***
Главное здание СПбГУ делилось на несколько корпусов, они между собой никак не соединялись, и студентам приходилось перемещаться из здания в здание через улицу при любой погоде. Но для удобства этажи разделили на гуманитарные, технические, естественно-научные и общественные предметы. Расписание старались составить так, чтобы студенты не бегали на перерыве между пар в другой корпус, но получалось не всегда. На втором этаже центрального корпуса, где находились аудитории физики, математики и химии, прислонившись к стене, стоял парень, который натянул на голову капюшон и жевал мятную жвачку. По коридору сновали туда-сюда студенты, куда-то спешили или вовсе не торопились. Был разгар перерыва между первой и второй парой. Студент всматривался в лица всех проходящих мимо него людей, однако у самого оно было скрыто. Будто не хотел быть узнаваемым. Впереди замаячила фигура с широкими плечами, из-за чего парень тут же отвернулся в другую сторону, молясь про себя о том, чтобы капитан баскетбольной команды его не заметил, сейчас это было ни к чему. Но все было тщетно. — Эд, неужели это ты? — негромко спросил Макаров, останавливаясь рядом. — Ну, а кто еще? — поднял голову Выграновский, а потом пожал ему руку. — Не ожидал встретить тебя в универе, — как-то странно хмыкнул Илья, потирая свою шею. — Хотя бы иногда мне нужно тут появляться, — скалился Эд, откидывая голову назад на крашеную стену, — А ты чего делаешь? — Вот развешиваю объявления, — ответил бородатый, показав кучу листовок в левой руке, — Решил открыть набор в команду, людей мало, — тот еле заметно кивнул головой, — Слушай у нас посвящение первачков в субботу, приходи, будет весело. — Обязательно, — тут же ответил Выграновский, — Когда я пропускал халявную выпивку? — капитан растянулся в довольной улыбке, — Как в прошлый раз, в общаге? — Ну а где еще? — качнул головой Макар, — Кстати, ты чего тут делаешь? Это ведь явно не твой этаж, — Эд закусил нижнюю губу, потому что боялся именно этого вопроса. Действительно, что мог делать филолог второго курса на этаже, где одна сплошная физика и математика. — Да так, — тихо ответил черноволосый, опуская вниз взгляд, — Жду кое-кого. — Ладно, я побежал, — сказал Илья, будто не заметил перемен в настроении или же, правда, не заметил, — До послезавтра! Макаров исчез, словно вовсе не появлялся, оставляя Эда в полной растерянности. Не любил он эти неожиданные встречи, особенно когда старался остаться незамеченным. Хотя Выграновский всегда любил внимание, хотел, чтобы его узнавали и с горящими глазами слушали. Чрезмерно любил, когда играл на гитаре песни не свои, а вокруг него собиралась толпа, всегда ему подпевавшая. Любил внимание, но не сейчас. Он сжимал и разжимал кулаки, размышляя об умственных способностях Ильи. Мог догадаться о чем-то или только заподозрить, начать задавать вопросы. По факту парень больше себя накручивал и придумывал невесть что. Уже чуть ли не собственной тени боялся. Стоило ему только поднять голову, как он сразу зацепился взглядом выходящего из-за угла уверенной походкой человека, именно того, кого так долго ждал. Эд вытащил уже безвкусную жевательную резинку и прилепил её с обратной стороны широкого подоконника. Студент, будто специально, взглядом мужчину до нужной двери не провожал, только боковым зрением замечал. Сквозь чужие разговоры и смех, краем уха слышал, как тот у закрытой двери терся. Искал ключ от аудитории в кармане брюк. Выграновский сам не знал, что с ним происходило. Он, как собака Павлова на коротком поводке, скулил и просился к хозяину, которому, судя по всему, было плевать. А сам Эд уже не мог, поэтому вел себя как умалишённый. Хлопок двери, после которого он отмер и