***
Илвардис вполне освоилась на корабле, учила язык людей, помогала работать с такелажем, рыбачила — не было такой работы, за которую она бы не взялась. Постепенно предубеждение у команды перед ней уменьшалось, никто не обращал внимания на её ужасный акцент. Кейнриэль предполагала, что дело не только в её дикарской искренности и непосредственности, но и в красоте. Уже не раз она замечала, что даже солнечные эльфы засматривались на гостью, особенно когда она ловко карабкалась вверх по канатам. Вернуть оружие она не просила, но иногда делала машинальный жест рукой, будто поправляет пристроенный за спиной лук. Охотно рассказывала о своём ученичестве у троллей, с благоговением рассказывала, что Элуна приняла новых почитателей, и уже не так настороженно относилась к творимой на её глазах аркане. Как-то незаметно она если не сдружилась, то завела вполне приятельские отношения с Кейнриэль. Спрашивала у неё совета, делилась впечатлениями и порой агитировала её принять веру в Элуну. — Смотрю, ты опять отказала своей подруге в такой малости, — проговорил подошедший Гаротель. — Я полагаюсь на свои силы, а не на древнюю лоа, — ответила она своему другу. — А как Илвардис совмещает это с вуду? — Как она говорит, это не богопротивная аркана, запрета на это в Ашенвале нет. — Эй, куда это ты опять уставился? Гаротель с усмешкой отвёл глаза от забравшейся на мачту ночной эльфийки, что нисколько не боялась ни высоты, ни качки. — Да вот, изучаю, с кем нам предстоит столкнуться. Боевая дева, будет хорошим подспорьем в отражении атаки нежити. Кейрорад не справился с её луком, а ведь она, по меркам своего народа, ещё дитя. — И по нашим — тоже. Так что не стоит так похабно на неё глядеть! — Ревнуешь? — Вот ещё! Но мне претит то, как другие пользуются её наивностью. — У них своя культура. С этой точки зрения, она не делает ничего предосудительного. — На радость всем кобелям корабля! Я пресекла уже несколько попыток команды «поучить её языку». — Может, зря? — Не думаю. Ты и сам видишь, насколько она сильна. Как думаешь, что случится с незадачливым ухажером, когда дело дойдёт до этого? — Внезапная любовь? — Я серьёзно! — Не знаю, почему ты всё ещё считаешь её ребёнком. Ребёнок не смог бы пережить ночь охоты, а потом и влиться в клан троллей. И Кейрорад уже не раз ловил на себе её заинтересованные взгляды. Он ведь честный мечник, «не испачкался» в аркане. — Всё равно это бесчестно! — Не преувеличивай. Неволить её никто не станет, но если она захочет «пообщаться» со мной, я не буду против. Гневно фыркнув, Кейнриэль отвернулась, говоря этим, что разговор окончен.***
«Инфильтрация» в команду корабля прошла для Илвардис успешно. Кормили тут неплохо, относились ещё лучше, а самое главное, тут были красавцы-мужчины. Люди не вызывали в ней отвращения, скорее наоборот, благодаря земной памяти она и на моряков положила глаз. Но никто из них не мог соперничать с солнечными эльфами. Единственное, что удерживало девушку от продолжения «знакомства», это обстановка. Слишком много глаз, пусть она привыкла к чужим раздевающим (хотя чего тут раздевать?) взглядам, но и выставлять свою личную жизнь на всеобщее обозрение она не хотела. Ну ничего, в Калимдоре ей ещё представится возможность! Чуть присев, она перепрыгнула на следующую мачту, мягко гася энергию прыжка ногами.***
Александрос Могрейн без устали гнал своего коня, спеша в королевство дворфов. Плеть не предпринимала попыток атаковать оставшиеся поселения людей, но глава Серебряной Длани считал, что это затишье перед бурей. Но не только чёрные вести вёз он в Стальгорн — в поясной суме хранилась изменённая силой Света сфера. Когда-то давно он снял её с поверженного чернокнижника, поплатившись за своё любопытство. Рука его омертвела, и даже Благословенный Свет не мог вернуть её в прежнее состояние. Не иначе как Провидение вело его, когда он решил оставить сферу себе, в глубине душе он был уверен, что она ещё пригодится. Да и просто оставлять подобную вещь валяться было недопустимо: кто-нибудь мог воспользоваться ею, чтобы творить Зло. После падения Лордерона Александрос вспомнил о своей находке, уверяя братьев по вере в том, что её можно использовать во благо. Хоть его не послушали, Свет вновь явил свою милость. Когда оставшиеся паладины хотели уничтожить её совместными усилиями, сфера отринула Тьму, став настоящим вместилищем Благой Энергии. Сила изменённого артефакта была столь велика, что сумела снять омертвелость с его руки. И теперь он направлялся к самым искусным мастерам, что могли бы сделать из неё оружие против Плети.***
