***
дашуля, 13:05 можем поговорить? Лиза на секунду отвела затуманенный взгляд от окна и от обнажённых осенью деревьев, изредка покачивающихся от ветра, и посмотрела на очередное пришедшее уведомление.алинка солнышко, 13:06 не знаю
Этот ответ достаточно озадачил курносую блондинку. Она вскинула тонкими бровями и взяла с полки кружку, которую ей недавно подарила Неред. дашуля, 13:06 что происходит? Русая с досадой отвернулась от окна и взглянула на спящую Трофимову у себя на кровати. Прикидывая, сколько она уже спит, Лиза вздрагивает и тяжело выдыхает. Дверь в комнату с глухим скрипом открывается, в проёме показывается вымотанная Дейдример. Она также тихо прикрывает дверь за собой и плетётся к Лизе, присаживаясь к ней на подоконник и подавая девушке кружку с кофе. Сама же Света предпочла опустошить чашку зелёного чая. Для успокоения, так сказать. — Данила просил тебе передать, что уехал по делам, — почти что шепчет Турбина, отводя взгляд карих глаз в окно и задерживая его на какой-то из крыш старых питерских зданий. дашуля, 13:09 я могу чем-то помочь? Лиза совсем позабыла о том, что вела диалог с Каплан, и мысленно ударила себя по лбу, как можно скорее печатая ответ обеспокоенной подруге.алинка солнышко, 13:10 прости, не знаю, как объяснить
дашуля, 13:10 можем встретиться где-нибудь? в галерее? в кафе? Лиза подняла обеспокоенный взгляд на Свету, что по-прежнему сидела на подоконнике, обняв руками колени и изредка попивая зелёный чай с лаймом, а после посмотрела на Алину. Та сопела в подушку, крепко сомкнув губы. — Пожалуйста, — с дрожью в голосе подала Турбина, так и не оторвав болезненного взгляда от пейзажа за окном и будто бы прочитав мысли Елизаветы на этот счёт, — прошу, пусть это останется лишь между нами. Между мной, тобой, Алиной и Данилой. — Хорошо, — утвердила Неред, убирая телефон в карман домашних штанов, — тогда можно мне кое-чем поинтересоваться? Обещаю, я могила. — Давай, — на выдохе отвечает Света, зарываясь свободной рукой в голубые волосы с уже отросшими корнями. дашуля, 13:12 отпишись, пожалуйста — Как так? Этот вопрос, прозвучавший из уст Неред, завёл Дейдример в тупик. Она могла бы сейчас промолчать или сделать вид, что не понимает, о чём идёт речь, но это было не в её правилах. Она сомкнула пухлые губы в тонкую полоску, костяшкой указательного пальца касаясь подбородка и плавно переходя ею на покрасневшую щёку. — Не помню, — честно ответила наконец она, невзирая на дрожь в голосе и великий страх оказаться преданной. В груди разрасталась дыра, прожигая насквозь всё, что было у неё на пути. Бедное сердце трепетно билось из последних сил, глухим стуком раздаваясь по комнате. — Я познакомилась с одним парнем, — продолжила, погодя минуту, Дейдример, глуша разочарование в собственной жизни ритмичным стуком сердца и топя его в чёрной кружке зелёного чая, — Это случилось года полтора назад. Через какое-то время мы начали встречаться. Всё бы ничего, знаешь, — замолчала девушка, прищуривая глаза, в которых только и читалась жалость, — но его работа… Неред нахмурила брови, делая первый глоток кофе и стараясь не обращать внимание на приходившие сообщения от подруги, хотя внутри как будто кошки скребли, и русая иногда порывалась ей написать, но тут же себя останавливала. История Светы заинтересовала её. — Это как-то связано с Алиной? — раздался хриплый полушёпот Елизаветы, ещё до конца не понимавшей значение всех этих связей. — В то время она сидела на каких-то психотропных препаратах, — увидев округлившиеся глаза собеседницы напротив, Света опешила, — по назначению врача, разумеется. Она болеет ментальными расстройствами, — синеволосая снова поникла, устремила холодный взгляд в стену над Лизой, — Потом я познакомила её со своим молодым человеком, — небольшая пауза позволила Елизавете переварить всю информацию и сопоставить все известные ей факты, — и началось то, что я наблюдаю по сей день. — А что не так с его работой? — Он дилер. Холодный пот выступил на лбу, тело пробила дрожь. Света горько усмехнулась, поджимая ноги под себя и ставя кружку на подоконник. — Но он действительно замечательный человек, просто у него шаткое положение, оно