***
Матвиенко проснулся абсолютно один в квартире, когда дневного света в ней было больше, чем воды в его организме. Поначалу ему казалось, что он проснулся на диване своей одногруппницы, даже успел задаться вопросом, как Топольницкая пустила его в свою квартиру после того, как он практически отверг чувства девушки. Но Сережа заметил кипу книг и тетрадок на письменном столе, а потом его взгляд упал на плюшевого мишку, которого парень самолично выиграл прошлым летом. — Я дома, — одними губами проговорил Матвиенко, откинувшись обратно на подушку. Легкая улыбка тут же появилась на его устах, когда армян окончательно вспомнил, как тут оказался. Сережа отлично помнил, как отчаянно напился после долгих размышлений, как поговорить с его очкариком, и на пьяную голову не придумал ничего лучше, чем пойти прямо к нему. Видимо, это действительно была хорошая идея, ведь парень проснулся у себя дома. Только в одном он сомневался, правда ли Дима сказал это слово на букву «л», или же Матвиенко услышал это во сне. И этот привкус легкого счастья, как и запах родной квартиры, затмили ненадолго похмелье после вчерашнего. Но позывы организма становились все сильнее и сильнее. Жажда нахлынула на Сережу неожиданно, будто его ротовая полость превратилась в пустыню, где воды не было больше века. С трудом он смог подняться с дивана и дойти до кухни, чтобы найти в холодильнике бутылочку минеральной воды. Матвиенко даже позволил себе думать, что это Дима для него оставил. Уже принимая прохладный душ, ожидая пока таблетка подействует на его больную голову, Сережа пришел к мнению, что Позов ушел на лекции в институт и вернуться должен только к вечеру. Уж тогда они смогут нормально поговорить. Стоя перед зеркалом в одном полотенце, он довольно долго придумывал свою речь. Только красноречием Матвиенко не страдал и естественно чего-то путного не вышло. Решив импровизировать, он отправился убирать постельное бельё с дивана, на котором так хорошо спал. А уже позже подумал, что хорошо бы приготовить ужин. Сережа отлично знал, что Позов любил погружаться в процесс готовки, но в последние месяцы время было ограничено и не позволяло Диме стоять около плиты, приходилось перебиваться пищей быстрого приготовления. Матвиенко, конечно не умел создавать кулинарные шедевры, но ведь, чтобы сварить макароны и вывалить в кастрюлю банку тушенки, особого ума не надо. Сережа не знал, когда именно должен вернуться домой Позов, поэтому решил приготовить еду сейчас, а вечером разогреть. Похмелье прошло, и настроение уверенно ползло вверх. Веселые клипы крутили по музыкальному каналу, который парень включил раньше, чем достал пачку макарон. Матвиенко слегка пританцовывал, пока мешал одинаковые рогалики в кастрюле, как вдруг хлопнула входная дверь. Затаив дыхание, он вытащил ложку и сделал пару шагов к выходу в коридор, где тут же появился его очкарик. — Ты что, готовишь? — удивленно спросил Дима, кидая взгляды за его спину. — Да, — качнул головой Сережа, — Подумал, что ты будешь голодный после пар, и вот, — показал правой рукой на кастрюлю на плите. — Макароны по-флотски? — с улыбкой опять спросил Позов. — Ну да, — опять кивнул Матвиенко, и неуверенно продолжил, — Вкусно, быстро, и прак… — последние слово он договорить не успел, потому что Дима резко подорвался к нему и крепко обнял, — …тично, — выдохнул конец слова Сережа и тут же обнял его в ответ. Его любимый очкарик пах так же, словно и не было ничего. Матвиенко прикрыл глаза и старался ни о чем не думать сейчас. А сам Позов просто делал то, что хотел. Он слишком устал от всего этого. Устал от пустой квартиры и кучи домашнего задания. Устал колупаться во всем этом один. Сейчас, вот тут на кухне, его Сережа готовил то ли ужин, то ли обед, а все остальное казалось всего лишь шуткой или помехами на заднем фоне. Дима просто хотел оказаться в его объятиях, и он оказался. — Макароны слипнутся, надо бы помешать, — шепотом сказал Позов куда-то в шею своего парня. — Я люблю тебя, — четко сказал Матвиенко, обхватив ладонями его лицо, чтобы смотреть прямо в карие глаза, — И я никогда тебя не отпущу, даже если ты будешь очень сильно просить. — Я больше не буду, — негромко ответил Дима перед тем, как тот впился поцелуем в его губы.***
