, «Тсуна, Тсуна, Тсуна», пока она рывком не села и, рыкнув, принялась яростно щекотать его. Ламбо брыкался, извивался и хохотал на весь дом. — Сдаюсь! — взвыл он, когда на глаза уже наступили слезы. Тсуна улыбнулась и отпустила ребенка, который тут же побежал вниз на кухню, пытаясь вымолить у тамошней богини конфетку. Тсуна сползла с кровати и закрылась в ванной. Приняв душ, она как никогда почувствовала себя бодрой и готовой ко всему. До того момента, пока не взглянула в зеркало. Тсуна вздрогнула и зажмурила глаза, молясь про себя, что это все иллюзия и ей просто показалось. Показалось ведь? Приоткрыв один глаз, она в неверии провела пальцами по метке. Губы задрожали, а из глаз полились слезы. Чёрт, как так получилось? Это же нечестно! Она так мечтала об этом моменте, когда сможет узнать имя, как будет отговаривать себя искать его, но не сможет противиться; как она тайно, чтобы никто-никто не узнал об этом встречалась бы с ним и сбегала на свиданья; как тайно бы обвенчалась и стала женой прекрасного человека! «Реборн» Её мечты рухнули в один момент и разбились о холодный кафель. Пальцы жгло. Пламя прорывалось наружу, захлестнувшееся отрицательными эмоциями. Соберись, тряпка, — дернулась Тсуна. — Если ты так продолжишь, то сожжешь и себя, и весь дом со всеми жильцами. Пламя, неохотно и медленно испарялось. Облизав пальцы, растворилось в воздухе не оставляя следов. Только покрасневшие от жара щёки. Внутри что-то надломилось и сломалось. Воздух сгустился, но не от пламени, нет. От осознания и ужаса. Слёзы, так старательно сдерживаемые, покатились по щекам, падая на пол. Тсуна всхлипнула и прижала ко рту ладошку, душа в себе крик. Как же так? Почему её идеальная судьба это…он. Сгорбившись, Тсуна руками обхватила себя за плечи. Пустой взгляд блуждал по помещению, не останавливаясь на чем-то конкретном. Хотелось сбежать. Бежать отсюда, из дома, из страны, из этого мира. — Сестренка Тсуна, ты как? — звонкий голос Ламбо за дверью выдернул из мыслей. Реальность оказалась слишком жестока, но она уже давно смирилась с ней, когда пришел… Реборн. — Да, Ламбо! — крикнула она. — Я сейчас умоюсь и выйду. Подожди минуту. Вздохнув и собравшись, Тсуна умыла лица и вышла из ванной. Ребенок проскочил внутрь, чуть не сбив при этом её. — Осторожнее! Тсуна быстро вернулась в комнату и оделась. Оставаться в доме с ним не хотелось. Она нестабильна и эмоционально неуравновешенна. Наговорит ещё гадостей кому-нибудь. В коридоре царил потрясающий аромат специй и еды, но кушать не хотелось. Тсуна быстро черканула записку и покинула родной дом. Улица встретила её приятным ветерком. Людей было мало, всё же не каждый выходит гулять по утрам в воскресенье. Так, она бесцельно бродила по улицам, пока знакомый голос не окликнул её: — Эй! Повернувшись, Тсуна заметила бегущего на всей своей скорости спортсмена, восходящую звезду бокса и просто очень добродушного парня — Сасагаву Реохея. Тот, даже не запыхавшись, остановился рядом и сияя улыбкой подал руку. — Меня Реохей зовут. И это прозвучало так живо и весело, что Тсуна невольно улыбнулась. — Я знаю. Савада Тсунаеши. Ты что-то хотел? — Да! — громко прокричал парень и тут же сделал серьезные глаза. — Ты была грустной. Я решил тебя развеселить. — Что? — ошарашено переспросила она. — Ты просто увидел девушку, подумал, что она грустная. Подошел и собираешься… веселить меня? — Конечно! Это же экстримально классно! — Реохей показал ей большой палец, поддерживая. — …экстримально классно, — пробубнила Тсуна. — Ладно. Хорошо. И что ты собираешься делать? — Э… веселиться? — не слишком уверено закончил