Запрет на любовь

Странное чувство зарождается где-то на дне души Чонгука. Новое. Оно...такое приятное...тёплое и красивое.. — У тебя может начаться воспаление. Надо обработать твои раны, — Тэхён обеспокоенно обводит взглядом Чонгука. Альфа смущённо переминается с ноги на ногу: — Но врача сегодня нет. — Чёрт...я забыл. — Это, конечно, может звучать глупо, но у меня дома есть всё, что нужно. — Так пошли. Я помогу тебе с обработкой. Ким выглядит таким уверенным, что альфе не остаётся ничего, кроме как согласиться. Они неспешно вышли из колледжа и направились к дому Чона. Небольшое, ветхое двухэтажное здание открылось перед ними, когда те были на месте. Старый красный кирпич потрескался и обвалился в некоторых местах, ржавая крыша была погнута и переломана у краёв так, что если шёл дождь, вода, стекающая с них, не попадала в водосточные трубы и просто лилась на прохожих. Чон толкнул тяжёлую железную дверь. Они прошли через тёмный коридор, лампочки в котором либо отсутствовали, либо перегорели ещё пару лет назад. Пахло пылью и сыростью. Через мгновение парни оказались в просторном холле, освещенном жёлтым светом плоских люстр. От неё в разные стороны тянулись два коридора и деревянная, до чёртиков скрипучая, оббитая, прогибающаяся от каждого шага, со стёртыми углами лестница, ведущая на второй этаж. Недолго думая, они поднялись по ней и прошли в один из идентичных коридоров. Чон повернул ключ в замке, будто сделанной из картона двери и потянул на себя, пропуская омегу вперёд. Простенькая комнатка с деревянными окнами, кухонным гарнитуром вдоль стены, раскладным диваном, маленьким низким столом в углу, рядом с которым лежал небольшой заношенный коврик и шкафом, дверка которого не до конца закрывалась. В воздухе витали нотки молока, зелени и океана - естественного запаха Чонгука. — Прости за бардак.. — засуетился альфа, собирая грязные тарелки и ставя их в раковину — Будешь чай? — Если можно, — улыбнулся Тэхён — Где у тебя аптечка? — Там, — Чон указал рукой на одиноко стоящий шкафчик около дивана. Ким распахнул дверцы, отодвинул в сторону небрежно скиданное там барахло и достал коробку с красным крестом. Пока Чонгук ставил чайник, он услышал щёлканье открывашек контейнера, копошение в различных лекарствах и звон бутыльков. Омега достал лишь перекись, кусочек ваты и пластырь, так как выбирать сильно было не из чего. — Иди сюда, — позвал парень. Чон сел рядом с ним. Смочив вату в жгучем растворе, Тэхён медленно и очень бережно провёл над бровью Чонгука, вытирая застывшую кровь и слегка задевая рану. Альфа стиснул зубы и закрыл глаза. Жгучая боль скоро разъест ему его лицо. Постепенно, младший обработал всё, что было нужно и кинул сильно испачкавшуюся в алой жидкости материю на стол. Далее он разорвал упаковку с пластырем и, чуть помедлив, наклеил на рану. Альфа терпит, ему жутко больно, он до треска сжимает в кулаке край пледа и жмурится. Вдруг, чувствует на своём лице тёплые ладони и открывает глаза. — Всё позади, Гук~и, — мягко улыбается юноша. — Я закончил. Чон улыбается в ответ, показывая кроличью улыбку. Он выглядит словно ребёнок сейчас, маленький, требующий внимания и защиты. — Чайник! — вдруг подрывается он с места к кипящему сосуду, как вдруг вскрикивает и чуть не падает, хватаясь за спину. — Что такое?! — ошарашено смотрит на него Ким. — Да так... — голос звучит очень сдавленно под напором затруднённого дыхания. — Болит тут...немного... — А ну подойди сюда, — Тэхён встал с дивана. — Ну не надо, Тэ... Омега ничего не отвечает, только быстро подходит к нему и живо расстёгивает пуговицы рубашки. Чон удивлённо наблюдает за ним, но не решается ничего сказать или сделать. Закончив с мелкими застёжками, парень, не смущаясь ни на грамм, стаскивает один рукав за другим, оголяя альфье тело. Лишь уже бросив рубашку на стол, Тэхён вдруг на мгновение переводит взгляд ниже и резко закрывает лицо руками, заливаясь краской — острые ключицы, мощный пресс, крепкая грудь и сильные руки. — Тэхён, ты норм? — болезненно усмехается альфа. — Прости, Гуук... — слышит из-под ладоней Чон — Я просто хотел...чёрт..посмотреть на твою спину.. — Хэй, всё хорошо, если нужно, я потерплю, — спокойно говорит парень и разворачивается на месте. Тэ еле сдвигает ладони, как тут же выпадает на несколько секунд, видя ужасающие вещи: на лопатках, трапеции, ребрах и позвоночнике красуются свежие гематомы ужасающих размеров. Омега осторожно, медленно кладёт ладони на холодную спину альфы и сразу чувствует, как его тело медленно напрягается. Ким неотрывно глядит на россыпь синяков и осторожно проводит руками по фиолетово-синим пятнам. Чон закрывает глаза, ему больно, но он не собирается отстраняться и останавливать его. Призрачные касания похожи на обстрел огненными иглами, но в то же время приятно раздражают кожу. Внезапно руки Тэхёна скользнули по бокам и обвили крепкий торс. Он прижался щекой к чувствительной холодной спине, тихо бормоча: — Прости... — За что? — спокойно спросил альфа. — Это всё из-за меня...