Ограничение скорости

— Это победа, детка! — Хосок закричал, подняв руки к небу. Все же считалочка вещая. Чимин со смехом подал ему бутылку с шампанским — открытие гонок надо отметить. Старший, взгромоздившись на наспех собранный чисто для веселья пьедестал, ловко и шумно открыл бутылку под всеобщие улюлюканья и аплодисменты; трибуны освистывали гонщиков. Обливая шипящей белой пеной соперников, Хосок чувствовал себя самым счастливым человеком в мире, хоть это не был официальный заезд, но им всем чертовски весело сейчас. У каждого свои причуды. Он что-то прокричал и, уже будучи мокрым, прильнул к горлышку бутылки, жадно глотая взрывающуюся фейерверками во рту игристую жидкость. — Поздравляю с победой тебя, Хосок, — хлопал вместе со всеми в ладоши Чимин, он как-то терялся в толпе на фоне всеобщего веселья, но Хосок все равно отчетливо видел и слышал его так хорошо, словно Чимин стоял совсем рядом. На самом же деле Пак смущенные слова поздравления шепотом проговорил, пропуская вперед девчонок-болельщиц и пару журналистов, которые собирали материал о гоночном лагере и о его традиционном открытии. Гости на трибунах могли воспользоваться перерывом и прогуляться, пообщаться с гонщиками или что-то купить перед следующим заездом. Этот лагерь был официальным и довольно популярным местом у любителей зрелищ, а в частности — гонок. Некоторые приезжали только на ралли или же на мото заезды, или на кольцевые гонки, или на выставки и аукционы спорткаров, но большинство приезжало каждый день или люди на все лето селились в палаточном городке вместе с другими клубами гонщиков. Хосок ярко улыбнулся, взглянув на не менее счастливого Чимина, на его блестящие глаза и слипшиеся от алкогольной пены волосы. И внезапно такое теплое чувство поселилось в груди, расползаясь по телу, такое правильное и сильное, что не осталось сил противиться ему. Хосок спрыгнул вниз и, внезапно обхватив шею Чимина рукой, притянул к себе, прижавшись к его мягким губам в коротком благодарном поцелуе, в котором был такой огромный спектр чувств, что Пак на мгновение потерял дар речи. Теперь и на его губах — сладкое пьянящее шампанское. — Спасибо тебе! — Хосок вновь вскинул руку с бутылкой и пошел, поддаваясь людскому потоку, прочь с трассы, дав возможность обслуживающему персоналу проверить качество дороги. Гонщики, довольные хорошим заездом, закричали и, разобрав бокалы, принялись поздравлять победителя и что-то обсуждать друг с другом. Времени у них немного, вскоре нужно будет сворачиваться, но эти минуты всеобщей радости и какой-то даже семейной победы с удовольствием разделяют все без исключения. Чимин задумчиво стоял среди толпы, шампанским он, кажется, уже вдоволь напился. Он прикоснулся к своим губам и на фоне всей этой яркой суматохи начал сомневаться, был ли это действительно поцелуй. Хосок его поцеловал, пусть в благодарность, но эта падла совсем не может контролировать себя и свои действия. Пак чуть не помер только что прямо на гоночном треке. И тогда бы все не открытию гонок радовались, а на похороны молодого и подающего надежды гонщика скидывались. «Блять», — выдает в мыслях Чимин, как всегда очень красноречиво, а сам то мимолетное касание вспоминает, и больно становится. И отчего-то парень уверен, что этот придурок даже не понял до сих пор, что он сделал. А Хосок все же понял, пусть и слегка запоздало, но понял, и бутылка выскользнула из руки, со звоном разбившись на тысячи изумрудных осколков. — Твою… мать… Хосок резко обернулся, но продолжил двигаться, ведомый разгоряченной толпой. Он взглядом лихорадочно искал Чимина позади, там, где