вынудило, понимаешь? — Света попыталась уловить нотки сочувствия во взгляде собеседницы, но там читался лишь немой страх. То же самое было и с Дашей Зарыковской. У неё не оставалось выбора. Это же случилось и с Русланом, как позже узнала Лиза. Это произошло и с Юликом. Да, в конце концов, с этим столкнулся и сам Даня. Никогда бы Кашин, к примеру, в юношестве не мог бы подумать, что станет таким заниматься, и что, возможно, ему даже понравится. Даша никогда не знала, что сама столкнётся с таким видом 'грязного', как считали остальные вокруг неё люди, заработка. Юлик не думал, что втянется в такой бизнес. Руслан не хотел этого никогда. Но положение просто вынудило ребят заниматься этим, и они не одни такие. — И Алина узнала об этом, — прохрипела Света, еле сдерживая слёзы, — стала покупать у него товар. — Почему он не отказал ей? — перебила русая. — Он же понимал, что это не шутки, и что она даже школу ещё не закончила? Тем более, она же твоя подруга, он понимал вообще? — Его начальник — гнида. — Отозвалась Турбина, озадаченно разглядывая стену и гирлянду, висящую на ней. В её глазах Лиза читала невероятную ненависть и отвращение к его личности. За окном выл ветер, капли стали появляться на чистом стекле. — Не позволял отказываться от новых клиентов, — девушка сглотнула ком в горле, — даже если они школьники. Сердце сжалось в груди, заставляя Лизу сделать глубоких вздох, а чувство беспокойства никак не покидать девчушку. Ногтями та вцепилась в подлокотники кресла, в котором уютно устроилась, и на несколько секунд задержала дыхание. Догадки терзали её, рвали изнутри, тупая дрожь пробивала тело. — А как его… Зовут? — еле выдавила из себя Елизавета, стараясь подтянуться вверх, но вместо этого скатившись по шершавой поверхности кресла вниз, подогнув под себя тонкие ноги. — Неред. Девушка замолкла. — Неред Роман Николаевич. И сразу же будто у Лизы отняли воздух. Она катастрофически закатила глаза, свалилась с кресла, опрокинув на себя кружку с горячим кофе, и со всей силы, что имела на тот момент, стиснула зубы, чтобы не закричать. Вместо этого издала протяжный стон, полный досады, и попыталась встать с холодного паркета, тут же подскользнувшись на нём. — Боже, что с тобой? — с подоконника подорвалась озабоченная Дейдример, опуская свою слегка задравшуюся футболку, и поспешила к однокласснице на помощь. Когда Лиза встала на ноги, он вдруг почувствовала, что не может устоять ровно, что вся дрожит, как осиновый лист. Вцепившись холодными руками в лицо, она тягостно поплелась на выход из комнаты, приглушая в ладонях свой душераздирающий крик. Глаза моментально наполнились слезами. Неужели он правда её отец? Такой мерзкий человек. Все последствия его торговли Лиза уже видит у себя на кровати. Большое спящее последствие. — Ты чего? — снова раздаётся голосок Дейдример, но тут же смешивается с остальными шумами и теряется в затворках сознания. Русая кусает себя за большой палец правой руки, лишь бы не проронить ни звука, и даже не пытаясь стирать с лица дорожки солёных слёз. Теперь уже всё кажется безразличным. Неред мигом вылетает из комнаты, оставляя после себя распахнутую настежь дверь, и несётся по коридору куда-то, лишь бы не встречаться с взглядом одноклассницы. Она чувствовала себя бесконечно виноватой перед ней, хотя даже не до конца осознавала почему. — Какие фразы вы бы хотели чаще слышать от родителей? — интересуется преподавательница русского языка и литераторка, склоняя тяжёлую голову на бок. — Запишите в тетради, а потом сможете поделиться этим друг с другом. Хоффман подрывается с места и начинает о чём-то увлечённо рассказывать, приковывая к себе взгляды абсолютно всех присутствующих в классе, кроме её лучшей подруги Неред. — Я достаточно много слышу от родителей хороших слов, — улыбается Ксюша, — поэтому мне ничего больше не надо. «Ты важна мне» — крутится в голове у Лизы, и она тут же отражает слова на бумаге, щёлкая шариковой ручкой и облокачиваясь, а после всем телом соприкасаясь с холодной партой. — Мои родители тоже много всего хорошего мне говорят, — улыбается кто-то позади девушки, и ту пробивает зависть. Она не может этим похвастаться.«Ты не позор семьи».
