Пойманные в темноте и случай Мэла Рейнольдса

20 января 2010 года. После полуночи - Значит, у тебя все под контролем?.. - Дин отзывается кратким и самоуверенным «Еще бы!..». Он рассказывает, что «Быки Калифорнии» проигрывают в пух и прах «Медведям из Огайо». Делится с Сэмом мнением касательно дешевой выпивки. Говорит, что бдительно наблюдает за Стю и не собирается упускать его из виду. Заверяет, что наберет младшего сразу же, как что-нибудь появится, после чего жмет «отбой». Сэм некоторое время сидит молча – просто смотрит на погасший экран мобильного телефона, а затем устраивается поудобнее на кровати, подложив под спину подушку, включает ночник и находит тетрадь, на первой странице которой указана дата – 04 января 1893 года. <><><> 04 января 1893 года «…Дорога до Боди заняла сутки – Безмятежный79 терпеливо сносил тяготы путешествия и своего незадачливого наездника. Когда я добрался до места, меня встретил Шон Гросс – шериф этого грешного уголка и, по совместительству, мой старый приятель. К этому моменту по улочкам Боди уже расползлись слухи о том, что в город повадился хищник, опробовавший мясцо Клинта Эврибади – местного пастора и пьянчуги и Фенимора Зейна – несговорчивого сапожника. Шон предупредил горожан, чтобы те вели себя осмотрительнее, и предложил ввести комендантский час, но его слова были столь же бесполезны, как и стрельба по противнику, прочно засевшему в засаде. Кирч, зарабатывавший себе на жизнь добычей золота, лез на рожон и собирал отряд для охоты на зверя, облюбовавшего блюда в здешнем меню. Он убеждал своих дружков сдернуть шкуру с хищника, кем бы он ни был, но тщетно – из смельчаков вызвался лишь Краш... Их совместная охота наделала много шума – принесла трофей в виде тощего волка, который едва ли был способен на подобные зверства, и вселила в горожан спокойствие и чувство безопасности. Однако Шон не отличался излишней беспечностью и ждал нового нападения…» <><><> Первый день Мэла Рейнольдса в Боди – …Давно не виделись, приятель, - Мэл спрыгивает с лошади и, расставив руки, идет навстречу другу. Он крепко обнимает Шона и, отстранившись, спрашивает: – Сколько прошло? Лет шесть или семь, как ты осел в этом золотоносном уголке? Посмотри только на себя – раздобрел. Значит, малышка Джейни до сих пор не послала куда подальше твою холеную задницу? – Мы с ней обвенчались, – кажется, Шон смущен вопросом – на его щеках рдеется румянец, но он махом берет себя в руки и говорит в тон приятелю: – И она, кстати, больше не малышка, Мэл. Джейни подросла и вот уже четыре года она – моя Джейни, - с ударением на слове «моя» говорит шериф. – Постой-ка, когда я видел ее в последний раз, она еще с косичками бегала. – С тех пор прошло больше семи лет, – напоминает Шон. – Но ты ведь приехал не для того, чтобы предаться воспоминаниям о былых временах? – Ты все такой же зануда, – с широчайшей улыбкой констатирует Мэл. – Дай только поговорить с Джейни и еще до рассвета она сбежит от тебя со мной. – Ее нет в городе, – по лицу Шона скользит тень и от прежней веселости не остается и следа. – Я отослал ее к троюродной сестре – подальше отсюда. – Все настолько серьезно? – взгляд Мэла становится непроницаемым и тяжелым – точно таким же, как когда они впервые встретились и он позволил себе чрезмерную откровенность. - Это ты мне скажи, - отзывается Шон. Он делает приглашающий жест и направляется к зданию с вывеской «Шериф», где расположился, вместе со своими помощниками, коих внутри не оказалось. – Я отослал всех, кого смог убедить, что так будет лучше. Им ни к чему рисковать своей жизнью, если мои подозрения подтвердятся, – шериф минует камеру и открывает дверь в подвал. – Я запретил хоронить тела до моего особого распоряжения, чем заработал себе не лучшую репутацию среди тех, кто остался, а остались многие. Мужчины спускаются по скрипящим ступенькам в полутемное сырое помещение, воздух в котором пронизан трупным смрадом: запахом смерти, отгоняющим все живое. Шон приближается к телам, лежащим на полу, снимает с них простыни и рефлекторно поднимает шейный платок практически до уровня глаз, чтобы прикрыть рот и нос. Рейнольдс повторяет движение друга и присаживается на корточки возле тел – он внимательно их изучает, становясь с каждой секундой все мрачнее, и спустя несколько минут делится соображениями: – С ходу я бы сказал, что здесь дело в очень и очень озлобленном духе, Боди должно быть прямо кишит такими. Но первая догадка может оказаться и далекой от истины – без проведения расследования это все равно, что тыкать пальцем в небо. Где их нашли? – Фенимора Зейна – за борделем, а пастора – в салуне. Если это имеет значение, между убийствами прошло четыре дня. – Это должно иметь какое-то значение, – отзывается Мэл, выпрямляясь во весь рост. – Когда погиб Зейн? – Два дня назад. – Если ты прав, то в следующий раз нападение повторится уже на этой неделе. – Я бы предпочел ошибаться. – Это покажет только время. Ты мне позволишь осмотреть их дома? – Для того тебя и позвал, – в голосе Шона слышится доля облегчения. Он собирается подняться наверх и говорит: – Мне бы хотелось, чтобы мы встретились при других обстоятельствах. – Мне бы тоже этого хотелось, приятель, – отзывается Мэл… <><><> «…Осмотр домов жертв исключил двух возможных кандидатов в списке подозреваемых – ни ведьмовских мешочков, ни следов серы я там не обнаружил – оставив, как минимум, с дюжину причин происходящему в Боди. Мне на ум приходили гули, ругару80, виверны81 и еще с дюжину-другую сверхъестественных тварей…» <><><> – Никто ничего не видел и не слышал, – бормочет себе под нос Мэл, снова осматривая тела. – Ни криков, ни звуков борьбы… Ни выстрелов, что само по себе странно, учитывая, что в Боди даже у малолетнего ребенка есть пистолет. – Фенимор буквально спал с оружием, – подтверждает Шон, – чего не скажешь о пасторе. – Но и он был вооружен, – кивает Мэл на кобуру, пристегнутую к лодыжке трупа. – Значит тот, кто напал на них, либо был им знаком и они подпустили его слишком близко, либо этот «кто-то» или «что-то» настолько быстрое, что ни у Фенимора, ни у Клинта просто не было шанса спастись. – Или и то и другое, – нервно усмехается Шон. – Что это? Кто мог такое сделать?.. – Хотелось бы мне знать ответ на твой вопрос, – задумчиво говорит Мэл. Он подносит руку к лицу, чтобы снять повязку и замирает – прислушивается к запахам – после чего встает на четвереньки и приникает носом к ране на теле Зейна. – Мэл, что ты делаешь? – Шон брезгливо морщится, но Рейнольдс знаком просит его сохранять тишину, переходит к телу Клинта и повторяет манипуляции. Гросс, зная друга, предупреждает: – Когда решишь попробовать их кровь или еще что-нибудь на вкус, сообщи – я хоть отвернусь, чтобы не видеть этого. – Не думаю, что в этом есть необходимость, – Мэл поднимается с деревянного пола и, подойдя к другу, подносит руку, испачканную в крови, к его носу: – Ничего знакомого не улавливаешь? Первый порыв – отшатнуться от Рейнольдса – Шон подавляет. Он морщится, но все же принюхивается и совершенно серьезно спрашивает: – Дешевый виски из салуна?! Клинта угробило пойло Шеймуса!?! Но что тогда напало на Фенимора?! Погоди – не говори: я догадаюсь. Дамские корсеты взбесились и прикончили беднягу? А ведь я предупреждал Фенимора, что такая ненасытная любовь к женским прелестям до добра не доведет! – театрально сокрушается Гросс. – Закончил упражняться в остроумии, Шон? – отвечает на подколку друга Мэл, направляясь к лестнице, чтобы глотнуть немного свежего воздуха. – Неплохо, неплохо. Но я не о том. Здесь присутствует какая-то примесь… Не могу понять что это, но что-то смутно знакомое, – Малкольм хмурится, пытаясь сопоставить все запахи с тем, что улавливается в крови жертв хищника, и разочарованно поводит плечами. – Ничего не приходит в голову, - он выходит на улицу и набирает полные легкие воздуха – медленно выпускает и поворачивается к другу. – Знаешь, я подумал, – Шон вновь серьезнеет, – может нам установить ночные дежурства? Ведь нападения происходят только по ночам, когда мы особенно уязвимы, а если каждый из нас возьмет на себя смену, то наши шансы поймать это… – Шон замолкает, подбирая подходящее определение, – существо увеличатся. – Звучит, не так уж и бессмысленно, – одобрительно кивает Мэл. – Руки лишними не будут. Дополнительно небольшая группа из четырех человек, отлично владеющих оружием – то, что доктор прописал. Разобьемся по два человека и поделим город на аван-посты. Предупредим о том, какова опасность и… – Ты