его и оставил, но парня уже не было, как и его желтой машины. *** Чимин сидит на капоте, который в лучах закатного солнца кажется ярко-оранжевым, и любуется на гладь озера перед собой. Он нашел это место совершенно случайно, пока катался. И теперь парень был очень даже рад тому, что забрал машину и все-таки решил проехаться. Он не помнил, сколько конкретно здесь уже сидит, но знал, что очень долго. Наверняка сегодняшние гонки уже закончились и все разошлись по делам или просто отдыхать. Его пока никто не искал, так что можно расслабиться. Гоночный комбинезон расстегнут и снят на половину, потому что слишком жаркое солнце, а в футболке еще куда ни шло. Парень ковырял песок ногой и все думал о том, что произошло днем. Может, он зря себя накручивает, Хосок ведь просто поблагодарил его. Он ведь постоянно делает первое, что в его безбашенную голову взбредет, так что лучше просто забить и делать вид, что ничего не было. На следующей неделе ралли, вот где Чимин сбросит все напряжение, все неудовлетворение и прочие заморочки. Бесит Чимина еще кое-что... Он же парень, сильный пол как-никак, а сидит здесь, строит героиню мелодрамы. Если ему было бы так интересно, с какой причиной Хосок его чмокнул сегодня в губы, то подошел бы да и спросил. Но спрашивать Чимин уж точно не хочет, значит, ему не так и интересно и нужно просто за-би-ть. Там, если подумать, и поцелуя не было. Так, просто соприкосновение, будто нечаянно столкнулись губами, с кем, в конце концов, не бывает. — Кого я обманываю… Чимин опустил голову. Был там поцелуй, еще, блять, какой. Такой, что ноги подкосились. Внезапный как гром среди ясного неба. — Хосок, ну что ты творишь!.. — взвыл Пак, закрыв лицо руками. Притворяться, что не было, будет очень трудно. Ведь совершенно не хочется этого делать, хочется либо вновь в тот момент вернуться и что-то изменить, либо еще раз поцеловать его. От таких мыслей выражение на лице Чимина стало еще кислее. — Это край… — выдохнул он. Действительно... край. Потому что парень уже погряз, а эта пучина, скрывающаяся на дне темных глаз Чон Хосока, его с радостью затянула. Их поцелуй Чимину обратные пути отрубил. *** Хосок носится по лагерю, как умалишенный, спрашивая у всех подряд, не видел ли кто светловолосого гонщика, но безрезультатно, даже менеджер Чимина беспомощно развел руками. — Может, с мотоциклисткой той, что с кудряшками, оставь парня, пусть развлекается, — сказал мужчина Хосоку, а тот раскраснелся от этих слов и от безразличия со стороны менеджера, ведь его подопечного нет уже полдня. — Не с мотоциклисткой он! — процедил сквозь зубы гонщик и, резко развернувшись, пошел прочь. Свой мобильный забывчивый Чимин оставил в номере. Хосок это увидел только когда вернулся и сбросил свой сорок третий вызов, опустив руки. Зря он переживает, может, Чимин действительно где-то или с кем-то расслабляется. Только вот от мыслей таких лучше не становится. Только хуже. Чон снова стиснул кулаки, пытаясь успокоиться. Его бесит, что младший вот так пропал, и он боится, но прекрасно понимает, что в этой ситуации виноват сам. — Черт дернул тебя, Хосок… Дебил. Ругает себя парень и в бессилии валится на кровать. — Боже… Угораздило. Угораздило его, ярого натурала, втрескаться по уши, так глупо и, кажется, безвозвратно, в пухлого шестнадцатилетнего мальчишку с тихим-тихим и неуверенным голосом, но таким отзывчивым и добрым сердцем, что сам себе чудовищем невоспитанным в то время казаться начинал. Хосок никогда не понимал, почему с Чимином не хотели дружить сверстники, он ведь был таким интересным и веселым, таким творческим и