наконец-то обернулся. В коридоре все по-прежнему: полно ненужных людей и закрытая дверь аудитории. Словно того, кого он так долго ждал, вовсе не было. Словно парень придумал его сознанием воспалённого мозга, а может быть ему просто показалось. Но Эд уверен на все сто, нужный ему человек за дверью, прямо перед ним. Поэтому он так быстро преодолел расстояние до нее, но уже не так быстро нажал на ручку. — Звонка ещё не было! — хриплым голосом закричал преподаватель, быстро стирая сухой тряпкой большую зеленую доску от физических иероглифов. Эд смотрел, не моргая, на ровную спину и темный затылок, даже дыхание затаил, когда тот повернулся, — Выграновский? — удивился физик, кидая на кафедру тряпку, — Ты чего тут забыл? — нахмурился Попов, шагая ему на встречу. — Просто, — выдохнул тихо Эд, куда-то растерял он свою уверенность и силу. — Я же сказал тебе лишний раз ко мне не соваться! — было видно, как Арсений злился, не только на него, — Какого хуя, я тебя спрашиваю? — кричал мужчина и толкнул Выграновского в грудь, из-за чего он сделал два шага назад, пока не уперся в закрытую дверь. Испуганный взгляд прямо в ледяные глаза Попова, единственное, что успел кинуть Эд, перед тем как преподаватель накрыл его губы своими. Арсений целовал жадно, кусал до крови, выпуская всю злость на него, а ладонями впивался в шею, вдавливая в деревянную поверхность двери. Парень толком ответить на поцелуй не успел, потому что физик отстранился от алых губ. — Я позвоню тебе, — выдохнул Попов перед тем, как открыть дверь, чтобы в коридор вывалился студент, у которого до сих пор была нехватка воздуха.***
Если сейчас кто-нибудь спросил у Арсения, что происходило в его жизни, то он бы ничего не ответил. Потому что в последнее время мужчина старался меньше ругаться матом. Да и вообще сам он мало понимал все происходящее вокруг. В голове не укладывалось, что в его жизни снова появился один зеленоглазый парень. Он для Попова уже давно стал миражом в пустыне или призрачным сном. Словно все, что было тогда в стенах школы-пансиона, там и осталось. Будто в другой жизни или не с ним. Поэтому, когда наступило время читать лекцию лингвистам, он голову не поднимал, на студентов не смотрел. Куда угодно, но только не на амфитеатр. Боялся, как пятилетний ребенок темноты, взглядом с ним сойтись или на его макушку наткнуться. Во второй раз за день Арсений явно этого не переживет. Знал наверняка, что, если во второй раз по этим граблям пришлось бы пройтись, то точно не выдержал бы. Только все равно смотрел, когда вопросы лингвистам задавал, ведь нужно найти кого-то, чтобы спросить ответ. Тогда они взглядами и встретились, всего на пару секунд, но этого хватало, чтобы дыхание сбилось. Зацепился за разговор с временной старостой группы и делал вид, что не заметил краем глаза высокого студента, который вышел последним. Попов думал, что ему везло, потому улыбался расфуфыренной девушке перед собой. А потом быстро и на автомате провел последнюю пару на сегодня. Как только зазвенел звонок, подорвался вместе со студентами, чуть не забыл пиджак на спинке стула, вылетел из университета один из первых. Спешил на парковку, где тут же нашел машину друга. Арсений опять все списывал на везение и надеялся, что оно продлится и дальше. Полночи он, правда, не спал, ворочался. Всё последние слова Шеминова забыть не мог. Как не убегать, если он боялся ошибиться опять. Хотя он уже ошибок наделал больше, чем нажил ума за все прожитые годы. Разбудил его будильник и сквозняк, потому что Арсений забыл закрыть окно. Ни о каком завтраке и речи не было, быстрый душ и наизусть выученная дорога в университет. Пока он чертил графики на доске, за окном свинцовые тучи наконец-то разразились