же не предлагаешь сказать этим четверым правду? – Шон смотрит неверяще – он надеется на отрицательный ответ, но эта надежда рассыпается в пух и прах, когда он встречается с глазами Рейнольдса. – Мой план провалился, даже не успев начать реализовываться! – сокрушается Гросс. – Осведомлен – читай: вооружен, – Мэл проверяет оружие – пистолет и нож в кожаном чехле на бедре, мысленно прикидывает предстоящий разговор. – Если люди будут знать, с кем придется иметь дело, у нас будет больше шансов избежать ненужных жертв. Шон выглядит обреченным и колеблется, но потом все же сдается: – Лучше бы тебе быть столь же убедительным с ними, каким ты был со мной, когда произошел тот случай… – Шон не верит в то, что хочет произнести вслух, но Рейнольдс спасает его от этой необходимости: – Кентавр82 и Пан83 – такого нарочно не выдумаешь, – сперва он расцветает в лучезарной улыбке, в уголках его глаз появляются морщинки, напоминающие гусиные лапки, а потом, не сдерживаясь, смеется при воспоминании и его смех расплескивается по улице, накатывает на стены домов и возвращается назад. Успокоившись, Мэл говорит: – Ты же не станешь отрицать, что повеселился тогда от души? Видел бы ты свое лицо, когда… – Пойду соберу людей, – пресекает продолжение ностальгических высказываний друга Шон. <><><> «…Он бы не смог забыть то самое дело, даже если бы захотел. И, пожалуй, я рад, что нас свело именно оно, а не вампиры84, ламии85, леший86 или еще какое дитя ночи87…» <><><> «…В зале суда, кроме нас с Шоном, сидели четверо – Дональд Кирч, Кристиан Краш, Шеймус Бёрн и Фёргусон Макнамара – золотодобытчики, преступники и, в глазах властей и общественности, отъявленные негодяи. Но Гросс заверил меня, что в отличие ото всех остальных, кто за последние годы оседал в Боди, им без колебаний можно вверить прикрывать себе спину… Как и следовало ожидать, доверия в глазах наших слушателей, которым предстояло защищать гражданских, не было ни на йоту. Впрочем, я не могу их осуждать – скажи кто-нибудь мне лет десять назад, что мир полон существ, которых мы привыкли видеть лишь на страницах книг, моя реакция оказалась бы ничуть не лучше. То, как смотрел на меня Шон, когда они разошлись… Уэддон88 меня раздери! У меня было такое чувство, будто я предал его, пустив пулю в спину, хотя он и осознавал, что иначе мы поступить не могли…» Второй день Мэла Рейнольдса в Боди От раздавшегося сбоку шороха, приближающихся шагов, Мэл непроизвольно вздрагивает и мгновенно выпрямляется, словно солдат на посту – убирает с глаз шляпу, крепче вцепляется в рукоять пистолета и бормочет охрипшим голосом: – Я не сплю!.. – Держи, – Шон бросает ему ломоть пшеничного хлеба, который Рейнольдс ловит, и ставит перед ним на деревянный настил металлическую кружку с обжигающе горячим чаем. – Я бы принес тебе что-нибудь посвежее, но наша пекарня закрылась, а продовольствие сюда привозят не чаще одного раза в месяц, – оправдывается Гросс, устроившись рядом с приятелем, и, упершись спиной о трубу дымохода. Рейнольдс отламывает кусок хлеба, кладет его в рот, вдумчиво пережевывает и, подув, осторожно отглатывает терпкого напитка из кружки. – Почему оставил Безмятежного одного? На моей памяти – это первый раз, когда ты с ним расстался дольше, чем на шесть часов. – Дорога была длинной и он порядком вымотался. К тому же, Безмятежный не переносит высоту, предпочитая твердую землю под ногами, а не прохудившуюся местами крышу, – откусив еще кусок хлеба, и, прожевав его, Мэл делится мыслью, которую обдумывал на протяжении всей ночи: – Нам нужно прочесать лес за городом. – И кого ты рассчитываешь найти? Наши парни все кругом осмотрели и наткнулись лишь на не менее оголодавшего, чем они сами, волка. – Во-первых, они не знали, что искать. – А ты знаешь? Помнится, еще вчера ты говорил, что понятия не имеешь, с чем мы здесь имеем дело. – Говорил и не отказываюсь от своих слов, но, прочесав лес, мы может найти хоть что-нибудь. – Наивно думаешь, что этот «кто-то» мог наследить вокруг города? Ты хватаешься за соломинку, Мэл, или глупо доверяешь случайности. – Говоря о доверии, – Мэл отпивает из кружки еще немного, отставляет ее в сторону и поворачивается к шерифу. – Раз ты позвал меня, значит, доверяешь моему нутру. А раз ты доверяешь ему, то не подвергай сомнению мои решения. – Я подвергаю сомнению любые решения, пока они не подтверждены вескими аргументами и доказательствами, а имя Малкольм Рейнольдс не входит в число оных. Ты ведь помнишь, что грабежи до сих пор считаются у нас преступлением? – Так вот почему Элрой грозился тюремным заключением и вывесил мои фотографии едва ли не по всему восточному побережью! – Мэл изображает наигранное потрясение сделанным «открытием». – Обязательно пришлю ему открытку на Рождество с искренними извинениями, – заверяет он с самым, что ни на есть, честным видом. – В этом весь ты, - обреченно вздыхает Шон. – Сколько возьмешь с собой людей? – Думаю, нас двоих будет достаточно. – Двое – проще простого. А что «во-вторых»? - Во-вторых? - Ты сказал "во-первых, они не знали, что искать". Значит, есть и "во-вторых". – Во-вторых, довольно просиживать штаны, – Мэл решительно поднимается на ноги, потягивается, чтобы размять мышцы, щурится на яркое солнце и, прикрыв глаза от ослепляющих лучей рукой, как козырьком, говорит: – Зайду к Безмятежному. Встретимся у тебя. <><><> «...Шон был прав, впрочем, как и всегда… Не имея ни малейшего понятия, что ищу, я шел вслепую, наивно надеясь на везение. Хотя эта работа и не прощает беспечности, мне по-прежнему казалось, что меня кто-то оберегает, точно кому-то там наверху требовалось, чтобы я выжил, а значит и те, кто рядом со мной, могли быть уверены в безопасности, в том, что с ними не случится ничего непоправимого…» <><><> 20 января 2010 года. Вудленд, Калифорния. После полуночи – Ставишь десятку, Майки? – Дин просто желает удостовериться, что не ослышался. Охотник не теряет из виду Стюарта, больше увлеченного просмотром игры, чем чересчур шумными посетителями. Майки кивает и кладет под один из запотевших стаканов с виски сложенную вдоль банкноту. Он кивает на приятеля, разминающегося по центру паба игрой в пул: – И еще десятку, если после этого справишься с малышом Билли. Билли ненадолго отвлекается от игры – выпрямляется во весь рост, демонстрируя широкие накаченные до нельзя плечи. Дин самонадеянно хмыкает: – Можешь распрощаться со своими деньгами, Майки. Винчестер выливает в себя пойло за считанные секунды и ставит локоть на стойку – подзывает приятеля Майки: – Хэй, малыш! Билли багровеет, но все равно подходит и садится на стул напротив – устраивается поудобнее, чтобы разбить в пух и прах самоуверенного чудика, надирающегося здесь битых два часа. Он предвкушает легкую победу – мысленно празднует триумф – и когда его рука касается барной стойки, больше не сдерживает себя и со звероподобным рыком бросается на Винчестера: силится отработать на нем удары, но охотник оказывается чересчур шустрым и все время уворачивается от летящей в него кувалды, раздразнивая своего противника шуточками и широкой ухмылкой, играющей на лице. Обступившие их мужчины галдят так, будто попали на финальный бой – последнее сражение двух боксеров, которое предопределит их дальнейшую судьбу. Бармен предостерегает: – Если разобьете мне здесь хоть что-нибудь, ни одного из вас в мой паб и на пушечный выстрел больше не пущу! Так и знайте! Предупреждение не срабатывает. <><><> Сэм потирает переносицу, чтобы снять напряжение с глаз и откладывает дневник, бросает короткий взгляд на наручные часы – 03:16 – и берет мобильный. Он набирает номер брата, но Дин игнорирует входящие от него. Сэм дожидается сигнала и говорит в трубку: – Дин, привет… Слушай... У меня появилась кое-какая информация… Перезвони сразу, как сможешь... Он сидит еще немного, а потом выходит на улицу – стоит, оперевшись о перила, вглядывается в ночное небо, напоминающее одеяло, покрытое россыпью жемчужин, с минуту или две. Затем возвращается в номер и продолжает читать. <><><> «…На сборы ушло не больше получаса. Взяв с собой оружие, мы отправились в лес, подпирающий Боди с севера…» <><><> – Мэл, ты нашел его? – после продолжительного молчания первым не выдерживает Шон: он задает вопрос, который не требует пояснения, наперед зная, что может не получить прямого ответа. Малкольм не поворачивается к другу, но этого и не нужно – у него все читается на лице, хотя он и пытается притвориться, что все нормально. Наконец, Мэл говорит – выдавливает из себя