Глаза щиплет, а Лиза чувствует какую-то странную тяжесть на сердце. Она несколько раз быстро моргает, а после и вовсе закрывает глаза, не желая видеть окружающее её помещение, людей и вещи, что без дела лежали на столе.«Ты правда красивая».
Шум за окном вытягивает девушку из полусонного состояния, и она уже с тоской начинает разглядывать белые рамы, запачканное чьими-то руками стекло, что слегка покрылось инеем из-за дождей и ветра, и серый московский пейзаж.«Прости, что иногда позволял себе поднимать на тебя руку. Мне очень жаль».
Она отчётливо помнит этот день. Даже когда краем уха улавливает любое упоминание об отце, в голове всплывает этот проклятый день. Двадцать девятое ноября прошлого года. И от этого становится особенно больно, это калечит её особенно глубоко, особенно остро.***
— Может, — сладостно протягивает Каплан, помешивая остывший кофе пластиковой трубочкой тёмно-зелёного цвета, — расскажешь? Что происходит? Елизавета прикрывает глаза, томно выдыхает, стараясь сдержать дрожь в пальцах, и машет головой. Атмосфера кафе, выбранного Каплан для разговора, расслабляла девушку, тихая музыка на фоне не отвлекала от размышлений, но успокоительно действительно на расшатанные нервы. — Я пошла в туалет, — начинает повествовать Лиза, вспоминая события вчерашнего дня, — ко мне подлетела Света и спросила, где Трофимова. Я, естественно, не знаю, где она по пятницам гуляет, и мы вместе зашли в туалет. Дарья прищуривается и поджимает пухлые губы, покрытые прозрачным блеском. Поправляет пышный капюшон розового худи и взглядом впивается в собеседницу, делая глоток мятного латте через трубочку. Небольшое количество пенки остаётся на её розовых губах. — Там была Алина, и ей было очень плохо, как я поняла. Света умоляла помочь, так как медсестры не было на месте, — нахмурилась Неред, стараясь выдумать продолжение данной истории, — и мы сбежали с уроков и поехали в больницу. — Ничего не понимаю, — качнулась в кресле Каплан, подушечками указательных пальцев касаясь висков, — почему не могли сказать учителям? Почему от меня скрывала всё сегодняшнее утро? — Прости. Лиза расстерянно забегала глазами, изучая уютное помещение с персиковыми стенами и гирляндами. Количество посетителей заведения на тот момент не превышало десяти человек. Царили уют и спокойствие. — Это точно всё? — Даша недоверчиво зыркнула на подругу. — Может быть есть что-то, о чём ты боишься сказать? Я по-любому тебя поддержу. — Нет, это всё, — Неред улыбнулась во все тридцать два и также сделала глоток горячего кофе с корицей, что немного обжигал ротовую полость.***
Лучики заходящего солнца отражались в грязной луже, куда совсем недавно, по своей неосторожности, наступила маленькая ножка русоволосой. Лиза злобно нахмурила брови и оглядела промокшие кеды, проговаривая под нос что-то о своей несчастной жизни. — Опаздываешь, — с осуждением проговаривает она, как только в её поле зрения попадается Кашин. Его рыжая чёлка совсем растрепалась, щёки и уши горели румянцем из-за холода, изо рта вырывались клубы пара, а ноги подкашивались каждый раз, когда он видел её. — Извини, замотался, — искренне раздосадовался Даня, приглушая кашель своей татуированной ладонью. — Идём. Лиза нерешительно делает пару шагов в его сторону, чувствует тяжёлую руку на своих острых плечах, скрытых под тканью худи и красной куртки, и идёт шаг в шаг вместе с Даней куда-то вперёд. — И что? — вопросительно смотрит на рыжего девушка, поправляя пшеничную прядку волос, выбившуюся из-под капюшона. — Что? Я уже не могу просто позвать тебя попить кофе? — Нет, — девушка хмурится, чем вызывает у Дани смешок, — у тебя вечно какие-то дела, дела… — А вот сейчас нет. Решил позвать