Философские этюды

      Аллен уныло смотрел в запотевшее окно межгородского автобуса, замечая, как однотипные сельские пейзажи сменяются городскими стенами, некоторым из которых сотни лет. Зима в Лондоне почти никогда не бывала снежной, но не только Лондон был в немилости у холодной стихии — пригороды и деревни представляли собой тусклое, лишенное жизни зрелище: голые деревья мрачно возвышались над пахотными полями, темное небо скрывало луну и звёзды, от окна веяло декабрьским холодком. Неудивительно, что старушка Англия так любила мрачные, наполненные ужасом истории.       Мысли юноши сонно сочились, как песок в часах, крутясь вокруг вчерашних событий — беседы с философами вышли не столь ужасны, но Уолкеру было неуютно вспоминать об этом, да и кому было бы иначе? Его окружали взрослые, незнакомые ему люди, к которым он не имел никакого отношения, но… стоит заметить, это было не так плохо.       Через пару часов Аллен будет дома, но радости это знание не приносило. Вряд ли за тот семестр, что он провёл в Лондоне, его дядя превратился из алкоголика в приятного, социально ответственного человека, искренне полюбившего племянника. Единственное, на что Аллен мог рассчитывать, — Тиму живётся хорошо у соседки. Всё же миссис Пиглль очень любила представителей семейства кошачьих.       Автобус приехал рано утром; было холодно, дорогу покрыло лёгкой корочкой снега. Аллен поёжился, перекинув через плечо дорожную сумку, — до дома минут двадцать. Конечно, можно было взять такси, но юноша не особо хотел торопиться в то место, что вызывало в нем так много странных и порой тяжёлых воспоминаний.       Остановившись перед дверями собственной квартиры, Аллен тяжело вздохнул, вставляя ключи в замок и проворачивая их с неприятным скрипом и последующим щелчком. Надо смазать механизм двери. В квартире было тихо, но атмосферу тишины портил витающий в воздухе запах алкоголя. Уолкер поморщился: он не ожидал чего-то другого. Юноша огляделся — на удивление квартира выглядела чисто, и это его напрягло.       Бросив сумку в прихожей, Аллен осторожно заглянул в зал — на большом старом диване лежал мужчина лет сорока с длинными рыжими волосами, спутавшимися за время сна. Его лицо было расслаблено, рот слегка приоткрыт, из-за чего всегда аккуратно подстриженная бородка казалась вздыбленной. Дядя слабо похрапывал, лежа на спине, укрывшись одеялом. Его правая нога спокойно лежала на подлокотнике, а левая рука свисала с дивана. Рядом на столе стояла пара пустых бутылок из-под виски.       Аллен не стал будить дядю: пусть спит, от него вреда больше, чем пользы. Открыв дверь в свою комнату, Уолкер осмотрелся — всё было на месте: полки и стол покрывал слой нетронутой пыли, как и кровать. Устало сощурившись, он решил, что займется уборкой позже. Перетащив в комнату свои вещи, он стряхнул пыль с подушек и одеяла, после чего завалился спать, закрыв двери на замок. — Аллен, поднимай свой тощий зад и сходи за минералкой, — в районе десяти утра раздался властный голос дяди, который не мог не заметить появление племянника. — Сами сходите, — пробурчал подросток, ощущая, как сон крепко держит его в своих объятиях. — Огрызаться приехал, паршивец, — раздраженно произнес Кросс, стоя за дверью. — Дядя, отстаньте, я только приехал и хочу спать. Вам надо — Вы и идите. Это мой дом!       