Ограничение скорости

Сегодняшнее утро Чимин однозначно счел лучшим. А вчерашний вечер вспоминать даже страшно, словно все это сон. Однако, как только парень открыл глаза, то увидел перед собой его. Своего друга, брата, любимого. Да как не назови — самого дорогого человека. Кровати снова сдвинуты, а таблетки Хосока выброшены в урну, кажется, навсегда. Чимин чувствует на своих плечах руку старшего, что обнимает его, смотрит на расслабленное спящее лицо, переводит взгляд на губы и вспоминает вчерашний поцелуй, вернее поцелуи, во множественном, но все еще немного неловком и скованном, несмелом числе. Его окружают странные чувства, какие-то смешанные, непонятные, но парень с уверенностью прямо сейчас может сказать, что счастлив. Счастлив и готов прыгать и визжать, как девчонка. Вместо этого он тихо лежит, боясь потревожить и так неустойчивый сон Хосока. Чимин осторожно поднимается немного выше, чтобы их лица были на одном уровне, и рука старшего сползает ему на талию. Он соприкасается с Хосоком кончиками носа и чувствует горячее дыхание. Эти жалкие сантиметры между ними раньше казались пропастью. Теперь же парню достаточно лишь податься вперед, чтобы от них избавиться. Хосок вскоре просыпается, потому что не привык поздно вставать и был, как оказывается, очень голоден. Он сразу же наткнулся взглядом на лицо Чимина и впал в легкое замешательство, но, вспомнив, что было вчера вечером, растянул губы в блаженной улыбке. Действительно... все еще отдавало нереальным, но несомненно хорошим сновидением. — Доброе утро. — Доброе… Они лежат в тишине и даже не знают, что сказать. Хосок внезапно притянул младшего за талию и зарылся носом ему в шею, заставляя посмеяться от щекотки и поежиться. Старший вдыхал его запах, осознавая, что теперь и правда может сжать его больше, чем просто в дружеских объятиях, может вкладывать иной смысл в прикосновения, может целовать не только лоб и щеки, но и манящие губы. Только вот зубы не мешает почистить для начала. — Ты хорошо спал? — участливо спросил Пак, наблюдая за Хосоком, пока тот встает с постели и, опираясь о стену, кое-как движется в ванную, стараясь не беспокоить поврежденную ногу. Чимин через пару секунд идет за ним следом. — Лучше, чем когда-либо. Они умываются в уютном молчании, Хосок заканчивает первым, но почему-то остается, стоя позади парня, склонившегося над раковиной. Чимин ловит взгляд старшего в зеркале, взгляд задумчивый, оценивающий, спокойный как у удава. Хосок сделал неуклюжий из-за своей ноги шаг вперед, как только Чимин повернулся к нему, и прислонил ладонь к его щеке, медленно опуская к подбородку, в глаза заглядывая, будто просил разрешения на что-то. О, Чимин знает, на что... Он наверняка красный, как бурак, сдавленно кивнул, и Хосок накрыл его губы своими, слизав с них судорожный вздох. Чимин закинул руки ему на плечи, а Хосок, в свою очередь, прижал парня к себе ближе, заставляя того привстать на цыпочки, скользнув ладонями под задравшуюся футболку, как и хотел когда-то (постоянно). — Я могу так вечно простоять, — томно прошептал он, плавно отстраняясь. — Да ну? — усмехнулся Чимин, облизнув губы. — Ты не голоден? *** За завтраком в кафе на удивление много народу, довольно оживленно и шумно, но это не мешает. Чимин помогает Хосоку влезть на крыльцо, где стояли столики, и, оставив сторожить место под дружелюбные приветствия некоторых гонщиков в сторону его кузнечика с поломанной лапкой, поспешил занять очередь, чтобы сделать заказ. Они оба на диете, так что