***
Я столько раз возвращаюсь мыслями в тот заветный день, когда решил, по юношеской глупости, будто Шин — человек, с которым можно разделить чуть ли не все в этом мире, что задумываюсь навестить родителей и подняться, уже без одышки, на холм. Тогда чувства еще не переросли в любовь, она зародилась намного позже стараниями Хосока, и до сих пор не понимаю, как можно было столь легко от них отвернуться, будто ничего и не было. В тот день я просто узнал, что можно доверять кому-то, кроме брата, и меня это спасло. Возможно, вернувшись в свою комнату, смогу окунуться и оценить по новой свои воспоминания. «Любовь мертва», — поют D'espairsRay, и я задумываюсь о том, насколько порой плеер хорошо чувствует настроение, когда включаю песни вперемешку. Моя первая и последняя любовь закончилась просто потому, что от нее отказались. Но закончилась ли? Ведь забыть или выкинуть никак не получается. Хосок — тот, кто боялся признать свои чувства — теперь трубит о них почем зря. Да только какой в этом смысл, если все потеряно? Мне эти слова были нужны тогда. Теперь же они — просто сотрясение воздуха. Я знаю, что слишком упрям, даже чересчур, однако… Решив однажды, что давать второй шанс глупо, трудно отступать, ведь не готов к повторному предательству. Неизвестно, на самом ли деле Шин изменился, и… Мне попросту страшно. — Хенвон, ты где пропадаешь? — этот голос… вот черт, я попал… — Да-да, олененок, не смотри на меня, как Бэмби, сам виноват, что витаешь в облаках вместо обсуждения плана тренировок. И вытащи наконец-то наушник, когда старший молвит, — Кихен склоняется надо мной, сидящим на скамейке, и если честно — это довольно забавно, учитывая то, что, когда я встану, тренеру придется смотреть снизу вверх. — Мне очень жаль, — умудряюсь перебороть в себе желание поиздеваться над Ю и опускаю голову. — Думаешь, я слепой? Почему так происходит, что играешь хорошо только против университета Хансон? Понимаешь, что я могу тебя просто не выпустить на соревнования? — Ю… — Тише. Дело же в твоих терках с Хосоком? — киваю в ответ, а тренер присаживается рядом. — Надо научиться использовать это в играх с другими. Например, уметь видеть его в каждом противнике… — Да я тогда с ума сойду! — неожиданно даже для самого себя перебиваю старшего. — Я одну-то игру с ним еле переношу, а тут — в каждой. — Сделав свою слабость силой, ты сможешь достичь гораздо большего, — серьезно заявляет Кихен. — Ничего себе, какие пафосные речи, — присаживается рядом Минхек. — Ну, так в каком-то аниме говорили, — разводит тренер руками, — но они победили, — Кихен возводит палец вверх, чтобы мы не усомнились в знаковости этой фразы только потому, что она звучала в мультфильме. — Хенвон, либо за следующие три товарищеских ты мне показываешь такую же игру, как с Хансон, либо следующие отборочные на чемпионат сидишь в запасе, — шуточки кончились, и теперь мне стоит серьезно отнестись к словам менеджера. — Постараюсь, — выдыхаю обреченно, а Ю хлопает меня по плечу и молча удаляется. — Такое ощущение, что я — пустое место, — расстроенно говорит Мин, смотря на уходящего тренера. — Хочешь один на один? — Погнали, если тебя не обидит то, что придется представлять тебя Хосоком, — грустно ухмыляюсь в ответ. — Тебе он правда не нравится? — никто, кроме Хонбина, и не знает о нашем прошлом до университета, о близости и отношениях, и до сих пор сомневаюсь, что товарищу стоит об этом рассказывать. — Так говоришь, будто я похож на гея, — морщусь, не признавая очевидное. Минхек начинает вести мяч: его техника крайне странная, хаотичная, будто он танцует с ним, а не всерьез относится к игре. — А я бы и не спрашивал, если бы не был похож, — улыбается старший, из-за чего теряюсь, а Ли пользуется моментом и открывает счет. — А теперь соберись и представь, что перед тобой Шин. Эти ребята слишком разные по телосложению, стилю игры и позиции на площадке. Единственное — оба невысокие, и обоим не мешает этот «недостаток» в игре. Когда пришел в команду и увидел Минхека, то подумал, что он помощник менеджера, а не игрок, однако Ли вышел с основным составом, и я был