Уолкер перевернулся на другой бок, пытаясь игнорировать ругань мужчины. В этом был весь Кросс — если можно было сделать что-то за чужой счёт, то он никогда не упускал случая. Аллен уже устал с ним ссориться — сказка про золушку приобретала в глазах парня не такую уж сказочную природу: в жизни чудес не бывает, так что золушке однозначно бы пришлось батрачить на свою мачеху до конца жизни. Аллен часто спорил с дядей, угрожая его выгнать, но сделать это было не просто: парню только недавно исполнилось восемнадцать — всего год назад, а до этого выгнать опекуна из дома было попросту невозможно, да и Кросс был не лыком шит. Последние два года жизнь с дядей напоминала военные действия — Мариан вечно угрожал племяннику показать, что значит суровое мужское воспитание, а Аллен угрожал сдать его в диспансер как последнего алкаша. Они ссорились, но никогда не мирились, принимая сложившуюся ситуацию как должное.       Кросс постоял какое-то время у двери племянника, а потом отступил. Наверное, у него было неплохое настроение с утра, кто знает, в любом случае Аллен смог поспать ещё пару часов. Переодевшись и выйдя из комнаты, он застал дядю на кухне: мужчина пил чёрный кофе, горький и горячий, выжидающе смотря на дверь. Когда на кухню вошёл племянник, лицо его стало более хищным и довольным, как у лисицы, нашедшей способ заглянуть в курятник. — Проснулся, наконец, — хмыкнул Кросс, смерив Аллена оценивающим взглядом. — Дело есть.       Уолкер кивнул, спокойно проходя к плите и наливая себе чай. Как бы ему хотелось хоть раз остаться совершенно одному. Если бы дядя съехал, то парень устроил бы самую настоящую вечеринку, как те монашки из фильма про трудного ребёнка. — Я слушаю, — устало произнёс Уолкер, садясь за стул. От чая тянулся приятный пар, приносящий чувство бодрости. — Ты собираешься оставаться здесь на сочельник? — в лоб спросил Кросс. — Пока не знаю, а что? — Я уже договорился с одной женщиной. — Опять Ваши шлюхи, — закатил глаза Уолкер. Собственно, чего он ещё ожидал? — А ты мне не дерзи, парень. И не шлюхи, девушка моя.       Аллен скептически посмотрел на дядю. Ну да, ну да, девушка. Можно подумать, что у Кросса бывали другие — он не умел быть верным, даже когда влюблялся, просто не мог и всё. Конечно, дядя всегда умел красиво пудрить женщинам мозги, и Уолкер решительно не понимал, как вообще возможно то, что с ним продолжают встречаться и спать, хотя репутация Кросса была не из лучших. Может быть, женщинам и самим уже нужен только секс? Может, весь мир устал играть в любовь и ждать чего-то большего, чем одна ночь вместе? Аллен не хотел этого знать. Он не был романтиком и не хотел верить в великую силу любви, но что-то коробило его, когда он думал, что весь мир стремится только к тому, чтобы удовлетворить свои физиологические потребности. — И ещё кое-что, — произнёс Кросс, заметив полное отсутствие реакции на свои слова. — У тебя ведь ещё остались деньги отца, верно? — Нет, — холодно ответил Аллен, посмотрев на дядю суровым взглядом. — Вы не получите из моего наследства ни одного пенни. — Мне нужны деньги, — раздраженно произнёс Мариан. — Так заработайте! Мне они тоже нужны на учёбу, и я не собираюсь жертвовать тем, что оставил мне отец, на Вас. Я уже один раз так сделал.       Кросс поморщился. Мана оставил сыну неплохое наследство — Уолкер давно болел, а потому не мог не позаботиться о сыне, Аллен же был не дурак. Вначале Мариан действительно попросил у парня приличную сумму, но промотал её, после чего влез в весьма опасную авантюру, из-за которой ему пришлось заложить собственную квартиру. — Мне нужны деньги, чтобы смотаться отсюда, — напряженно произнёс Кросс. — Вот и валите, но деньги я не дам. Можете что угодно делать, но они мои.       Мариан недовольно посмотрел на племянника. Что ж, Мана был весьма предусмотрительным и составил завещание таким образом, что Кросс вообще никак не мог претендовать на сумму, оставленную сыну. Но просить у мальчишки было унизительно. Вот только деньги всё равно нужны. — Ладно, спрошу у Катрины, — произнес Кросс, поглядывая на реакцию Уолкера. Тот сразу же ощетинился. — Отстаньте Вы от неё! Это Вы должны ей деньги, которые, между прочим, выплачивал за Вас я! — Вот и молодец, а теперь закрой рот, а то будешь кричать за дверью.       