слова по капле, силясь не выдать обуявших его предательских эмоций: – Прошлой зимой в Шайенне… Он не сразу вспомнил меня – думал, я буду легкой добычей, хотел сперва наиграться вволю… В возникшую паузу Гросса осеняет внезапной догадкой, которую он тут же озвучивает: – Ловил на живца, на себя?! Вот ведь, сукин сын! Ты что же, совсем голову потерял??? – набрасывается он на приятеля, позволив себе излить праведный гнев на нерадивую голову. – Наскучило играть в кошки-мышки со смертью, и решил спустить курок??? Ты бы хоть письмецо чиркнул, что ли, чтобы нам с Джейни начать обдумывать для тебя надгробную надпись, да копить на похороны и службу! – Хэй! – Мэл вытягивает руки перед приятелем, призывая его остановиться и прервать этот грозный монолог. – Тише, Шон. Так ты нам всю рыбу распугаешь. И я не собирался умирать. Не тогда и, уж тем более, не сейчас. – Но ты же сам сказал… – Шон кажется растерянным. – И ты не ослышался, но погибать я не собирался. – Но ты и не мог знать, чем закончится твоя ловля на живца. В прошлый раз, когда та тварь напала на тебя с семьей… Ты же месяц в постели провалялся, – встретив вопросительно-выжидающие синие глаза, Шон понимает, что сболтнул лишнего и торопится предупредить вероятные расспросы: – Я не проверял твою историю. Просто так случилось, что по долгу службы оказался в Мэне – там разговорился с местными, и они заполнили пробелы в твоем скудном на подробности рассказе. – Сделаю вид, что верю, – скептически хмыкает Мэл. – Я не собираюсь оправдываться, – заводится Шон, но встретившись со смеющимися синими глазами, понимает, что они стали похожи на старую супружескую чету, которых хлебом не корми, дай поворчать друг на друга, и осекается. Он шагает нога в ногу с другом и спрашивает: – Почему ты не бросишь все это? – Ты про себя и Боди? Вот опустошу ваши запасы вискаря с золотом и поминай меня, как звали. – Не ерничай. Ты понял, о чем я. – Не знаю, – пожимает плечами Мэл. – Никогда не задумывался об этом. Просто охотился, стараясь помочь всем, кому смогу… То, что случилось с моей семьей… Если мне удастся сделать хоть что-нибудь, чтобы подобная история не повторилась, значит, это все было не зря. – Может, ты сделал уже достаточно и пора остановиться, Мэл? – Достаточно никогда не будет, – говорит Рейнольдс и, сверив ориентиры, движется дальше, не проронив больше ни слова. <><><> «…Сказать, что я ни разу не задумывался над тем, чтобы бросить все это и уйти на покой, означало бы покривить душой. Конечно, думал и не раз… Возможно даже, в один из дней мне представится шанс начать все с чистого листа и тогда…» <><><> 20 января 2010 года. Вудленд, Калифорния. После полуночи Когда, наконец, раздается сигнал входящего звонка, Сэм чуть ли не подпрыгивает на месте. Он хватает телефон, жмет принять и с ходу набрасывается на Дина: – Старик, я тебе уже туеву кучу сообщений оставил на голосовую почту! Где тебя носит?! – Хэй-хэй-хэй! – останавливает поток негодования Дин. – Не так быстро и не так громко, – на фоне его слов слышится мужская перебранка и шум слива в сортире. Сэм хмурится и интересуется: – Дин, ты где? – он предвидит ответ, но все же задает этот вопрос. – Я заказывал двух девочек в номер, но меня надули, – отшучивается Дин. – Ты в тюрьме? – Погоди… – после непродолжительной паузы Дин язвит: – На пятизвездочный номер в Плаза тянет с огромной натяжкой. – Я заберу тебя! – Сэм произносит это голосом не в меру строгого папаши, отчитывающего нашкодившего сына, и отключает телефон. <><><> 20 января 2010 года. Модесто, Калифорния. После полуночи – Безил, тебе приглючилось, – демонстративно небрежно бросает он, ступая за приятелем, но держась чуть поодаль. Старается реже моргать, вглядываясь в непроглядную темень. Подсвечивает фонариком, выхватывая разинувшие в немом вопле пасти монстров, наводнивших лес после заката, обступающих их со всех сторон и смыкающих плотнее кольцо вокруг двоих «укурков». Он ловит себя на мысли – на чистосердечном признании самому себе – что впервые за десяток с лишком лет испытывает безотчетный страх перед темнотой и этими вот деревянными исполинами, которые подпирают кронами чернильный купол неба, тянут к нему с Безилом свои когтистые лапы. Вслушивается в звуки, силясь угадать в них мягкую пружинистую поступь хищника – рыси или койота, учуявших добычу. Невольно вздрагивает всякий раз, когда до него доносится шорох. – Здесь никого нет – только ты, я и голодные звери, - наивно полагает, что последнее послужит веским доводом для друга прекратить выпендриваться и повернуть обратно. – Тш! – звучит сердито, если не сказать, раздраженно. Каждый мускул Безила напряжен до предела. Адреналин впрыскивается в кровь и прокачивается по венам в убойных лошадиных количествах, подстегивая идти дальше – вглубь черной чащи. И он, Безил, ощущает себя хреновым наркошей, жаждущим все новой и новой дозы, хотя в жизни баловался всего-то пару-тройку раз с однокурсниками в студенческой общаге. А сейчас… Сейчас Безил, мать его, Паркер – примерный сын и лучший сотрудник года в службе доставки пиццерии «У Мо»! У него даже появилось собственное место на парковке для служебного гибрида Гэри Фишера89. – Еще слово, Рассел!.. – Безил не озвучивает угрозу. Расселу все ясно и без слов. Он вообще парнишка сметливый и не беда, что вот уже полтора года пашет, как проклятый, без чаевых и премий, отрабатывая деньги, вложенные в его образование дедом. – Безил, ты хоть знаешь, кого видел?! – Рассел возмущен и оно не удивительно. Не каждый день по телику крутят лучшие игры «ЧикагоБуллз». А он вместо того, чтобы наслаждаться этим вынужден шариться черт знает где, в поисках черт знает кого. Рассел никого не видел и не понимает, с чего вдруг повелся на воодушевленное Безила – «Чувак, мы срубим кучу бабла и станем мегапопулярными!» Рассел неодобрительно качает головой собственным мыслям, но не отстает от друга. Ведь у Безила ружье, а все, что доверили ему – жалкую мыльницу, годную лишь для съемок фотографий не самого лучшего качества. Конечно, он может убежать в случае нападения – не зря же квоттербеком был в колледже. Но кто обещал, что хищник даст ему фору?! – Сам же сказал, что оно двигалось слишком быстро, и ты толком не разглядел его! – Заткнись, Рас, и не мешай! – Безил даже не оборачивается. Он крепко сжимает вспотевшими ладонями отцовское охотничье ружье - чувствует, как по спине ручейками стекает пот и футболка неприятно липнет к телу, вызывая труднопреодолимое желание снять ее: немного освежиться. Но Безил не делает этого – любое резкое движение может спугнуть диковинную тварь, которую он заприметил в окно после того, как закончился второй тайм и они пропустили еще по одной бутылочке пива. Он не сомневается – эта охота станет сенсацией, сулящей ему не только известность, но и солидные гонорары за будущие мемуары. Безил продвигается крадучись. Глаза настолько привыкли к ночной тьме, что пляшущий перед ним белый луч начинает выбешивать. – Все, что от тебя нужно – быть начеку, чтобы зафотать его и все. Для остального от тебя пользы не больше, чем от балетной пачки слону! – Знаешь что, Безил, – Рассел психует и останавливается, направив фонарь на приятеля, – с меня хватит. Достали твои закидоны. Я возвращаюсь и плевать хотел на то, как поступишь ты. – Крипке тебя за ногу! – белый свет резко ударяет по глазам и Безил рефлекторно закрывается рукой от слепящего луча. – Совсем охренел, Рас?! – Вообще-то, он не ждет ответа – ни утвердительного, ни отрицательного. Безил просто ставит перед неоспоримым, по его мнению, фактом, но Рассел все равно отвечает: – Это ты охренел, Без! – говорит он и поворачивается к приятелю спиной, твердо намереваясь вернуться на ферму, нырнуть в новехонький порше и отправиться в ближайший бар – налакаться пива и вызвать братскую службу спасения «Чип спешит на помощь», чтобы добраться до дома, да и тачку отбуксировать в гараж. Не сказать, чтобы между ними были особо сильны братские узы, но Эйдон предпочтет выволочь его из бара, борясь с желанием надрать братцу задницу, перспективе снова выложить свои кровные в полицейском участке в качестве залога за нерадивого «наградил же Бог!..» младшего. – Кэнон верни! – требует Безил и протягивает руку раскрытой ладонью наверх. Рассел отдает ему мыльницу и воплощает в жизнь свое решение – возвращается той же тропой, по которой они пришли сюда. – Чтобы на работе был ровно в восемь! – кричит вдогонку Безил, пихая фотоаппарат в карман куртки. – И то, что ты заблудился в лесу, за отмазку