Истощенный организм Шастуна, соскучившийся по хорошему сну, не смог выдержать тренировку до конца. О чем говорить, если уже через двадцать минут он подумал, что отдаст коньки прямо в спортзале. Но все же он сумел отыскать последние силы еще примерно на столько же времени. Может Антон бы закончил как положено, только резко закружилась голова. Пришлось довольно резко остановиться, хорошо еще у него не было в руках мяча. Сделав глубокий вдох, парень отошел к ближайшей стене, вдоль которой стояла длинная, но низкая лавочка. Он немного неудачно приземлился на нее, из-за чего довольно сильно ударился филейной частью. Шастун тут же сложил руки себе на острые колени, и уткнулся лбом в них. Большинство парней сразу обратили внимание на первокурсника, но быстрый жест Ильи не дал никому из них подступиться к нему. Сам Антон почувствовал на себе несколько взглядов и в душе поблагодарил, что никто из команды к нему не подошел. Голова все еще кружилась, казалось, будто он катался на детской карусели и при этом с поднятой головой. Он не сразу заметил, как зал довольно быстро опустел, а после рядом кто-то присел. Шастун понял, что на лавочке он не один, лишь когда этот кто-то положил руку на его плечо. Студент тут же поднял голову и встретился с беспокойным взглядом Макара. — Тебе нужно повысить уровень сахара в крови, — сказал капитан команды и протянул ему молочный шоколадный коктейль «Чудо». Антон рассматривал его в своих руках в недоумении, — Я отобрал у Нурлана, — улыбнулся Илья. — Спасибо, — негромко поблагодарил Шастун, доставая трубочку. Он старался не думать о том, что соседушка опять заботился о нем, как о младшем брате или любимом человеке. Вообще, он старался ни о чем не думать, кроме шоколадного вкуса во рту, — Я давно не пил «Чудо», а оно почти не менялось. Нур не очень обиделся? — под конец своих рассуждений спросил Антон. — Нет, — протянул гласную букву Макар, — У него было два, — после чуть подумал и добавил, — Возможно оно кому-то предназначалось, но мы уже этого не узнаем. — Я куплю ему потом, — сказал Шастун перед тем, как вновь начать посасывать коктейль через трубочку, — Парни уже ушли? — прервался парень, чтобы спросить. — Почти, — кивнул головой Илья, посмотрев на него из-под ресниц, — Некоторые еще моются. Вот и наступило время после тренировки, это означало пришло время поговорить. Антон уже и так слишком долго оттягивал этот момент, потому что не знал, как именно сказать правду. Да, он собирался сказать правду, ведь посчитал, что должен быть честным с ним. Еще Шастун боялся резкой реакции, но для себя решил, что, если капитан ударил бы его, Шастун стерпел бы и ничего не сказал. Но только он даже не знал, как начать. Поэтому Антон продолжал пить этот сладкий коктейль и старался не смотреть в его сторону, пока в маленькой красной коробочке не осталось даже воздуха. Первокурсник сжал ее в руке и поднял взгляд. Макаров все еще сидел рядом, украдкой поглядывал на студента. От него пахло мужским и немного терпким потом, как в тот вечер, когда они слишком быстро перешагнули черту просто друзей. Для Шастуна это было так давно и уже будто не правда, будто не с ним. Нужно было