Аллен со злостью посмотрел на дядю: замечания про Катрину всегда причиняли ему боль. Катрина была потрясающей женщиной, и Уолкер действительно любил её чуть ли не как мать, но в своё время ей ужасно не повезло и она стала жить с Кроссом. Дядя очаровал её, наплёл множество сказок, достойных Шахерезады. Она же верила ему, пока Кросс не заделал ей ребёнка, после чего попытался смыться. Только Катрина была не какой-нибудь дурочкой, что стала бы убиваться и плакать, она была женщиной, способной свернуть горы, а потому затаскала своего ненаглядного по судам, выбив право на алименты. Тогда ещё был жив Мана, именно он помог ей обуздать нрав Кросса, познакомив с сыном. Аллену тогда было тринадцать и он многое не понимал, но через пару месяцев отец сказал, что у него теперь есть сестричка — Катрина родила Люси, очаровательную девчушку, бойкую и веселую, которая быстро стала маленькой принцессой Аллена. Люси была сильно привязана к Уолкеру, что нисколько его не расстраивало — он любил заходить к ней и её матери. В этом году Аллен также получил приглашение отпраздновать Рождество в доме Катрины.       Конечно, Катрина ничего не даст дяде, но тот умел давить на жалость и пользоваться грязными приемами, ничего, Уолкер этого не допустит. Закончив с чаем, Аллен решил заглянуть к соседке. Дверь ему открыла низенькая старушка в вязанном платье из розовой шерсти. Её доброе лицо было покрыто глубокими морщинами, но даже они не могли скрыть доброго, почти ласкового выражения, свойственного этой чудесной женщине. — Господи Боже, Аллен! Как дела? — тут же воскликнула миссис Пиггль, приглашая юношу в гости. Её дом был образцом английского деревенского вкуса, щедро приправленного кошачьей шерстью — у старушки жили шестеро котят и Тим, который уже давно стал самым наглым и царственным в этом маленьком прайде. Тим был британским длинношерстным котом золотистого окраса, массивным, толстым и пушистым. Он был настоящим котом — наглым, ленивым, жирным, осанистым. Он производил впечатление королевской особы и, по мнению дяди, напрашивался на пинок под зад, но Аллен отчего-то любил этого засранца.       Услышав голос Уолкера, Тим не поспешил на встречу с хозяином, он даже не обратил на него особого внимания, пока Аллен не зашуршал пакетом в кармане. Но и тогда кот не помчался вперёд, как делали многие его собратья, а лениво привстал на лапах и вальяжно подошёл к хозяину, окинув того недоумевающим, презрительным взглядом. — Как ты вырос! — воскликнул Уолкер, не замечая высокомерия кота. — Вы его раскормили, миссис Пиггль. — Ничего подобного! — возразила старушка. — Тим очень хороший кот, важный. Он любит хорошо покушать и хорошо вздремнуть, чудесный кот.       Аллен не стал спорить, он и сам обожал это создание, хоть его обожание и не находило должный отклик. Наконец, Тим устал ждать, что его покормят, а потому медленно подошёл к хозяину, слегка потеревшись о его ногу мордочкой. Уолкер улыбнулся, погладив кота по спине, тот одобрительно заурчал, как трактор. — Я его заберу, пока я здесь, — произнёс Аллен, поднимая Тима на руки. Старушка одобрительно кивнула, а вот кот, кажется, не особо этому обрадовался, чего нельзя было сказать об остальных питомцах соседки.       До Сочельника оставались сутки, а впереди куча работы. Аллен криво улыбнулся, думая о том, что от дяди, как всегда, никакой помощи. Интересно, кого это он так обозвал своей девушкой — лишь бы не привёл в дом какую-нибудь воровку или чего хлеще. Впрочем, Кросс на редкость хорошо разбирался в женщинах.       