***
Ару'Тара чутко прислушивалась к «звукам» «Паутины», которой Нер'Зул оплёл большую часть мира. Ужас Поверхности сожрал Ужаса Подземелий, и королева старалась понять, насколько он изменился. Жизнь нерубианской расы никогда не станет прежней, её дети будут свободны от связи с Королём Мёртвых. Не все. Одна из дочерей будет нести долг служения, защищая остальных от воздействия. Ей было сложно понять мотивы Нер'Зула, иногда казалось, что никаких чётких планов у него просто нет. Но все они вели к ещё большей экспансии и захвату новых земель. Просмотренные архивы, содержащие бесценный опыт предков, мало помогали в изменившихся условиях. Больше всего королеву пугала новизна. Уже сейчас соотношение каст среди подданных не могло обеспечить безопасность. Требовалось больше магов и воинов, что могло разладить проверенную тысячелетиями гармонию. Колония и так колеблется на грани управляемости. Море давало практически безграничный запас пищи. Грибница не требовала непрерывного притока материала, добывая органику и минеральные вещества из воды, разрастаясь всё больше, она покрывала все проблемы с продовольствием. Можно сократить количество бегунков и прядильщиков без потери контроля. Закладка грибницы над источниками магии позволит получать пищу, способствующую росту сил магов. Если очертить их рунными кругами, концентрация маны повысится, делая их ещё полезней. Это приведёт к неизбежным мутациям, но можно обрабатывать подобным образом сами плоды. Усилив тренировки и ритуальные схватки между воинами, получить лучших бойцов, отсеивая менее расторопных. Но это всё полумеры. Инстинкты уже говорили ей о том, что необходимо сделать. Ведь она не правила и сотни циклов! Дать жизнь новым королевам, разделить колонию на части, расширить ареал обитания. Умереть. Или нет? Сможет ли Ужас Поверхности сохранить её сознание в немёртвом теле, когда его почти съедят дочери? Это следовало обдумать...***
Синдрагоса ещё не вернулась, приводя в подчинение Синюю Стаю. С её магическим потенциалом и Даром Титанов это не должно составить проблем. Тем более численность синих драконов с момента Войны Древних так и не восстановилась. Решать за них эту проблему я пока не буду — сами не маленькие. Алекстраза, отговорившись усталостью, ушла в свои покои. Впрочем, дюжина детёнышей в её чреве — достаточно веский повод для затворничества. — Рассказывай, — велел я Изере, усаживаясь за стол и приступая к трапезе. Многие вещи начинаешь ценить, лишь утратив их. Пылающая энтузиазмом изумрудная драконица, принявшая вид ночной эльфийки, коротко и обстоятельно доложила об эвакуации кентавров. Место для их эвакуации она подобрала с умом, и я был доволен. — Ты хорошо справилась с моим заданием, я, как ты знаешь, тоже не сидел сложа руки. Нордрассила больше нет. Наша стая может вернуться к своей обязанности и привести Изумрудный Кошмар в должный вид. Тебе что-то не нравится? — Название. — Тяжелые воспоминания, Изера? Мог бы и не спрашивать. Когда оплот собственных сил превращается в смертельно опасную ловушку, этого не забудешь. Впрочем, щадить чувства крылатых ящеров я не намерен. — Можно подобрать что-то более нейтральное. — От смены названия суть не поменяется. Зато в ваших силах изменить всё к лучшему. По связи передаю особенности Изумрудного Кошмара. Что уже сделано, что предстоит поправить, куда стремиться. Это будет неплохим стимулом для Изумрудной Стаи — вновь превратить недружелюбное окружение в место своей силы. Природа Кошмара агрессивна, и неизбежно повлияет на своих хранителей. Привыкли драконы «почивать на лаврах», потому и не удивительно, что раз от раза проигрывают короткоживущим. — Спасибо! — произнесла неожиданно Изера. — За что? — За то, что даёшь нам свободу и не контролируешь каждый шаг. В этом она заблуждается, тем не менее интересно узнать, что же такого произошло. — Алекстраза тебя... уважает. Ей действительно нужно отдохнуть, ведь она помогла мне исцелиться от ран, нанесённых Кенариусом. А ещё ты не стал гневиться за то, что мы пытались связаться с Ноздорму. — Я уже переговорил с ним, когда он с Элуной пытался отговорить меня от уничтожения Нордрассила. — Он всегда был себе на уме. Лишь Малигос был ещё более... странным. — С Войны Древних? — Да. — Частично это можно объяснить влиянием Древних Богов. Каждый магический катаклизм ослаблял их темницы, а Хранители Азерота пустили всё на самотёк. — Это не так, Нер'Зул! — Спокойней, Изера. Я не виню драконов в этом упущении. Творцам Миров надо было оставить более тщательные инструкции Хранителям. Впрочем, не станем зацикливаться на прошлом. Алекстраза исцелила тебя, теперь ты готова к Полёту. В чувствах Изеры полыхнуло предвкушение. Я и сам не против упрочить своё влияние на драконицу. — Наш Полёт отменяется, как и ваше возвращение в Изумрудный Кошмар. Поднимай стаю на крыло!***