особо не побалуешься. Намджун по любому узнает, если Хосок съест лишние калории, а Чимин и сам справится по этому поводу. Когда парень вышел из кафе с подносом, то увидел, что рядом с Хосоком сидел незнакомый мужчина, а по его правое плечо стоял Джун и что-то по привычке печатал в телефоне. «Боже… Он когда-нибудь отдыхает от работы?» — мысленно спрашивает Пак, двигаясь к столику. — Доброе всем утро, — здоровается он и опускается на свободный стул, поставив поднос с завтраком. — Здравствуй, — приветливо улыбается Намджун и тут же вновь утыкается в экран. — Меня зовут Ким Сокджин, — мужчина протягивает руку, и Чимин вежливо пожимает ее, удивляясь. — Пак Чимин, очень приятно. Никогда не думал, что познакомлюсь с вами. Да, он знает этого человека, он знает всех, кто непосредственно связан с автодромами, их строительством и арендой, а также тех, кто организовывает крупные гонки. — Я видел твой вчерашний заезд, поздравляю. Ты удивил меня, Чимин. — Спасибо. Все благодаря Хосоку. — Да-да, — небрежно отмахнулся Джин. — Я хотел лично уточнить кое-что, потому что Джун сказал, ты еще не дал ответа насчет благотворительных гонок, которые я устраиваю в конце августа. Еще думаешь? — На самом деле да… Я очень рад, что мне выпал такой шанс, но не могу решить. — Почему, что-то мешает?.. Или кто-то… — Будете завтракать с нами? — немного раздраженно прервал их разговор Хосок, поняв, что намекают тут конкретно на него, причем не очень тактично. Сокджин напряженно прищурился, как хитрый лис, но улыбку не убрал. — Нет, благодарю. Мы с Намджуном уже поели и скоро едем на мой автодром, уладить кое-какие формальности. Хосок остался доволен таким развитием событий: он вовсе не хотел, чтобы кто-то еще присутствовал на их с Чимином завтраке. Неожиданно с недавних пор парень открыл для себя такую черту, как собственничество. Чимин и Намджун неопределенно переглянулись, чувствуя, как искрит между их старшими товарищами воздух. — Джин, — Намджун сжал его плечо, — идем, дай ребятам поесть, потом о делах поговорите, ты все равно еще будешь в лагере. Джин театрально вздохнул, но поднялся на ноги, он же не свинья невоспитанная. Кивнув обоим гонщикам, ушел вслед за Намджуном, который махнул им на прощание рукой и тут же влился в оживленную беседу со своим другом. — Почему мне кажется, что при общении с Джуном, этот Сокджин становится менее раздражающим? Чимин лишь пожал плечами, как-то странно улыбнувшись. — Это ты становишься менее раздражающим, когда в радиусе пяти метров от меня никого нет, — озвучил свои наблюдения Чимин и принялся за еду. Хосок усмехнулся, соглашаясь с этим. Ну, а что? Теперь он вполне может себе позволить отгонять от Чимина подозрительных личностей. — Не ревнуй. Тебе не идет, — Чимин прячет задорную улыбку в чашке с чаем. Ему такое отношение к своей персоне со стороны Хосока льстило даже очень. *** — Все хотел спросить, — тянет Сокджин, присаживаясь обратно на свое место, отрывая внимание от тренировки клуба, название которого он благополучно забыл из-за того, что не увидел среди участников никого интересного, — ты все еще один? Намджун отрывается от телефона, в котором забывается уже несколько дней, делая вид, что работает. Нет, он на самом деле занят, но все же… Просто Сокджин и его неземное обаяние так влияют. Еще с первой встречи менеджер просто возненавидел истеричный характер богатенького сыночка Джина, но все равно с ним подружился. Это была какая-то необъяснимая тяга. Еще с того заключения в вытрезвителе, где Ким