поражен, как легко он умудряется обходить противника. Хосок обычно берет силой, мощью накаченного тела, которое наделено удивительной ловкостью. Меня же спасает рост и изворотливость. В целом, нашу команду недооценивают, поскольку много невысоких игроков, а в итоге платятся за то, что смотрят свысока. И сейчас самому стоит быть осторожным с таким неуловимым соперником. Обходит справа? Нет, резкое движение влево, и мяч направляется в корзину по такой высокой траектории, что и коснуться не могу. Четыре-ноль. Мой мяч, но однофамилец не спешит за мной, словно угрозы от меня никакой. Прыжок. Бросок. Перехват. Три очка. — Семь-ноль. Ты, кажется, не особо стараешься, — расстроенно смотрит товарищ. — Хенвон, соберись. Я киваю, но на самом деле ни капли не концентрируюсь. Веду мяч, пытаясь представить Хосока на месте Мина, однако в голове образ не нынешнего, а того, что сделал меня сильнее много лет назад. Шин из прошлого, которого невозможно забыть, но так хочется. — Минхек, я не могу. Все потому, что представляю Хосока тем парнем, который не был сильно развит мускулатурой, однако выигрывал за счет ловкости и воли к победе. Юноша на год старше и ниже почти на голову, но с серьезным взглядом, внушающим доверие. — Хенвон, ты сдаешься? Так просто? Эй, не уходи!.. — слышу вслед. А как мне с ним, с тем Хосоком, соревноваться? Они словно разные люди: Шин из средней школы, что поддерживал и помогал обрести силу, и тот, кем он стал для меня в выпускной год. Да, я проигрываю. Идиотские чувства, которые так хочется вырезать, словно опухоль, берут верх, не позволяют дать им сдачи, потому что руки в этой схватке связаны.Любовь мертва, любовь мертва, любовь мертва… Мертва!
Холодный душ приводит в чувство, однако рой навязчивых мыслей гудит в голове, а самая настойчивая из них: «Как мне забыть того Хосока?» Но видеть в юноше, скромной комплекции, крепкого телом форварда — просто невозможно. И ведь не одни мы — команда с мелкими игроками. Есть другие, а значит — это будет регулярным вскрытием старых ран. — Если не расскажешь, в чем дело, я не постесняюсь и защекочу тебя прямо в таком уязвимом состоянии, — заявляет Мин, чей голос в тишине, поскольку я был один, отдается от стен очень громко. — Как напугал! Ты откуда взялся?! — сердце в пятки убежало, что в страхе хватаюсь за грудь, а Мин очень странно комбинирует улыбку с серьезным взглядом и продолжает выжидающе смотреть из соседней душевой кабинки. — Думаешь, что это честно? — товарищ кладет руки на невысокую перегородку и начинает рассматривать меня внимательно. — Ты даже не попробовал сопротивляться должным образом, а ведь мне обидно — задета моя гордость. — Извини, — вздыхаю и принимаюсь смывать гель, надеясь, что Ли уйдет с миром, но я слишком наивный, раз мог подумать, что удастся. — Свои требования я уже озвучил. Жду ответ, — парень тянется к щеколде, чтобы пройти, а я в качестве самозащиты использую душ, отгоняя его, однако сопротивление бесполезно, и уже через пару минут я кричу и извиваюсь под другом, лежа на мокром кафеле, перенося пытку щекоткой. — Он — мой бывший, — со всхлипом выдыхаю, ощущая, что мучения прекратились. — А говорил, что не гей, — спокойно помогает подняться Минхек весь в вымокшей одежде. Старательно игнорирую эту фразу. — Тогда выходит, что мы обязаны победить твое прошлое? Не смотри так. Для меня и других неважно, с кем у тебя проблемы, главное — чтобы не мешали играть и быть собой. — Я давно не свой. — Вот и вырвись из этого, — улыбается парень, — и положись на команду. Мы поможем, а ты — не взваливай все на себя одного. Любовь умерла. Ее можно искоренить. Я знаю, что вру, ведь буквально на днях признался себе — все еще привязан к тем чувствам. Только вот Хосоку всегда говорю, что все кончено, да себя пытаюсь в этом наконец-то убедить. Мне почему-то думается, что и Минхек тоже тот еще лжец, но вранье со стороны убедительнее собственного, потому я положусь на него, на команду. — Завтра начинаешь играть всерьез или не будешь участвовать вообще, — заключает Минхек, стягивая мокрую одежду.А если любовь и не умерла, я ее убью