Ограничение скорости

Намджун довел своего подопечного прямо до двери его комнаты и оставил одного, дружески похлопав по плечу. Хосок уныло посмотрел менеджеру вслед, пока тот не скрылся в коридоре, а затем перевел взгляд на закрытую дверь. Он боялся заходить внутрь, потому что не хотел вновь наткнуться на осуждающий взгляд Чимина. Но еще больше парень не хотел не обнаружить его в комнате. Дверь медленно открылась, и Хосок вошел в комнату. Чимин скучающе лежал на своей кровати и смотрел телевизор, гонки в основном. Парень облегченно выдохнул, увидев друга. — Я думал, что ты на ралли... Почему не записался на сегодняшние гонки? Чимин даже не шевельнулся и не произнес ни звука, продолжив преспокойно пялиться в экран. Чон прошел вглубь комнаты, все еще не мог привыкнуть к своим костылям, оттого выглядел довольно беспомощно и совсем немного жалко. Чимин проводил его задумчивым взглядом, бросаемым из-под светлой челки. Тяжело вздохнув, парень все же поднялся на ноги и подошел к нему. Поддерживая Хосока под руку, помогает ему сесть на кровать. Чимин хоть и дуется на него, но не будет же он просто сидеть и смотреть, как друг мучается. Хосок сейчас похож на беспомощную божью коровку, которая случайно перевернулась на спину и теперь дрыгает бессвязно лапками в попытках перевернуться обратно. Парень благодарно улыбнулся, у него тут же свалился с души какой-то тяжелый камень. Хосок понимает, что Чимин все еще недоволен его выходкой, но уже какие-то намеки на то, что младший его простил, успокаивают. Чимин с Хосоком разговаривать совсем не хочет, но приносит ему теплый чай и какое-то странное печенье, которое он недавно купил. Хосок принимает его молчание, которое, как сказал Намджун, иногда даже полезнее бесконечных разговоров. Им обоим нужно немного помолчать. Чимин всегда заботился о непутевом Хосоке в детстве и теперь не перестает следовать старым привычкам, чему старший очень даже благодарен. В таком молчании, однако, проходит несколько дней, и Хосоку перестает все это нравится. Сегодня последний день ралли, и парень на сто процентов уверен, что Чимин запишется на одну из гонок. Погода, конечно, оставляет желать лучшего: с самого утра за окном льет проливной дождь, закрывая лесной пейзаж плотной стеной из воды и серого тумана. Но, даже несмотря на это, гонки не отменили, а, наоборот, именно на этот заезд пришло больше всего народу. Ралли для того и созданы, чтобы преодолевать природные условия и бороться со стихиями на сложных трассах. Дорога размокла, появилась грязь и глубокие лужи. Чимин с восторгом снимает свой шлем, держит его в руках и подставляет лицо прохладным каплям дождя. Впереди особо ничего не видно, но это только подогревает интерес. За эту неделю Чимин накатался вдоволь. Он побывал на гонках на каждой трассе, предназначенной для ралли, оставшись доволен каждой из них. Целую неделю парень мечтал проехаться в дождь, и вот — его желание наконец осуществилось, и Чимин сможет проверить свои силы даже в такую погоду. Пак отродясь не был грязнулей, но если дело касалось ралли, то он просто обожал размытые дороги. Так трассы становятся все труднее и захватывающе, однако возрастает и опасность. Время садиться за руль. Чимин вновь вставляет наушник, оглядываясь по сторонам и осматривая прибывших болельщиков и болельщиц, которые не забыли прихватить с собой зонтики. Зонтики их не столько от дождя проливного будут защищать, сколько от грязи и месива из земли, что будет лететь прямо в лица во время движения автомобилей. Чистым с этой гонки не уйдет сегодня никто. Чимин приготовился к старту и внимательно вслушивался, чтобы понять, что говорит ему штурман. Но штурман странно молчал, и гонщик немного напрягся, но после