не сойдет! Так и знай! – предупреждает он, хотя из них двоих хуже всего ориентируется на местности именно Безил, ни разу в жизни не заслуживший звания прилежного бойскаута. Чего греха таить – он даже с GPS находит нужное место с горем пополам. Но Безил успокаивает себя мыслью, что до фермы рукой подать, да и лесок не такой большой, чтобы заплутать. Он вновь вскидывает ружье – удобнее перехватывает его и проходит едва ли больше шагов двадцати, прежде чем замереть на месте. Позади него с треском ломаются ветки. Кто-то мчится по лесу, не особо заботясь о том, чтобы соблюдать тишину. Безил резко разворачивается на сто восемьдесят градусов и напрягает слух. – Рас, это ты?.. – ответом на осторожный вопрос служит все тот же треск – словно бы БигФут льстит себе мыслью прийти на финишную прямую раньше птицы бегуна из того дурацкого мульта, что по кругу гоняет малолетний племянник Безила, да и он сам смотрел не однажды. Шум постепенно удаляется от него к ферме - продвигается в сторону ушедшего Рассела. – Рас!.. – испуганно слетает с губ и Безил срывается с места. – Ра-а-а-ас!!! – кричит он в надежде, что быть может, приятель не успел уйти достаточно далеко и по его голосу поймет, что ему грозит опасность. Возможно, он рассчитывает привлечь внимание животного к себе и изобразить Крипкевыдолбленного героя, как в кино. Безил несется туда, откуда доносятся звуки борьбы и звериный рык. Он возвещает о своем приближении: – Ра-а-а-ас!!!.. Держись!!! Я спасу тебя, дружище!!! – Безил ныряет туда, где ночные сумерки разрезает слабый луч света, хаотично пляшущий по земле и деревьям, подавая отчаянный сигнал SOS. Он задыхается – ловит ртом воздух, заставляет себя не думать о коликах в боку и чавкающем кроссовке, которым угодил в лужу. Все его инстинкты вопят, что надо бы сваливать и как можно быстрее, но он только сбавляет шаг, когда наталкивается взглядом на Рассела. Приятель сидит перед ним на коленях и сжимает этот гребанный фонарь. Безил с огромным облегчением шумно выдыхает и не спеша шагает к нему, думая, что парню несдобровать за эту более чем идиотскую выходку. – Оборжаться, Рас! Просто оборжаться, какой ты стал юморист всего-то за день! Бенни Хилл90 стоит и нервно курит в сторонке! – говорит Безил, тщательно скрывая за здоровым скептицизмом и снисходительностью недавний первобытный страх. – Только вот в награду за твое актерское мастерство тебе послужит сверхурочная работа. Придется пахать, как папа Карло всю неделю без выходных. И хрена тебе лысого, а не отгульный в пятницу! – ставит он в известность приятеля и сокращает расстояние между ними. Рас никак не реагирует. Он не смотрит на Безила, а пялится на чертов фонарь, опустив голову к груди. Его куртка исполосована и кажется… Безил только сейчас замечает, что одежда друга насквозь пропиталась какой-то дрянью, похожей по цвету на… Он наклоняется к Расселу, дотрагивается до плеча и отскакивает, будто ошпаренный, потому что друг… Парень, которого он знает почти всю свою жизнь… Рассел просто падает лицом вниз. Он не произносит ни звука, не шевелится и напоминает Безилу обмякшую тряпичную куклу младшей сестры, которую лет семнадцать назад задрал их пес. <><><> 20 января 2010 года. Вудленд, Калифорния. Под утро – Офицеры, – Дин отдает честь, наблюдающим за ним с братом полицейским. У него на лице пара ссадин, разбитая губа и намечающийся синяк под правым глазом, костяшки рук разбиты в кровь, а на губах играет улыбка. – Охолонись! – цедит Сэм, утихомиривая разошедшегося Дина. – По-моему, ты уже достаточно натворил. – Я ничего не делал! – возмущается Дин. – Это был приятельский разговор по душам! – В ходе которого ты сломал стол со стулом и разбил бутылку виски?! – Вообще-то, чисто технически – не я сломал, а мной сломали, – исправляет Сэма Дин, указывая не неточность деталей, которыми тот оперирует, – а виски у них паршивый. Я, можно сказать, спас тех бедолаг, которым его могли споить. – Скажи спасибо, что Бобби сумел убедить их отпустить тебя, заверив, что примет меры дисциплинарного взыскания. – Непременно пришлю ему открытку, – паясничает Дин. Он покачивается из стороны в сторону, но упорно держится на ногах. – Хорош, – Сэм морщит нос и спрашивает: – Это твой новый способ делать дело? – Вообще-то, я с ним великолепно справлялся, – Дин кивает на камеру, где помимо него удобно расположились еще трое, в одном из которых Сэм узнает Стюарта. Мужчина, завидев братьев, дружелюбно машет им рукой, Винчестеры отвечают на приветствие. – Он был под моим наблюдением всю ночь! – не без бахвальства говорит Дин. – Ладно, инспектор Гаджет91, будем считать, что на сегодняшнюю ночь ты ему обеспечил алиби, – Сэм собирается обхватить Дина за пояс, чтобы помочь выйти из полицейского участка, но тот выставляет вперед руки и останавливает его непререкаемым: – Мне не нужна нянька, – неуверенной походкой Дин направляется к выходу и толкает дверь от себя. Подойдя к машине, он занимает место пассажира. <><><> – Раздевайся, – говорит Сэм и в его голосе проскальзывают бьющие по нервам отцовские нотки. – Чего это ты раскомандовался?! – возмущается Дин, еле шевеля заплетающимся языком, повторяя, как отзвук вопрос, заданный ему когда-то давно Сэмом. Он в буквальном смысле этого слова валится на кровать и собирается вырубиться прямо сейчас, но назойливый голос Сэма, свербящий, кажется, в самом мозгу, будто перфоратор, не позволяет ему воплотить свое желание в жизнь. – С чего ты решил надраться? – отвечает вопросом на вопрос Сэм. Он перехватывает Дина за руку и тянет на себя, чтобы помочь тому сесть. – Со мной все в порядке, – выдавливает по крупицам стоп-фразу Дин, отталкивая поддерживающие его в вертикальном положении руки Сэма. – Я вижу, – отзывается Сэм, чувствуя, как в нем с новой силой закипает злость. Он стягивает со старшего куртку и ботинки, игнорируя слабеющие Диновские протесты. – Нэна92, ты ли это? – ехидничает Дин. – Последний раз я тебя видел, когда под стол пешком ходил. Справившись-таки с Дином, Сэм укладывает того в постель и усаживается на стуле напротив – он просто смотрит на брата и думает о том, как сложились бы их жизни без охоты… <><><> …Он вновь оказывается напротив того самого зеркала из сарая. Прозрачное стекло покрыто слоем пыли. Дин проводит по нему рукой, оставив неровную полосу, в которой отражается его лицо. – Дин, сынок, – ласковый голос мамы заставляет непроизвольно вздрогнуть. Он оборачивается на него – но никого не видит. Дин не может понять почему, но эта холодная поверхность притягивает его, словно… За его спиной раздаются детские голоса и заливистый смех – они кружатся вокруг него, словно листья, подхваченные осенним ветром: – Дин, наш малыш… – Паа!.. – Дин, родной… – С днем рождения!.. – Паап, я – уже не маленькая… – Паа, можно взять твою машину?.. – Дин, я люблю тебя. – Как его назовем?.. – Джон… Эти голоса – они сливают в один, наполненный нежностью и любовью, спокойствием и счастьем. Здесь его родители и дети. Они прожили долгую жизнь и по-прежнему рядом с ним. Дин задумывается на минуту – прислушивается к самому себе: к ощущениям, мыслям, воспоминаниям. Он вглядывается в своего постаревшего двойника, улыбающегося ему из зеркальной поверхности, и не может понять причин тревоги, поселившейся внизу живота. Дин делает один острожный шаг к зеркалу и снова замирает – останавливается, как вкопанный, потому что к его собственному отражению добавилось еще одно. Это вихрастый паренек с ямочками на щеках. Он стоит, облокотившись о косяк в проходе, и, скрестив руки на груди. Этот парень смотрит на него из-под отросшей челки и в его глазах читается неизбывная грусть, неиссякаемая тоска. Дин разворачивается к нему. – Ты кто? – Сэм, – представляется он. – Но вопрос в другом: кто ты? Дин теряется, мешкает с ответом, но все же говорит: – Я здесь живу. – Несложно догадаться, – Сэм кивает на фотографии в рамочках, расставленные по письменному столу, с которых на них смотрят счастливые лица Джона и Мэри, Дина и его собственных детей – свадебные фотографии, дни рождения, дни благодарения, рождество, выпускные, семейные встречи и разные памятные события, вписывающие все новые и новые главы в повествование о жизни каждой семьи. – Но ты так и не ответил на мой вопрос: кто ты, Дин? – Послушайте, вы врываетесь в мой дом без объяснений, задаете вопросы… – начинает было Дин, но парень мягко прерывает его: – Это важно: просто ответь самому себе – кто ты? Дин оборачивается к зеркалу, точно в поисках ответа на этот вопрос. Он