***
Дверь открылась, и девушку пропустили внутрь помещения со множеством столов. Посещаемых сегодня было немного. В принципе, как и обычно. Она окинула взглядом всех присутствующих и остановилась лишь на одной, застыв на месте и впав в ступор. Женщина помахала ей рукой, жестом подзывая к себе. Охранник, находившийся за спиной арлекинки, снял наручники и чуть толкнул ту вперёд, сразу же приводя в чувства. Девушка неуверенными шагами подошла к столу и присела, полностью выгнув спину. Она не спускала глаз с гостя, категорически не веря увиденному. — Здравствуй, доченька. Мы давно не виделись… Сердце. Нет, оно совсем не бьётся бешеным ритмом, едва ли выпрыгивая из груди… оно просто замирает. Замирает и, кажется, организм настолько верит в это, что кончики пальцев ускоренно начинают холодеть и отниматься. Мама. Так называют дети женщину, которая подарила им жизнь и растила их, обучая правильно держать ложку, завязывать шнурки и ещё миллиону других обыденных вещей. Сейчас эта женщина сидела перед Финой. Её бледное лицо совсем исхудало, заостряя скулы и треугольный подбородок. Каштановые волосы лёгкой волной спадали на плечи, открывая вид на тонкую шею. Ребекка протянула руки и взяла холодные ладони дочери. — Фина, ты меня слышишь? — она позвала застывшую от шока девушку. — Что ты здесь делаешь? — Джози напряжённым тоном задала встречный вопрос матери. — Я приехала к тебе, — Ребекка улыбнулась и ещё сильнее сжала руки арлекинки. — И зачем? — Фина, дорогая, ну ты чего? Я же твоя мама, я по тебе очень соскучилась. Неужели ты не скучала по мне? — женщина потянулась к волосам Джины и чуть пригладила их. Фина отстранилась и забрала руки из ладоней матери. — Так просто? Просто соскучилась спустя четыре года? Спустя смерть моего папы и ещё год моего заточения в Аркхеме? Фина говорила спокойным тоном, прожигая глазами женщину. Та же в свою очередь опустила руки на колени. — Милая, но я же приехала сейчас. Теперь я буду здесь жить и всегда буду рядом. — Правда? И что же ты хочешь от меня? Ребекка нахмурилась и её взгляд из доброго и материнского превратился в полностью безразличный. Она вновь подняла руки на стол, достав кипу каких-то бумаг, и протянула их Саммерс. Девушка опустила глаза на подложенную вещь. — Что это? — она смотрела исподлобья. — Это бумаги, которые подтверждают твоё право на загородный дом и квартиру в Готэме, — женщина щёлкнула ручкой и протянула её вперёд. Джина посмотрела на Ребекку и в следующую секунду громко рассмеялась. Сильно, просто до боли в животе она смеялась минуты две-три, в ответ на шокированный взгляд матери. — А я то сижу, думаю, зачем ты приехала… а вот оно! — она продолжала тихо смеяться и бить по столу рукой, — Имущество покойного мужа и своей сумасшедшей дочки решила к рукам прибрать? Что случилось? Один из твоих любовников опять бросил тебя без гроша в кармане? — Я хотя бы могу отсюда выйти, тупая ты девчонка, а не оставаться здесь навсегда, как некоторые. Тебе оно уже явно не понадобится, а я имею полное право на наследство, ведь твой тупой папаша не додумался развестись со мной вовремя! — она хлопнула руками по столу, положив их ладонями вниз. Фина резко перестала смеяться и подняла глаза на женщину. Внутри накипала злость, точно такая же как и тогда, в первую неделю в больнице. Она протянула руку и взяла ручку, щёлкнув ей о стол. — Знаешь, лет с двенадцати я перестала называть тебя мамой… Конечно, ты этого даже не заметила, потому что тебе было очень глубоко наплевать на свою семью. А ещё, знаешь, — она резким движением воткнула ручку острым концом в ладонь женщины, от чего та начала истошно орать, — Твой, как ты выражаешься, тупой муж, растил меня один всю мою сознательную