Из-за меня у тебя возникают проблемы. — Не вини себя. Я хотел тебя защитить, и я защитил, — он повернулся к нему и взял его мордашку в руки. — Уж лучше пусть меня изобьют, я выдержу, чем буду целым и здоровым смотреть на то, как тебя ломают, и бездействовать. Чон прижал его голову к своей груди, одну руку кладя на затылок, а второй обняв за плечи. Тэхён вновь окольцевал его торс. Они долго стояли, дыша друг другом. Чонгук обжигал макушку омеги горячим дыханием, а Тэхён нежно поглаживал пальцами его больную спину. Почему Чонгуку так хорошо? Он готов вечно стоять вот так с ним, никуда не отпуская, дышать его мускусными цветами, видеть его улыбку и его слёзы, защищать и оберегать, ощущать прикосновения горячих рук и его самого. В груди что-то горит, уши начинают краснеть, а сердце биться всё чаще. — Чоон! Открой! — выдернул из забвенного состояния чей-то грубый, прокуренный голос, что больше был похож на грохот гальки в пустом ведре. Омега вздрогнул и сильнее прижался к альфе, с ужасом глядя на дверь, в которую прилетала дробь ударов кулаком. В это мгновение Чонгук проклял всех соседей на свете. — Айщ.. — закатил глаза альфа и шепнул парню на ухо. — Не бойся. Он оторвался от него и, подойдя к двери, неспешно открыл колотящемуся мужчине. Тут же в комнату ввалился худой пьяный альфа лет сорока пяти, с нечёсанными, отросшими волосами, в рваной, покрытой жирными пятнами футболке, в заношенных, протёртых на коленках спортивных штанах и с босыми ногами. Он проживал на первом этаже в самой дальней комнате: совсем один, никому не нужный, забытый, вечно занимающий денег на выпивку. Запах травы и молока сменился перегаром и еле заметным на его фоне ароматом ванили. Человек оценивающе обвёл пьяным взглядом сначала наполовину обнаженного Чонгука, затем недоверчиво смотрящего на него из-под чёлки незнакомого омегу и криво, хитро улыбнулся. — Агаа,..ИК!...Я знааал..чем вы тут занимаетесь..ИК, оой... — мужчина облокотился одной рукой об крепкое плечо спокойно смотрящего на него Чона и закатился смехом, в конце больше похожим на плач. — Что тебе нужно, КюБок? — Да мне этаа...ИК... — он еле как выпрямился и пытался договорить. — нуу...эта, денег дай...пжлст..мне не хватает.. Чонгук тихо вздохнул, порылся в кармане, достал несколько монет и вручил их в трясущуюся ладонь соседа. — Йа верну..чес слово, верну.. — тот прижал кулак к груди и, шатаясь, вышел вон. Чон захлопнул за ним дверь, засунул вспотевшие руки в карманы джинсов и повернулся к омеге лицом. — Почему ты дал ему денег? Всё равно ведь пропьёт, — тихо сказал Тэхён. — Сегодня пятое октября, так что его интересует не выпивка, — альфа подошёл к нему и посмотрел сверху на его зажавшееся лицо. — Он купит две гвоздики в цветочном магазине за углом. — Зачем? — недоумевал Ким. Альфа молчал, поджав губы в тонкую полоску. — Чон? — Тэхён помахал перед его лицом ладонью. — Его жена и ребёнок погибли под колёсами автомобиля три года назад. — Ч..что? — оторопел Ким. — Да. Их сбил пьяный водитель на пешеходном переходе где-то около окраины города, где обычно никого из людей нет. — тихо начал Гук, трогая белоснежный воротник на рубашке Тэхёна. — Он сразу уехал, а женщина и мальчик трёх лет остались на той дороге навсегда. Причём, она ещё жила какое-то время, пыталась спасти сына, смогла даже вызвать скорую помощь... Но они не успели. Когда бригада приехала, женщина сидела у дорожного знака, опершись спиной, а к груди прижимала своего ребёнка. Оба были мертвы. С тех пор он пьет. Его пожалели, не выгнали из дома, но переселили в самую дальнюю комнату, чтобы не слышать, — альфа закончил рассказ, шумно сглотнул и посмотрел в омежьи глаза. Эти карие зрачки смотрели неотрывно, не моргая, внимательно слушая. — Поэтому я ему помогаю. Потому что сам знаю, каково потерять самых дорогих людей. Тэхён медленно подошёл к нему вплотную и обнял, не проронив ни слова. Язык глаз позволил донести до Чона страх, грусть и благодарность. Все вопросы он задаст потом, но точно не сейчас. Они вновь обнялись. Альфа зарыл нос в мягкие волосы и вдохнул, щекоча рецепторы мускусными цветами. Парни стояли молча минуты две, пока звук вибрации в кармане омеги не оборвал затянувшиеся объятия.