Зверь

      Несколько недель прошли тихо. Ребята почти постоянно проводили время вместе. Гермиона часто читала Гарри вслух. Он даже попросил прочитать ему сказки. Сказал, что в детстве ему никто никогда не читал, хочет хоть раз попробовать. Они устроили себе несколько маленьких праздников — просто так, без повода. Заказали пирожных и мороженое у Фортескью и объелись, хохоча и перемазавшись кремом, особенно Гарри. Вся его шерсть была вымазана сладким и липким и пришлось долго и тщательно отмывать его. Гермиона впихнула его в ванную, больше похожую на маленький бассейн, прямо в домашних штанах, заявив, что так он заодно и их отстирает от крема. Там же, в ванной, ребята устроили бойню мыльной пеной и мочалками (правда, устроила это Гермиона, Гарри со своей больной спиной больше брызгался на неё и нырял), а потом, под ворчание Кричера, Гермиона наводила в ванной порядок, а Гарри развлекал ее, делая вид, что поет в расческу как в микрофон смешные детские песенки.       Однако долго их относительный покой не продлился. Гермиона получила письмо от родителей — ее мама попала в больницу, и отец очень просил дочь поскорее приехать. Несколько дней девушка не решалась показать Гарри письмо, помня, как тяжело он переносил одиночество и не желая оставлять его одного снова. Но она понимала, что и бросить родителей в этом случае не имеет права. Все ее метания Гарри разглядел сразу, но поначалу думал, что виновник этого он сам. Однако вскоре он не выдержал и спросил в лоб. Девушка не стала отпираться, молча показав ему письмо. — Как ты можешь? — взвился Гарри, — Ты должна была быть там, как только получила письмо! Немедленно собирайся! — ругался он.       Гермиона постаралась сдержать слезы. Ее друг, как всегда, больше думал о других, чем о себе. — Гарри, я не могу тебя сейчас бросить. У меня нет на примете человека, который бы помогал тебе. — Я справлюсь, Герм. Езжай. — Нет. Если я уеду и брошу тебя одного, то там я буду чувствовать себя еще хуже, чем здесь. У мамы есть папа, а у тебя… — А у меня есть Кричер. — Ну, конечно. Послушай, я уеду сразу, как только найду тебе сиделку. Обещаю! Но и ты пообещай мне потерпеть хотя бы немного. Очень тебя прошу, ради меня! Так мне будет спокойнее там, у родителей.       Гарри обнял ее. — Хорошо. Ради твоего спокойствия я вытерплю любого, кого бы ты ни привела. Хорошо? Гермиона облегченно выдохнула. — Ты сам это сказал, теперь не жалуйся, если тебе сразу всё придётся не по нраву. А теперь я отправлюсь в Министерство, заказывать портключ, и, заодно, поищу себе замену. — Тебя никто не заменит мне, Герми, — прошептал Гарри, когда девушка уже нырнула в камин, — Но я и правда готов потерпеть, ради тебя.       В Министерстве она справилась быстро — подписала разрешение у Министра и пообещала ему найти сиделку для Гарри в ближайшие дни. Однако, где искать и кого — она не представляла. Решив немного проветрить голову и перекусить, она зашла в тихое кафе недалеко от Министерства и внезапно встретила там Рона, приехавшего навестить семью и невесту после сборов в команде. Обрадовавшись встрече, друзья уселись вместе и наперебой стали задавать друг другу вопросы. Рон готов был хоть сейчас бежать, чтобы увидеться с Гарри, он все надеялся, что друг передумает и снова станет с ним общаться, но, к сожалению, Гарри никого не хотел видеть. Он не хотел, чтобы было больно еще кому-то. Достаточно, что он причинял и причинит в будущем столько боли Гермионе. А так хоть Рон отдалится от него и не будет так сильно переживать.       