Сокджин проявлял всю мощь своего характера, издеваясь над полицейским, что за уши привел их, дураков, за решетку. Офицер терпел, терпел тогда и Намджун, но даже посмеивался и восхищался отчаянной смелости, так опасно граничащей с безумием и безрассудством. — А? Сокджин раздраженно вздохнул. Рядом с Намджуном ему всегда было до усрачки скучно, хоть на стену лезь, потому что тот вечно работал, и даже в подростковом возрасте, несмотря на то, что был той еще оторвой, умудрялся прилично учиться и быть примером для сверстников и не только. — Я спросил, — терпеливо начал Джин, — правда ли то, что ты продолжаешь близко общаться со своей правой рукой или у тебя кто-то все же есть? Намджун не обратил на грубость Сокджина никакого внимания, но телефон убрал и вернул парню всего себя. — Почему тебя должна заботить моя личная жизнь? — Я не знаю. Мы ж друзья. Тем более… о чем с тобой, кроме гонок, можно поговорить, м? Ты в последнее время задумчивый какой-то. — Я всегда такой, — по-доброму улыбается Джун и возвращает взгляд гоночной трассе, щурясь от солнца. Кстати костюм он все же снял и сидел теперь в шортах и футболке, как нормальный человек, страдающий от жары, от подколов подопечного и странных взглядов лучшего друга, мол, "кукуха поехала? на солнце да еще и в черном?". Джин задержал взгляд на его профиле. — Некогда мне ни с кем встречаться. Слишком это муторно. — Случайный секс? — Не, — мужчина усмехается, — это не ко мне. — Другого я и не ожидал. Что ж предлагай темы для разговора. — Те гонки, что ты устраиваешь… Сокджин цокнул и закатил глаза. — Ну вот… — Они будут на кольце, так ведь? — Намджун привык не обращать никакого внимания на капризы друга. — Кого ты звал? — Всех, кого знаю из мира автоспорта. Это ты из-за своего мальчишки спрашиваешь? В отца играешь? — Можно и так сказать. Привязываешься ведь, когда за такими оболтусами несколько лет, как нянька, бегаешь. — Папаша-одиночка, — смеется Сокджин, за что получает легкий толчок в плечо. — Знаешь, раз мы тут по душам говорим, никогда не думал, что из нас с тобой что-нибудь путное выйдет. И отец мой не думал так. Джин заметно грустнеет, но легкая улыбка, таящая в себе воспоминания, остается на его лице. Намджун глядит на друга и кивает: — Ты удерживаешь семейное дело на плаву несколько лет, ты устроил крупные гонки на годовщину его смерти и отсылаешь все деньги с этого мероприятия в больницы и институты на исследование рака и его лечение, а так же помогаешь юным гонщикам и тренерам. Твой отец непременно гордился бы тобой. — Я пережил это, когда дорогой человек умирает от этой ужасной болезни, и не хочу чтобы через это проходил кто-то еще. Спасибо тебе, Джун, — мужчина смаргивает подступивший слезы и улыбается другу. — Ну вот, хотел постебаться над тобой и поболтать, а в итоге чуть не разревелся. Надо многое еще сделать до августа, время так быстро бежит. — И не говори. Года спешат быстрее, чем секунды. — Вот-вот, так что найди уже себе кого-то, нельзя чтобы такой мужик пропадал, — Сокджин встает и направляется к выходу. — Идем. Хочу еще раз посмотреть, на какие заезды записаны твои ребята сегодня, Чимин и Хосок. А точно, этот недотепа же ногу сломал… *** Хосок лежал на кровати, подложив руки под голову, и наблюдал за человеком, от одного взгляда на которого ему теперь хотелось лишь кричать, переходя на радостный ультразвуковой писк, ведь Чимин, как оказалось, разделяет его чувства! Во многом, конечно, нужно еще разобраться, многого они еще смущаются, но стоит Хосоку