Танец - состояние души. Музыка заедает в голове, манит тело, заставляет повиноваться каждому её изгибу, каждому изъяну. Отточенный танец уже не нужно вспоминать, ибо мышцы помнят каждое движение, что следует за нотами.
Просторную комнату наполняет жизнь, струящаяся из динамика телефона. Молодое тело следует ему, подчиняется и будто испускает свет.
Глаза закрыты, он двигается наугад, резко, но предельно плавно. Он - танцор, а танцы - его страсть.
"Моя юность, моя юность принадлежит тебе,
Гуляем по небесам, утоляя жажду в водопадах.
Моя юность, моя юность принадлежит тебе,
Давай убежим сейчас и навсегда.
Моя юность, моя юность принадлежит тебе,
Правда так очевидна, что её нельзя игнорировать..." — тянет певец.
Чимин стоит напротив стены, что завешена большими запыленными зеркалами, делает шаг назад, второй, вскидывает руки вверх и плавно проводит ими от шеи и до паха. Он двигается так, что, казалось, ему завидует собственное отражение. Парень мечтает о большой сцене, мечтает танцевать для всего мира, но находится здесь, в заброшенном танцевальном зале колледжа..
Что-то не то...парень чувствует на себе чей-то пристальный взгляд.
Посмотрев на отражение двери, но никого не увидев, он делает прыжок в сторону и внезапно зацепляется тканевыми кроссовками об внушительных размеров щепку, что торчала из щели старого пола. С грохотом падает на колено, проезжается на нём вперёд и поджимает пухлые губы, заглушая вскрик.
Светлые джинсы окрашиваются в бордовый оттенок.
Пак еле поднимается на ноги, и ковыляет к стульям, держась за рану, шумно приземляется на один из них и оглядывает свои ноги: штаны разорвались, мелкие острые стружки вонзились в светлую ткань и огнём чувствуются под бледной кожей, что содрана и выпускает наружу алую кровь. Глянув на это, он болезненно жмурится и часто моргает.
— Да как так-то... — глотает солёный ком — Чёрт...как теперь домой идти...ведь заклюют же.
Дрожащие руки осторожно потянулись к линии колен. Закусив губу, омега вынимает мелкие щепки из кожи. Больно. Жмурится, сдвигает брови, держит эмоции в себе.
Деревянная дверь противно скрипнула и чёткие шаги отразились от голых стен.
Чимин распахнул глаза. Сырой запах травы наполнил воздух, вырисовывая знакомый силуэт в памяти омеги. Тот, кто ему безумно нравился, кого он, возможно, даже любил, но и тот, кто ни в жизни не посмотрит в его сторону.
В отражении он видит строгие чёрные глаза. Альфа стоит, засунув руки в карманы джинс, осуждающе смотрит на него, сжав губы в тонкую полосу.
— Й..Юнги? — поворачивает голову на подошедшего Чим, забывая про боль — Что ты здесь...
— Вот почему ты такой? — перебивает его Мин — Вечно нарываешься на неприятности.
Старший медленно идёт к Чимину, а в того каждый шаг бьёт разрядом тока.
Подойдя к нему вплотную, смотрит сверху несколько секунд в эти невинные, сверкающие от слёз глаза и наклоняет голову вбок.
— Отетишь, м?
— Я... — растерялся не то от поставленного вопроса, не то от жёсткого взгляда — Не знаю...
— Тебе мало того, что про тебя говорят? Почему не бережёшь себя?
— Но...всё, что говорят - неправда..
— Всем похер, Пак. Они хотят в это верить и они будут. Тебе нужно быть аккуратнее.
— Я не перестану танцевать, — Чим твёрдо посмотрел ему в глаза из-под густых бровей.
Альфа закатил глаза и шумно вздохнул.
— Тебе серьёзно нравится слушать все эти сплетни? Многие альфы обсуждают тебя около подоконников во время перемен и дико ржут, когда речь заходит об их извращённой фантазии, в которой ты - частый гость.
Чим опустил голову и еле слышно всхлипнул.
— Если ты продолжить этим заниматься, то у тебя будут всё новые синяки и насмешек потом не оберёшься. Глупый омега.
— Я не отступлю! — резко подрывается на ноги тот, стиснув зубы от режущей боли в ноге — Танцы - моя жизнь. Это единственное занятие, в котором я могу забыться. Это мой кислород, мой мир, моя среда обитания, в которой нет места другим. Не надо лезть туда, куда закрыты двери! — его глаза намокли. Омега разозлился, но понял, что не стоило вываливать это всё на него. Юнги же стоял и просто смотрел в его покрасневшее лицо. Он видел, как тот смутился, как вытер рукавом толстовки скопившиеся слёзы и как медленно опустился на прежнее место, болезненно выдыхая.
— Зачем ты здесь? — тихо пробормотал Пак.