он, растеряно смотря на неё. Тсуну, несмотря на то что она должна была испытать раздражение из-за подобной ситуации, затопила волна нежности к этому теплому мальчику. Это было странно и даже пугающе. — Чем ты любишь заниматься? — решила проявить инициативу Тсуна. Ей понравился Реохей своей открытостью и искренним желанием помочь постороннему человеку просто потому, что он нуждается в помощи. Не то что, некоторые. — Экстримально бегать! — с восторгом отозвался он и, кажется, засветился ещё больше. — Знаешь дорогу в старый храм, на окраине? Ну, он ещё недалеко от разрушенного парка был… Тсуна помотала головой и Реохей принялся коряво объяснять путь, но все время путался и запутывал все ещё больше. В конце концов, Реохей просто махнул рукой и приказав не отставать, стартанул в сторону. Тсуна несмотря на всю её подготовку Реборна, все равно быстро стала задыхаться и парню пришлось терпеливо дожидаться её. — П-прости, — Тсуна глубоко и часто дышала. Волосы прилипли к мокрому от пота лбу и неприятно лезли в рот. Пришлось распустить их и на скорую руку сделать высокий хвостик. — Ты экстримально молодец! — похлопал ей по спине, Реохей и ободрительно улыбнулся. — Не каждый способен так долго бежать, да и ты явно раньше спортом не занималась. — Почему это? Я состою в клубе, ходящих домой, — сострила она, ободренная похвалой. — Да? Это же круто! — в шутку поддержал её Реохей, и они вместе засмеялись. — Вот, кстати, и храм. Ну, лестница к нему. Тсуна сглотнула. Она уже раньше ходила сюда, в детстве, с родителями. Они вместе поднимались наверх, постоянно делая паузы, чтобы она сама смогла преодолеть это препятствие. Как же Тсуна гордилась тем, что смогла подняться без чужой помощи! — Тогда, это было подвигом для меня — подняться на верх. Сейчас, для меня подвиг — не расплакаться от обычных слов, — положив руку на красные ворота, обозначающие начала лестницы, вздохнула Тсуна. Навеянные воспоминания вызывали радостную ностальгию, но не более. Скорее ещё больше заставили погрузиться в мучительные мысли о семье и… о нем. — Знаешь, когда я только начал заниматься боксом, то мне хотелось все бросить и никогда больше к этому не возвращаться, — неожиданно признался Реохей, до этого молча наблюдавший за ней. — Но бабушка сказала мне очень мудрую фразу. Молчание затянулось, поэтому Тсуна развернулась к нему, смотря на его высоко поднятую голову и расслабленное лицо, тихо спрашивая: — Какую? — Не страшно отступать, страшно не продолжить борьбу, — серьезно глядя на неё, все же закончил Реохей и улыбнулся. — Она умерла полгода назад, но все ещё продолжает давать мне уроки и поддерживать. Я чувствую её тепло. Вот здесь. Он положил руку на сердце и посмотрел на неё. Тсуна задержала дыхание от свалившегося на неё доверия. Как много людей знает об этом? Как много из них видело такого светлого и яркого человека, разбитым от потери? — Прости, — всхлипнула Тсуна и несмело обняла его. — Я чувствую себя такой эгоисткой. — Это нормально, — Реохей прижал её к себе поближе и погладил по плечам. И в этом мягком прикосновении было столько заботы и нежности, что Тсуна не выдержала. Она сжала зубы и просипела что-то, прежде чем истерика и слёзы накрыли её с головой. Она смеялась над своей судьбой и плакала от боли. Говорила, что сильная, справится и тут же противореча самой себе, говорила про слабость и трусость. Мямлила про законы и мафию. Плакала о невозможной свободе и мечтала о спасении. -… его зовут Реборн, — лепетала Тсуна. — Он мой репетитор и тот, кто должен сделать из меня достойную донну. — Достойную кого? — спросил Реохей, когда она замолчала. — Не