Забрав Тима, Аллен вернул его в свою комнату и включил обогреватель, после чего позвонил Катрине. Женщина была рада слышать его голос, она стала упрашивать его прийти к ним, чтобы встретить Рождество. Уолкер согласился. Ему нравилась Люси и её мама, но, говоря откровенно, воспоминания об этом светлом празднике уже давно были смешаны с невыразимой тоской. Проще было остаться с дядей — для него не было ни Рождества, ни Дня Рождения Аллена — ничего, но ведь он опять притащит в дом женщину, и выслушивать все эти ночные стоны и пошлости Уолкер не хотел.       В комнату постучали, дядя обычно не заходил к Аллену, на то были свои причины. Уолкер встал, выходя в зал. Мариан уже занял диван, юноша же предпочитал стоять, зная, что это немного раздражает Кросса. — Так ты сваливаешь или нет? — прямо спросил дядя. — Сваливаю. Что надо? — Купи еды, в холодильнике пусто, как в Антарктиде. — Вам надо — Вы и покупайте, — огрызнулся юноша. — Вот как! — возмутился Кросс, зло глянув на Аллена. На Уолкера уже давно не действовал этот взгляд, а сам Мариан частенько одобрял подобное поведение, считая, что та добродетельная дурь, с которой мальчишка мчится помогать всем нищим и убогим, должна быть из него хорошенечко выбита. — Ладно, чёрт, но тогда забудь про оплату квартиры, которая идёт с моего кармана. Сам потом долги будешь разгребать.       Аллен поморщился: ну вот, прекрасно, теперь ему ещё угрожают. — Ладно, что Вы хотите, дядя? — Вино пару бутылок, сам знаешь, какой марки, немного фруктов, сыр, мясо и салаты. Всё должно быть свежим и качественным, понял?       Уолкер кивнул. Что ж, судя по требованиям, дядя и правда заинтересован в новой женщине, больно уж он расщедрился. В некоторых случаях Аллен предпочитал не возникать — он и так ссорился с дядей по десять раз на дню, от такого сильно устаешь.       Почти весь день Аллен провёл, занимаясь домашними делами. Тим обиженно спал на кровати у обогревателя, Кросс приводил себя в должный вид (в плане внешнего вида Мариан мог составить конкуренцию очень многим женщинам, часами проводя в ванной комнате, ровняя бородку, натирая волосы бальзамами и масками).       Двадцать четвёртого декабря за час до полуночи Аллен вышел из дома, прихватив с собой пакет с подарками. Катрина жила не очень далеко, так что Уолкер не успел замёрзнуть, быстро семеня по опустевшим в ожидании улицам. А ведь когда-то давно он любил этот праздник и с таким нетерпением ждал сказку.       Остановившись у небольшой деревянной калитки (Катрина жила в коттедже, выстроенном ещё в позапрошлом веке), Уолкер нажал на звонок. Через пару минут дверь открылась, и к калитке подбежала девочка лет шести в очаровательном зеленом платье с накинутой поверх курткой. Она тут же крепко обняла Уолкера, сжав его за талию так сильно, что парню показалось, что он сейчас задохнётся. Люси была невысокой девочкой, достаточно хрупкой с виду, но эта хрупкость была очень обманчива. От отца она взяла рыжие волосы и карие глаза, но все остальные черты лица явно принадлежали матери — тонкие брови, округлая форма глаз, маленький острый носик, чуть вздернутый вверх. — Ну же, Люси, дай Аллену пройти, ты его сейчас раздавишь, — послышался приятный голос Катрины, что стояла в дверях и с лаской смотрела на детей. Уолкер благодарно ей кивнул, девочка же с мученическим видом отступила. — Пошли, Аллен, — сказала Люси, беря Уолкера за руку и затаскивая на буксире в дом. Парень в очередной раз удивился, откуда в этом маленьком ребёнке столько силы.       