вспомнить вкус его губ, как тут же испаряются сомнения. Он всегда думал, что после признания, их отношения с ног на голову перевернутся, а то и вовсе прекратятся, несмотря на, кажется, вечную дружбу. Но ничего. Все по-прежнему, даже немного удивляет. Парни так же общаются, так же смеются, так же вместе проводят время, только вот стоит глянуть в глаза, как теряешься, и язык заплетается моментально. Чимин все еще думает, не сделали ли они ошибку. Вернее он знает, что хочет этого, хочет Хосока, любит его, но так быстро перестроиться… К такому юноша не привык. Не привык он видеть в Хосоке не только друга, что родной ему, как брат, на протяжении многих лет, но и возлюбленного. Не привык, хоть и задумывался об этом ранее, можно сказать мечтал и видел в самых нереальных снах, которые никак не могли стать явью, и вот, полюбуйтесь… Хосок сидит и прожигает спину Чимина взглядом, долгим и тяжелым. Парень же собирается на гонку и немного нервозно дергается под пристальным наблюдением. Кажется, они оба думают об одном и том же, и именно поэтому комнату наполняет гнетущее молчание. Хосок ведь Чимина любил всю жизнь, чистой и невинной любовью, а стоило подрасти, как любовь стала не совсем уж невинной и братской. Им просто нужно немного привыкнуть и не бояться, особенно младшему, потому что он тот еще плюшевый вечно волнующийся и смущающийся по любому пустяку мишка. — Чего?.. — буркнул Пак, заметив в зеркале нежную улыбку старшего. — Просто подумал о том, что ты очень милый. Чимин хмыкнул и тоже улыбнулся, продолжая собираться. Он застегивает комбинезон и поправляет рукава. — А еще сексуальный… Младший подавился воздухом и, поджав губы, густо покраснел. Одно дело, когда твой друг-брат-товарищ-дурачок-Хосок шутит и в шутки вставляет глупый и легкий флирт чисто по привычке, а другое — когда твой вроде как уже парень-любимый-пиздец-Хосок реально говорит, что ты сексуальный, а значит, имеет в виду именно то, что говорит, и без всякого юмористического подтекста. Вот Чимин и прифигел. Он до сих пор не может отойти от их поцелуев, оттого и чувствует себя до нелепого глупо. — Чего молчишь… — Чон улыбнулся уголочком губ и кое-как сел. — Просто… Задумался. Чимин уже готов выходить, но на свою голову оборачивается. Хосок смотрит на него какими-то щенячьими глазами и молчит, просто молчит. А лучше бы что-нибудь глупое в своем репертуаре ляпнул, но нет, парень этого не делает и вешает миссию разрядить атмосферу на Чимина. Хосок слился, падла. — Ну, я пошел… — Ага… Удачи в заезде. И все. Снова пауза. Чимин уже раздраженно постукивает ногой по полу. — Ладно. До встречи. И выскальзывает за дверь. Хосок, оставшись один, опускает глаза, усмехаясь, и вздыхает. Через пять секунд дверь вновь открывается и показывается светлая макушка Чимина. — Хочешь со мной поехать? — Я ждал этого вопроса. *** — Боже, ну почему ты такой неженка? — Не ной, Джун, а держи зонт правее, солнце слепит! — фыркнул Джин, поправляя руку друга. — Но на тебе же солнечные очки, — Намджун хмурится, но все же просьбу Сокджина выполняет. — Да. Но на моей коже нет солнцезащитных очков, — Джин щелкнул пальцами, закончив тем самым тему, порождающую только склоки и не ведущую ни к какому логическому и тем более мирному заключению. — Иногда мне кажется, что такой принцессе, как ты, подошли бы скачки и лошадки, а не гонки и моторы. — Даже не начинай, Ким Намджун. — А что такое, Ким Сокджин? — Джун поворачивает голову и сталкивается нос к носу с рассерженным и раскрасневшимся