собраться и уже начать. — Макар, — негромко позвал его Антон, опять опуская голову. Ему так не хотелось говорить этими клишированными фразами, — Знаешь, мне кажется, что… — слова в нужные предложения не складывались, — Я…то есть… — куда же делась его уверенность, что была вчера, — Я… — Не надо, — произнес спокойно Илья, остановив его несуразную речь, — Не надо, — повторил еще раз и покачал головой, Шастун повернулся к нему, и их взгляды встретились, — Вновь услышать эти дебильные слова я не хочу, — он замолчал, почесал свою бороду и почему-то грустно хмыкнул. Антон откинул голову назад, прикрыл глаза, пытаясь осознать хоть что-то, — Все нормально, Антон, — сказал Макаров своим привычным тоном, — Я не слепой и все прекрасно понимаю. — Прости меня, — буквально прохрипел Шастун, ощущая ком в горле. Так гадко ему не было давно, в последний раз перед отъездом из школы-пансионата. — Тебе не за что извиняться, — покачал головой из стороны в сторону Макар, на что посмотрел на него со спины, — Видно невооруженным взглядом, что твое сердце занято, или же тебя так сильно ранили, что тебе нужен кто-то другой чтобы залечить это все, — негромко сказал Илья, но из-за тишины вокруг, где слышно лишь гудение ламп, он смог все расслышать, — Просто я сам покалечен, — добавил Макаров уже куда тише, почти шепотом, но Антон все равно услышал. Он сам не знал, что из перечисленного капитаном «или» было правдой, но что-то точно было. Шастун ощущал эти раны, которые сдавливали что-то внутри. Только сейчас они вроде говорили не о нем, а о них. И как теперь дальше быть? — А что дальше? — спросил Антон, когда молчание между ними затянулось. Илья кинул взгляд через плечо, из-за чего он продолжил неуверенно, — Мы сможем дальше… — Быть друзьями? — продолжил за него Илья, — Почему нет? — пожал он плечами, — Я бы не хотел, чтобы из-за такой ерунды ты уходил из команды или переезжал в другую комнату, — под конец фразы бородатый улыбнулся, — Нам еще кубок вместе выигрывать!***
Оксана решила, что в среду обязательно нужно появиться в университете, ведь до этого они с Ирой отсыпались каждая у себя дома. Но вот встать с кровати утром было сложнее, чем лечь спать пораньше. Девушка поставила несколько будильников с разницей в пять минут с надеждой, что точно проснется. Она очень крепко спала, хотя бы потому, что первые два сигнала вообще не услышала. Когда раздался звук третьего будильника, она смогла с трудом открыть один глаз, только почти сразу же закрыла его и уже наощупь искала звенящий телефон. С горем пополам будильник был отключен, а Оксана смогла оторвать голову от подушки. Рядом сидел кот Семен и довольно странно смотрел на свою хозяйку. — Сама не знаю, зачем я встала, — сказала негромко девушка перед тем, как растянулась в зевке. Уткнувшись лицом в ладони, она начала тереть глаза, на которых скопились мелкие слезинки от зевоты. После Фролова отключила последний будильник и окончательно поднялась с постели. В ванной комнате Оксана умылась холодной водой, а потом долго смотрела на свое заспанное отражение в зеркале. Шумно выдохнув, она взяла с полки зубную щетку и успела подумать, что против таких синяков под глазами никакие патчи не помогут. После того, как девушка закончила все водные процедуры, она поставила чайник и уселась на стул, чтобы уткнуться в телефон на время. На экране блокировки висело непрочитанное сообщение, только не от кого-то из старых друзей, а от когда-то ненавистной блондинки. Хотя сейчас Фролова относилась к ней скорее нейтрально, чем плохо, а может быть даже уже хорошо. Кузнецова Ирина. 06:37 Пожалуйста, скажи, что не я одна встала в такую рань только ради ебучих лекций?Вы. 06:49 Поверь, не только ты одна!