В доме было тепло и уютно. Мать с дочкой расстарались, украшая коттедж: в углу возле камина стояла искусственная ель, украшенная яркими шариками, гирляндой и мишурой, пахло пудингом и печеньем. Девочка тут же утащила Аллена к рождественскому дереву, гордо рассказывая о том, как она сама вешала вон те большие и красивые шары. Уолкер кивал, слушая Люси с большим интересом. Не то, чтобы он любил детей и находил в каждом их жесте или слове умиление, скорее ему это было не свойственно, но он видел, как эта очаровательная рыжеволосая девочка росла, да и Мана всегда говорил ему, что она его младшая сестрёнка и её нужно любить.       Катрина хлопотала над столом, пока дочь была занята Алленом. Люси обожала своего братика: он всегда играл с ней в прятки, покупал сладости, дарил подарки, а летом водил купаться на речку. Он много чего знал и умел, а потому в её детском уме Аллен был самым умным, замечательным и лучшим старшим братом на свете. — За стол! — позвала Катрина, усаживая дочь рядом с Алленом.       Женщина почти весь вечер суетилась, стараясь сделать так, чтобы гостю было удобно и весело. Она действительно любила мальчика: Аллена она знала уже очень давно и этот юноша всегда казался ей воплощением чего-то доброго и хорошего в мире. Катрина любила детей, но была слепа, считая Кросса прекрасным мужчиной, способным стать любящим отцом. Мариан был харизматичен, красив, умен, казалось, в нём были тысячи прекрасных качеств, но на деле всё оказалось наоборот — Кросс был хорошим актёром и вывести его на чистую воду оказалось довольно сложным, но тогда Катрина любила этого человека, да и сейчас он вызывал в ней много чего неясного и тоскливого, после такого мужчины как Мариан Кросс, все остальные мужчины казались серыми и скучными.       Аллен тихонько положил подарок под елку, когда Люси пошла спать: здесь принято было открывать подарки утром. Катрина постелила гостю диван в зале, а сама отправилась в свою комнату. Уолкер молчаливо лежал в темноте чужой гостиной, сытый и, казалось бы, довольный, но в его голове беспорядочно прокручивались моменты из детства, когда он был по-настоящему счастливым. Он смотрел на тусклое сияние гирлянд на дереве, их молчаливый, холодный синий цвет и думал. Рождество — это всего лишь праздник, он ведь даже не верит во всё это — Рождение Бога, пение ангелов и дары волхвов, для него Рождество было временем, когда отец был рядом с ним, когда дома пахло имбирными пряниками и звёзды сияли как-то по-особому ярко. — Аллен! Санта приходил! Санта! — радостно закричала Люси. Её карие глаза очаровательно сияли, как умеют сиять только глаза ребёнка.       Уолкер сонно взглянул на девочку, сжимавшую в руках коробку в ярко-зеленой упаковочной бумаге с красным бантом. Люси улыбалась, смотря на Аллена с ожиданием. Парень запоздало понял, что она хочет показать ему подарок. — Иди сюда, принцесса, — произнёс парень, хлопая по дивану рядом с собой. Девочка запрыгнула на диван, потянув за ленточку. Внутри оказалась кукла-русалка, которая вызвала дичайший восторг. Люси очень любила русалок, а потому сразу же начала хвастаться своим подарком, после чего крепко обняла Уолкера. Уж её не проведёшь, она знала, что про русалку мог догадаться только старший братик.       Катрина проснулась от радостных визгов дочери и с ласковой укоризной посмотрела на Уолкера, тот смущённо улыбнулся. Женщина материнским жестом потрепала Аллена по волосам, после чего ушла на кухню. — Аллен, смотри, это твоё! — воскликнула Люси, притаскивая юноше красиво запакованную коробку. — Я же говорила, что Санта про тебя не забыл!       