нерешительно протягивает руку к гладкой поверхности и признается: – Это звучит глупо… – Дин натянуто улыбается, – но, мне кажется, что ответ здесь. – Ты уверен, что готов его узнать и принять? – Я принял это решение очень давно… Наверное, еще когда был мальчишкой. Я только надеюсь, что еще не слишком поздно… – И ты не передумаешь? – Там есть что-то по-настоящему важное… Что-то, что мне дорого… Что-то, что я должен защищать… – Ты сомневаешься? – Нет, – Дин касается холодного безмолвного стекла и просто проваливается куда-то – летит в бездонную яму, а перед глазами образы сменяют друг друга. Он не замечает, как оказывается в совсем незнакомом месте – бежит, что есть мочи к кому-то и его накрывает безотчетный страх, его сбивают с ног отчаяние и беспомощность, его сжигает гнев. Дин не знает, что там за пеленой дождя и только одна тревожная мысль пульсом бьется у него в голове – «Сэмми!..» <><><> Дин пробуждается от сильнейшей головной боли и морщится, ощущая во рту мерзкий привкус – последствия ночной попойки в баре. Он принимает сидячее положение и думает, что самым верным сейчас будет принять душ. – Как ты? – Сэм отодвигает в сторону ноут и с беспокойством взирает на Дина – следит за пока неуверенными движениями. – Все пучком, – хрипло отзывается Дин. Он поднимается и идет в ванную комнату. Минут через двадцать Дин выходит, надевает клетчатую рубашку поверх футболки. Потом начинает складывать в сумку грязные вещи. – Дин, это на тебя не похоже, – Сэм решается завести разговор, который назревал с того самого дня, как они покинули Карфаген. – О чем ты? – Дин вскидывает брови в искреннем непонимании. Он берет с тумбы кружку с остатками вчерашнего кофе Сэма и, поморщившись, осушает ее. – Надираться до такого состояния, как этой ночью. Ты словно нарочно ищешь для себя наказание. – Поясни?.. – Дин ставит пустую кружку обратно и напрягается в ожидании продолжения разговора, мысленно готовясь к сеансу выворачивания души наизнанку. – Ты винишь себя в том, что произошло с Харвеллами и… – Прекращай, Сэм, если хочешь, чтобы мы продолжили эту охоту вдвоем, – ощетинивается Дин. – А иначе что? Уйдешь? Будешь охотиться один, чтобы никто не путался у тебя под ногами, пока ты самоубийцу изображаешь? – злится Сэм. – Я не собираюсь самоубиваться, – протестует Дин. – И я делал дело, помнишь? – Да, помню: наблюдал за Стю. Но, Дин… – Хочешь мне рассказать о чудесах семейной терапии?! О том, как тебя излечила Руби с демонской кровью? Или поговорим о том, что ты предал меня и к чему все это привело?! Премьера «Апокалипсис сегодня» на улицах вашего города! Сэм весь напрягается и не произносит ни слова. Он молча наблюдает, как Дин уходит. Финал их разговора - громкий хлопок двери и его удаляющиеся шаги. 20 января 2010 года. День Сэм сидит на стуле, закинув ноги на стол, и возобновляет чтение дневника Малкольма Рейнольдса, пока Дин остывает, выискивая то самое позлачнее «на фиг», где мелкий не станет докучать своими нравоучительными речами и не сможет забраться к нему под кожу. <><><> «…Марш-бросок по лесу дал свои плоды: на одном из деревьев мы с Шоном обнаружили следы когтей, которые, как нам думалось, принадлежат тому, кто был виновником происходящего в Боди...» <><><> – Разбей командный пункт дома у нас с Джейни, Мэл, – советует Шон. – Своими вылазками на крышу, ты будешь нам мало полезен в случае, если повторится нападение. И вот еще что, - Шон открывает шкаф и, выудив оттуда теплое одеяло, бросает его Рейнольдсу. – Я не собираюсь возиться с тобой, если подхватишь воспаление легких. – Да, сестра милосердия из тебя паршивая – это я еще в прошлый раз заметил, - ухмыляется Мэл, положив одеяло на скамью у стены. – А ты – исключительно неблагодарный пациент, – парирует Шон. Он берет со стола бутылку виски, наполняет стаканы и ставит один перед другом. – Так что, у тебя появились мысли, чьи это следы на дереве? Может, вендиго? – Не вариант. Во-первых, вендиго не водятся в здешних местах, а во-вторых, почерк не его. Этот зверь запасливый и не станет убивать просто так. Он охотится лишь для пропитания. А здешние убийства скорее напоминают убийство ради убийства, или утоления сиюминутного чувства голода или ради какой-нибудь другой цели. Только мы не понимаем, что движет этим существом, потому что не видим полной картины. От нас пока что-то ускользает, но вот что? – Вопрос на миллион, – хмыкает Шон, взболтав напиток в стакане. – Я распределил дежурства. Ты будешь с Кристианом Крашом. Он – задира и выпивоха, но всегда прикроет спину. Мы поднимем вас через четыре часа, так что проваливай спать и не мозоль глаза, пока я сам тебя не разбужу. – Вспомнил, что ты шериф?! – усмехается Мэл, но беспрекословно подчиняется. – Если заметишь что-нибудь странное, поднимай тревогу, слышишь? Что угодно, понял? Шон просто кивает и показывает рукой, чтобы друг убирался из его кабинета. <><><> «…Было непривычно не видеть, как малышка Джейни колдует на кухне, не слышать ее заливистого смеха и звонкого голоса. Еще более непривычным было осознание того, что эта малышка действительно повзрослела…» 20 января 2010 года. Мотель «Червовый валет», Вудленд, Калифорния. Вечер – Последние новости слышал? – Дин задает вопрос с порога – без долгих предисловий и оправданий за свое недавнее поведение. – Нет. А что? Что-то случилось? – Сэм сдвигает брови на переносице, откладывает дневник Рейнольдса, и провожает Дина взглядом до ванной комнаты. – Наша спасательная операция с треском провалилась, – отзывается Дин из ванной под аккомпанемент льющейся из крана воды. Секунд через десять он выходит – вытирает лицо и руки махровым полотенцем, бросает его на кровать и поясняет: – Того парня из пиццерии – Рассела – нашли в лесу сегодня утром мертвым. Догадаешься, как он выглядел, Скалли? – Хищник? – Правильная догадка, капитан Очевидность. Вот только пацана уже не оживить, – Дин занимает место напротив Сэма и включает ноут. – Токсикологию по жертвам хищника получил? – Да. Вот, – Сэм протягивает Дину листы бумаги, скрепленные канцелярской скрепкой. – Я искал совпадения, но пока ничего. В мифологии полно существ, которые используют во время охоты яд, – он открывает вкладку интернет-браузера с адресом сайта по мифологии, мельком его просматривает и перечисляет: – Мантикоры93, виверны, ехидны94, гидры95. Каждое из этих существ охотится, используя яд, и предпочитает человеческое мясо. – Бобби не звонил? – Звонил. Обещал посмотреть в своей библиотеке. Стю? – Его выпустили буквально через час после меня. На работе сказали, что он сказался больным и не вышел… Твою дивизию! Я же был рядом с ним! – Дина душит бессилие и чувство вины. – Надо было прикончить его сразу, тогда парень остался б жив! – Ты не знаешь, что могло произойти, Дин, – Сэм источает понимание. – В этом деле ведь все завязано не только на хищнике, но и на призраках. – Но мы же забрали у него портсигар. – Сувениры – это просто старые вещи. Призрака можно и другим способом призвать. – Ты же не о связующем заклинании говоришь? – Оно бы объяснило, почему очищающий огонь не помог разорвать связь призрака с жертвой, – Сэм перебирает книги, разложенные на столе, и, остановившись на одной из них, мельком ее просматривает. – Для того, чтобы заклинание сработало, хватит одной вещи призываемого духа и частица его ДНК – достаточно лишь одной кости. – Всего этого у кукловода в изобилии, – мрачно констатирует Дин. – Что-то еще? – Необходимо пометить жертву. – Включить своеобразный призрачный GPS? – Действие примерно такое. Согласно легендам, нужно начертить имя жертвы на останках призрака или на вещи, принадлежавшей ему, и тогда он выполнит пожелание того, кто его призвал. В нашем случае, убьет нужного человека. – Сувениры были чисты, - хмурится Дин. – Значит, он связал останки того секстета из Боди с жертвами. – И здесь начинается самое скверное, потому что мы понятия не имеем, где он их прячет, – соглашается Сэм. <><><> 21 января 2010 года. Модесто, Калифорния Безила братья находят в самом дальнем углу подсобки, заныкавшимся за стеллажами и раскуривающим самокрутку с самым наиблаженнейшим видом. На лице парня играет глупейшая улыбка, глаза прикрыты и он ухом не поводит при звуке приближающихся шагов. – Безил!.. Безил Паркер! – как можно громче возвещает о своем появлении Дин и слегка касается плеча парня, отчего тот непроизвольно вздрагивает, инстинктивно тушит сигаретку о пепельницу и принимается оправдываться: – Это не мое. Я вообще не знал, что это, пока не попробовал. Люк