Wicked Game

      POV Хосок — Твой брат? — смотрю на парня, уснувшего в пижаме в кресле на кухне. Ни одна ресничка не дрогнула из-за нашего шума. — Хенвона~а, просыпайся, — Хонбин гладит его по щеке, однако юноша лишь что-то невнятно бурчит и отворачивает голову. — Извини, сейчас вернусь, — обращается уже ко мне одноклассник и, подхватив на руки, кажется совсем невесомого, брюнета, уносит.       Я впервые в гостях у Ли — моего, пока что единственного, друга в классе, с которым решили вместе подготовиться к контрольной по физике. Присаживаюсь за кухонный стол и, пока жду, рассматриваю движение майского солнца, скрывающегося за крышами домов, что ниже. У Хонбина дом на холме, сюда тяжело подниматься, особенно после наших усердных тренировок в баскетбольном клубе (к которому случайно присоединились, поддавшись обаянию старших), однако это тихое место с красивым видом. — Извини за ожидание, — из-за неловкости товарищ чешет затылок. — И еще, мы делим одну комнату на двоих, потому придется позаниматься здесь, — вздыхает друг и рассказывает, где что находится, суетится и раскладывает материалы.       Мне немного обидно, что не смог должным образом познакомиться с его родными — брат так и не проснулся до моего ухода, а родители задержались на работе. Но Ли заверил, что заниматься вдвоем намного интереснее и продуктивнее, потому будет хорошо, если приду и завтра.       Вечера в мае прохладные, освежающие, бодрящие, оттого приятно гулять после тренировки, ощущать ветер под просторной футболкой, и совершенно не хочется учиться. Но, несмотря на тягу к воле и долгим прогулкам, мы направляемся в дом на холме, проходя через множество однотипных невысоких зданий по узким улочкам.       У меня квартира далеко от школы, в отличие от дома Ли, и вести к себе друга неловко, потому спустя несколько недель мое присутствие у одноклассника в гостях становится чем-то естественным. Таким же, как и картина, которую застаем почти каждый раз — спящий брат, который порой совсем не реагирует, а иногда, бурча что-то, тянет руки, чтобы его взяли на руки, но не открывая глаз, не замечая меня.       Я же, уже как дома, делаю себе чай, раскладываю вещи и жду друга, наблюдая закат за окном. Мне не хочется возвращаться к себе с каждым разом все больше, ведь мой дом почти всегда пуст из-за постоянных командировок родителей и продолжительных рабочих смен, а здесь чувствуется теплая обстановка.       Хонбин постоянно извиняется за брата, хотя мне кажется это милым. Только потом я узнаю, что из-за быстрого роста Хенвон может заснуть даже стоя — не хватает сил поддерживать себя, и впадает в спячку. И тогда я понимаю, по какой причине одноклассник не будит его, вынуждая знакомиться, не тревожит, а просто позволяет отдыхать дальше.

***

— Вы — погодки? — уточняю, когда Бин возвращается, в очередной раз переместив брата на кровать. — Да, заканчивает младшую школу, — друг отпивает чай. — Мне неловко, что не получается вас познакомить, — вздыхает товарищ. — Ничего страшного, пусть отдыхает. А вот нам стоит подтянуть английский, — Хонбин кривится и недовольно открывает учебник на странице с домашним заданием. — А он пойдет в нашу среднюю школу? — все-таки не отпускает меня интерес к младшему. — Обязательно. Мы не знаем, когда его органы разовьются до того же уровня, что и тело, потому будет спокойнее, если смогу находиться рядом. — Он даже выше тебя уже? — Сто семьдесят семь сантиметров, — раздается хриплый заспанный голос юноши, что младше, но уже на десять сантиметров выше меня самого. — Очень приятно, я — Ли Хенвон, — кланяется и медленно проходит налить себе воды. — Я — Шин Хосок, одноклассник твоего брата, — рассматриваю со спины молодого человека, кажущегося совсем тростиночкой — не удивительно, что у этого щуплого мальчика так мало сил.       А вот что действительно поразительно — Вон знает английский лучше нас и помогает с домашней работой, еще и объясняя понятнее учителя. — У меня хорошие репетиторы, — поясняет с улыбкой парень, на что собственный же брат уточняет, с каких пор. — Я про Linkin Park, Placebo, Sum41… — Все-все, ты можешь вечно перечислять, — смеется одноклассник и треплет волосы младшему. — Мне Курт Кобейн так помочь и не смог, — вздыхаю и ловлю заинтересованный взгляд, понимая, что и этому юноше становлюсь не чужаком и не просто «другом брата».

***

— Брат с родителями ушел в магазин, проходи, — Хенвон трет глаза, отступая. Видимо, разбудил его.       Сегодня выходной, и я пришел, застав парня не в домашней одежде, как раньше, а в джинсах и футболке — в них он кажется еще более тонким. Молча следую за юношей на кухню, где тот предлагает чай, а я подхожу к окну дома на холме, откуда впервые вижу не закат, а полуденное небо над Сеулом. — Красота, — мечтательно произношу я, ощущая рядом на подоконнике чужую руку. — Единственный плюс высоты, — вздыхает младший. — Подниматься сюда — жуткая пытка, потом никаких сил не остается. — Вот почему ты всегда спал, когда я приходил? — кивает и возвращается к закипающему чайнику.       Хенвон ненавидит свою слабость, школу и живет в музыке. Ли хочет играть в активные игры, иметь много друзей и жить, как все. Ему не нужны подачки из-за здоровья, особое отношение, скорее — чтобы люди вокруг не замечали его проблем и наконец-то приняли. — Мне нравится, что ты не жалеешь меня, — не отрываясь от выбора альбома для прослушивания, произносит парень. — Как насчет «Ok, computer»*? — улыбаюсь ему в ответ, и по комнате растекается мелодия «The Tourist». — С конца? — Ну, мне кажется, что в моей жизни все наоборот, так что в самый раз, — и падает на кровать спиной. Следую его примеру, укладываясь на соседнюю постель, закрывая глаза, совершенно случайно улавливая, как Хенвон тихо подпевает: «Sometimes I get overcharged… That's when you see sparks»

***

      «Sometimes I get overcharged… That's when you see sparks», — поет Том Йорк в наушниках, а в голове прокручивается первый день, когда я оказался наедине с Хенвоном. Мы лежали, не разговаривая около получаса, слушали Radiohead, и мне казалось, что в этой тишине я узнавал его лучше, чем многих других людей за разговорами. Порой молчание — красноречивее тысячи слов. В нем собеседник не сможет соврать, скрыть себя истинного, и тот сильный душой и слабый телом мальчик тихо боролся с собой и набирался сил, чтобы потом… — Университет Конган, три очка! — побеждать меня во всем, нокаутировать в сердце, в спорте, а однажды и в драке.       Порой меня посещают страшные мысли: хочу, чтобы Хенвон вновь стал слабым, чтобы не было сил сопротивляться мне, спорить… И раз ему так трудно говорить со мной, то пусть хотя бы побудет со мной в молчании, главное — рядом, без лживых эмоций. Я бы с радостью вернулся в тот дом на холме, где мы и расстались годами позже того бессловесного диалога. — Я так больше не могу, — тихо, смотря в глаза победителю, — хочу все исправить. — Потерянного не вернуть, — холодно шепчет в ответ, — ты потерял мое доверие.       Будто и не было тех трудных лет, когда я был для него единственной опорой. Мне обидно до боли в груди. Как можно за секунду забыть все хорошее, что нас связывало, зато помнить только плохое? Когда Хенвон стал таким?

Я просто обязан достучаться до любимого, подобрать ключ к прошлому