Мурадин и Магни приняли дорогого гостя без проволочек, а когда узнали цель визита, обрадовались ещё больше. Воздав должные почести главе Серебряной Длани, они уединились в кабинете. Здесь можно было пообщаться без лишнего официоза. Комната была украшена развешанным по стенам оружием, что несмотря на позолоту и отделку драгоценными камнями всё равно могло послужить не хуже обычного. Дворфы ценили не столько красоту, сколько функциональность. Но по-настоящему хорошее оружие и так было красивым. — Ты даже не представляешь, как мы рады тебя видеть, — ещё раз сказал Магни. — Поешь с дороги да хлебни горячего глинтвейна, и расскажи, что же привело тебя к нам. — Благодарю, но угощение — потом, — отвечал Александрос. — Плеть под предводительством Артаса разорила наши земли, но я с братьями нашел то, что сможет противостоять бесчисленным полчищам нежити. — Наши разведчики докладывают, мертвецы не рвутся в новые земли, — тихо проговорил Магни. — Это так. Основные силы ушли в Кель’Талас, но рано или поздно падший принц вернётся. Дворфы согласно кивнули. Гордые эльфы отказались от помощи, и никто не знал, чем завершится их противостояние. Могрейн выложил на стол сферу, светящуюся сильным, но приятным светом. — Когда-то она несла лишь Тьму, но наша вера и усилия наполнили её Светом. — Ох, приятель. Артас тоже хотел уничтожить проклятый клинок с помощью паладинов. Почему я не остался с ним? Может, моей поддержки хватило бы на то, чтобы тот не свёл его с ума, — проговорил Мурадин. — Мы ещё сможем попытаться это сделать. Но всё равно Артас должен ответить за свои преступления! Магни же в это время неотрывно смотрел на сферу, и, наконец, промолвил: — Молот или копьё из неё не получится, но я уже вижу новую форму этого оружия. Сладить с ней будет непросто, нам понадобится твоя помощь, Александрос. — Для этого я и здесь. — День в таком деле ничего не решит. Пока ты не отведаешь нашего угощения, и думать забудь о работе! — весело, и в то же время веско сказал Мурадин.***
Эльриэль всё чаще помогала своему любимому в поднятии нежити. Пусть её помощь в основном сводилась к созданию алтарей и напитке маной, но сейчас вклад любого в дело спасения её народа был неоценим. Но всё равно одна мысль свербила её неотступно, и она поделилась ею с Вирноком. — Я хочу навестить Сильвергард, — коротко произнесла эльфийка, едва архимаг закончил поднимать очередное умертвие. — Но только… — Но только без меня? — спросил он, глядя ей в глаза. — Прости, но… — Со мной будут только проблемы при дворе? — прозорливо продолжил Вирнок. Иногда он пугал её своей проницательностью. — Прости, — повинилась Эльриэль. — Я не в обиде, ты ведь рассказывала, какие порядки царят у вас при дворе. — Всё равно прости. Приблизившись, он обнял её, и эльфийка старалась не обращать внимание на запах нежити. — Думаешь, Лунные Врата ещё открыты? — Скорее всего — да. Плеть ещё недалеко продвинулась в Кель’Таласе. — Тогда — в путь. Телепортируешь меня к ним, чтобы я забрал тебя на обратном пути. Приведя себя в порядок и отдохнув (Вирнок восстанавливал силы куда быстрее, чем эльфийка), она стала готовиться к переносу. Вспышка света прошла, и девушка увидела, что защита Кель’Таласа уже активирована. А значит, подкреплений обороняющимся уже не будет. Но почему? Почему они это сделали? Эльриэль не могла поверить своим глазам. Надежды на столичные войска больше не было, и она лишь зря потратила магические силы. Вирнок телепортировался с ней обратно, тормоша погруженную в переживания девушку, и молча, но решительно повёл её в шатёр. Машинально отвечая на его ласки, она постепенно «оттаяла».