Джином. Да, он по больному ударил. Потому что из-за своеобразного поведения, с которым не каждый мог примириться, и изящной кукольной внешности у него часто возникали некоторые проблемы и недопонимания. Особенно во времена старшей школы, но Джин всех ставил на место, язык у него был острым, мог и нахуй послать и дорогу красочно словами описать любому, пусть даже этот человек был его преподавателем. Особенно настороженно Сокджин находился в мужском обществе и люто ненавидел неотесанных мужланов, а все из-за его гувернантки, англичанки-феминистки, которая воспитывала его в детстве. Вот поэтому Намджун продолжает задаваться вопросом, что же Джин забыл в автоспорте и как достиг таких успехов. Но кто знает, что творится у Ким Сокджина в голове, и мужчина на самом деле очень гордится дружбой с ним. — Я, пожалуй, пропущу эту реплику мимо ушей, Джун. Только потому, что это ты. Любой другой бы уже кровью харкал у моих ног. Намджун искренне улыбается, стоит его другу отвернуться. Сокджина злить страшно пиздец, но до чего же это весело. Такая вот у них дружба, и никто до конца не сообразит, как эти двое уживаются. — Расскажи лучше… Как там твой кузнечик, по гонкам не скучает? Говорят, это сродни наркотику, в смысле скорость и драйв. — Это ты про Хосока, что ли? — Ким кивает и глядит на трассу, где готовятся гонщики. — Ну, он мне где-то час ныл про то, что хочет погонять. Но со сломанной ногой его, ясное дело, никто не допустит. — А есть обходные пути? — Ну да. Однако, хоть Хосок и на голову отбитый, если разговор идет о гонках, но он ни за что не пойдет против правил, что устанавливают судьи и… — Намджун, поверь, правила устанавливает только трасса, для гонщиков это негласное табу. Им на самом-то деле только Удача и Скорость указ. Не существует для гонщиков ограничений. — Откуда знаешь? Сокджин как-то заговорщики улыбается и пожимает плечами, садясь чуть ближе к Намджуну, потому что он опять передвинул чертов зонт. — Да так… Может, это потому, что иногда мне приходилось общаться с гонщиками в более неформальной и далеко не рабочей обстановке… — Даже знать не хочу, — фыркает Намджун, отворачиваясь, а у самого сердце несколько неровных ударов пропустило. Пора бы уже привыкнуть, Ким Намджун, что Ким Сокджин делает и говорит все, что угодно и когда ему это угодно. Джин ехидно посмеялся и, хлопнув друга по руке, в который раз закрыл зонтом палящее солнце. — Намджун, боже упаси, если моя кожа станет хоть на тон темнее. — Смотри, там машина Чимина. Джин, кажется, уже и о солнце забыл, наклонился чуть вперед и принялся следить за автомобилем, что вальяжно выехал на трассу и встал в колонну. Мужчина был рад, что ему выпал шанс увидеть Пака еще и на кольцевых гонках перед своим отъездом. — Я думал, что из-за Хосока он не поедет, — задумчиво протянул Намджун. — Брось, Чимин умный мальчик. А Хосок сам виноват, и какая бы там ни была между ними дружба, грешно пропускать лишний шанс погонять с другими ребятами из клубов. — Да, ты прав… — О! Кстати, раз уж мы говорим о Чимине. Познакомь меня с его менеджером и покажи информацию на его клуб. — Откуда она у меня? — Я что умолять должен? — Сокджин театрально вздохнул. — Ты же якшаешься с организаторами лагеря, вот и подергай за ниточки. Если мне не понравится его клуб, то мальчонку к себе заберу. — Да ты шутишь, — Намджун сильно удивился. У Сокджина был свой гоночный клуб, он его представлял и занимался бумажной волокитой со своим помощником, выдавая клубу средства, связывая гонщиков со спонсорами