успокоил себя тем, что уже обкатывал эту трассу и приблизительно помнит, где какой поворот и препятствие; парень сможет их без проблем пройти, главное — это прийти первым к финишной черте, потому что его клубу просто необходимы баллы, которые Чимин неустанно зарабатывал на протяжении всей этой недели, занимая одни из призовых мест на ралли. Автомобили стартовали, забрызгивая все вокруг темной грязью, и под визги возбужденных болельщиков рванули вперед. Внезапно Чимин услышал в наушнике голос, но это оказался не его штурман. — Какого хрена?! «Впереди поворот, а затем небольшая горка, скорее всего она будет размыта в кашу» — отчеканил голос Хосока, а гонщик, пытавшийся совладать с дорогой, вспыхнул в возмущении. — Ты что творишь? Где мой штурман, Хосок? «О, неужели ты со мной заговорил? Поворот, Чимин» — Знаю! — автомобиль вписался в поворот почти идеально, даже обогнав одного из соперников. — Верни моего связного! «Чем я тебя не устраиваю?» Чимин промолчал, давя на газ; авто подпрыгнуло на небольшом трамплине и, приземлившись, окатило волной грязи развеселившихся и кричащих что-то людей. — Ты меня отвлекаешь! Чимин выбился в лидеры и сейчас едет третьим. Сегодня он хочет победить, чего бы ни стоило, а голос Хосока в ухе он никак не ожидал услышать, поэтому сбился с собственного ритма и слегка потерял концентрацию. «Я хотел извиниться… Впереди еще гонщик» — О, как мило! Знаешь, очень вовремя ты решил это сделать. Вижу его, выхожу на обгон. «Впереди поворот, не спеши. Чимин, я правда сожалею, и я знаю, что тот еще придурок» — Хорошо, что ты это осознаешь, Хосок, но... может, поговорим позже, ты мешаешь. «Отличный поворот! Впереди будут довольно глубокие лужи, есть шанс забуксовать, но ты сможешь на участке после них совершить обгон и выйти на вторую позицию. Пройдена треть трассы» — Супер! — Чимин выворачивает руль, петляет, машину немного ведет в стороны, но парень старается удерживать ее ровно на скользком грунте. В лобовое стекло то и дело летит грязь, из-за стены дождя почти ничего не видно, и гонщик готов признать, что Хосок сейчас стал его глазами. Парень же пока оставил затею с извинениями и сосредоточился на посильной помощи Чимину. «Впереди еще поворот, трамплин и поворот, довольно крутой, почти сразу же» — Понял… *** Сокджин недовольно поморщился: ему совсем не нравится дождь и ралли, а теперь эти пункты еще и объединились в один. Он взял Намджуна под руку, становясь к другу ближе — зонт у них был один на двоих. — Клянусь, если я не увижу ничего стоящего и еще и в грязи искупаюсь, то прибью тебя собственными руками. Умереть страшной смертью Намджуну хотелось в последнюю очередь, поэтому он надеялся, что Чимин проявит себя на участке, за которым сейчас, стоя среди других зрителей, и наблюдали мужчины. Джин кутался в пиджак, что дал ему Намджун и внимательно смотрел на дорогу, ожидая, когда появятся гонщики, а в особенности та желтая машина, о которой говорил его друг. Наконец в поле зрения появляется гонщик, занимающий первую позицию, через секунду — второй. Он догоняет довольно стремительно. Обе машины преодолевают дощатый трамплин без особых помех, подлетая так высоко, что Сокджин невольно ахает, когда болезненно сжимается сердце в волнении. Вот-вот они приблизятся к повороту. Желтый автомобиль не уступает белому, что едет чуть впереди. Этот отрезок может решить все, ведь это уже три четверти трассы. Наконец оба автомобиля входят в поворот, и перед тем, как Намджун закрывает Сокджина от летящей грязи зонтом, мужчина в восхищении смотрит на то, как прямо во время такого опасного поворота, гонщик на желтой машине проявляет свою маневренность и обгоняет соперника, оказываясь на первой позиции. — Потрясающе… — Что