находчивым. Старший с ним никогда не скучал, всегда старался рассмешить, потому что смех у Чимина очень красивый был тогда, и сейчас такой же. Но Чимин изменился, не внутренне, а внешне. И теперь перед Хосоком не просто влюбленность невинная и детская, а настоящее желание до ломки. Он красивый, пиздец какой, таким же добрым и сердечным остался, но приобрел уверенность в себе и потрясающий просто голос. И Хосок не гей, но Чимин ему очень дорог. С самого детства, столько лет… От таких сильных чувств, с годами только растущих, он отказаться уже не в силах. И пусть Чимин тоже мужчина, пусть почти ему как брат, они знают друг друга, как не знает никто, и стоят друг за друга, как никто другой не постоит. Только Хосоку этого уже мало, с сегодняшним поцелуем, который даже прочувствовать не сумел, это понял. Ему мало. Чимина хочется всего. И это не кажется диким и неправильным. Это кажется решением. Хосок повернулся на бок и, уткнувшись носом в подушку Чимина, вдохнул его запах, чувствуя себя полнейшим кретином. — Ну за что ты такой… *** Хосок не смог заснуть, пока не вернулся виновник его потраченных нервных клеток. Все-таки парень и правда не может спать без Чимина. Младший тихо прокрался внутрь, но замер, стоило ему увидеть сгорбленный силуэт на кровати в полумраке комнаты. — Хо… — То, что было сегодня на… — хриплым голосом, который заставляет младшего поежиться, начал Хосок, но его прервали. — Да, хороший был заезд, мы все молодцы, — выпалил Чимин, глаза его забегали, не желая с хосоковыми встретиться. — Ну, я в душ. Он молниеносно схватил с комода пижамные штаны и умчался в ванную, захлопнув дверь. — Ты жалкий трус… — прошептал себе Чимин, стаскивая гоночный комбинезон. Хосок подошел к двери ванной и прислонился к ней лбом. — Ты где был? Я весь лагерь перевернул и чуть не избил твоего менеджера. Чимин несдержанно хихикнул, а Хосок, кажется, облегченно выдохнул, услышав этот звук. — Хорошо, что ты этого не сделал, — Пак залез в душевую кабину и включил воду, судорожно вздохнув. Холодная. — Я просто хотел покататься. Машину уже загнал в гараж, не волнуйся, проблем не будет. — Почему меня не позвал? Чимин опустил голову, подставляясь под горячие струи воды, глядя, как она потоками исчезает в сливе. — Подумал, что ты был занят. — Не был я занят, — пробубнил Хосок, а затем, немного запинаясь, спросил, вкладывая в этот вопрос двойной подтекст: — Все… Все в порядке?.. — Да, — коротко ответил Чимин, и больше никто не произнес ни слова. Хосок пошел ложиться в кровать и, немного подумав, раздвинул их. Лучше он выпьет еще снотворного, чем позволит себе сорваться и раскрошить своими руками их дружбу. Чимин в ванной еще долго, Хосок знает — у младшего привычка такая, поэтому выпивает таблетки и через двадцать минут засыпает. Не так крепко и сладко, как рядом с Чимином, но небольшой сон ему пока обеспечен. На этот раз Чимин задерживается не из-за старой привычки. Просто вода успокаивает и прогоняет все плохое, а еще вода заглушает надрывный шепот, что срывается с губ парня. Он дрожит, опирается рукой о скользкую стенку душа, пытаясь удержаться на ногах и произносит лишь одно имя на выдохе, которое еще больше распаляет, разгоняет жар по (и без того возбужденному) телу. — Хосок… *** Вся неделя кольцевых гонок проходит, как в тумане. По крайней мере, для Чимина. Нет, между ним и Хосоком все хорошо, относительно хорошо, просто как-то не по себе. Молчаливые завтраки и короткие перекусы вечером они неизменно проводят вместе, но в обед и на большую часть дня разделяются. Хосоку нравится смотреть кольцевые гонки, а Чимин отнекивается, мол, не