и начался ливень, довольно быстро переходящий в моросящий дождь. Попов думал о том, что было бы не плохо, чтобы к концу дня непогода сошла на нет. В перерывах между пар, на удивление, никто не приходил. Даже Стас не забежал, как всегда. В коридорах Арсений оборачивался, как параноик, но никого не находил. Сегодня ни с кем неожиданно не сталкивался. Поэтому расслабился, даже улыбался и шутил на лекциях. По окончании легкой походкой, никуда не торопясь, покинул аудиторию, а потом вышел на крыльцо. Дождь действительно закончился, оставив после себя лужи на улице. Попов плавно шел к своей машине, что стояла в самом углу стоянки, где сейчас было подозрительно тихо. Он снял сигнализацию и подошел к двери. — Арсений Сергеевич, — послышалось за его спиной, словно гром среди ясного неба. Попов замер, практически окаменел, потому что этот голос он узнал сразу же. Да, он бы узнал этот голос из тысячи. Вот тут действительно сердце остановилось, а потом забилось, как бешенное. Сейчас физик пытался ровно дышать, но ощущал прямой взгляд на своем затылке. Нужно было обернуться. Нужно было собраться и повернуться к студенту лицом. Нужно было, даже если он являлся последним трусом на земле. Арсений сначала расправил плечи, потом все же медленно повернулся к нему лицом. Первое, что увидел Попов, уверенный взгляд, направленный на него. Видимо, Шастун знал, зачем шел, а может быть и вовсе ждал его здесь. Второе, что бросилось в глаза, как сильно уже не подросток повзрослел. Стал выше него на несколько сантиметров. Стал каким-то другим. Небритость на щеках была слишком явной, легкий запах сигарет щекотал ноздри. От того милого десятиклассника, закрепившегося в сознании, не осталось следа. Перед ним совсем другой человек. — Вам даже нечего мне сказать? — спросил Антон, смотря прямо в глаза физику, который облокотился на автомобиль. — По-моему, все уже было сказано, — ответил негромко Попов, — Когда-то давно, — добавил он после недолгой паузы. Шастун еле заметно покачал головой, будто согласился, и уже не понимал, зачем вообще пришел, — Мы разные люди, и жизнь у нас разная, а все, что было между нами, слишком давно закончилось, чтобы говорить об этом. Так что, будь добр, впредь держи дистанцию преподавателя и студента. Голос его не дрогнул, говорил он ровно и холодно. Они оба знали, кто прав, а кто виноват. Но слишком много воды утекло. Слишком много времени прошло. Слишком большая пропасть между ними. Оба это прекрасно понимали. Арсений сел в машину и покинул стоянку, где будто прирос Шастун. Все он правильно сказал, и совесть его совершенно не мучала, ведь не соврал. Но от чего-то же того черная тоска душила, а на душе будто кошки насрали. И устало потирая глаза, пока светофор горел красным, Попов понимал, что опять проебался. Только куда больше на этот раз. Он потянулся к своему телефону, где быстро нашел номер студента филологии, которого почему-то до сих пор не выгнали из университета за татуировки.***
Сейчас Антон хотел только одного, выпить, а лучше напиться в щи, чтобы забыться. Зачем он вообще пришел? Зачем ждал физика целую пару? Чего хотел добиться? Сам не знал. Думал, что они должны поговорить, только о чем, не понятно. Подсознательно Шастун надеялся на объятия крепкие, слова прощения и поцелуи мокрые. Наивный. Забыл, что жизнь это не мыльный сериал. Возьмите, распишитесь. Они разные люди. Макар 17:23. Антош, тренировка через 10 минут! Не забыл? Как ни странно, но он забыл. Сейчас было не до баскетбола, и Шастун уже хотел позвонить, сообщить капитану, что его не будет. Но сразу же одернул себя, подумав, что это отличный способ отвлечься от ненужных мыслей. Он быстро пихнул телефон обратно в карман светлых