По методике Сасори-сенсея

Сасори считал себя человеком рациональным, пусть и натурой творческой, всеми непонятой. С детьми он никогда не работал, но предполагал, что без творчества здесь не обойтись. Раньше Сасори не особо волновало, что представлял из себя джинчуурики Однохвостого, этот маленький мальчик, внутри которого жил невиданной разрушительной силы монстр. Теперь же в его сердце зародился ленивый интерес — хотелось узнать, с чем все-таки ему предстояло работать. Акасуна детей не любил. Не терпел. Назойливые шумные мушки — иначе он о них и думать не мог. С детства Акасуна сторонился своих сверстников — слишком уж они были глупыми, жестокими, пустыми. Сасори нравились тишина и куклы. Куклы — живее, красивее, умнее детей. Идеальная замена. Идеальные друзья. Его первые и единственные ученики в эту идеальную кукольную картину мира никак не вписывались. С этим приходилось мириться. Сасори Акасуна ведь привык держать слово.

***

— Так вы наш новый учитель? — светловолосая девчонка оценивающе исподлобья посмотрела на молодого шиноби, усмехнулась. — Канкуро, я была права, Баки все-таки нас не вынес. Не самая теплая первая встреча с подопечными проходила на пустынном полигоне под свист теплого песчаного ветра. Горячий воздух раскалял и без того напряженную атмосферу. Сасори вздернул бровь, безразлично посмотрев сначала на самодовольную девчонку, а затем на подозрительно молчаливого парня в балахоне. — Где третий генин? — вопрос повис в воздухе. Под тяжелым взглядом Сасори подростки словно по немой команде напряглись. Взгляд старшего брата сузился. — У вас за спиной. На губах Сасори промелькнула недобрая усмешка. Мальчишка способный. Опасный — не сразу заметишь его присутствие. — Гаара, значит. Для своего возраста ты неплохо скрываешь чакру. Младший но Собаку ничего не ответил. Сасори обернулся. Перед ним стоял с виду обычный ребенок. Подросток с пронизывающим ледяным взглядом. Подросток, которого не удавалось прикончить даже опытным шиноби Песка. Сасори слышал, что эти идиоты наверху все еще питали надежды избавиться от своего «неудачного эксперимента-оружия». Сасори был более чем уверен, что Гааре это тоже было известно. И ему тоже было плевать. — С сегодняшнего дня я буду вашим сенсеем, зовут меня Сасори Акасуна, — шиноби-марионеточник нарочно сделал небольшую паузу, заметив, как Гаара напрягся при упоминании его фамилии. Неудивительно. — Моя цель: довести вас до экзамена на чуунина, который в этот раз будет проводиться в Конохагакуре. Мне сообщили, что вы все хотите участвовать. Надеюсь, что мы не создадим друг для друга проблем. — А разве вы не должны еще и подготовить нас к этому экзамену? Тренировки там, миссии… — в ровном голосе Канкуро промелькнуло что-то вроде липкой надежды, опасного предвкушения, однако его вопрос даже не удостоился внимания его нового сенсея. Сасори с обманчивым безразличием смотрел глаза в глаза Самовлюбленному демону. Интересную все-таки зверушку завел совет. Вот только жаль, инструкцию к ней никто не удосужился придумать. Но от этого все становится только занимательней, не так ли? — У вас есть бомба замедленного действия. Что вам еще нужно для прохождения экзамена? Сасори пристально посмотрел на каждого ученика: кажется, ни одного не устроил его ответ с открытой издевкой. Особенно Гаару. Сасори было на это особенно плевать. Акасуна был слишком циничен и прагматичен; он знал, что юный джинчуурики Однохвостого прекрасно понимает свое предназначение. Он — козырь. Оружие. Оружие, которым никто не знает, как козырять. Гаара смотрел на Сасори и со странным удивлением все сильнее убеждался, что этот марионеточник его совсем не боялся. Он не чувствовал от него неприязни, страха: Акасуна наполнял себя совсем другими мыслями, чувствами — Гаара но Собаку был ему разве что интересен. И то самую малость. Раньше они едва ли пересекались, никогда не интересовались друг другом, но сын Четвертого знал, слышал, что Акасуна был одним из самых талантливых шиноби его деревни. Он мог быть одним из тех, кого в очередной раз подослали к нему с целью избавиться. Разрушить изначально поломанное. Гаара посмотрит на его жалкие попытки. А затем развеет чужую (его) чакру на песчинки. — Вы правы, учитель нам не нужен. Разве что для Канкуро — он тоже играется с марионетками. Сасори не смог сдержать надменной усмешки. Этот ребенок его явно забавлял. Но заигрывался здесь явно не марионеточник.