ты сказал? — спросил Намджун, довольно кивнув на маленькую победу своего знакомого гонщика. — Я сказал, что это потрясающе… Сокджин никогда бы не подумал, что ралли способны вызывать такие настоящие эмоции. Здесь нет трибун для зрителей в отличие от кольцевых гонок, люди стоят по обочинам трассы и словно вливаются в эту бешеную атмосферу, словно сами становятся участниками гонки, искренне сопереживая и волнуясь за результат гонщиков. Чимин давит на газ — и машина рывком мчится вперед, не контролируя скорость, финиш уже близко. Он едет первым, соперники остались позади. «Ты молодец. Это было круто! Я горжусь тобой!» Чимин молчит, но счастливо улыбается. Оказалось, что похвала от старшего вызывает эмоции ярче, чем сама победа, заставляя сердце болезненно ускорять свою частоту. «Впереди еще петля и финиш… Прошу, не молчи, Чимин…» — Я здесь. Он готов сделать последний рывок. «Давай. Победа твоя, парень» *** Чимин пересекает финишную черту первым и получает заслуженные овации и баллы для своего клуба, поднимая его в рейтинге лагеря на несколько позиций. Но парню, как ни странно, не победа сейчас важна. Гонщик, не снимая шлема, спешит в палатку, где должен сидеть его связной из команды. Хосок снимает наушники и микрофон и, мягко улыбаясь, отдает их настоящему штурману Пака. — Спасибо, буду должен. Чимин ворвался в палатку, принося с собой немного дождя и грязи на ботинках. На своего члена команды он даже не глянул, подумав, что позже с ним разберется. Махнул Хосоку. — Ты идешь со мной. Чон молча подчинился, нервно сглотнув, и поднялся на ноги с помощью костылей — с Чимином, чьи эмоции скрыты тонированным стеклом шлема, спорить страшно. Машина его близко, и парни добираются без проблем. — Куда мы едем? Чимин по привычке молчит, снимает шлем и трогается с места, выезжая на нормальную асфальтированную дорогу. — Поздравляю с победой, кстати. Из нас вышла неплохая команда, а? — парень пытается разрядить атмосферу, но Чимин серьезен, однако он уже не выглядит хмурым или рассерженным, просто… расслаблено смотрит на дорогу, вслушиваясь в шум дождя и урчание мотора. — Я жду объяснений… Хосок вздохнул. — Давай я лучше сделаю то, зачем собственно все затеял… — старший перевел на водителя взгляд, но в ответ все та же тишина. — Прости меня… Я знаю, как ты волнуешься, когда я творю очередную глупость… Прости, что не послушал. И теперь вот… — Хосок усмехнулся, глядя на гипс, скрывающий голень. — Дальше… — Что? Чимин сдерживает улыбку. — Дальше… Мне нравится слушать, как ты извиняешься. Хосок вздыхает. Заслужил. — Прости… Твое молчание эти дни просто убивало. Я боялся подойти, думал, сделаю хуже, но даже учитывая то, что я такой придурок, ты продолжал заботиться обо мне. Такого друга, как ты, я не достоин. Чимин косит глаза на соседнее кресло, где сидит Хосок. Он нервно перебирает свои пальцы и смотрит куда-то в пол. — Хорошо… Забыли. — Прощаешь меня? — Конечно, что с тобой сделаешь... Парни внезапно оба облегченно хмыкнули и улыбнулись каждый своим мыслям. Чимин наконец тормозит машину у того самого озера, что нашел недавно. Но, к сожалению, его не видно из-за темноты и непрекращающегося дождя в придачу. Воцаряется неловкая тишина, которой они и боялись больше всего. Хосок снова вспоминает слова своего менеджера и смотрит на Чимина. Парень, подперев голову рукой, глядит в окно, пытаясь хоть что-то рассмотреть в непроглядной тьме. В салоне горит уютный свет, и дождь шумно барабанит по стеклам. В этот момент Хосоку приходит та самая глупая мысль: «Сейчас или никогда». Должен же он, в конце концов, решиться. Никто из них двоих не заслуживает всех этих недомолвок, их многолетняя дружба этого не заслуживает. — Чимин… Младший