тебя в кафе, а ты… — Кашин театрально закатывает глаза и громко цокает, лишь бы привлечь внимание предмета своего воздыхания и получить её лёгкую улыбку. Ему так сильно хочется трогать её губы; смотреть, как дрожат её веки; и целовать куда-то в висок. Зарываться в пшеничные волосы, пропуская те сквозь пальцы, и смеяться в унисон с ней. Только с ней. Ему хочется прижать её к себе, каждый день вдыхать её аромат, держаться за руки. Но единственное, что не даёт парню покоя, однажды брошенная Русланом невзначай фраза: «Ей же шестнадцать, тебе скоро двадцать четыре, не боишься испортить ей жизнь этими отношениями?». И он чертовски прав. Даня посчитал, что Лиза заслуживает намного большего, чем он, и что будет вполне счастлива с другим. Кашина пугала разница в возрасте, но он продолжал таять в её объятьях. Иронично. Лиза чувствовала то же самое. Однажды она словила себя на мысли, что ей действительно нравится Данила, но только осознание того, что это он может посчитать её за ребёнка, а её чувства за какую-то ошибку, до дрожи пугали девчушку. — Что будете заказывать? — нежно пролепетала официантка, щёлкая шариковой ручкой и одаривая пару лучезарной улыбкой. — Ого, чизкейк с карамелью, — облизнулся Кашин, найдя в меню свой любимый десерт, — пожалуй, да. И капучино. — Хорошо, — девушка стала записывать пожелания парня, а после переключилась на Лизу, — а вашей даме? Русая дёрнулась, её щёки покрылись румянцем, и она стыдливо опустила голову в пол, под нос бурча что-то неразборчивое. Наконец, определившись с заказом, официантка удалилась, и Неред подняла голову. — Ты очень смешная, когда смущаешься, — улыбается Данил, облокотившись головой на правую руку и хитро прищурившись. — Я не смущаюсь, — буркнула Елизавета, скрещивая руки на груди и снова опуская взгляд куда-то под стол, дабы разглядывать промокшую обувь. Она робко усмехается, даже сама не знает чему, и кладёт обе руки на стол, припуская длинные рукава персиковой толстовки. Её губы слегка подрагивают в улыбке, а пальцы нервно отстукивают непонятную парню мелодию о деревянный стол. Он резко подрывается вперёд и накрывает маленькие ручки Елизаветы своими, при этом слегка поглаживая нежную бледную кожу. — Всё в порядке, Лиз? Она молчит. Даже не знает, что сказать. Ноги немеют, язык тоже, мозг старается переварить всё то, что сейчас происходит с девушкой. Она просто сидит и молчит, выпучив удивлённые глаза на парня. Они встречаются взглядами, Кашин улыбается во все тридцать два и продолжает касаться её холодных от прохладной погоды рук. Русая отводит взгляд, медленно и робко. Она старается сдержать улыбку, чувствуя, как в животе просыпаются бабочки, а перед глазами только его лицо. Только его ментоловые глаза и россыпь веснушек. Неред хочет коснуться его огненных волос, но ей не под силу сдвинуть хоть одну свою руку из-за его тёплых ладоней. Она просто не хочет. Русая чувствует чей-то пожирающий взгляд со стороны и медленно поворачивается на бок. За соседним столом сидит Катя Кейт. Её ненавистная одноклассница. Каплан рассказала немало историй о каждом из своих одноклассников, но русая пока что не слышала ни одну хорошую про Кейт. Везде она была мерзкой, двуличной и лицемерной особой. Ей нельзя было доверять, это Лизу и пугало больше всего. В мозге что-то ёкнуло, и девушка резко убрала руки, стыдливо (и в который раз) опуская русую голову вниз, но Катерина даже и не собиралась останавливаться. Она долго и выжидающе смотрела на Лизу, хмурила брови, что-то шептала девушке за своим столом напротив. А через какое-то время ушла. Но Лиза прекрасно понимала, что её одноклассница не сможет проигнорировать эту сцену. Это тревожило её весь оставшийся вечер.