знаю, — пожала плечами она, неуверенно прогундосив, — семьи? — Если семья не принимает тебя, то зачем подстраивать под них? — Я не знаю, Рехоей-семпай, правда, — взмолилась о пощаде Тсуна, сложив бровки домиком. — Я хочу быть достойной. Но совсем не семьи. Реохей понятливо кивнул и убедившись, что она уже успокоилась, выпустил из объятий. — Пойдем, я провожу тебя до дома. Шли в молчании. Тсуна уже высказала всё, а Реохей был слишком задумчивым для поддержания беседы. — Спасибо. — Обращайся. Дома было также шумно и весело, но Тсуна слишком вымоталась за день, поэтому она осторожно прокралась в свою комнату и закрыла дверь, отрезая себя от внешнего мира.***
Средняя Намимори встретила её не ласково. Учителя зверели от одного её вида, а одноклассники шептались, порождая все новые и новые слухи. Одни версии были хуже других. А всё началось с Хаято. Тот, дурак, сразу высказал всем желающим по морде за «непростительное оскорбление донны». Да и Такеши с Реохеем не остались в стороне. Радовал только Ламбо, занятый мамой. Даже Реборн принес свою лепту, встретив её после школы. Как её ещё со свету девочки заживо не задушили? Просто невероятная удача для такой, как она. Но видимо она истратила все эти запасы везучести на года вперед. Вызов в Дисциплинарный Комитет не вызвал удивления. После всего, что происходило с ней, даже подозрительно, что её не дернули раньше. Хибари Кёя действительно был жутким и строгим. Он избивал хулиганов и якудза, (разные ходили слухи), требовал безукоризненно следовать кодексу школы и вести себя подобающе японцам в древние времена. То, что она нарушает все его идеалы и принципы, как девушка, было понятно сразу. Рассеянная, лохматая и ещё очень много «неженских» качеств. Можно сказать Тсунаеши была личным антиподом Хибари. И им все это время удавалось как-то ужиться в одном немаленьком здании школы. До этого дня. Кабинет главы ДК был светлым и уютным, если бы не аура его хозяина. Густая, тёмная. Тсуна подавила желание как можно скорее сбежать отсюда. Скрыться и затаиться, внимательно следя за «главным хищником Намимори». — Это уже пятый раз за два дня, Савада, — спокойно произнес Хибари, вставая с кресла и облокачиваясь бедром об стол. — В пятый раз тебя прогоняет учитель. Всегда один и тот же. Его речь лилась неспешно и выразительно. Он был спокойным внешне, но внутри у него разорились штормы, отражающиеся на обстановке в комнате. Было слишком душно. Не вдохнуть, не выдохнуть. Тсуна еле заметно поджала губы и прогнала пламя по телу, сбрасывая излишнюю напряженность. Ведь не станет же он бить её? Не станет? — И что самое удивительное, — Хибари сделал паузу. — Твои оценки несмотря на прогулы, стали улучшаться. Хотя репетитор у тебя появился относительно недавно. Тсуна невольно задержала дыхание и напряглась, как перед прыжком. Интерес Хибари к её оценкам можно было как-то понять, он заботился о репутации школы. Но то, с каким подозрением он говорил про репетитора не оставляло сомнений в истинной цели её прихода сюда. — Реборн-сан прекрасный педагог, — вежливо отозвалась Тсуна. — Но мы же сейчас говорим обо мне? — Да, — кивнул Хибари, хоть и не очень довольно. — На тебя поступило слишком много жалоб. И я, как глава ДК, не могу их проигнорировать. — Так, меня сюда вызвали, из-за этого? — Тсуна мысленно выдохнула и кивнула, расслабляясь. — Почти, — уклончиво ответил Хибари, нахмурившись. — Я слышал, что ты бегала по улицам города в нижнем белье. Не боишься заболеть? Тсуна почти осталась невозмутимой, только кончики ушей полыхали красным. Подобная забота о её здоровье была чистой насмешкой, которую