оторвался от окна и повернул голову, с интересом засматриваясь на Хосока, который все так же не мог посмотреть ему в глаза. — Я хотел поговорить… — одновременно заговорили парни и неловко замолкли, глядя уже друг на друга. — Ты первый, — кивнул Хосок. — Нет, давай ты! — ответил Чимин, и старший понял, что все, конец, сопротивление бесполезно и нет больше пути обратно. — Я не гей, — внезапно начал Хосок, а лицо Чимина вытянулось в изумлении. Парень совсем растерялся, поэтому, заикаясь, заговорил: — Я, я знаю, что ты не гей, Хосок. К чему, блин, это вообще?! Чон хмурится, грудная клетка уже просто разрывается, а голова кругом идет. Никогда ему так сложно не было. С признаниями всегда выходило легко и спонтанно, а сейчас… Сейчас он словно решается на прыжок с парашютом, стоя у самого порога перед пропастью. Дух захватывает, но страшно пиздец. Но Хосок мужик, пусть иногда и теряется, но он сможет это сказать. — Чимин. Я не гей, но… — Ну что? Говори уж, — усмехается младший. — Я… Тебя. Очень. Сильно. Люблю. Вновь воцаряется тишина, а с лица Чимина сползает улыбка. — Я тебя тоже, чел. К чему такой пафос? — нервно смеется он, а сам чувствует, как щеки горят. Столько раз он мысленно представлял, как Хосок скажет эту фразу, но самое обидное в том, что вот Чимин ее услышал, но говорит старший ее исключительно с дружеским подтекстом. Иначе ведь и быть не может, он все еще просто извиняется, ведь так? Но Хосок цокает, поражаясь тому, что младший после всего еще и тупит. Ведь даже Намджун все понял, а Чон тому ни в чем и не признавался. Хосоку надоело ходить вокруг да около, и теперь он полностью понимал менеджера, который наблюдал на ними двумя, как за обезьянками, которые сами не знают, чего хотят. — Можешь мне врезать, но я больше не могу… — Че… Хосок подался вперед и прямо так же, как и тогда на автодроме, притянул младшего за шею к себе и, закрыв глаза, прильнул к его губам. Но на этот раз по-другому, на этот раз он это сделал с большим желанием, которое росло и росло в нем с семнадцати лет. Он так долго мечтал поцеловать долбанного Пак Чимина, своего лучшего друга, что сейчас от этого соприкосновения на мгновение потерял связь с реальностью. Чимин же потерял ее далеко не на мгновение. Он широко распахнул глаза, вдавливая ладонь в плечо Хосока. Живот болезненно скрутило, и пробежали по ногам сковывающие возбуждением мурашки, и замерло сердце, когда Чимин, расслабившись, закрыл глаза и позволил Хосоку все. Снова. Чон целовал самозабвенно мягкие губы, только сильнее распаляясь, почувствовав пальцы младшего на своей щеке. Чимин отвечал неуверенно, все еще восстанавливая связь с миром, но отвечал, даже если думал, что все это очередной сон и он вот-вот проснется. Но вот Хосок меняет угол, поворачивая голову, и Чимин приоткрывает рот, чувствуя, как мягко сплетаются их языки. Хосок льнет ближе, и плевать, что воздуха ноль. Их так ведет, что про кислород и вовсе позабыли, растворившись в ощущениях. Чимину кажется, что у него поднялась температура, потому что жарко неимоверно. От простого поцелуя так жарко быть не может. Пусть даже учитывая то, что Хосок целуется ну просто неописуемо. Младший уже задыхается, и Хосок, чувствуя, как дрожит его тело, мокро разрывает поцелуй, не отводя взгляда от глаз Чимина, которые покрыло пеленой желания и возбуждения. Парни тяжело дышали, заглушая даже барабанящий дождь, и смотрели друг на друга немного испуганно. — Что… Что это было, Хосок? — Если… Если ты до сих пор… Не понял, — прерываясь на восстановление дыхания, проговорил Чон, еле ворочая языком, который, однако, был довольно активным во рту у Чимина, — то я тебя не как друга люблю. — Да… — только и смог выговорить Пак, откинувшись на кресло