джинс и поспешил в спортивный зал, а потом в мужскую раздевалку, где ему встретился уже переодетый в форму Илья. — Где ты шляешься? — спросил он, поднимаясь с деревянной лавки, на которой зашнуровывал кеды Нурлан, — У тебя же всего четыре пары было, неужели возвращался в общагу? — Нет, — выдохнул Антон, подходя к своему шкафчику, — Это слишком долго, у меня были дела. — У тебя пять минут, — произнес твердо Макар, — Пошли в зал, Нур, — он похлопал по плечу казаха перед тем, как отправиться на выход. Сабуров подмигнул ему, а затем покинул раздевалку, оставляя его одного. Антон, тяжело вздохнув, положил рюкзак в шкафчик и принялся переодеваться, а уже через пять минут разминался со всеми в зале. Он выполнял упражнения четко и правильно, но во время бега по кругу резко вспомнил холодный голос физика. Шастун ошибся, потому что забыться не получалось. Он все равно думал, вспоминал, жалел сам себя. Пропускал слова мимо ушей, пропускал подачи в свою сторону. — Шаст, мы тут в баскетбол вообще-то играем! — закричал на весь зал Коля, когда Антон опять пропустил очередную подачу. Макар махнул рукой в сторону подающего, а потом его схватил под локоть и отвел в сторону. — У тебя что-то случилось? — спросил почти шепотом Илья, — Что-то серьезное? — С чего ты взял? — нахмурился Шастун, делая небольшой шаг назад. Казалось, что они стояли слишком близко. — Ты не здесь, — ответил устало Илья, — Думаешь о чем-то, гоняешь мысли по кругу и пропускаешь мячи. — Прости, — негромко произнес Антон, — Наверное, не нужно было приходить. — Нужно было, — поправил его капитан, — Потому что тренировку можно пропускать только в двух случаях, — бородатый показал два пальца на левой руке, — Если ты смертельно болен или если ты уже мертв, — хмыкнул Макаров, тем самым заставил его улыбнуться, — Так что случилось? — Это личное, — опять помрачнел Шастун. — Ты что загоняешься из-за телки? — возмутился Илья, — Да это же последнее дело. — Нет, — хмыкнул Антон, потирая свою шею, — Все гораздо сложнее. — Ну и забей! — махнул рукой Макар, — Запомни главное правило тренировки: все свои проблемы мы оставляем за дверями спортзала. Пока мы тут, думаем только о мяче и как его забросить в корзину, тренировка заканчивается, можно идти решать личные проблемы. Шастун закивал головой, когда капитан закончил мотивационную речь. Дальше он действительно старался думать только об оранжевом мяче и это успешно у него получалось. Даже время быстро пролетело, а под конец Антон и вовсе перестал думать или накручивать себя. Баскетбол на самом деле помог ему забыться.***
Свет был приглушен во всей квартире, лишь над письменным столом светила белым цветом лампа. Старые часы в коридоре, которые принадлежали хозяйке этой съемной квартиры, слишком громко ходили, но еще громче была кукушка, издававшая звуки каждые шесть часов. Причем каждый раз Матвиенко вздрагивал от неожиданности, даже по ночам. Хотя сам Дима уже привык к часам, и точно знал время после каждой песни кукушки. И сейчас пока он тратил чернила черной ручки на подготовку к завтрашним парам, которые почему-то были в субботу, когда большая часть студентов в городе не училась, раздался звук часов от старенькой деревянной кукушки. Позов откинулся на мягкую спинку кресла, до конца осознавая, что уже двенадцать часов ночи, а его парень до сих пор не пришел с пар. По каким дебрям носило Сережу, науке неизвестно. Да и ни сообщения, ни звонка не поступало. Сам Дима думал, что он явится как всегда в районе пяти и будет докучать его разговорами или глупыми вопросами. Поэтому он не звонил и не писал, думал, что вот-вот придет домой, а потом не заметил за подготовкой, как прошло время. Когда Позов потянулся к своему