***
Утро испорчено безвозвратно, а, значит, вылетел в трубу и весь оставшийся день. Как вообще можно нормально существовать, когда вся жизнь рушится к чертям? Она будто попала в бесконечный лабиринт. Носится там с завязанными глазами, не зная, каким будет следующее препятствие, пытается найти выход, а впереди всё новые и новые повороты, неизбежно оканчивающиеся тупиком. Как раз сегодня, Виктория оказалась в тупике. А тот, кто устроил для неё эту дьявольскую игру, должно быть, сидит где-то там сверху, веселится и выдумывает новые испытания. Фантазия его явно не знает границ. Сегодня, вот решил рассорить их с Йоханнесом, да ради смеха ещё и из-за Отто. Виктория усмехнулась, да уж, с такой любовью к сравнениям из неё бы, пожалуй, тоже получился писатель, вот только таланта не наблюдалось. Сквозь нависшие серые облака несмело пробивались солнечные лучи, согревая ледяной воздух своим теплом. Погода немного улучшилась, и Виктория была рада, что сможет подольше не возвращаться домой. Находиться в доме камергера и раньше было нелегко, а теперь, в ожидании неизвестности, стало совсем уж невыносимо. Она бесцельно бродит по улицам, стараясь ни о чём не думать. Если вдруг становится холодно, заходит в первый попавшийся магазин и подолгу рассматривает витрины. Казалось, хуже уже быть не могло, но судьбе стало угодно послать ей ещё одно испытание - «сюрприз» в виде неприятного разговора. До мелочей изучив все товары бакалейной лавки и вполне себе согревшись, Виктория отправилась дальше. Желая найти покой, свернула с оживлённой улицы и направилась в ближайший парк. Если бы не покосившаяся изгородь, этот парк вполне можно было принять за небольшой смешанный лес в черте города: узкие, поросшие травой тропинки; неухоженные газоны; почерневшие от времени скамейки, которых к слову здесь было не так много - он и в сравнение не шёл с парком центральным, который даже в будние дни пользовался большой популярностью посетителей. Здесь же людей почти нет, не считая сумасшедшей старухи, бросающей хлеб в заболоченный водоём, да тех, кто изредка пробегает мимо, желая сократить путь до трамвайной остановки. Уединение не могло не радовать, наверное, никогда Виктории не привыкнуть к городской суете, а здесь даже гнетущие мысли не кажутся такими пугающими. Наслаждаясь спокойствием, слушая, как ветер шелестит в густых кронах деревьев, она, кажется, обошла все дорожки, восхищаясь поразительной схожестью этого места с родными краями. Если хорошенько напрячь воображение, то можно запросто очутиться в усадьбе, а трамвайные звонки принять за трели какой-нибудь диковинной птицы. Не парк, а настоящий оазис посреди каменной пустыни. Жаль только, что покой оказался лишь временным затишьем. Выйдя на центральную аллею, она случайно натолкнулась на мальчишку в сером пальто, потёртой кепке и внушительной кипой газет в руке, в другой руке он держал надкусанный сэндвич, очевидно, забрёл сюда пообедать. -Извини – улыбнулась Виктория. -Нет, вы простите - с полным ртом проговорил мальчишка и, с усилием проглотив, вдруг вспомнил о своих обязанностях. -Не хотите ли купить газету, фрекен? - -Нет, благодарю – -А зря, пишут, что у полиции наконец появился подозреваемый - он извлёк из пачки тоненькую газетёнку. -Вот, смотрите, на первой странице, кажется, этот гад «цирюльник» почти пойман – -Дай-ка сюда – она пробежалась глазами по строчкам. -А деньги, фрекен? – Нерешительно произнёс мальчик и, помедлив, добавил – пожалуйста – -Да – Виктория достала из сумочки горсть мелочи и высыпала в его перепачканную ладонь. -Ой, тут слишком много – он поднял глаза, но она уже отошла на приличное расстояние и не могла его слышать. Мальчишка, потоптавшись на месте, не стал терять времени, свернул с аллеи и мгновенно исчез. Найдя более-менее пригодную скамейку, Виктория села, даже не потрудившись стряхнуть с неё ещё непросохшие капли дождя. Предположения Шарлотты оказались верны, имя их семьи