За некоторое время до этого. Бейлгрум флегматично прикидывал, сколько у него шансов вернуться живым из будущей схватки. История Азерота неумолимо изменилась. Король Мёртвых не стал вести свою армию в Калимдор, вторжение демонов остановилось. Что произошло возле Даларана — неизвестно. Вместо истощённых боями и потерями армий Плети, Нер'Зул упрочал свою власть в Восточных Королевствах. Эльфы тоже попали под его влияние. Лишь горстка самых искусных магов и воинов сумели преодолеть соблазн. Герои сейчас на пути к Ледяной Короне, а от него и остатков Альянса зависит, сумеют ли они отвлечь на себя внимание нежити. А та вела себя чересчур беспечно, не препятствуя высадке союзников из Штормграда и Кул Тираса. Не препятствовала и сосредоточению воинов у границ Лордерона, как будто заманивая их в ловушку. Даже вечный затворник, Гилнеас, вместо того, чтобы отсидеться за стеной, прислал подкрепления. Этот поход будет решающим для сил Альянса. Если они будут разбиты, то уже не смогут собрать войска в единый кулак. Фуражиры едва справлялись со снабжением такого количества народа, ещё неделя-другая, и армии просто нечего будет есть! Если бы не поставки из-за моря, голод бы начался куда раньше, вынуждая или расформировать войска, или ударить раньше срока. Стальгорн работал день и ночь, на пределе возможностей куя новое оружие. Молодой мастер и сам приложил к этому руку, наращивая, пусть и в ущерб эстетике и долговечности, выпуск пулемётов, мортир, танков и вертолётов. Паладины могли что-то противопоставить магам, но новобранцы из Алого Ордена не блистали умениями и выучкой. Огромная армия широким потоком затопила опустевшие пограничные земли. Разведка не видела врага, казалось их заманивают в ловушку. Лишь недавно немногочисленные маги почувствовали массовую телепортацию. Трубы играли боевую тревогу, оруженосцы сбивались с ног, а рыцари пересаживались с запасных коней на боевых жеребцов, укрытых надёжной защитой. Дворф не принижал усилия людей, но считал, что основная ударная мощь сосредоточена в танках и пушках. Крепости и узины, что могли препятствовать наступлению войска, оказались пройденными, впереди расстилались пшеничные поля до горизонта. Есть где взять разгон для рыцарских коней, нет укрытий для врагов от огня мортир и пулемётов. Гном с вертолёта сигнализировал о численности противника, гонцы метались между командирами, когда впереди показался безоружный всадник с белым полотнищем на древке.***
Ставка командования. Александрос Могрейн привстал в стременах, невозмутимо глядя на приближающегося парламентёра. Последние всполохи порталов утихли, доставив в Армию Тьмы последние подкрепления. Ясное небо чернело от туч летающих тварей, что пока не срывались вперёд, будто переговорами можно было что-то решить. — Отец, чего мы ждём?! — вопросил Рено. — Разве на такого парламентёра распространяется неприкосновенность?! — Спокойнее, сын. Не стоит уподобляться этим тварям. Никто из них не избежит возмездия. — Не нравится мне это, — произнёс Мурадин. Цокот копыт всё приближался, переговорщик был безоружным. Приблизившись на перестрел из арбалета, остановил коня и пошёл пешком, не обращая внимания на уставленные в него дула ружей. Малейший намёк — и ему не выбраться. Воткнув флагшток в землю, позволил проверить себя на наличие скрытого оружия, магический дар и алхимическую взрывчатку. Сопровождающие его воины скорее походили на стражу, что ведут приговорённого к месту казни, чем подобающее послу сопровождение. — Приветствую, доблестные рыцари. Король Вирнок, принц Артас и Кел'Тузед со стороны союза королевств желают мира путникам, по ошибке пришедшим в их земли. — За такую непочтительность тебя следует вздёрнуть на ближайшем дереве! — прошипел Рено. — Зачем проливать братскую кровь? — продолжил гонец, проигнорировав реплику. — Предатель Артас должен сполна заплатить за свои преступления, он, и все те, кто пошёл под знамёна Короля Мёртвых, — тяжело уронил Александрос. — У Нер'Зула нет врагов в вашем стане. Мы не нарушаем границ, не шлём войска разорять города людей и дворфов. Наши королевства и так понесли потери, скорбные и неизбежные. Ещё есть шанс решить дело миром. Поворачивайте обратно. — После всего, что сотворила с нами нежить, после всех пролитых слёз и крови мы не успокоимся, пока она не будет стёрта с лица Азерота, — отвечал Могрейн. — Если Артас желает мира, пусть склонит голову перед справедливым судом. — Принц предвидел такой ответ. Чтобы не терять войска в напрасных сражениях, он готов сразиться с тобой один на один. — Это ловушка, отец! Предатель не в праве даже просить об этом! — Согласен с твоим сыном, — произнёс Мурадин. — Тьма овладела принцем. — Никакая тьма не устоит против Света, — отвечал