предложил раскумариться, но я понятия не имел, о чем он, – тараторит Безил, переводя осоловевшие глаза с одного брата на другого, с трудом припоминая недавнее изъятие портсигара. – Вы же из… Но мы ведь… и тот портсигар… у нас больше ничего нет! – он выворачивает карманы брюк, подтверждая свои слова. – Мы по другому поводу, – успокаивает его Сэм. В глазах Безила мелькает понимание – он косится на затушенную сигарету и честно заверяет: – Это был первый и последний раз – честное слово! Я вам все отдам… – он роется между коробок на стеллаже и, выудив оттуда заначку, всучивает ее Сэму. – Вот, забирайте. Все забирайте. Только боссу не говорите! – Надо бы подумать о цене, – Дин делает вид, будто размышляет над участью бедняги, и, наконец, говорит: – Все зависит от того, насколько честен ты будешь с нами касательно твоего приятеля Рассела. – А что с Расселом? – вид Безила источает искреннее непонимание. – Нас интересует та ночь, когда на Рассела напал хищник, – вступает в разговор Сэм. – Ты видел, кто это был? – Я уже говорил полиции, что на улице стояла темень непроглядная. Я даже ног своих не видел, что уж говорить о… вы понимаете. – Безил, а почему вы пошли в лес? Поохотиться надумали? – Да, подышать свежим воздухом захотели, вот и… А Рас… его того… – Не скупись на подробности, дружок, – давит Дин. Безил обреченно выдыхает, в нерешительности переводит взгляд с одного брата на другого и выпаливает: – Я затащил его в этот лес, чтобы снять НЛО, и на Раса напал Чужой! – Чужой – в смысле, «Чужой»? – Дин для наглядности изображает руками челюсти киношного монстра. Сэм бросает на него укоризненный взгляд, словно говоря: не самое подходящее время для шуток. Старший Винчестер тянет губы, что можно перевести, как «чем черт не шутит». – Тот самый, Ридли Скотта, – подтверждает Безил. – Я говорил полиции, но они решили, что меня глюкануло после травки и алкоголя. – Ага… – выдает Дин, обменявшись взглядами с братом. – А как выглядел этот «Чужой»? – Было темно, – потупив взор, буркает Безил. – У него… у Чужого… у него были когти, как у Росомахи96... – Из «Людей Икс»? – уточняет Дин. – Точно! И красные глаза! Они светились, будто два прожектора или как… – он замолкает, подбирая сравнение. – Глаза-лазеры? – подсказывает Дин. Безил кивает. – Еще что-нибудь? – Было темно, он очень быстро убежал и я… Я не успел толком рассмотреть его, – с виноватым видом пожимает плечами Безил. – А что насчет камеры? – цепляется Сэм за нечаянно оброненную Безилом фразу. – Ты упомянул, что вы хотели заснять НЛО. Парень выуживает из кармана брюк Кэнон. протягивает Винчестерам и еще более виновато со смесью легкой досады сознается: – Там ничего не видно. Он разрядился еще до того, как я нашел… нашел Расса. Сэм берет камеру, вытаскивает карту памяти и, вернув Кэнон владельцу, говорит: – Мы приложим ее к делу. – И больше не вернете мне? – на лице Безила отражается еще большая досада и добавившееся к этому разочарование собственной болтливостью. – Что я могу сказать, дружок? – задает риторический вопрос Дин. – С уликами именно так и поступают. – Парень кажется расстроенным и старший Винчестер решает, что на этом можно поставить точку в опросе свидетеля. – Ну что ж... если вспомнишь еще что-нибудь, – он всучивает Безилу визитку и шагает с братом к выходу. Уже на улице Дин обращается к Сэму: – Значит, киношное чудовище – гибрид Чужого и Людей Икс – разворотило беднягу Рассела? Версии, неожиданные догадки, озарения? – Если сложить токсикологию и это скудное описание, то мы можем свести все к одному созданию – мантикоре. – Мантикора? – Охочий до «длинных свинок»97. В мифологии считается очень быстрым и опасным хищником, использующим для охоты яд, который придает крови жертвы едва уловимый, но устойчивый сладковатый запах. – Сэм хмурится, вспомнив записи Рейнольдса. – И как с ним разобраться? – В книгах, которые я читал, способ расправы с мантикорой не упоминается. – Значит, самое время переходить на другие книжки. Тот охотник – Мэл Рейнольдс, – что у него было за дело в Боди? – Схожее с нашим – нападения хищника, – и сдается мне, того же самого. – Тогда, чего мы ждем? Давай за работу! По дороге к машине Сэм вкратце рассказывает ему об охотнике – о своей поездке к Ричарду Каслу и разговоре с ним; о том, что успел прочитать в дневниках. – И что, ему удалось отойти от охоты? – Дин кивает на стопку истрепанных от времени тетрадей в затертых обложках на заднем сидении импалы. – Судя по тому, что его потомки не имеют к нам никакого отношения, вполне успешно, – отзывается Сэм. – У внука Рейнольдса любящая дочь-подросток, оберегающая его мать, он занимается любимым делом и на самом деле счастлив. Думаю, сам Мэл и мечтать о таком не мог. – Благое неведение, – по лицу Дина скользит тень печали. Он долго смотрит на брата и, наконец, говорит: – Мне бы хотелось этого для тебя. – Знаю… Но после всего, что было… Я больше не знаю, хочу ли этого самого неведения. – Не уверен, хочешь ли иметь семью и детишек мал-мала меньше, закончить учебу и работать юристом? – в зеленых глазах брата читается удивление. Сэм задумывается ненадолго и говорит: – Наверное, здесь есть и твоя заслуга. Как и тебе, мне будет трудно жить, зная, что я не сделал хоть что-то, чтобы ни с кем больше не повторилась наша история. Дин молча перебирает тетради, складированные младшим на заднем сиденье и останавливает выбор на одной из них. – Надо как-то скоротать время в пути, – он подавляет зевоту и открывает на странице, заложенной закладкой. – Ну что, дружок, давненько я не читал тебе сказок на ночь? <><><> «…В эту ночь я долго не мог сомкнуть глаз и лежал на кровати, пялясь в потолок. У меня в голове, точно пчелиный улей, роились мысли – и они касались не только Боди и его жителей, но и того, из-за чего я сейчас находился здесь… Не знаю, во сколько я отключился, и, сколько времени проспал, но разбудил меня резкий хлопок дверью и весьма раздражающий нетерпеливый женский голосок …» <><><> Третий день пребывания Мэла Рейнольдса в Боди – Думал, я не узнаю о твоем приезде, Малкольм Рейнольдс?! - она врывается в дом без стука, не удосужившись спросить разрешение войти, и не позволив вскочившему на кровати мужчине и рта раскрыть. Она напоминает ему ядро, пущенное из пушки, которое вот-вот ударит аккурат по его позициям, разбросав солдат в разные стороны, словно кегли. – И долго ты собирался прятаться от меня под юбку своего дружка шерифа?! – этот ураган измеряет комнату быстрыми шагами, а затем останавливается в ногах у кровати Рейнольдса, принявшего сидячее положение, и скрещивает руки на груди в ожидании незамедлительных объяснений. – Я прождала тебя в том вшивом мотеле весь день, но ты так и не вернулся! Ты просто исчез и все! Мэл перебирает в памяти всех женщин, с которыми ему доводилось уединяться в мотелях и которые могли иметь на него зуб, сбивается со счета, поэтому выбирает первое попавшееся имя наугад: – Миранда?.. – он смотрит на нее с долей опасения, ведь, как когда-то говаривал его отец – «Нет страшнее зверя, чем разъяренная женщина», и Рейнольдс был полностью с ним солидарен. – Флоренс! – дойдя до точки кипения, напоминает она, выдавив из себя слезы горчайшей обиды. В его памяти тут же всплывают события двухлетней давности и Малкольм поднимается с кровати. Он приближается к ней с вытянутыми перед собой руками, словно лишь это способно защитить от, кипящей как вода в чайнике, женщины. – Флоренс, я все могу объяснить, – Мэл медленно сокращает расстояние между ними. – Уж постарайся! – бросает Флоренс, усердно сохраняя на лице выражение политика, не расположенного идти на уступки оппоненту. Она принимается теребить локон волос, выбившийся из прически, накручивая его на указательный палец, и Рейнольдс расценивает это, как сигнал о капитуляции. – Ты же помнишь старину Элроя? – Флоренс кивает, надув губки, и Мэл продолжает: – Его ищейки напали на мой след. Я просто не мог дольше задерживаться в городе, понимаешь? Нам было так волшебно вдвоем и мне хотелось продлить наше единение, но если бы… – она прикладывает указательный палец к его губам, не дав ему закончить, и тут же сменяет гнев на милость – пылко прижимается к нему и требует ответного поцелуя. – Вижу, ты уже познакомился с Флоренс, – с порога замечает Шон тоном сурового папаши-консерватора. Флоренс отстраняется от Рейнольдса и приветствует вошедшего мужчину: – Доброе утро, шериф Гросс, – она подмигивает Малкольму, шлепает его по заднице и шепчет одними губами: – Сегодня – после полуночи