рядом со словом «убийство» с завидной постоянностью повторялось в двухстраничной бульварной газетёнке. Реальных фактов тут было ноль, зато предположений - вагон и маленькая тележка. Не забыли упомянуть и о ней. Статья сплошь состояла из сплетен и домыслов, навешивания ярлыков и метких сравнений, в редакции не поскупились на красивые речевые обороты, выдавая их за реальность, и люди поверят, тут нет сомнений. Хоть криком кричи, какая чудовищная несправедливость. Видно, теперь, чтобы избавиться от позора, камергеру придётся скупить и сжечь все киоски, иначе газетёнки с громкими заголовками расползутся по городу подобно чуме. Дочитать до конца эту отсебятину она так и не смогла, свернула, смяла и швырнула в позеленевший пруд. Сумасшедшая старуха, кормившая невидимых уток, клюкой потянулась за раскисающим клочком бумаги. -Вы застудите почки, фрекен Виктория - она вздрогнула, услышав голос. На скамью опустился Эскад. -Доброе утро - Виктория только кивнула, он смерил её взглядом и отвернулся, посмотрев в сторону аллеи. Несколько секунд они сидели в тишине. -Чудная погода сегодня, но для прогулок весьма прохладно, вы не находите? – -Не нахожу, погода вполне сносная – -Да, пожалуй, если наблюдать за ней из окна уютного кафе – -Вы что, следили за мной, гер Эскад?– -Нет, что вы - Эскад улыбнулся. Однако, Виктория была не настолько наивной, чтобы принять его дружелюбие за чистую монету. -Сказать точнее, просто оказался в нужное время в нужном месте, я часто заглядываю в ту кондитерскую, там варят неплохой кофе, но я никак не ожидал увидеть там вас. Далеко же вы забрались – -Что ж, я просто люблю гулять – -Очень удачно сложились обстоятельства, я как раз хотел поговорить с вами наедине – -В таком случае вынуждена вас разочаровать, я как раз собиралась уходить – она поднялась. -До свидания – Эскад хмыкнул. -Нет уж, пожалуйста задержитесь, обещаю, много времени я у вас не отниму. Присядьте – -Мне пора, меня ждут – -Ну тогда разрешите мне проводить вас до выхода – слова прозвучали совсем не как просьба. -Хорошо – ответила она с опасением, не сумев придумать логичной причины для отказа, кроме той, что его общество пугает её. -Замечательно - поравнявшись, они пошли по аллее – уверяю, вам совершенно не о чем волноваться – сказал он, видимо, почувствовав её напряжение – вы ведь ничего не скрываете? – -Нет - -Вы так быстро избавились от газеты, я даже не успел спросить вас, что вы думаете о прочитанном – -И обсуждать нечего, сплошное враньё – -Враньё - не совсем подходящее слово, я бы назвал это преувеличением, но не лишённым смысла – -Где же там смысл? Никаких доказательств нет, а они повернули всё так, будто «цирюльник» уже шагает к эшафоту – -Согласен, приукрасили знатно. Но я бы не стал винить газетчиков, люди напуганы и им просто необходимо во что-то верить. Это лучше, чем неизвестность – -По-вашему, лучше верить в голословные обвинения? – -Хорошо, тогда давайте развеем мифы. Что там правда, а что вымысел? – -Вы хотите обсудить газетную статью? – -Я хочу узнать больше о вас. В статье вы упоминаетесь вскользь, как дочь разорившегося помещика, который выдаёт вас замуж за сына влиятельного человека, чтобы поправить финансовые дела, но мне кажется, что-то они упустили – Виктория ответила не сразу. -Всё верно, мой отец действительно разорился и действительно выдаёт меня замуж, в надежде рассчитаться со своими долгами, вот только они забыли упомянуть, что с Отто мы знакомы с детства и это было моим решением тоже – -А какие же отношения вас связывают с Йоханнесом Миллером? – -Дружеские. Он сын мельника, жил по соседству – она нервно передёрнула плечами. -Отто против вашей дружбы? – -Нет. Он хорошо знает Йоханнеса с чего ему быть против? – -Но почему же вы тогда встречаетесь тайно, вдали от дома? – -Мы встретились случайно, так же, как и с вами – -Случайно за два квартала – -Да. Простите, но я не понимаю, какое это отношение имеет к делу? Тогда у