Александрос. — Рассчитывать на честный поединок не стоит, зато у нас появляется возможность обезглавить войска противника. Советники и командиры отрядов наперебой стали отговаривать его от опрометчивого шага. Стражи, приведшие парламентёра, поудобней перехватили алебарды. Вскинув руку вверх, Александрос наполнил её Светом, заставляя умолкнуть спорщиков. — Пусть Артас приходит, если у него осталась хоть капля чести. Я гарантирую ему неприкосновенность до поединка. Кивнув, парламентёр отправился восвояси, подхватив белый флаг, взгромоздился на коня и поскакал к своему войску, провожаемый злобными взглядами и проклятиями. — Это неосторожно, — произнёс Мурадин. — Или ты хочешь заманить его в ловушку? — Я не стану пятнать себя предательством. Свет не терпит лжи и обмана. Какое бы чёрное колдовство ни использовал падший принц, ему не победить. — Появится ли он вообще? — Это станет ещё одним пятном на его чёрной душе и изобличит лживость вызова на Суд. Прения не утихали, парламентёр вернулся к своим, а спустя несколько мгновений от Армии Тьмы отделился всадник. Словно в насмешку чёрнолатного всадника нёс белоснежный конь, а к седлу был приторочен молот паладина. Спешившись, Артас снял шлем, распуская по плечам седые волосы, отцепил молот и хлопнул по крупу коня, отгоняя его прочь. Уперев молот в землю, положил на рукоять обе руки и стал ждать. — Милорд, один только сигнал, и его разорвут снаряды мортир! — Нет. Я не допущу бесчестья.***
Артас ждал своего противника. Хорошо, что он оставил Джайну в столице. Ей вредно волноваться. Лёгкая улыбка скользнула по губам, когда он стал вспоминать светлые моменты. Топот коня вражеского командира привлёк его внимание, и он узнал Александроса Моргрейна. Клинок в его руке светился мягким светом, а возле острия словно горело маленькое солнце. Спешившись, паладин пошёл навстречу ему. — Вижу, вы ещё не утратили честь, — произнёс Артас, приветствуя кивком своего врага. — Не тебе говорить о чести! — Да? — делано удивился принц. — Жаль, я уже не смогу спросить о ней Утера. Как позволила ему честь бросить город на растерзание нежити? Где была честь остальных паладинов, когда народ Лордерона нуждался в их защите? Смерть стала наградой за их предательство. — Тебе не вывести меня из себя, юноша. Кровь на твоих руках взывает к мести. — Я слышал, что вы набираете в орден всякое отребье. Раньше, чтобы стать паладином, нужно было соответствовать идеалам Серебряной Длани. Это не просто звание или очередная награда. Это судьба. Смысл жизни. Защищать слабых. Бороться с несправедливостью. Уничтожать зло. — Да как тебя вообще земля носит, Артас? Слышать из твоих уст подобное оскорбление самого Света! Неужели у тебя не осталось ничего святого? — У меня есть моя Вера и мой народ. То, ради чего я совершал «ужасные злодейства», на взгляд спесивых невежд. Делал необходимое, пожертвовал самим собой, чтобы спасти то, что мне дорого. Но мы отвлеклись. Подняв молот вверх, принц прочитал короткую литанию, позволяя Свету окутать его фигуру и оружие. Глядя в ошеломлённые глаза своего врага, произнёс: — Подними меч, Александрос, и прими Суд Света! Верный молот с гулом рассёк воздух, лязгнув по лезвию меча, налившемуся нестерпимым сиянием. Не для него. Он чист перед Светом. Два паладина сошлись в схватке, сияющий купол гасил смертельные удары, не давая разбить латы Могрейна и отбить внутренности. Ответные тычки принц отводил рукоятью, раз от раза отгоняя так и не вернувшего до конца присутствие духа противника. — Это невозможно! — прохрипел Александрос. Сияющая аура вокруг него всё разрасталась, заставляя горгулий улетать подальше. Костяные умертвия отступали прочь, лишь личи и высшие умертвия окутывались зеленоватой дымкой, отгораживаясь той от гибельного для них свечения. Но и они принялись отступать, не желая умирать окончательной смертью. — Время слов прошло, лишь Свет нас рассудит, — отчеканил Артас, обрушивая град ударов на соперника. Верный молот, прошедший с ним не одну битву, порхал как пёрышко, там и тут появлялись зазубрины от клинка врага, что выглядел сейчас созданным из чистого Света. Золотой щит, казалось, игнорирует тяжкие удары, но свечение мало-помалу ослабевало, истаивало. Вмяв наплечник гранью молота, он заставил врага отступить, рука того повисла плетью. Крутанувшись, он обрушил удар на грудь, валя с ног Александроса. Клинок упал на землю, воткнувшись в брусчатку мостовой, как будто это было свежевспаханное поле. Подойдя к поверженному врагу, Артас отвёл своё оружие в сторону. — Ты недостоин звания паладина. Удар милосердия, или ты предпочтёшь сохранить свою жизнь? Кровь хлынула изо рта Могрейна, сияние покидало его фигуру. Отвернувшись, принц наклонился, беря трофейный клинок и вздевая его над головой. Суд Света свершился.