where are we now?

something happened on the day he died

Если бы кто-то смог спросить у Брайана, почему он это сделал, тот без тени сомнения с легкой полуулыбкой ответил бы: «Из-за него». Столько лет прошло, казалось бы, столько воды утекло с тех пор, и почерневшая звезда на запястье уже почти не болит. Если только январскими вечерами. Тот, кто совсем не знает Брайана, мог бы сказать, что он с этим справился (для них «справился» значило бы «не убил себя в ту же неделю). Пережил это, смирился с горечью утраты, отпустил. Только Стэфан понимал, что оставлять его одного сейчас никак нельзя. Всё ещё нельзя - когда со смерти Дэвида прошло уже почти два года. Когда перестали скорбеть даже самые близкие друзья, смирились самые преданные фанаты. Когда все оправились от сокрушительного, неожиданного финала. — Стэф, я не могу так больше. Я вижу его лицо каждое утро, перед тем как проснуться в пустой кровати и потянуться к таблеткам на тумбочке. Когда рядом ты или Стив, я работаю, пишу, готовлю завтраки, улыбаюсь, шучу, живу. Когда я наедине с собой, я не могу избавиться от ощущения пустоты, недостаточности. От меня будто отрезали кусок, понимаешь? И я ничего не могу с этим сделать. *** Это произошло при таких странных обстоятельствах - впрочем, у них и не могло быть иначе. К странностям привыкаешь, когда двадцать с лишним лет живешь с полной уверенностью, что свободен ото всей этой чуши с родственными душами, а потом одним прекрасным утром (когда ты рок-звезда, пять вечера - почти утро) обнаруживаешь у себя на запястье что-то, что так подозрительно напоминает успевший зажить крепкий синяк жизнерадостно-солнечного оттенка. Ощущения, причём, такие, будто вчера на этом месте побывал чей-то кулак. И этому Дэвид не удивился бы - вчера была та еще ночка. Не удивился бы, не образуй этот "синяк" идеально ровный круг, закрашенный наполовину. Что это за хрень, отстранёно думает Дэвид, у меня до концерта пара часов, чем это замазать? К странностям привыкаешь, когда с самого рождения носишь на запястье ярко-малиновый знак, который периодически жжется - и при всём этом абсолютно не веришь в соулмейтов. Особенно в то, что твой - нормальный человек. Метка болезненно реагирует только на попытки (неважно, осознанные ли) родственной души уйти из жизни. Это произошло при таких странных обстоятельствах - то, как они впервые увидели друг друга. *** Она впервые болит (с тех пор, как появилась), когда Дэвиду сорок. Осенью. Пятнадцать, отстраненно думает он, ей сейчас пятнадцать лет, что могло произойти такого? Брайан бинтует руку чуть повыше запястья, чтобы остановить кровь, и смотрит на звезду с ненавистью; тебя здесь нет, думает он, а это бы мне, черт возьми, не помешало сейчас. *** В ту ночь на десятое января она болит так, что Брайан очень хочет отгрызть себе руку - не из-за боли, но чтобы не думать о её причине. Не думать о том, что испещренная морщинами рука, которую он держит в своей, больше не напряжена, и он больше не слышит прерывистого дыхания. Не думать о том, что он теперь остался совсем один. Звезда на его руке заливается черным цветом - не видит, но чувствует это. Раз - он оседает на пол, закрывая лицо руками, два - впивается зубами в тыльную сторону собственной ладони, три - и Брайан воет, заходясь в истерике. На столе догорает одна-единственная свеча. *** При первой встрече, как ни странно, ничего не произошло. Никаких искр в глазах, никакого сакрального понимания - обстоятельства не располагали, как скажет позже со смехом Боуи. Они оба были чертовски пьяны в тот вечер, чтобы заметить друг друга - да и полутьма прокуренного клуба не способствовала узнаванию кого-то, кто находился дальше, чем в полуметре от тебя. Брайан, даже при желании, не смог бы услышать со сцены, как все в зале начинают шушукаться, называя фамилию того, с кем он - по счастливой случайности - переспит этим вечером. Всё начнется куда позже - в тесной студии, во время записи песни, которую Брайан меньше всего ожидал спеть с ним вместе. — Давай, Брай, начинай, - обращение бьёт по ушам хуже кулака; нестерпимо хочется этой фамильярности, близости, но велик страх в итоге оказаться тем, с кем Мистер Боуи «всего лишь записывал песню как-то раз». Лучше уж так, чем никак, отстранённо думает Брайан, пытаясь утихомирить дрожь в руках, неуместное тепло в звезде-метке (откуда бы?..) и тревогу. Он берёт первый аккорд и с силой бьет по струнам. Это же, мать вашу, всё-таки его песня. «Без тебя я – ничто». Смысл этой строки дойдёт до них обоих позже, и не один раз, но только одному из них суждено прочувствовать это на своей шкуре – сидя в пустой квартире, раз за разом перебирая струны старых гитар, бросая взгляд разом на все острые предметы в доме.