камергера я сказала вам правду - в ночь, когда произошло убийство, Отто был со мной – Эскад улыбнулся. -Фрекен Виктория, а вам известно, что вашего будущего супруга, которого вы так старательно выгораживаете, с покойной фру Линдберг связывали отнюдь не дружеские отношения? – -Это было давно – -Вплоть до той роковой ночи, но, думаю, вы и так это знаете, однако, вам всё равно, ведь вы, в свою очередь, состоите в отношениях с господином Миллером, так? – -С Йоханнесом мы друзья и не более, он вам разве не сказал? – -Сказал, а также сказал, что у них с Отто неоднократно случались стычки из-за вас – -Ну да, бывало они спорили, но уж точно не из-за меня- -Йоханнес обеспокоен вашим благополучием – -Это он вам сказал? – -Нет, я сам это понял. Видимо, у него есть повод для беспокойства – -Простите, я уже совсем не понимаю, к чему вы клоните – -Ну хорошо, фрекен Виктория, не будем ходить вокруг да около, я думаю, вы мне врёте – Щёки её густо покраснели, она стянула перчатку и принялась её теребить. -Что? – Она нервно усмехнулась – зачем же мне вам врать? – -Чтобы обеспечить Отто алиби, вот только проблема в том, что врать вы совсем не умеете – он сделала многозначительную паузу, очевидно ожидая, что она сейчас же расколется, но Виктория продолжила мять перчатку, не произнеся ни звука. -Я бы спросил, зачем вам это нужно, но, кажется, ответ мне и так известен. Можете не говорить ничего, просто кивните, если я прав. Это Отто заставил вас соврать? – -Нет – тихо произнесла она. -Да. Сейчас его рядом нет, так что вы можете признаться. Он угрожал вам, а вы, зная, на что он способен, испугались и отказать не посмели, верно? Брак ваш заключается по расчёту и только, вы вовсе не желаете этого, потому что влюблены в Йоханнеса Миллера, бедного писателя, неугодного вашему отцу. А Отто воспринимает вас, как свою собственность, я уверен, вы уже ни раз в этом убедились, он знает, что у вас нет выбора, потому использует, как только вздумается – -Бред, это всё ваши домыслы! – Не найдя другого способа защиты, она неожиданно разозлилась. -Признайтесь, в ту ночь Отто с вами не был – Эскад становился настойчивей. -Отто был со мной – упрямо твердила Виктория, они остановились, повернувшись к друг другу лицом. -Фрекен Виктория, почему вы так стараетесь его защитить? – -Потому что люблю его – выпалила она неожиданно. Послышался всплеск, в попытке выудить из воды газету старуха уронила туда свою трость и теперь бродила вдоль берега, причитая и хватаясь за голову. -А. Повторюсь, врать вы совсем не умеете – сказал Эскад. Виктория стряхнула с ворота пальто несуществующую пыль. Они продолжили идти и, к своему счастью, она заметила, что ворота совсем близко. -Вы знаете, что убийца делает со своими жертвами? Знаете, почему его прозвали «цирюльником»? – Неожиданно спросил он. -Да, я о нём читала – -Вы читали, а я видел лично. Ещё встречался с родственниками погибших девушек и, поверьте, то, что пишут в газетах, просто страшные истории для рассказа на ночь. Реальность куда ужаснее, никаких слов не хватит, чтобы описать. Одной из последних жертв была женщина чуть старше вас. Её труп обнаружил дворник в центральном парке – Эскад помедлил, наблюдая за её реакцией. -Знаете, он усадил её на лавку, надел шляпку, прикрыл лицо вуалью и положил на колени зонт, чтоб выглядела как живая. В тот день людей в парке было много, и никто не обращал внимания на даму, сидящую на скамье – -Зачем вы мне это рассказываете, я не хочу знать подробностей – -Нет, вы послушайте. Я на своём веку повидал многое, но то, что творит этот изверг… В общем, когда мы прибыли на место, она сидела на скамье. Я подошёл и почувствовал характерную вонь, вряд ли вы знаете, как пахнут трупы, это такой сладковатый запах с примесью тухлятины, сразу же вызывающий рвотные позывы. День был жаркий, потому процесс гниения начался быстро. Я подошёл к ней, поднял вуаль, и увидел её лицо. Конечно, лицом его назвать было