у Молли, - после чего неторопливо выплывает из дома. – Тебя стучаться не учили, Шон?! – деланно возмущается Мэл, поправляя подтяжки – И это твоя благодарность за горячий завтрак?! – театрально негодует Шон и расставляет на столе тарелку с парой вареных яиц, кукурузной лепешкой и кружку молока. – Старушка Бетси подсобила – все свежайшее с ее фермы. Рейнольдс оставляет выпад друга без внимания и направляется к стоящему на скамье возле окошка тазу, наполненному прохладной водой. Он умывает лицо и руки, вытирается полотенцем и подходит к столу – устраивается на стуле, на котором висит его плащ. Мэл предлагает приятелю присоединиться к трапезе, но тот вежливо отказывается: – Я завтракал, но все равно спасибо. Рейнольдс с аппетитом уминает завтрак – наслаждается вкусом домашней еды, ощущением уюта и тепла дома, так напоминающего родительский. – Передай Бетси, что это было, как минимум, божественно, – Мэл осушает кружку и, выпрямившись во весь рост, накидывает на себя знавший виды коричневый плащ. – Если ты у нас задержишься, сможешь выразить ей свою благодарность лично, – улыбается Шон. – Говоря о личной благодарности – почему ты меня не разбудил? Договаривались на смены по четыре часа или я что-то не так понял? – Подумал, что тебе, как и Безмятежному, не повредит нормальный отдых, – пожимает плечами Шон. – Да, к тому же, ночь выдалась на удивление тихая. <><><> «…Подготовка ко дню города шла полным ходом, что для нас было очень некстати: подобное оживление сродни приглашению к столу для любой человекоядной твари, а учитывая, что мы до сих пор топтались на месте…» <><><> – Я все же настоял на комендантском часе и меня поддержали в мэрии, – вполголоса говорит Шон. – До наступления полуночи все разойдутся. – Значит, у нас будет достаточно времени, чтобы ко всем присмотреться, а заодно наладить связи с общественностью, – резюмирует краткий брейн-шторм Мэл. – Мэл Малкольм Рейнольдс, – мелодичный голосок за спиной произносит его имя нараспев. Охотник разворачивается и расцветает в широчайшей улыбке: – Ронда! Рад тебя видеть! – заключив ее в объятиях, он шепчет Ронде на ухо: – Как поживает твой благоверный? – Разбогател, разорился, снова разбогател и все еще зол на тебя, – отзывается она. – Я не успела ему сообщить, что тот, кто его ограбил, в городе: и речь идет не о жалких пяти сотнях долларов, – Ронда окидывает его сверху вниз выразительным взглядом и, крепче прижав к себе, незаметным движением вкладывает лист с адресом в карман плаща. Она приподнимается на цыпочках и шепчет на самое ухо, обжигая горячим дыхание: – После полуночи. Приходи – и мы повторим тот фокус с исчезновением белья. Мэл растягивает губы в улыбке, провожая взглядом уходящую женщину. – Ты со всеми женщинами в Боди знаком? – Малкольм не замечает, когда Шон подходит к нему сзади и равняется с ним, задумчиво глядя в спину удаляющейся Ронде. – Кажется, пока только с двумя, но поверь, и этого хватит с лихвой, – с сомнением отзывается Рейнольдс. – Ответь мне на один вопрос, Мэл, – Шон смотрит на друга так, будто сканирует его, считывая мысли. – Как так получается, что ты оставляешь в каждом городе по одному женскому сердцу, беззаветно преданному тебе, несмотря на то, что ты неизменно их бросаешь? – По одному?! Кто-то меня здесь недооценивает и, похоже, это ты, Шон! – ухмыльнувшись, Мэл хлопает приятеля по плечу и широкими шагами направляется к салуну. <><><> «…Налаживая связи с общественностью, мы с Шоном оказались за столом, где собрались ценители хорошей выпивки и отличной игры…» <><><> – Милые мои, сегодня удача улыбается мне и все благодаря вам, – Мэл дарит по сладостному поцелую девушками, восседающим на подлокотниках кресла по обе стороны от него. Девушки поглаживают его по волосам и льнут к груди охотника, прижимаясь крепче к мужественному телу. – Новичкам везет, – сплевывает себе под ноги великан с рыжим веником на подбородке. – И как погляжу, не только в игре. Матушка Молли не поскупилась на своих лучших девушек для гостя! – У меня все девушки самые лучшие, Энекин, – вступается за свое заведение матушка Молли. – И не надо завидовать. Ты мне еще с прошлого раза остался должен, а я ведь предупреждала, что в долг не работаю. Хочешь оформить кредит – ступай к Феллини: ростовщичество – это по его части. – Погоди только, – не без бахвальства убежденно говорит Энекин. – Участок, что Тэдди подогнал нам с Большим Старски – золотоносная тёлочка и не пройдет недели, как я расплачусь со всеми долгами и свалю куда-нибудь на прииски в Аляску. Говорят, там золото валяется буквально под ногами. – Такой большой, а все еще в сказки веришь, – неодобрительно качает головой Дерек. У него невозмутимое выражение лица и он не позволяет эмоциям взять над собой верх. Он смотрит на компаньонов по игре снисходительно, заранее прощая им все будущие огрехи. Энекин несколько секунд просто смотрит на молодого мужчину, пытаясь сообразить, как реагировать на его слова, а затем громогласно хохочет. – Да ты оказывается, такой же человек, как и все мы, Дерек! А с виду сноб снобом! – Расслабься, док! – по-дружески хлопает Дерека по плечу Шон, чтобы разрядить вдруг накалившуюся обстановку. – Не сиди так, словно аршин проглотил! Ты же с нами уже третий месяц вкалываешь, пора привыкнуть к здешнему чувству юмора. – Так оно и есть, – сухо отзывается Дерек. – И если никто ничего не имеет против, вернемся к игре. – Ну, я-то уж точно не против, – лучезарно ухмыляется Мэл. Он берет из пепельницы сигару и, раскурив ее, выпускает клуб сизого дыма. – Дамы, – охотник одаряет девушек пятидолларовыми банкнотами и терпеливо ждет дальнейшего развития событий. – Двадцатка сверху, – после непродолжительного раздумья, Энекин кладет горсть фишек в центр стола. – Отвечаю, – Мэл держится самоуверенно. Дерек временит – он всматривается то в свои карты, будто в поисках подсказки, то оценивает противников. – Что, Дерек, поджилки трясутся?! – насмешливо грохочет Энекин. – Может, тебе нужно причаститься, прежде чем осмелиться хоть на что-нибудь?! Молодой мужчина остается также спокоен, как и когда они только уселись за стол, чтобы выяснить накопившиеся разногласия мирным путем, ударяющим исключительно по их кошелькам. – Угомонись, Лукас. Не хочу тратить вечер впустую, разнимая очередную драку с твоим участием. К тому же, твоя физиономия за решеткой мне уже опостылела, – утихомиривает Энекина шериф. – Я – пас, – Дерек откладывает карты в сторону рубашкой кверху и со скучающим видом откидывается на спинку стула. – Эй, Бо! – кричит Лукас мужчине за стойкой, который пропускает один стакан виски за другим. Его приятель оборачивается и Энекин радостно сообщает: – Док боится остаться без последних штанов! – Бо мрачно кивает, заказывает еще порцию выпивки и залпом осушает стакан. – Кстати, а почему «док»? – как бы между прочим любопытствует Мэл. – Да ты только глянь на него: он же одет, как с иголочки – ни дать ни взять городской франт! – отзывается Лукас так, словно Дерек не сидит напротив за этим же столом. Малкольм собирается что-то ответить, но возле бара завязывается нешуточная перепалка, грозящая перерасти в серьезную драку. Игроки кладут карты на стол рубашкой кверху, выходят на улицу и пытаются развести драчунов. – Бо, охолонись! – Шон не просит, он приказывает с металлом в голосе, свойственным военным. – Хорош уже, Тэд! – Мэл пытается удержать грузного мужчину, но это оказывается не так-то просто, даже когда в него вцепляется и Дерек с подоспевшим Стивеном Духовны. Шон встает между мужчинами, норовящими задеть друг друга кулаками-кувалдами, но его попытки не приносят плодов, пока в салуне не раздается оглушительный свист, мигом приведший мужчин в чувства. В едином порыве сильная половина человечества поворачивается туда, где стоит строгая матушка Молли. – Если вы сейчас же не прекратите этот балаган, вам всем путь будет заказан не только ко мне в заведение, но вообще в любой Дом терпимости Боди! – грозится она. <><><> «…Матушка Молли словами попусту не бросалась и потому Бо ушел ни с чем, так и оставшись при своем мнении, что Тэд обманул его, навязав не тот участок, о котором они толковали изначально. И все могло бы закончиться мирно – парой-тройкой синяков, если бы им обоим не ударило в голову местное пойло…» <><><> – Интересная находка, значит?.. Да, отправляй, мы с Сэмом глянем, – закончив разговор, Дин кладет мобильник на стол и обращается к брату: – Кажется, поезд тронулся. Диана раскопала нечто любопытное – говорит, занимательное чтиво