и смотря куда-то вперед. Он потянулся к лампочке и со щелчком выключил ее, погрузив салон в полную темноту. — Зачем? — Я сейчас слишком смущен, чтобы смотреть на тебя, — прошептал Чимин, закрыв рукой свое лицо, а после, опустив ладонь, коснулся все еще горячих и влажных губ. — Твою мать… — Прости… Хосок хотел сквозь землю провалиться, или удариться об что-нибудь головой в этот момент и помереть. Он был рад, что Чимин выключил свет. — Нет, я… — начал Пак, заставив Хосока вздрогнуть, — я просто немного в прострации. Погоди… Погоди, Хосок, дай с мыслями собраться. Они еще пару минут просидели в тишине. Старший все эти минуты чувствовал себя так, словно его ведут на суд. Казнить нельзя помиловать. Где поставишь запятую, такой и будет в итоге царский указ. И миссия ее поставить легла на Чимина, а тот все медлит, Хосока изводит, пусть и не специально. Чимин просто сейчас в ахуе, и других слов, правда, не подобрать. Столько лет… Столько лет он мучился, чтобы вот так, потратив уйму нервных клеток, в машине черти где, получить долгожданный поцелуй от человека, которого любил больше всех на свете всю свою сознательную жизнь? Извините. С этим не так-то легко примириться. — Ты тот еще мудак… Хосок соглашается с этим. Он согласится сейчас со всем, что скажет Чимин, лишь бы не рушил все, что между ними, лишь бы не отворачивался, лишь бы не ушел, в конце концов. Однако младший его удивляет, удивляет похлеще, чем собственный поступок несколько минут назад. — Ты мудак. Но да… Я тебя люблю. Чимин говорит удивительно спокойно, хотя внутри него — взрыв вулкана, последний день Помпеи, крики, паника и болезненно колотящееся сердце. Парень вновь подпирает подбородок рукой, в сторону Хосока упрямо не смотрит. — То есть… — Да, я люблю тебя так же. В смысле… Ну… Да это жесть какая-то… Хосок вновь мысленно соглашается и пытается переварить полученную информацию. А затем начинает смеяться, так счастливо и резко, что Чимин пугается. — Чего ржешь?.. — Да мы походу оба того… Окончательно потерянные. Чимин тоже улыбается. Кажется, они все равно до конца не осознали, что произошло, но теплое счастье медленно и приятно расползается в груди. — Для того, чтобы я смог тебя поцеловать, мне нужно было сломать ногу, — внезапно говорит Хосок, успокоившись, и уже серьезно, но с присущей ему нежностью, глядя на Чимина. Младший посмотрел в ответ, тут же зардевшись. — Что я должен сделать, чтобы ты меня поцеловал? Чимин улыбнулся, подумав, что заключить небольшую сделку на таких условиях, не такая уж и плохая идея. Да и к тому же... Этого поцелуя оказалось недостаточно. Юноша хотел еще, хотел бы вечно целовать Хосока, и совершенно не важно, кто первый начнет. — Просто больше никогда ничего себе не ломай. — Я обещаю. Парень медленно приблизился к Хосоку и, потянувшись к нему рукой, коснулся скулы, нежничая, наслаждаясь тем, что старший позволяет ему все, что хочет этого, что, черт возьми, только что признался в чувствах. Чимин оставил на его губах теперь уже свой поцелуй, заставив Хосока счастливо улыбнуться. — Так и… Что теперь? — А что? — Чимин не знает, куда себя деть. С одной стороны ему очень неловко, а с другой так привычно, что даже пугает. — Свадьба, дети, собака и навечно вместе? Чимин громко засмеялся. И тогда Хосок, улучив возможность, нащупал его ладонь и переплел пальцы. Чон вообще был очень тактильный, особенно со своим личным солнцем. — Ну это ты уже загнул. Еще бы осознать это вот все… — Тогда что?.. — Тебе достаточно будет просто… Вместе? Хосок блаженно прикрыл глаза. Ему нравится этот вариант. Ему нравится Чимин, больше, чем просто нравится, и нравится то, что все сложилось именно так. Глупо, сумбурно и неожиданно для обоих. — Более чем…