Рон занимался квиддичем и с Лавандой у них было все замечательно. И Гермиона невольно подумала, что, может быть, Гарри был прав и так лучше. Выслушав байки Рона, она посетовала, что не может найти для Гарри сиделку, а самой нужно уехать к родителям. Друг только развел руками. — Я не знаю никого, кто занимался бы такой работой, Герм. Разве только Малфой, — рассмеялся он, — Кстати, удивительно, что его ни разу к вам не направили. А может это министр подсуетился, чтобы не нарушать конфиденциальность. Кто его знает. — Неужели Малфой до сих пор работает сиделкой? Мне казалось, что он найдет способ выкрутиться и найти работу получше. — Да у него там не особо ладится. Вначале, вроде бы, все шло хорошо, и первые рекомендации он получил просто блестящие. Кто бы мог подумать, что этот скользкий тип понравится старушке, к которой его направили. Женщина выздоровела и его перевели к другому пациенту. И тут началось — на него посыпались жалобы, что, дескать, он пытается соблазнить своих подопечных чтобы те переписали на него завещание. Иски предъявляли родственники больных. И, если честно, уж больно они переживали за наследство. Многим в фонде, куда они тащили свои жалобы, даже показалось, что, на самом деле, Малфой слишком хорошо заботится о своих подопечных, не дает им помереть. Вот родня и старается от него избавиться. Но руководитель фонда уж очень не любит Хорька, все ворчит, что место Пожирателей — в Азкабане. Вот он и не верил Малфою, когда тот пытался что-то там объяснять. Но те пациенты сами взялись оправдывать своего работника, а вот последний… Малфой, говорят, влетел в офис злой, как мантикора, и потребовал убрать его с этой работы. Когда началось разбирательство клиент заявил, что Малфой его домогался. Но воспоминания, взятые у обоих, доказали, что домогались-то как раз Хорька. Однако это ему все равно не помогло. Начальство лютует, пригрозило, что теперь, куда бы его не направили — одна жалоба и он будет вышвырнут из фонда без пособия. — А откуда ты все это знаешь, да еще в таких подробностях? — удивилась Гермиона, выслушав всю историю до конца. — Так Перси теперь в этом фонде секретарем. Он там глаза и уши, а за ужином делится с нами свежими сплетнями. — А, понятно. А можешь дать мне адрес этого заведения? Я там еще не была, вдруг мне там подскажут кого? Кто вытерпит характер нашего друга и не сбежит в первый же день, как обычно.       Рон написал адрес, и друзья расстались, пообещав друг другу писать и обязательно встретиться после приезда Гермионы.       Помещение фонда оказалось недалеко и вскоре Гермиона уже радостно здоровалась с Перси. Узнав, что она ищет для знакомого сиделку, он быстро проводил ее в кабинет руководителя. Увидев героиню войны, тот расцвел и велел приготовить чай, но девушка вежливо отказалась, сославшись на срочность. — Я слышала, — начала она, — Что ваша организация предоставляет услуги сиделок для разной степени тяжести больных.       Начальник важно кивнул. — Да, у нас работают, в основном, дети Пожирателей, казненных или заключенных в Азкабан. Они прекрасно осознают, что их место рядом с их родителями и, поэтому, рады выполнять любую, даже самую грязную работу, лишь бы оставаться на свободе.       Гермиону внутренне передернуло от его слов, но она не подала виду. — У моего знакомого очень трудная ситуация. Его прокляли и теперь он выглядит как самый настоящий зверь. Однако разум его человеческий, он сам ест, сам обслуживает себя. Ему нужно, чтобы кто-то мог сходить в магазин при необходимости, почитать ему, сыграть в шахматы. Из-за проклятия у него очень трудный характер…       Лицо руководителя фонда менялось на глазах. Только что он широко улыбался ей, и вот уже хмурится. — Простите, мисс, но, мне кажется, у нас нет подходящего Вам кандидата, — произнес он и стал нервно перебирать бумаги у себя на столе.       Гермиона опешила. — Но Вы сами только что утверждали… — Да, но я вспомнил, что все мои сотрудники уже имеют работу. Мы же не можем оставить одного нуждающегося в сиделке ради другого?       