на ночь. – Стю где-то оплошал? – Возможно. <><><> – Запись Безила, на самом деле, бесполезна, – разочарованно резюмирует Сэм, с десяток раз пересмотрев видеофайлы, сохраненные на карте памяти. – Не более бесполезна, чем сам парень, - отзывается Дин, не отвлекаясь от монитора. – Опаньки! – просмотрев почту, он делится с братом: – Ты только посмотри на этого франта, – он поворачивает ноутбук младшему: на экране красуется мужчина щеголеватого вида с тоненькой линией усиков лет тридцати. – Стюарт неплохо сохранился, учитывая, что с тех пор прошло чуть менее полувека, – отмечает Сэм. – Диана пробила по базе – ввела поиск по фотографии и наткнулась на троих Стюартов из разных штатов: Майкл Клуни 1944 года рождения, проживал в Кентукки, Роберт Паттисон – родился в 1907 году, проживал в Цинцинати и Джордж Циммерман 1869 года рождения, проживавший в Калифорнии в городке под названием Боди. Всякий раз Стюарт присваивал себе имена погибших младенцев, изображая Дункана Маклауда98 с той только разницей, что не сражался на мечах и не занимался обезглавливанием. – Дин прокручивает текстовый документ вниз – до абзаца выделенного красным маркером. За Стюартом с самого штата Юта тянется вереница трупов: нападение хищника на бездомного в Вест-Вэлли-Сити (Юта), жертва зверя в Рехобот-Бич Делавэр, труп в Кантон (Огайо). По одному раз в год. Все – одиночки: ни родственников, ни друзей. Винчестер заходит в папку с полицейскими отчетами – рассматривает фотографии жертв и бормочет себе под нос: – Что ж, Стью, похоже тебе надоело держать себя в уезде и ты решил наесться от пуза… – громче он спрашивает: – Для чего Стюарту повторять историю более чем столетней давности? – Какой-то ритуал? – пожимает плечами Сэм. – Если Мэл разобрался с тем, что происходило тогда в Боди, мы сможем понять, чего добивается Стюарт сейчас. – Наверное… наверное, ты прав. Продолжай вечер чтений, а я, пожалуй, прошвырнусь в квартирку Стю, может, он еще где-то прокололся. – Даже если Стюарт и заведует всем этим театром марионеток, вряд ли он станет делать тайник прямо у себя дома, – с сомнением произносит Сэм. – Еще раз проверить этого типа все равно лишним не будет, – пожимает плечами Дин. Он решительно поднимается из-за стола и намеревается выйти на улицу, когда брат его останавливает: – Дин, послушай, про то, что я сказал тогда… – Сэм осторожно подбирает слова, – я не то имел в виду… – Да… – отзывается Дин – по его лицу трудно сказать, что творится у него внутри. Уголки губ охотника приподнимаются в полуулыбке и он говорит: – Я знаю. – Хорошо. – Хорошо, – эхом откликается Дин, прежде чем выйти на улицу. Оставшись один, Сэм возвращается к чтению воспоминаний Рейнольдса. <><><> «…Все происходившее дальше напомнило нам о том, насколько жестока человеческая природа по своей сути. Буквально за полторы недели в городе произошло три убийства, каждое из которых добавило призраков здешних мест в список и переключило внимание горожан и самого Шона с хищником на грехи людские... …Тело Бо Старски обнаружили дети из приходской школы на следующий день после Праздника основателей. Он валялся бесполезным хламом в своей старой лодке. Шон не колебался – он сразу заявил, что его утопили. Последовали допросы и сборы улик, выявившие виновника – Тэда Хуча, с которым у Старски накануне вышел сильный спор… Скайукер Спилберг погиб в перестрелке спустя три дня, подкинув работенки шерифу и гробовщику. Шон не находил в этом ничего странного – ведь о Боди по всем Штатам разлетелась слава, как о городе, в котором каждый день кого-то убивают. Его не насторожила и смерть Стивена Духовны, разбившегося при падении со скалы, даже, несмотря на явный цикл в три дня… Нападений хищников больше не происходило…» <><><> – Шон, это могут быть звенья одной цепи! – Мэл спорит с другом уже туеву кучу времени, с пеной у рта доказывая, что в городе оставаться опасно. – Сам посуди – часто ли тебе удается раскрыть три убийства в столь короткие сроки? А тот факт, что убийцы буквально сами сознались? Думаешь совпадение? Поверь, таких совпадений не бывает. – Я бы назвал это не «совпадением», а – «удачным стечением обстоятельств» и «слаженным сотрудничеством гражданских и органов правопорядка», – не отвлекаясь от написания письма Джейн, отзывается Шон. – Да, ты – скромняга! – язвит Мэл. – Только не забудь потом к этому приписать пункт «о сверхъестественном вмешательстве». – В этих трех убийствах нет ничего сверхъестественного, – Шон, наконец, отрывается от бумаги и поднимает глаза на друга. – Ты сам говорил: жестокость нечисти проста и понятна, а человеческая – не поддается объяснению. И Боди тому самое яркое подтверждение. У нас и раньше убивали. – И часто ли преступник сознавался? Шон задумывается, озадаченно трет лоб и бурчит, расстегнув верхнюю пуговицу на рубашке: – За те два года, что я – шериф, раскрываемость в городе почти нулевая… – после непродолжительной паузы он спрашивает: – Так ты считаешь, что хищники и эти убийства могут быть как-то связаны? – Не хочу нагнетать, но у меня дурное предчувствие. – Я бы удивился, скажи ты иначе, – мрачно усмехается Шон, отложив ручку в сторону. – Надеюсь, все эти убийства – не предвестники приближающегося библейского Апокалипсиса? – Не думал, что мнительность тебе свойственна, приятель! – в тоне голоса Мэла слышится снисходительность. – Как бы то ни было, скажу лишь одно: читай ты внимательнее Библию, то знал бы, что приложи ко всему этому руки четыре Всадника, дело б не ограничилось тремя смертоубийствами. Саранча, кровавый дождь и далее по списку. Но в любом случае то, что здесь творится, дурно пахнет. <><><> «…Из всех опрошенных мною людей, наибольшее подозрение вызывали трое – учитель музыки Дерек, Хэнк Томас Кэмпбелл (старатель, также нарисовавшийся в Боди незадолго до первого нападения) и Джулия Шанель (из борделя, которым владела Мама Молли)…» <><><> – Почему я не удивлен, что мисс Шанель досталась тебе? – ворчит Шон, держа в руке короткую соломинку, означающую беседу с учителем. – Потому, что я – дико симпатичный99, – сияет улыбкой Мэл. – И ты мне двадцатку должен, – Шон протягивает руку в ожидании возвращения долга. – Я занимал у тебя всего десять долларов! – возмущается меркантильностью друга Рейнольдс. – За семь лет набежали проценты. – Запиши на мой счет, – бросает Мэл, перед тем, как выйти на улицу из темного офиса шерифа. – Уже записал с процентами за следующие семь! – кричит вдогонку Шон. <><><> «…Когда на Энекина Лукаса напал хищник, Шон места себе не находил: метался от решеток камер к своему столу и обратно, точно тигр, запертый в клетку…» <><><> – Не мельтеши перед глазами, – пытается утешить Мэл. Шон зыркает на него с осуждением и охотник ежится под его взглядом. – От того, что ты здесь траншею скоро пророешь, никто из них не вернется в мир живых, Шон. – Я должен был защищать их! Это причина, по которой я ношу значок шерифа! – Точно. А еще ты не Господь Бог и не можешь взять на себя бремя вины за всех, кого убивают в твоем городе. – Вот именно – это мой город и моя ответственность! – Не пори горячку. Мы во всем разберемся и найдем эту тварь. – Ты за две недели не нашел того, кто мог такое сотворить, хочешь сделать это за несколько дней? – Мне очень жаль, что люди, которых ты знал, погибли, Шон, но… – Не следовало срываться на тебе. Ты здесь ни при чем, – Гросс не дает другу закончить. – Никто не виноват. – И часто ты повторяешь самому себе эту мантру? – подзуживает Шон с натянутой улыбкой. Мэл ничего не говорит – он смотрит на приятеля, но словно бы мимо него: куда-то в стену и видит то, что запрятал в самые дальние уголки своей памяти, то, о чем не может не думать каждый Божий день. Рейнольдс моргает – прогоняет морок и говорит: – Начнем охоту с чистого листа – нам нужен свежий взгляд. <><><> Сэм прерывает чтение – отвлекается для того, чтобы ответить на звонок Сингера и записать адрес новой жертвы, которая, по всей видимости, и должна была оказаться последней. Он с минуту смотрит перед собой – моргает, прогоняя наваждение: сидящую на краю кровати Джесс, – и набирает номер брата: – Что-нибудь удалось найти? – Дин разочарован – он говорит, что все чисто, но он все равно не верит ни единому слову Стюарта и включил на его сотовом GPS. Винчестер ссылается на свою чуйку и делится соображениями – предлагает отслеживать перемещения риэлтора по навигатору, корит себя за то, что они не сделали этого раньше. Сэм соглашается и озвучивает причину, по которой звонит: – У нас еще один трупп.