его, а на самом деле просто не может с Хосоком слишком долго находиться, сразу всплывает в голове воспоминания о том, что парень позволил делать себе в ванной в тот вечер. Ему было стыдно, и Хосоку в глаза глядеть просто невыносимо после подобного. Поэтому парень большую часть времени тренировался со своим клубом, чем несказанно радовал менеджера. Он скучал по старшему, часто отвлекался, улыбался лишь на совместном ужине. Иногда в их номер заглядывал Намджун. Мужчина часто притаскивал парням что-нибудь вкусное, но диетическое, и проводил с ними некоторое время, разряжая напряженную обстановку и прогоняя временно огромного слона из их комнаты. Чимин тогда расплакаться готов был, что за чудный человек Ким Намджун, словно круг — спасение для утопающего. Парень всем сердцем желал и себе такого менеджера, как этот мужчина. Намджун видел и чувствовал, как парнишка хорошо к нему относится и словно расцветает, стоит появиться в их с Хосоком номере, и ему это льстит, ведь Чимин славный малый и неплохой гонщик. На такие таланты у Намджуна глаз-алмаз. А еще у него глаз-алмаз на чужие проблемы. И Ким ясно видит их между своим непутевым подопечным и этим светловолосым мальчишкой, но до последнего надеется, что на их навыки это никоим образом не повлияет и что они сами сумеют во всем разобраться, ведь не маленькие уже, когда-то должен Намджун перестать подтирать слюни этим детям. Да и влезать в чужие отношения не хочется, мало ли. Все меняется, когда начинается неделя ралли. Чимин выглядит вдохновленным, но Намджун больше рядом с Хосоком его не видит вообще. Младший уходит (ни свет, ни заря) записываться на первую гонку недели, а возвращается далеко за полночь, когда старший уже выпил снотворного. Они не видятся даже во время гонки, потому что Хосок снова проспал и записался на другое время. *** Чимин на старте, и он готов, он в экстазе, и все проблемы пока позабыты. Трасса многообещающая, атмосфера будоражащая, погода солнечная, болельщики на голову отбитые, это же ралли, черт возьми! Пак Чимин ждал гонок по этим трассам всю неделю. Дождался. Обидно, правда, что Хосок не пришел, но Чимин сам его не разбудил, побоялся чего-то. Пак вставляет наушник в ухо и слышит голос своего штурмана. «Чимин, готов? Знаю, ты любишь ралли, но не гони особо. Это сложная трасса, и она новая, так что всякое может случиться» — Брось. Ограничение скорости? Ха-ха-ха. Ну уж нет, я хочу выиграть, сегодня дают крупные очки, так что мой клуб обязан выбиться в лидеры! Чимин улыбается. Трасса действительно непростая. Грунт сегодня сухой, а это значит, что ему жизненно необходимо выбиться в лидеры на первых метрах, потому что потом придется ехать в облаке пыли, а так еще опаснее, ведь абсолютно ничего не видно. По карте парень узнал, что там несколько трамплинов и очень много резких поворотов. То, что доктор прописал. В таких гонках работает просто все: и мозг, и рецепторы, и рефлексы. Гонщик с машиной сливается, и будто это не автокар преодолевает препятствие, а сам человек. «Все же прошу тебя быть очень внимательным. Увидимся на финише, и слушай то, что я тебе говорю» — Все будет хорошо, ты же мой штурман. Как я могу попасть в аварию? Не смеши. Прозвучал сигнал, и гонщики стартовали, скрыв целый ряд болельщиков за стеной пыли. *** — Я слышал, что ты пришел вторым, — Хосок встретил уставшего до нельзя после тренировки и гонки Чимина. — Мои поздравления. Трасса была новая, это хороший результат. — Почему ты не спишь? Уже поздно, — обеспокоенно поинтересовался младший, на ходу стаскивая с себя комбинезон, что был весь в пыли и, соответственно, нуждался