По довольному выражению лицу девочки было видно, что она помогала выбирать Санте подарок, о чём не смогла смолчать, гордо заявив, что сама попросила именно этот подарок, а не какой-либо другой. Уолкер легко улыбнулся, приобняв Люси, та выглядела до безобразия довольно. В этом доме Аллена действительно любили, но несмотря на все старания Катарины и Люси, Уолкер не мог чувствовать себя здесь дома в полном смысле слова — он уже никогда и нигде не смог бы почувствовать это.       Дальше последовало небольшое поздравление с Днём Рождения, где Катрина вручила парню две коробки — от себя и от дочери. Аллен был тронут, но попытался скрыть это. Всё же эти люди во многом заменили ему семью, они были рядом, когда это было нужнее всего.       Уйти получилось только во второй половине дня, спасаясь от цепких объятий маленькой принцессы. Люси совсем не хотела отпускать Аллена, ведь она так редко его видела, а он снова уходил. Девочка искренне не понимала, почему её братик не может остаться с ней надолго, но в конечном итоге уступила. Иной раз с ней было сложно, уж больно у неё был боевой характер.       Уолкер покинул коттедж, но вместо того, чтобы поспешить домой, он сел на автобус, который шёл до самой окраины города, где располагалось кладбище. Аллен неспешно побрел в сторону мрачного места, ощущая, как на плечи легка невероятная тяжесть. Он не любил это место, но не уважить отца не мог — ему так не хватало Маны. Могила отца была достаточно далеко — радовало, что зима была бесснежной и не пришлось утопать в снегу, идя к одинокому холму с возвышающимся над ним крестом. — Я пришёл, отец, — грустно произнес парень, положив руку на крест.       Аллен понимал, что во всём этом нет никакого смысла, но его тоска требовала выхода, требовала своего укромного уголка, места, где бы он был близок к прошлому и воспоминаниям. Уолкер осторожно присел на лавочку недалеко от могилки, к глазам медленно подступали слезы, завывал холодный, пронзительный ветер. Аллен смотрел на фотографию отца на обелиске и долго, тихо говорил, рассказывая обо всём, что произошло с ним за то время, пока он был в университете. Парень говорил с тоской, но порой на его губах проскальзывала горькая улыбка: как бы он хотел, чтобы Мана слышал его по-настоящему.       Тишина кладбища, что раньше рвала сердце от боли, сейчас стала приносить успокоение. Ему не нужно было утешение, не нужны увещевания в том, что отец где-то на небе среди сомна ангелов. Аллен знал, его отец всегда рядом с ним — в его действиях, жестах и словах, в его взгляде на мир и даже в этом одиночестве. Мана был и есть его другом и родителем, а потому, покуда жив его сын, отец не умрет вместе с ним.       Юноша не знал, сколько минут или часов просидел на лавочке у могилы. Начало темнеть, а ветер стал невыносимо ледяным. Уолкер дождался автобуса, который вернул его в центр города. На улицах было довольно тихо, но рождественские гирлянды делали эту атмосферу менее унылой. Аллен с тоской посмотрел в сторону дома — наверняка дядя уже успел объявить войну коту, а в мойке куча грязной посуды. Ничего, это всё лишь на пару недель, а после он снова вернётся в общежитие, где загрузит себя домашним заданием и болтовней с ребятами — это успокоит его и сделает тоску не такой сильной. Всё же Рождество — это грустный праздник, радует только то, что про его День Рождения мало кто помнил.       Кросс, как и ожидалось, просиживал штаны за ноутбуком, напротив него на кресле сидел недовольный кот, всем своим видом выражая крайнее презрение и угрозу. На самом деле эти двое неплохо ладили, но это была страшная тайна, о которой не полагалось знать простым смертным. Мариан был согласен кормить кота, но убирать за ним — ищите другого дурака, кот же был согласен терпеть Кросса, даже принимать от него консервы, но делить с ним любимое место — ищите другого кота, сэр. — Вернулся, — произнёс Мариан, отрывая взгляд от ноутбука, — отлично, убери за этим… существом.       