гаджету, чтобы уже набрать самому важному абоненту, неожиданно раздался хлопок входной двери, а после ключи упали на полочку перед зеркалом в коридоре. — Не спишь еще? — спросил Матвиенко, как ни в чем не бывало заглянув в комнату. — А ты где был? — спросил в ответ Дима, наблюдая легкую улыбку на лице собеседника, — Время вообще видел? — Да вроде не поздно еще, — кивнул Сережа, стаскивая с себя джинсовку, а потом вернулся в коридор, чтобы повесить ее на крючок, куда за ним тут же подорвался Позов, — Ты только не злись, ладно. — Ты что пьяный? — слегка нахмурился Дима, сложив руки на груди. — Ну, не то чтобы пьяный, так выпил чуть-чуть, — ответил Матвиенко, вновь улыбаясь, проводя параллель в своей голове, что они сейчас похожи на семейную пару из анекдота, — Мы после пар с одногруппниками пошли в кафешку отметить первую неделю учебы, — начал свой рассказ Сережа, садясь на пуфик, чтобы стащить с себя кроссовки, — Потом слово за слово, мы поехали в клуб. Я подумал, что ты тут занимаешься, и я буду лишь мешать, поэтому и не звонил, — он пожал плечами, — Они там еще куда-то поехали, а я нет. Я домой поехал, — Матвиенко посмотрел на него глазами кота из Шрека, — Я поехал к своему любимому очкарику. — А кто с тобой был? — спросил негромко Дима, чуть помолчав. — Одногруппники, говорю же, — ответил Сережа, поднимаясь на ноги и подходя ближе. — У меня завтра всего три пары, а потом можем провести время вместе? — резко перевел тему Позов, а на деле хотел кое-что проверить. — А у тебя разве завтра нет никакого посвящения или вечеринки? — спросил Матвиенко, облизав кончиком языка губы. — Да, но я подумал, что нужно уделять время друг другу, — ответил Дима, заглядывая в блестящие от алкоголя глаза. — Блин, я уже договорился, — выдохнул Сережа, — Давай лучше в воскресенье? — предложил он, а Позов в ответ только кивнул, — Пошли спать, — добавил Матвиенко, и перед тем как уйти в спальню, поцеловал его в лоб.***
— Ты уверен, что это можно смешивать? — спросил Макар, наблюдая как Эд открывал бутылку бурбона. — Конечно, можно! — воскликнул Выграновский, плавно вливая алкоголь в большую общую ёмкость, — Первачки улетят! — Главное, чтобы никто кони не двинул, — выдохнул Илья, наблюдая за действием. Каждый год проходило посвящение первокурсников, которое обычно готовили старшие товарищи. Кто-то отправлялся в клуб, а у кого-то был домашний праздник. У СПбГУ было несколько общежитий, у каждого из которых было свое мероприятие. Сейчас на кухне шло приготовление главного напитка. Каждый год ингредиенты были разные, потому что готовили его разные люди. В этом году заводила и будущая рок-звезда Эд притащил бутылку водки, виски и бурбона, которые благополучно смешал, под чутким руководством Макарова. — Итак, дети мои! — закричал Выграновский, когда они вынесли ёмкость в центр рекреации на третьем этаже, где их все дожидались, — Первокурсники, выстройтесь передо мной, — все кого позвали, сделали пару шагов вперед, в том числе Шастун, — Это божественный эликсир, который вас, школьников, сделает настоящими студентами, но нужно выпить весь стаканчик. Только достойный сможет это сделать. — Массовик затейник, — хмыкнул за его спиной Макар. — У меня просто настроение отличное, — кинул через плечо черноволосый, а потом громко спросил, — Есть желающие? — Ну, я! — поднял руку Антон, который изначально пришел сюда нажраться. — Шаст! — крикнул Сабуров из толпы, за ним все подхватили и начали скандировать его имя, пока Шастун подходил ближе. Илья наполнил ему пластиковый стакан почти до самых краев, после протянул и посмотрел как-то обеспокоенно. Шастун пожал плечами, практически залпом выпил содержимое, тут же все замолкли, а Эд протянул ему дольку