ей пришлось проглотить. — К счастью, у меня хороший иммунитет, так что подобное мне не грозит, — спокойно ответила она. — Но ваш интерес к подобному вызывает у меня смутное беспокойство. Хибари ухмыльнулся и окинул её совсем другим взглядом, прежде чем отбить подозрения: — Было бы довольно опрометчивым с моей стороны не замечать, как по улицам с криками бегает почти голая девушка. — Он замолчал и взглянул на неё долгим взглядом. — Как я вижу, у тебя отсутствуют яркие склонности к эксбиционизму. Так, может просветишь меня по какой причине ты это делала? — Нет, — слишком быстро ответила Тсуна, нервничая. — Нет? — переспросил Хибари, всем телом подаваясь вперед. — Ты уверена в своем ответе? Тсуна молча кивнула, боясь, что голос может подвести её. — Ты же знаешь, какие слухи в городе обо мне ходят? — поняв, что ничего не добьется, Хибари зашел с другой стороны. — Я — один из сильнейших людей в Намимори. Тебе нечего бояться. Тсуна не выдала ни единым жестом всё свое потрясение. Хибари Кёя действительно беспокоился о ней. Возможно, он подумал, что её чем-то шантажируют или требуют от неё что-то? Осознание подобной заботы было шокирующим и невероятным. Тсуна даже уже хотела рассказать ему правду, как тут же одернула себя. Вряд ли Хибари действительно не знает, что творится в его городе. Может он знает и о мафии? — Я не боюсь, — взвешивая каждое слово, медленно проговорила Тсуна. — Хибари-сан, вы же, если не все, то очень много знаете про происходящее. И все это время закрывали глаза, только сейчас вызвав меня в кабинет. На это есть какая-то особая причина? — Твое происхождение и покровители, — у Тсуны перехватило дыхание и защипало в глазах. Чёртова Вонгола, чёртов Реборн… — Я думаю, нам больше не о чем разговаривать, Хибари-сан. Доброго дня, — быстро развернувшись, Тсуна стремительно выбежала из кабинета. — Савада! Немедленно вернись! — настоящий рык раздался позади, от чего Тсуна только прибавила ходу, ловко лавируя между учениками. Не оборачиваясь назад, Тсуна с невероятной для неё ловкостью, выскочила за территорию школы и скрылась между деревьями, пропуская бегущих членов ДК. Пытаясь восстановить дыхание и не спалиться, она забралась на дерево, поджав ноги. Сумка с учебниками, оставшаяся в кабинете, сейчас её совсем не волновала. Телефон был с собой, так что позже стоит позвонить Хаято или Такеши и попросить забрать её. И, может, показательно заболеть? Отличный повод не ходить в школу и не встречаться с её демоном. Тсуна слезла с дерева только под вечер, заработав неприятный синяк на бедре и ободрав руки в кровь. Ужасно хотелось есть и спать. И к Реборну. Пусть зовет глупой и неудачницей. Пусть раздает подзатыльники и читает нотации. Пусть. Потому что потом он сам достанет из аптечки антисептик и заживляющую мазь. Сам будет дуть на щиплющие ранки и ворчать, что это совсем не входит в список его обязанностей. Будет внимательно следить, чтобы она съела весь ужин и рано легла спать. Тсуна боится его. Боится его заботы и доброты, скользившей в нем. Она боится привязаться и быть отвергнутой. Знать, что этот идеальный мужчина скажет свое категоричное «нет» и она не сможет его удерживать. Тсуна громко всхлипнула и помотала головой, прогоняя такие мысли прочь. Сейчас все хорошо и ей не стоит так пессимистично думать о будущем. Реборн ничего не знает, и она будет скрывать свою привязанность и симпатию к нему столько, сколько сможет. Возле дома стоял байк. Тсуна подозрительно осмотрела его, но, возможно, это Реборна? Он уже вернулся? Тсуна влетела в дом. На кухне горел свет и слышались отголоски разговора. Мама что-то