жизнь, а сейчас и этого единственного человека не стало. Представляешь… — Фина развела руки в стороны, с мокрыми от слёз глазами, — Так вот, даже не мечтай о наследстве. Я найду тебя и живьём выпотрошу все органы из твоего бьющегося в конвульсиях тельца, а потом отдам их на изучение в местную лабораторию с крысами. — Тупая дрянь! Ты сдохнешь здесь! Что вы стоите там, помогите уже! — она кричала истошным голосом. В дверь ворвались трое охранников, даже не осознавая на какие последствия себя обрекают. Джози медленно повернулась к ним. Её глаза, казалось, налились кровью и блестели пламенем гнева, охватывая всё вокруг. Самый крупный из мужчин достаёт наручники, а остальные прицеливаются оружием точно в голову девушки. Они уверены в своих возможностях, они знают, что девушка у них в руках. Крупный тянется к Арлекин, но та совершает резкое движение и заламывает ему руку. Не зря говорят, что от болевых захватов страдают все. Она со всей силы толкает его на оставшихся двоих и выхватывает железную вещицу из рук. Крупный, так неуместно запутавшийся в своих ногах, падает на пол, а Фина, воспользовавшись этим, заскакивает на его спину. — Мы будем стрелять! — кричит один из охранников. Движение глаза — в руке девушки наручники, которыми она вышибает оружие сразу двоих парней. Сейчас в ней бушует столько гнева, что, кажется, от адреналина сила увеличивается вдвое. Её нога наносит удар по груди первого, от чего тот впечатывается в стену, и она сразу же переключается на второго. Вновь удар, ладонь Арлекинки устремляется вверх и нос парня разрывается брызгами крови. В комнату вбегают ещё двое. — Подмогу в блок посещений! Подмогу в блок посещений! — кричит один в рацию, оставаясь у входа. Оставшиеся посетители и Ребекка, держащая на весу раненую руку, давно уже выбежали из зала. Фина даже и не думает останавливаться. Она запрыгивает на плечи вновь вошедшего и скручивает его ногами, от чего тот медленно оседает на пол. Хорошенько припечатывая того головой, арлекинка смотрит на белый кафель, который вновь начинает окрашиваться в красный цвет…***
Удивительно, но её даже не засунули в карцер. Скорее всего, кто-то замолвил словечко, а может и свободных карцеров сейчас просто нет. Её побитую бросили в камеру, заперев без обеда и ужина до следующего утра. Адреналин потихоньку начал проходить и уступать место тяготящей боли во всём теле. Девушка лежала на полу, согнувшись пополам и даже не могла пошевелиться. В этот раз всё было намного масштабнее. Она повалила шестерых охранников, ещё двум разнеся голову, кажется, совсем вдребезги. На руках ощущалась засохшая кровь и разбитые костяшки пальцев. Она уткнулась лбом в холодный пол. Дверь вновь открылась и в комнату кто-то зашёл. Девушка начинала бредить. Она развернула голову, но увидела лишь размазанное чёрно-белое пятно. — Ну и приложили же тебя… — хриплый голос звучал со всех сторон, отдаваясь эхом в ушах. «Джером?» Сильные руки подхватили дрожащее тело и подняли вверх. Джози сдавленно застонала от боли, впиваясь пальцами в спину держащего её парня. — Тише, тише, — он тихо хохотнул, — так бы и не поверил, что ты всё это устроила. Вновь сильное эхо в ушах, от чего она ещё сильнее зажмуривает глаза. Девушка поднимает голову и оказывается на одном уровне с парнем. Она кладёт ему руку на шею, слишком близко оказавшись с ним лицом к лицу. Тот стоит, не двигаясь. — Джером, почему… — она чуть поднимает веки и смотрит в его голубые, отражающие свет глаза, — Почему ты умер? Она чувствует его дыхание. Чувствует сильно вздымающуюся грудную клетку всем своим телом. Всё начинает отдаляться, и вскоре пропадает вовсе, оставляя в конце тёмного тоннеля лишь два блёклых голубых огонька.