лимона. — Нормально, — выдохнул Антон, посасывая во рту кисленький лимончик. — Посвящен! — закричал ему в лицо Выграновский, и опять все подхватили. Дальше больше. Пока посвящали других, он успел выпить с Нурланом и другими членами команды. После так называемой официальной части, начались танцы и пляски, в которых Антон принимал чрезмерное участие. До того момента, пока его не вытащил Эд, чтобы вместе допить оставшийся «эликсир». С алкоголем он явно переборщил, это тебе не винца попить на кухне с друзьями. Возможно, все бы закончилось плохо, если бы не сосед по комнате, который потащил его укладывать спать именно в тот момент, когда у Шастуна проснулось желание пойти гулять по крышам. Правда Макару пришлось повозиться с соседом, потому что тот всеми правдами и не правдами пытался удрать. Почти даже получилось, но дальше коридора Антон не ушел, потому что решил полежать на полу. Под конец он все же уснул у себя в кровати, целый и невредимый.***
Утро после массовой попойки не может быть добрым, как и утро понедельника. Тело все ломило, пить хотелось просто ужасно, а Антон еще даже глаза не открыл. Как их открыть, если на веки, кажется, положили кирпичи. — Соседушка, — послышался приятный шепот над ухом, — Или к тебе лучше обращаться «алкоголик»? — уже громче спросил Макар, и кто-то хихикал рядом, — Вставай, вот тебе рассол, для опохмелу так сказать, — Шастун открыл глаза и увидел довольное лицо капитана, машущего маленькой бутылочкой с зеленоватой жидкостью, — К тебе тут пришли между прочим, — кивнул в сторону Илья и поставив бутылочку на тумбочку. — А вы чего тут? — спросил Антон, когда повернул голову и увидел, как на офисном кресле сидела Оксана, а рядом с ней стоял Позов. — И тебе доброе утро, — цокнула языком девушка, чуть крутясь на кресле, — Миленько у тебя тут. — Я на пробежку! — крикнул Макар перед тем, как хлопнуть дверью их комнаты. — Извращенец, — прошептал Шастун и начал потирать свои виски двумя пальцами. — Совсем плохо? — спросил Дима, взял какой-то платок и намочил водой из обычной бутылки, чтобы потом положить его на лоб Шастуна. — Бывало и хуже, — выдохнул Антон, начиная кайфовать от прохладного платка, — А вы меня навестить пришли? — Типа того, — ответила Фролова, — Я еще пришла пожаловаться, что меня все бесят, а Димка поделиться переживаниями, что ему Матвиенко изменяет. — Я этого не говорил, — возмутился Позов, присаживаясь рядом с лежащим будущим лингвистом. — Но имел в виду, — подчеркнула Оксана, кивая головой при этом. — Я нихуя не понял, — выдохнул Шастун, — Тебе что, Серега изменяет? — спросил он, смотря на уставшего Позова. — Да нет же, — ответил Дима, нахмурив брови, — Но мы как-то отдаляемся друг от друга. — Трахаться надо чаще, — дала лучший свой совет Фролова, облокотившись щекой на кулак, — Вообще проблема из нихуя! Если так подумать, надо меньше заниматься самокопанием. — А как там у тебя дела? — спросил Антон у девушки, поднявшись на локтях, чтобы перейти в сидячее положение. — Ты что, прослушал? — возмутилась Оксана, — Меня все бесят, просто пиздец! Особенно твоя бывшая! — Все так плохо? — спросил Шастун, протирая лицо уже почти сухим платком. — Пока все живы, — ответила спокойно Фролова, — Но я за себя не ручаюсь. — А у тебя, Антон? — спросил Дима, который все это время сохранял молчание, — Не пытался поговорить с физиком? — Антон в ответ лишь кивнул головой, — И как? — Никак блять, — резко выдохнул Шастун, откидывая голову назад и чуть ударяясь затылком о спинку кровати. — Что думаешь делать? — спросила Оксана, закинув ногу на ногу. — Сейчас опохмелюсь и буду сочинение по английскому писать на завтра, — ответил Антон, чуть подумав. Что ему еще оставалось делать?