радостно щебетала своим певчим голосом. Тсуна застыла в проеме кухни и побледнела. Перед мамой, такой красивой и наивной мамой, сидел Хибари Кёя, глава ДК, от которого она сбежала. Ну, или это она думала, что сбежала. — Ох, Тсу-тян, ты вернулась, — заметила её Нана, прижав ладонь к щеке и наклонив голову. — Ты в порядке? — Да, я в порядке. А что? — слабо спросила она, стараясь не смотреть в глаза демону. — Ты так поздно пришла и даже не позвонила. Кёя-кун сказал, что тебе стало плохо и ты отсыпалась в медпункте. Он принес твою сумку с вещами. Тсуна даже дышать перестала. Метнув взгляд на парня, она встретилась с жидким серебром и вздрогнула. — Да, прости, мам, — повинилась Тсуна. — Ты можешь идти, я закончу за тобой. Нана, радостно поблагодарив и поцеловав дочь в щеку, растворилась в тишине дома, оставляя двух неуравновешенных подростков на одной территории. Тсуна, чувствуя себя неловко, смущенно глянула на неподвижно сидевшего Хибари и принялась домывать посуду. Когда последняя белоснежная чашка была вымыта и протерта, Хибари нарушил напряженную тишину: — Почему ты убежала? Тсуна поставила чашку на стол и села на стул, смотря вниз, на свои коротко стриженные ногти. — Потому что несмотря на то, что ты довольно хорошо осведомлен, твой интерес может привлечь внимание моего репетитора. И, если это произойдет, то ты уже никуда не денешься. — Я и так уже никуда не денусь. Мой дядя — один из клана. — Да? — хмыкнула Тсуна. — И почему же тогда ты пинками выгоняешь японский синдикат из города? Разве это не поможет тебе стать ещё более влиятельным? — Потому что Намимори — моя территория и разным рода синдикатам тут не место. Что же до тебя и твоего репетитора, то с его приезда вся тихая и мирная обстановка разрушилась. Он прямо как эпицентр хаоса. А ты его основа и часть. — В этом даже моей вины нет. Видимо, судьба у меня такая, — вздохнула Тсуна. — Постоянный хаос. Помолчали. — Зачем тебе это, Хибари-сан? — устало спросила Тсуна. — Итальянская мафия — одна из сильнейших, от неё не сбежать. Тем более, если ты решил связаться со мной. — С тобой? — Носительницей крови основателя Вонголы, сильнейшей мафиозной семьи. Хибари какое-то время смотрел на неё. Такую обманчиво хрупкую и нежную, и представлял, как она оденет на свою голову тернистую корону, и в своих маленьких ладошках будет удерживать всю мощь семьи. — А ты справишься? — пытливо поинтересовался Хибари. Тсунаеши слишком резко выпрямилась и вскинула голову. В её карих глазах блестели искры Неба. — У меня нет выбора, — мягко ответила она, — я обязана сделать это. Ради своей семьи и друзей. Хибари еле слышно хмыкнул и откинулся на спинку стула. Вся его поза отдавала напряжением, а отбивающие ритм пальцы — активную работу мысли. Встав, он подошел к Тсуне и протянул руку. Та, уже успокоившись, с опаской приняла её. — Надеюсь, что смогу войти в эти категории, — напоследок кинул Хибари и вышел из кухни, а потом из дома, оставляя Тсуну с полным раздраем в душе. — Ну, Хибари, — пробормотала она и улыбнулась. С таким демоном под рукой мир мафии не кажется таким уж и страшным.***