Аллен кивнул, дядя сразу сказал, что кот — его и принимать какое-либо участие в жизни этого дармоеда не собирается. Тим тут же соскользнул с кресла, незамедлительно отправившись на кухню. Уолкер закатил глаза, ну уж нет, он не купится на этот голодный, полный боли и несчастья взгляд. — Нет, Тимкампи, никакого корма, ты уже ел!       Кот настороженно посмотрел на хозяина, но с места не сдвинулся, по части любви к съестному, он составлял достойную конкуренцию своему хозяину. Аллен в упор посмотрел на кота, но тот не сдавался, поэтому через пару минут сломленный хозяин согласился отсыпать ему чуть-чуть сухого корма. Тим гордо посмотрел на юношу — уж он-то знал, как с этими человеками обращаться. — Эй, малой, иди сюда, — позвал Мариан, отодвигая ноутбук, взгляд его стал слишком серьёзным, это обеспокоило Уолкера. — Я слушаю, дядя, — устало отозвался Аллен. — Я сваливаю на пару дней, мне предложили кое-что, — начал из далека Кросс. — Если после этого сумма вашего долга увеличится или на Вас подадут в розыск, можете не появляться здесь, — серьёзно произнёс Уолкер. Кросс уже влипал во всякие неприятности. Проблема дяди была в том, что по природе своей он был человеком, склонным к риску, и многие его идеи были, говоря откровенно, не самыми лучшими. Мариан вполне мог влезть в сомнительную авантюру, надеясь сорвать большой куш, но вместо этого терпел огромные убытки. Самое удивительное заключалось в том, что по образованию Кросс был экономистом и вроде как должен был понимать, что дело неладно, но нет. — Хах, хоть какие-то уроки жизни усвоил, — усмехнулся Кросс. Он не злился на резкость племянника, сам же его таким и вырастил. Это лишь забавляло Мариана, он знал, что Аллен всё равно ему поможет, уж такой отчаянный юнец, что поделать — не голова, а соломенная мишень. — Но на этот раз дело надежное. — Как знаете, дядя, я предупредил, — серьёзным тоном ответил Уолкер. — Может дашь денег на гарантию? — ухмыльнулся Мариан. — Нет. — А подарок дяде на Рождество?       Аллен закатил глаза, он прекрасно знал, что Кросс терпеть не мог Рождество, но возможность наживиться не упустит. Ладно, хорошо, ради подарка можно пожертвовать небольшую сумму.       Уолкер достал кошелёк, отсчитав небольшое количество купюр. — Это Вам на машину, чтобы убирались побыстрее. С Рождеством, дядя.       Кросс спокойно взял деньги, его лицо продолжало издевательски ухмыляться. Он прекрасно знал своего племянника, Аллен даже не подозревает насколько. В сущности, Мариан не был таким гадом, какого из себя строил, но он считал, что у него была причина, возможно глупая, но своя. На самом деле ему просто нравилось так жить — быть может потому, что кто-то сказал, что это круто, а может потому, что уже давно его преследовали некоторые вещи, о которых он никогда не упоминал — всё это не важно. Кроссу хотелось быть загадкой, и он был ею. — И тебя с Днём Рождения, — фыркнул Мариан. — Дарю тебе моё отсутствие на неделю, думаю, для тебя тяжело найти что-то лучше. — Полностью согласен.       Кросс уехал утром, разбудив Уолкера громкими препирательствами с котом: мужчина наступил Тиму на хвост в порыве спешки, и тот благодарно вонзил в ногу Кросса когти. Сцена прощания вышла весьма милой — дядя плелся с сумками по ступенькам, понося кота на нескольких языках — в юности Кросс увлекался испанским, кот же грозно смотрел ему в след, явно награждая ответными эпитетами. Аллен же просто наблюдал за этим, надеясь, что дядя не вляпается в какую-то откровенную авантюру и его портрет не будет развешан в каждом полицейском участке. Собирался снег.