Гермиона нахмурилась. — Давайте начистоту — что Вас так напугало? — холодно спросила она.       Он вздохнул. — Хорошо, начистоту так начистоту. Об этом Вашем «Звере» не знает только глухой. Поэтому, даже если я пошлю к Вам кого-то из своих работников — он все равно сбежит, а мне потом снова разбирай жалобы. — Но мы не будем жаловаться! Поймите, мне надо уехать, а он… — Нет, мисс. Извините, но нет.       И он снова взялся за бумаги, на этот раз с твердым намерением не отрывать от них взгляд пока она не выйдет из кабинета. Гермионе ничего не оставалось, как уйти. Она даже не попрощалась — так была расстроена. Перси на месте не оказалось и слава Мерлину — не пришлось объясняться. Она шла по коридору, опустив голову и совершенно не глядя, куда идет. Поэтому, ничего удивительного, что, уже почти выходя из здания, она налетела на кого-то с кипой бумаг в руках. Пробормотав извинения, она опустилась на колени, помогая собирать документы и вдруг услышала скептический возглас: — Грейнджер? Ну, ничего со школы не меняется у некоторых…       Голос Малфоя почти не изменился. Изменилась, скорее, интонация, с которой он произнес ее фамилию. В его голосе сквозило искреннее удивление, а не презрение и ненависть, как раньше. Она поднялась и передала ему пачку собранных ею листов. — Здравствуй, Малфой. — Здравствуй, — он подхватил документы и вдруг как — то неуверенно улыбнулся ей. — Спасибо. Что ты здесь делаешь?       Удивленная непривычным для него поведением и расстроенная отказом его начальства, она, сама от себя не ожидая, рассказала ему, зачем приходила. — Значит, он отказал? — хмуро мотнул головой Малфой в сторону кабинета начальника. — Да. И я даже не представляю, что мне теперь делать.       Малфой оглянулся и потянул ее за рукав к окну. — Послушай, Грейнджер. Я понимаю, что тебе покажется странным то, что я сейчас скажу, но прошу — не делай поспешных выводов. Я… Как бы так сказать… В общем, я тут работаю и у меня сейчас сложные отношения с начальством. И да, я тоже наслышан про этого пациента. Но у меня нет выхода. Директор пригрозил, что, если у меня не будет работы еще неделю, он меня уволит, а сам не дает мне ни одного клиента. Если меня уволят, я останусь буквально без средств к существованию, и мне останется только или воровать, или есть с помойки, — он сжал зубы, скулы покрылись красными пятнами стыда. Ему явно нелегко было говорить об этом Гермионе Грейнджер, но жизнь за эти несколько коротких послевоенных месяцев научила его многому. — Дело в том, что мой последний клиент… — он снова запнулся, не представляя, как можно описать все это ей, но она жестом остановила его. — Не нужно, Малфой. Я знаю, что произошло.       Он облегченно выдохнул, но тут же вскинулся. — Откуда? — Земля слухами полнится, а у вас там, у кабинета начальника, сидит мой знакомый. — А, Уизли, конечно… — Так зачем ты мне об этом?.. — Я хотел попросить тебя сходить к моему руководителю еще раз, и попросить направить к твоему знакомому меня, — выпалил Малфой на одном дыхании.       Гермиона смотрела на него в немом изумлении. Рон мог смеяться над таким предположением сколько угодно, но сейчас эта мысль уже не казалась ей такой абсурдной, как в первые секунды. В конце концов, у нее не было выбора. У Малфоя тоже. А Гарри обещал ей постараться потерпеть любого, кого она приведет. Тем более, если Малфой не догадается, что это Поттер, то всё еще может получиться. — Я хочу взглянуть на твои рекомендации до того, как отправлюсь в кабинет директора снова, — твердо заявила она.       Драко осторожно выдохнул. — Конечно. Подожди секунду, я сейчас, — с достоинством начал он, но голос сорвался в последний момент на жалобный, — Только, пожалуйста, не уходи, — он метнулся по коридору, а она, задумавшись, осталась его ждать. Гермиона не знала, правильно ли она поступает, но что-то в душе вдруг шевельнулось. Как будто тиски, до сих пор переживаниями за друга стягивавшие ее сердце, вдруг стали немного свободнее.       