— Тсуна, — обратился к ней вернувшийся Реборн, когда она делала уроки. Он сидел на её кровати и задумчиво чистил свой отдающим блеском пистолет, периодически отвлекаясь, чтобы посмотреть справляется ли она с заданием и исправить ошибки. — Чего тебе, Реборн? — недовольно спросила она, хмуря брови. — Когда ты успела завербовать в семью Сасагаву и Хибари? Тсуна отложила ручку и потянулась, разминая затекшие мышцы и пытаясь придумать правдоподобный ответ. Говорить правду о том, при каких обстоятельствах они познакомились, — не хотелось. Тем более, все они, хоть и немного, но затрагивали самого репетитора. — Мы же живем в одном городе и учимся в одной школе. Трудно не заметить столь… выдающихся людей. — Н-да? — Реборн в удивлении поднял брови. — На протяжении всей жизни ты их не замечала, а как я приехал, так сразу глаза раскрыла, значит? — Да? Реборн отложил пистолет подальше и тягуче медленно встал. В два шага преодолев расстояние между ними и наклонился так близко, что кровь сама прилила к лицу. И заговорил: — Знаешь, обычно носители пламени очень чувствительные. Они очень остро реагируют на чужой эмоциональный фон и эмоции. И чем сильнее пламя, тем проще человеку прочитывать других. Он взял паузу, аккуратно заправляя выбившуюся прядь волос из хвостика за ухо и продолжил: — В последнее время ты странно ощущаешься. Твое пламя волнуется и колеблется. И причина этому — я. Тсуна сбила руку и яростно глянула на Реборна, сжимая губы в одну тонкую полоску. — Твоё невероятное эго просто поражает. Как ты ещё жив, с такой-то самоуверенностью? Думаю, что количество твоих врагов перевалило за несколько десятков тысяч. Может даже больше. Но тебе настолько на это все равно, да? Твоя слепота тебя погубит. Реборн обжег её взглядом и оскалил клыки. — Думай, что и кому говоришь, чертовка. Если ты забыла, то позволь напомнить тебе, что я все ещё сильнейший аркобалено из всех живущих. И не тебе, никчёмность, говорить мне о силе и слепоте. Твоя наивность все ещё поражает. Тсуна вскинулась и зарычала, точно дикий зверь. Пламя нервно билось внутри, желая вырваться на свободу и то ли сжечь ублюдка, то ли страстно облизать, окуная с головы до пят в нежность и беззаботность. — Однако несмотря на все мои недостатки, ты первый начал этот разговор. И смотри к чему он привел. — К твоей очередной лжи, — гневно закончил он. Они смотрели, друг на друга не отрывая взгляда.Тсуна, будто сошла с ума. Он был слишком близко, слишком рядом, чтобы промолчать, чтобы не обращать внимание на него. Она уже успела сто раз пожалеть, что сказала те ужасные слова и сто раз проклясть себя за несдержанность. Но именно сейчас ей так не хватало того теплого взгляда, что иногда дарил ей Реборн. — Тсуна, — уже успокоившись, Реборн отстранился и присел рядом с ней на соседний стул. — Что происходит? — Реборн, пожалуйста, не надо. Я не хочу… — «потерять тебя», — говорить об этом. — Своим молчанием ты делаешь только хуже. Да и в тот раз, когда ты слегла с жаром. Я навел справки, и кое-что узнал. На Тсуну будто вылило ведро ледяной воды. Она резко отвернулась несмотря на Реборна и сосредоточилась на своем дыхании. Вдох. Выдох. Вдох. — Это ведь как-то связано с твоим соулмейтом? Выдох. — Да, — тихо отозвалась она, нервно сжимая пальцы. — Да, в тот раз, буквы имени моего соулмейта стали чёткими, и я узнала его имя. — Ты не скажешь его, верно? — мужчина склонил голову к плечу, открывая вид на крепкую шею. Тсуна кивнула, боясь, что голос её подведет. — Хорошо. Он встал и обошел её, недвижно сидевшую. У самой двери он остановился и бросил: — Рано или поздно, но о нём узнают. И лучше бы ему быть готовым к встрече с мафией заранее, иначе… последствия могут быть непредсказуемыми. Молчание — не всегда золото, Тсуна. И стремительно вышел из комнаты, оставляя её одну. — Молчание, в моем случае, гораздо дороже любого драгоценного камня, Реборн. Ведь так ты остаешься рядом со мной.***