в стирке. Хосок, оперевшись плечом о дверной косяк, проследил за другом взглядом. — Таблетки пока не подействовали. — Прекращай пить эту дрянь, — недовольно огрызнулся Чимин, обозленно кивая в сторону тумбочки старшего. — Я же говорил, что просто так не могу заснуть… — Тогда подвигай кровать обратно, — нахмурился младший, подойдя ближе. Хосок посмотрел в его глаза и устало выдохнул, покачав головой. — Не могу. — Тогда я это сделаю! Чимин развернулся, чтобы вновь соединить кровати, ему надоело смотреть на эти синяки под глазами и осунувшееся лицо Хосока, но внезапно старший резко потянул его на себя, неожиданно грубо прижав к стене. — Если дорожишь нашей дружбой, то ты не будешь этого делать, — ледяным голосом прохрипел Хосок. Чимин с силой оттолкнул его и, наставив на парня указательный палец, чуть не закричал в гневе: — Отлично! Тогда мне вообще нет причины жить больше здесь. — Чимин, я не это имел в виду, — устало вздохнул Хосок, не в силах побороть зевоту и накрывающую его сонливость. — А что? Хосок тупо моргнул, не зная что сказать, но Чимина он точно никуда отпускать не собирался. — Ничего… Со мной все в порядке. Просто ложись спать. — Я в душ, — раздраженно бросил ему не менее уставший за день парень и прошел мимо, грубо задев плечом. Хосок лишь дернулся, но ничего не сказал против. Чимин смывает пыль с лица и чувствует себя в разы лучше. Теперь приходит вина, ну конечно. Просто замечательно. Во всей этой неразберихе, что творится между ними, виноваты оба. И это уже откровенно бесит. Завтра Чимин вновь запишется на гонки, и послезавтра, и всю неделю точно. Изведет себя, но хоть голову в порядок приведет. Хорошо, что Хосок редко участвует в ралли, в таком состоянии ему не то что за руль нельзя, ему в принципе к машинам подходить опасно. Чимин знает, что таблетки старшему приносит Намджун. И он Киму доверяет своего друга, хоть и против всего этого. Странная штука эмоции. Будь они радостными, печальными, все равно сердце болезненно разрывается. Пак грустно глядит на себя в зеркало. Приняв долгожданный душ и смыв с себя прошедший день, почистив зубы. Он выходит из ванной и застает просто прелюбопытнейшую картину. Чон Хосок. Резкий и активный Чон Хосок, который так любил быть в центре внимания и строить из себя поп-звезду и сердцееда, лежит сейчас на кровати Чимина и, крепко обняв его подушку, прижав к лицу, спит. Полотенце падает из рук младшего, и сердце улетает вместе с ним, вниз. — Хосок… — осторожно зовет Чимин, но тот действительно заснул. Пак на негнущихся ногах подходит ближе и медленно садится на кровать рядом. На лице Хосока беспокойство, и глубокая морщинка поселилась между бровей, которой от природы там никогда не должно было быть. Чимин поднимает руку и кладет ее на голову парня, зарываясь пальцами в темные локоны, и смотрит, как расслабляется его лицо, а дыхание становится более размеренным. Губы приоткрываются, и он что-то бессвязное шепчет. Среди этого беспорядочного, Чимин сумел расслышать свое имя и улыбнулся, ласково и трепетно. Пак вмиг становится серьезным, долго смотрит на красивое лицо, а затем наклоняется. Простыни громко и предательски шелестят, но парень знает, что он не проснется. Чимин отодвигает в сторону челку Хосока и касается его лба губами, задерживаясь и опаляя кожу старшего горячим дыханием. — Прости… Хосок улыбается во сне самыми уголками губ, и Чимин ложится с ним рядом, не думает. Хосок ворочается и закидывает на младшего руку, прижимаясь со спины ближе. Чимин закрывает глаза, утром он уйдет раньше, чем Хосок проснется. А пока… — Спокойной ночи, Хоби.