и лучшими менеджерами. Но состояло в этом клубе лишь семь гонщиков, потому что Сокджина заинтересовать было ну очень тяжело, почти нереально. Зато все ребята были профи, хоть и гордые до невозможности. Они не приехали в гоночный лагерь только потому, что Сокджин запретил и отправил их, кажется, в Мексику перед благотворительным заездом потренироваться и развлечься. И вот он хочет взять Пак Чимина, по крайней мере, думает над этим. Поэтому да, Намджун немного в шоке. — Что ж… Если это будет твой клуб, то за Чимина и его будущее волноваться не стоит, только вот парень он немного… Скажем… Другой. На удочку к тебе сто процентов просто так не прыгнет. Его не купить и не заставить. Вольная птица со своими тараканами. Он ведь и от гонки твоей морозится, когда за место там каждый готов землю грызть. Сокджин молча выслушал его, а затем, как только стартовали машины, сказал: — Поживем — увидим. Но менеджера парня ты мне покажешь, поболтать с ним хочу. *** — Нас дисквалифицировали, — говорит Хосок и кое-как вылезает из авто друга. — Ага, — кивает Чимин, сидя на капоте и глядя на то же полюбившееся ему озеро впереди. Сегодня хоть можно его хорошенько разглядеть, ведь в прошлый раз они приехали сюда со старшим в полной темноте, да и не до видов было. — А у твоего клуба еще и несколько баллов сняли, — напоминает Чон. — Ну сняли, и черт с этим. Баллом больше, баллом меньше… еще весь лагерь впереди. Хосок, поверь, если бы не твоя нога, ребята с вашего клуба славно бы на тебе отыгрались. Потому что ты тоже баллы потерял. — Что ж… Спасибо моей ноге. Снова. Чимин усмехнулся. Парень оперся о капот рядом с ним и, поджав плечи, посмотрел на профиль младшего, что слегка щурился от закатного солнца. — Но это была классная гонка. И к тому же, я никогда не думал, что видеть тебя за рулем во время заезда будет так возбуждающе. — Иди ты!.. — Чимин засмеялся и ударил его в плечо. — Все из-за тебя. Черт… Засранец. Я ведь мог оставить тебя в номере. — Мог, но не оставил. А знаешь почему? — Просвети же меня, — улыбнулся младший, вздохнув и посмотрев ему в глаза. — Потому что мы одинаковые. — Ой-ли… — Да-да! Мы оба без ума от гонок и не смогли бы без них жить. — Ну не знаю, я бы смог. — Ладно, это была шутка. Настоящая причина кроется в том, что ты слишком сильно меня любишь. Чимин вмиг стал серьезным и отвернулся от Хосока, нахмурился. — Не смешно… — Тогда третья попытка, — Хосок расслабился, ему хорошо сейчас рядом с Чимином, чувствовать его плечо, пусть и через не особо приятный материал гоночного комбинезона. — Ты это сделал, потому что я бы сделал то же самое, пожертвовал бы ради тебя всеми и рискнул. А это потому, что мы оба любим друг друга… Такой вариант вас устроит, молодой человек? Чимин расплывается в мягкой улыбке, которая появилась без спросу на его губах. Хосок видит это, затихает, любуется смущением младшего, понимает, что верно все сказал. Что гонки уже не самое важное в их жизни, да и вряд ли когда-то были. Важен этот момент. Важно то, что сейчас они вместе, спустя столько лет. Не вместе «вместе», а вместе, как пара. Пусть пока и негласная, пусть они пока это и не особо обговаривали. — В кой-то веки ты сказал правильную вещь. — Эй! Чимин смеется и оборачивается на Хосока. Их лица близко, их лица освещает яркое закатное солнце, на их лицах нежность и любовь, которой принято делиться, и они делятся. Чимин двинулся вперед и прильнул к губам Хосока, закрыв глаза. И исчезло солнце, озеро, лес, автомобиль — все исчезло, остались