— Джудайме! — окрикнул её Хаято. Тсуна остановилась и дождалась, пока парень подбежит к ней. Он был каким-то запыхавшимся, а на щеке у него был порез. — Хаято? — обеспокоено спросила Тсуна. — Ты в порядке? — Да, я в полном порядке. Но это сейчас не важно, -быстро затараторил парень. — Я встретился с одним мутным типом. Он попросил встречи с тобой. — Мутный тип? — Да, такой бледный парень с хохлом на голове. Я спросил его что ему нужно от вас, но он не ответил. Исчез, как туман. — Туман? — похолодела Тсуна. Что-то слишком подозрительна эта встреча. Не Вонгола ли часом постаралась? — Спасибо, Хаято, ты мне очень помог, — поблагодарив друга, Тсуна вернулась в класс, пролепетав какое-то оправдание учителю за опоздание и сев на свое место. Уроки пролетели быстро. Такеши все время находился рядом, так что Тсуна не сильно нервничала. Когда же им пришлось разойтись, то паранойя невольно подняла голову, заставляя оглядываться на каждый звук и всматриваться в каждую тень. Но даже так, Тсуна пропустила момент, когда холодная рука в кожаной перчатке легла ей на плечо, заставляя подпрыгнуть и рывком развернуться. Парень, выше её на полголовы, с синими длинными волосами и высоким хохолком на голове. Попадание Хаято было сто процентным. Хитрющие синие глаза прищурились, а губы сложились в легкую улыбку. — Здравствуй, Тсунаеши-тян, — поприветствовал её парень. Тсуна аккуратно выбралась из-под его руки, не встречая сопротивления и сделала шаг назад. — Здравствуй, — прохладно отозвалась она. — Ты хотел встречи со мной? — Да, — кивнул он. — Меня зовут Рокудо Мукуро, я твой будущий хранитель тумана. Можно сказать, меня и моих… приятелей выкупили у Вендиче. Догадываешься кто? — Вонгола. — Прозвучало как-то обреченно. Ты чем-то недовольна? — Да, я ужасно злюсь, — сказала правду Тсуна. — Несмотря на то, что узнала я о мафии не так уж и давно, подобное тому, что делает Вонгола вызывает у меня отвращение. Это ужасно, я не хотела бы чтобы так получилось. — Не хотела, чтобы нас выкупали или чтобы с нами обращались, как с вещами? — уточнил Рокудо. — Второе. — Ну, это не самое страшное, что с нами случалось. У Вендиче куда лучше живется, чем в Эстернео. Но мы сейчас не об этом, — оборвал он Тсуну, когда она открыла рот, чтобы спросить. — Я хочу, чтобы ты позаботилась о моих подчиненных. — Почему я должна сделать это? — Потому что ты «всепрощающее и понимающее небо»? — хмыкнул Рокудо. — Ладно-ладно, не закипай. Считай это задатком наших отношений в будущем. — Звучит ладно, но будет ли это правдой? — Будет, если ты сдержишь обещание. — М-м-м, хорошо. Но мне хотелось бы прояснить один момент… — Я слушаю. — Ты просишь за своих подчиненных, но что на счет тебя? Парень хмыкнул, явно удивленный таким вопросом. Свернув глазами, он поднял руку к правому глазу и небрежным движением смахнул волосы, закрывающие его. — С этим, — Рокудо указал на свой глаз, — у тебя будут проблемы. Со мной. Я неправильно выразился, когда сказал, что меня выкупила Вонгола. Скорее, отпустили на прогулку. Вендиче придут за мной рано или поздно. — Но это же… — Ужасно. Да, я понял. Ну, мы разъяснили всё? — нетерпеливо отозвался парень. Тсуна долго смотрела на него. Такого худого и еле живого. Сильного настолько, что дух захватывало и завораживало. — Да, — наконец, твердо произнесла она. — Я обещаю, нет, клянусь, что позабочусь о твоих подчиненных и о тебе. Мукуро расслабился и даже позволил себе слабую улыбку. Прямо на глазах он растворялся и исчезал. Когда она развернулась в сторону дома, ей показалось, что она услышала тихое «спасибо», произнесенное голосом Мукуро. Показалось же? Кен, Чикуса и Хром. Трое человек, над которыми судьба так жестоко поиздевалась. Грязные, слабые и раненные. Они больше походили на брошенных детей, нежели преступников. Но все ещё оставались