трудно: свёрнутый нос, ввалившийся глаза, местами оно представляло из себя кровавую кашу, фарш, потемневший, облепленный мухами. Я снял с неё шляпу, волосы отсутствовали, на голове запёкшаяся кровь, он срезал их вместе со скальпом. Меня в дрожь бросает, как только я представлю, что пришлось пережить той бедной девушке перед смертью, а ведь … - -Прекратите, хватит! – -Простите, если перегнул палку, но такова реальность. Знаете, Виктория, я отслужил в полиции больше тридцати лет и, пожалуй, впервые могу признаться, что мне страшно выезжать на место преступления. Зверь не заслуживает ни пощады, ни сострадания - эти чувства присущи людям, а в нём нет ничего человеческого. Мы должны схватить его как можно скорее, каждый должен помочь, чем сможет. Ложь и сокрытие деталей сейчас тоже расценивается как преступление – -Мне жаль, но, боюсь, я ничем не смогу помочь. Удачи вам в расследовании, надеюсь, зверь скоро будет пойман. Всего доброго– -Берегите себя, фрекен Виктория - Виктория ускорила шаг и поспешила покинуть парк, ставший ей ненавистным. -Ещё свидимся – -Вряд ли, гер Эскад – обернулась она. Он проводил её взглядом, и, прежде чем уйти, решил сделать доброе дело и помочь несчастной старухе, которая стояла по колено в зелёной воде, оплакивая утонувшую трость.***
Ложь во спасение - только так она могла объяснить свой поступок. Но для спасения ли? До сих пор Виктория была уверена, что поступила правильно, но после встречи с Эскадом, который, как она предполагала, не поверил ни единому её слову, начала волноваться, как бы вообще всё не испортила. Получается, если она врёт, значит выгораживает, а если выгораживает, значит Отто есть что скрывать. Виктория запуталась совершенно и от постоянного выстраивания разных теорий, где же он мог пропадать той ночью, у неё скоро разорвёт голову. Теории вырисовывались разные, порой самые невероятные, но, как ни крути, ни в одной из них не было такого поворота, где бы Отто оказался убийцей. Интуиция или глупость? Хотелось бы верить, что интуиция. Не убийца и всё тут. Виктория вернулась домой. На пепелище, среди обугленных останков конюшни, копошились нанятые рабочие. Приказано расчистить территорию в кратчайшие сроки, нежелательных гостей в доме камергера теперь будет предостаточно и им вовсе необязательно любоваться последствиями пожара. Лишние вопросы сейчас ни к чему. Заметив вдалеке Ирму, Виктория помахала рукой, и та, как обычно, пригрозила пальцем, указав, чтоб немедленно шла домой. Должно быть, она делает это уже по инерции. Пинком распахнув дверь, из подъезда выскочила Шарлотта с огромным цветочным горшком в руках. -Ого, и куда это ты его потащила? – -Ох – Шарлотта поставила горшок на крыльцо – тяжеленный зараза. Эй, как тебя там, прости забыла – обратилась она проходящей мимо служанке. Та моментально прибежала на зов. -Позови кого-нибудь, пусть выбросят это растение вместе с горшком, сама я его до урны не дотащу. Идём в дом, Виктория, мне без тебя там совсем уж тоскливо. Шарлотта быстро поднималась по лестнице. -Зачем ты растение выбросила? – - Мама попросила, сказала, мало того, что от его специфичного запаха у неё постоянные мигрени, так оно ещё и несчастья приносит – -Понятно – ответила Виктория, не желая знать подробнее, как именно комнатный фикус мог повлиять на благополучие. Но если они посчитали, что корень зла кроется именно в нём, то теперь всё непременно пойдёт на лад. Под ногой что-то хрустнуло, Виктория остановилась, на краю ступени лежала небольшая серебряная цепочка. Она подняла её и внимательно осмотрела. Оказалось - браслет, да ещё и с необычным плетением, ювелирная работа, такие делают только под заказ. На застёжке изящная гравировка инициалов «А.Д.». Держа его в руках, Виктория подумала, что, должно быть, его потеряла одна из богатеньких подруг Шарлотты, заглядывающих к ней каждые выходные, но что-то удержало её от этого вопроса. -Виктория, идёшь? Где ты там? – -Да, иду -