лишь они вдвоем, слившиеся в жарком, как и этот июньский день, поцелуе. Не достаточно развязном, чтобы стать откровенно пошлым, но достаточно жарком, чтобы влюбленные потеряли голову от близости друг к другу и разгоревшегося желания. Разорвав поцелуй, но не превышая расстояния в несколько сантиметров, парни сохранили эту интимную и какую-то волшебную обстановку летнего вечера. Хосок улыбнулся и, поддавшись порыву нежности, быстро и нежно провел кончиком носа по щеке младшего. — Я могу целовать тебя вечно. — Покажи мне того, кто тебя останавливает, — проговорил Чимин; смущение постепенно испарялось, заменяясь на чувство правильности происходящего и трепещущей влюбленности. — И я ему врежу. Хосок заливисто смеется, откидываясь назад. — Я же пытаюсь себя контролировать, Чимин. — В смысле? — младший непонимающе склонил голову. А Хосок, поджав губы, подумал о том, что Чимин иногда бывает таким ребенком. — Я о том, что ты и без поцелуев меня неплохо возбуждаешь. Пак вначале не понял, все перекручивал эту фразу у себя в голове, а когда смысл до него дошел, то насупился и отвел взгляд. Хосок было испугался, что ляпнул опять хрень, но после понял, что младший просто еще шугается подобных разговоров. Даже учитывая то, что у них обоих был опыт в подобном и они далеко не девственники. Но именно такого рода отношения в новинку для обоих. Вместо каких-либо еще слов Хосок целует Чимина в щеку, а когда тот резко оборачивается, еще и в губы. — Я ни к чему не принуждаю. Пак потупил взгляд и взял его за руку. — Знаю. Просто… Неловко немного. Я хоть и встречался с парнем как-то в универе, но дальше поцелуев не заходило. С девушками — да, но с парнями — нет. Хосок был удивлен, что Чимин не затолкал его в машину и не отвез в лагерь, чтобы отвлечься и больше об этом разговоре не вспоминать, а наоборот, решил все разложить по местам и поговорить, как взрослые люди, вступившие, раз уж на то пошло, в отношения, явно продолжительные отношения. — Стой, стой, стой. Чимин… Мы же можем… Ну, меняться и… Тебе вовсе не обязательно быть… Младший, уже по-привычному в подобных случаях красный, как бурак, вздернул руку, жестом прося Хосока и его длинный беспардонный язык помолчать. — Я хочу, чтобы было так… Хочу… Чтобы ты был первым, кто… — Так я понял, это действительно смущает. Я понял тебя и твои слова. И сейчас серьезен, как никогда. Чимину казалось, что с него сейчас кожа от смущения слезет. О таком не говорят! Наверное… — Хорошо… Ты только дай мне… эм-м-м… время чтобы… подготовиться и… попроб… я… чтобы, ну… Хосок от этих его запинок и заиканий тоже раскраснелся, потерял нить разговора и уже сам стал каким-то дерганым. — Да, да конечно. Делай, э-э-эм… что захоч… то есть, я готов подождать… Бля, что я несу… Чимин, я имею в виду, что я буду ждать столько, сколько понадобится, и вовсе не тороплю, о’кей?.. — О’кей… — юноша сглотнул нервный ком, глядя куда-то себе под ноги. — Спасибо тебе. — Пиздец неловко. — Ага. — Но я хочу тебя… — Ага. — Это оказалось тяжелее, чем я себе представлял. — Ага… Хосок смотрел на его алеющие уши и нервно постукивал пальцами по капоту, покусывая губы. — Иди сюда, — он сгреб Чимина, который, казалось, уже готов взорваться, в объятия и поцеловал в макушку. — Мне нужен ты, а секс это херня приходящая. — Люблю тебя, — Чимин обнял его крепче. Горящее лицо остывало соприкасаясь с прохладной курткой старшего. Хосок улыбнулся еще шире, услышав эти слова. — Люблю тебя, — повторил парень, как эхо, адресовав слова младшему.