Драко и правда вернулся за пару минут и не смог сдержать облегченный вздох, увидев ее на том же месте. — Тебе действительно очень нужна эта работа, — не удержалась от шпильки Гермиона, но Малфой только кивнул, ожидая, пока она окончит просматривать документы. Там все было так, как Рон и говорил. Первая рекомендация была самая хорошая. Дальше шли несколько простых, коротких отписок типа: «справлялся хорошо, был вежлив, приносим благодарность», и, наконец, последняя — совершенно негативная. Увидев, что Гермиона читает именно ее, Драко попытался что-то сказать, но девушка жестом остановила его. Дочитав до конца, она подняла голову и посмотрела на него. — Малфой, ты гей?       Драко дернулся и зло прищурился. — Это тебя не кас…       Гермиона перебила его. — Я не осуждаю, если что. Просто хочу понять, насколько тебе было сложно отказаться или принять его предложение. Он ведь, наверняка, хорошие деньги сулил и многого не требовал, учитывая, что он прикован к инвалидной коляске…       Малфой побледнел, потом на щеках полыхнул яростный румянец. — Грейнджер, если я нуждаюсь в этой работе, то это не значит, что ты можешь вытирать об меня ноги, — прошипел он.       Гермиона покачала головой. — Я не хочу задеть тебя или обидеть. Я просто пытаюсь понять. — Что тут непонятного? Малфои не продаются за деньги! Да, я могу выносить дерьмо из-под стариков, но вылизывать кому-то задницу за их вонючие галеоны я не стану, даже если буду окончательно подыхать с голоду. Так тебе понятно?! — он навис над ней, со злостью сжимая зубы. — Вполне. Это я и хотела услышать. Рада, что ты всё еще Малфой. Просто тот пациент, к которому я тебя, возможно, отведу, он… В общем, он может ляпнуть всякое. Ну, так. Для проверки. И если ты будешь вестись на его провокации…       Драко удивленно уставился на нее. — Так это была провокация? — Ну, не совсем. Хотя и это тоже. Мне нужно было посмотреть на твою реакцию. Если честно — ты провалился. Но зато я услышала то, что и хотела — ты еще не продаешься за деньги. Потому что может статься, что журналисты будут докучать тебе вопросами, и нам бы не хотелось… — Малфои никогда и никому не продаются. И я подписываю договор, в котором есть пункт о неразглашении. Могла бы просто спросить. — Прости, я не знала, — она задумчиво теребила косу, не решаясь сказать ему окончательный ответ. — Грейнджер, пожалуйста, — не выдержал ее молчания Малфой, сдаваясь, — Мне правда очень нужна эта работа. А этот гад ничего мне не дает. Он вышвырнет меня на улицу, и я сдохну, потому что воровать не умею, а жрать из мусорки не буду. Не смогу. Я знаю, что ты не доверяешь мне, ненавидишь, и имеешь на это полное право. Но я клянусь тебе всеми богами, я, если хочешь, дам магическую клятву, что не обижу твоего знакомого. Что буду терпеть любые его причуды. Пожалуйста!       Гермиона вздохнула. — Проблема не только в том, что я тебе не доверяю. Проблема и в самом пациенте. Я не уверена, что он согласится на твою кандидатуру. — Он тоже ненавидит Пожирателей и их детей? Хотя, о чем это я, их же все ненавидят, — он опустил голову. — Не все. Я, например, не ненавижу тебя. И он… Там все сложнее. Ладно, давай я сначала поговорю с… с пациентом, а если уговорю его — пришлю тебе сову и завтра встретимся здесь.       Малфой кивнул и с такой надеждой посмотрел на нее, что ей захотелось погладить его по голове и пообещать, что все будет хорошо. Дав самой себе мысленно подзатыльник за подобные мысли, она повернулась, чтобы уйти, и тут он внезапно окликнул ее у самого выхода: — Грейнджер, а как поживает Поттер?