— Вообще, я пришёл сюда за стулом, но наткнулся на раненного котёнка, — сухо ответил Мин, затем схватил рядом стоящий стул за спинку и тихо пошёл к выходу. Ему не то, что бы не хотелось, он чувствовал, что ему нельзя сейчас уходить. Забавно, но парень даже ждал, пока слабый, дрожащий голос остановит его, но Пак молчал.
Холодная рука легла на ручку двери, парень медленно надавил на неё и сделал небольшой шаг наружу, как вдруг услышал судорожный всхлип из-за спины.
В отражении он видит, как омега, роняя мелкие слёзы и пачкая пальцы в крови, раздирает ногтями воспалившуюся кожу на коленке и пытается достать из-под неё щепки. Альфа вздохнул. Он тихо поставил стул и, развернувшись, направился к Чимину. Весь гнев пропал, он медленно присел перед ним на корточки и немного грубо шлёпнул ладонью по его руке.
— Не трогай. Ещё занесёшь себе чего-нибудь, — внимательно осмотрел рану.
Из-за непослушной ткани было мало что видно, поэтому он аккуратно, медленно зацепил край джинс, сжал другой рукой его бедро, и резко дёрнул вниз. Омега вздрогнул и метался ошалелым взглядом по лицу альфы и тому, во что превратились штаны.
Его голень была обнажена на сантиметров десять вниз, показывая рану в полной её красе: колено сбито, кожа вокруг него сильно покраснела, кровь размазана в радиусе нескольких сантиметров. Крохотные, еле заметные занозы были видны из воспалившихся маленьких шишек.
Юнги слегка подул на больное место, пристально следя за реакцией Чимина: он зажмурился, закусил губу и инстинктивно потянул руку к ране, чтобы закрыть от раздражающего кожу ветерка. Мин перехватил тонкое запястье и отдёрнул в сторону.
— Не трогай, — прозвучало очень твёрдо — Идти можешь?
Омега с трудом поднялся на ноги и сделал несколько шагов, прихрамывая и опираясь на руку Юнги.
*
— Глупый омега, — ворчал Мин всю дорогу от танцзала до медпункта.
Несколько студентов, проходивших мимо, одарили их пошлыми шуточками, на что альфа никак не отреагировал, в отличие от Чимина, который прятал красные глаза под длинной чёлкой. Ему было стыдно, что он втягивает в это Юнги, что ему приходится возиться с ним, словно с малолетним ребёнком.
*
— Опять их нет на месте! — уже в десятый раз долбил Мин в железную дверь кулаком.
Не выдержав, резко пнул её ногой, от чего она со скрипом отворилась.
Глазам предстал светлый кабинет с голубоватыми стенами, большими окнами, длинными шкафами и небольшой ширмой в углу.
На столе был бардак: валялись различные папки, медкарты и мятые, пожелтевшие листья. Пахло хлоркой и спиртом.
Аккуратно усадив Чимина на кушетку, Юн пошёл шариться в коробках с лекарствами и через минуту уже стоял перед омегой каким-то бутыльком, кусочком ваты и острым медицинским пинцетом.
— Что ты...
— Сиди смирно, — перебил Юнги и присел перед младшим — И не вздуай лезть руками.
Альфа брызнул на щипцы раствором, обхватил бедро Чимина одной рукой, осторожно зацепил одну из заноз, задевая воспалившуюся кожу, и потянул на себя.
— Аааахай! Юнгиии! — захныкал младший, напрягаясь и хватаясь за его руку.
Мин остановился и строго посмотрел на него.
— Я сказал тебе не лезть, — упрекнул он — Мой отец был медиком, я знаю, что делать.
Он убрал кисть Пака со своей и продолжил.
Альфа удалил из его кожи полсотни щепок. Кончик пинцета и клочок белой ваты были в крови. Мин аккуратно обрабатывал содранное колено Пака прозрачной жгучей жидкостью, пока тот сжимал край толстовки в руках, болезненно жмуря мокрые глаза.
— Вот и всё, — он бросил щипцы в контейнер с каким-то раствором и выкинул перепачканную вату в урну — Хорош ныть, всё нормально же. Айщ, до чего ты чувствительный!
— В..всё?
— Дааа.
Омега вытер длинным рукавом слёзы и посмотрел на ногу: аккуратно обработанная, чистая ранка уже не так болела и жгла. Мин снова подул на неё, одновременно отрывая одну упаковку пластыря от всей ленты.
Убедившись в сухости повреждённой кожи, старший аккуратно наклеил бежевую полоску поверх и пригладил края.
— Чувствую себя отцом-одиночной, — буркнул он — Впредь будь аккуратен.
Юнги сунул руки в карманы и вышел из кабинета, оставляя Пака одного.
— Он помог мне.. — шепнул омега, посидев минуту в одном положении. Без издёвок, без пошлости и намёков на "вознаграждение", просто помог..
Пак убедился в том, что
его сердце бьётся, способно на сочувствие и помощь без лишних слов.
Порой, самый суровый тигр может пригреть на груди беспомощного котёнка. Юнги и Чимин - прямое доказательство этому.