ими. Тсуна стояла под дверью, ведущую в комнату Реборна, и мысленно прокручивала в голове слова, аргументы, оправдания и извинения. Реборн был непредсказуемым, поэтому угадать как начнется их диалог нет смысла. Но попробовать же стоит? Собравшись с силами, Тсуна коротко постучала. За дверью было тихо, пока дверь внезапно не распахнувшись, напугав Тсуну. — Да? Реборн выглядел сонным. Его голос был хриплым и непривычно тихим. На репетиторе не было его обычного костюма. На нём не было вообще ничего, кроме пижамных штанов. Тсуна сглотнула и отвела взгляд с кубиков на его прессе, только сейчас вспомнив, что сейчас вообще-то почти ночь! — Ой, Реборн, я тебя разбудила? Прости-прости! Давай тогда завтра поговорим, — быстро извинилась она и быстро стартанула к себе в комнату. «Чёрт, чёрт, чёрт!» — громко кричал голос в её голове. «Он так красив, » — сладострастно пел второй голос. «Он старше нас! Он наш репетитор! Это незаконно!» — верещал третий, голос разума, видимо. «Мы в мафии, наше существование само по себе не законно!» — отбрил второй и тут же мечтательно вздохнул. — «Это как у Шекспира. Прекрасный Ромео и невинная Джульетта». «Он нас убьет нас, если узнает!» — охладил умы остальных первый. — Да, заткнитесь вы уже! — не выдержала Тсуна и рухнула на кровать, подгребая подушку под себя и зарываясь в неё головой. Голова гудела от мыслей, что роились в ней. Слишком. Их было слишком много! И все они были только о нём! — Да что ж ты за человек-то такой? — обреченно простонала Тсуна и даже всхлипнула от злости. Ну, наверное, от злости. Ведь сколько можно занимать её мысли? Кажется, Реборн там уже вечность! — Кто говорил, что я вообще человек? — тот самый бархатный голос раздался над ухом, заставив подскочить. Тсуну ошпарило жаром. Она резким движением развернулась и тут же отвела взгляд. Смотреть на Реборна теперь было просто… невыносимо. — Так, — продолжил он, когда она все же взглянула на него. — Ты что-то хотела? Тсуна струхнула под его взглядом и заметала взгляд в поисках решения. Но сейчас привычная колкость и острота сошли на нет, и придумать что-нибудь не выходило. — Вообще-то… да, — нехотя призналась она и заерзала, пытаясь принять более удобную позу. — Недавно к Хаято подошел один парень. Он просил встречи со мной. После уроков он нашел меня, и мы поговорили. Он мой туман и у его подчиненных, впрочем, как и у него самого, проблемы. И… я хотела попросить тебя связаться с Вонголой. Им нужно жильё, еда и деньги на первое время. Я дала клятву, что позабочусь о них. Реборн молчал. Молчал, когда зашел. Молчал, когда сел. Молчал всё то время, пока она говорила. Молчал и слушал. Прикрыв глаза, он вздохнул и заговорил: — Хорошо. Я свяжусь с Вонголой. Им доставят все необходимые для жизни нужды. Но знаешь что? — Что? — Никогда так больше не делай, — Реборн схватил её за плечи и не слабо встряхнул. — Я же не железный. Тсуна тактично промолчала, что она вообще-то тоже. И его гуляние с голым торсом совсем не способствуют её выдержке. — Ты пришла слишком поздно, — Реборн продолжа, как будто в бреду. Он говорил тихо и медленно. К концу его слова стали совсем неразборчивыми, но Тсуна всё же услышала, — я волновался за тебя. Тсуна задышала через раз. Потому что… ну, серьезно? Как вообще можно остаться равнодушной после этих слов? — Не делай так больше, — он положил голову ей на плечо. Тсуна медленно подняла руку и провела пальцами под жёсткими волосами, вдыхая томный аромат вечера. Было так тихо, спокойно. Их в комнате только двое. Два одиноких сердца… — Почему? — Потому что ты мне как дочь. …и одно из них разбилось навсегда.