Кузнецова Ирина. 06:50 Чем ты спасаешься? Кофе или энергетики?Вы. 06:51 Мне кажется нам уже ничего не поможет
Кузнецова Ирина. 06:52 Это уж точно) Легкий диалог оставил легкую улыбку на устах. Дальше Оксана, попивая горячий кофе без молока, потому что то неожиданно скисло, собиралась в университет. Появилось настроение одеться стильно, несмотря на очередное ненастье за окном. Она сама не поняла, откуда взялись настроение и энергия куда-то идти и что-то делать, даже хотелось пуститься в пляс. Но девушка сдержалась, чтобы не пугать людей в трамвае. Уже в аудитории среди унылых лиц она увидела Дашу, которая буквально засияла, как только увидела ее. Фролова опустилась рядом с ней и начала доставать тетрадку из рюкзака под очередные рассказы одногруппницы. Подставив руку под голову, девушка то и дело кидала взгляды в сторону двери. За минуту, а может две, до начала лекции в аудиторию вошла Кузнецова, быстро преодолев расстояние до нужного ряда, но сесть на место не успела. — Ир, садись к нам, — Оксана звонко позвала ее, убирая свой рюкзак с соседнего стула. — Спасибо, — улыбнулась Ира, глядя прямо в глаза перед тем, как сесть рядом с ней.***
Время имело свойство идти вперед. Как бы мы ни хотели остановить его хотя бы на мгновение, но время всегда будет идти вперед. Антон не заметил, как наступил конец недели, а после не заметил, как пролетели выходные и наступил очередной понедельник. За чередой своих почти одинаковых дней, он бы не заметил, как этот первый день недели пролетел бы, если бы не звонок мамы, ведь та звонила не так часто. Она спрашивала про учебу, про то, в чем ее сын ходил на улицу, а еще про то, чем ее сынок питался. Шастуну пришлось в красках описывать все блюда, что готовил им Илья, только после этого женщина успокоилась. — Мам надо беречь, Антошенька, — засмеялся Сабуров, что шел рядом и слышал почти весь разговор. — Ой, заткнись, — нахмурился первокурсник, запихивая гаджет в карман. Нурлан продолжил что-то говорить и смеяться, но тот его совершенно не слушал. А после к ним за столик в столовой присели члены их команды, и разговор пошел уже в другое русло. Антон вроде как участвовал в разговоре, но то и дело выпадал из него, задумывался совершенно о других вещах. Например, о том, почему преподаватели игнорировали существование столовой или она у них своя, отдельная от студентов. Или же о том, что через неделю должен вернуться физик, его персональная головная боль. Шастун задумался опять о чем-то своем, не заметил, как к нему обращались. — Тох, ты с нами вообще? — спросил Сабуров, на что первокурсник кивнул головой. — У тебя же сегодня окно? — спросил Коля, и в ответ он опять закивал, прямо как болванчик, — Пожалуйста, загляни к Суркову и забери фотки, он должен был обработать и распечатать. — Какие фотки? — нахмурился Антон, больно не хотелось никуда ходить. — С нашей игры, — ответил Нурлан и, уже выгнув бровь, задал следующий вопрос, — Ты в курсе, что красовался на первой линии студенческой газеты? — Нет, — покачал головой Шастун, тут зазвенел звонок. — Ну ты сгоняй к нему, — сказал Коля, быстро поднимаясь с места вместе с остальными, — Может выберешь себе новую фотку на аву. Ответить что-либо Антон просто не успел, потому что парни быстро умчались на свои пары. Делать было нечего, пришлось идти искать импровизированную редакцию. Оказалось, она была на первом этаже западного крыла, причем пряталась за углом. Шастун даже успел подумать, что она больше походила на каморку для швабр, но внутри было светло и уютно. Сам Леша нашелся за компьютером, причем тот слушал музыку в больших наушниках и никак не видел гостя. Первокурсник не хотел его пугать, он осторожно положил ладонь на плечо, но фотограф все равно вздрогнул. — Прости, — улыбнулся Антон, когда тот стащил наушники, — Я не хотел пугать. — Да, все нормально, — махнул рукой Леша и тоже улыбнулся, а после потянулся за бумажным конвертом, — Тебя, наверное, Коля прислал. — Точно, — выдохнул Шастун, принимая конверт, — А почему ты не на лекции? — У меня почти на все свободное посещение из-за того, что я тяну эту газету, — показал руками на все вокруг Сурков, — Но статьи пишу не я один, просто ребята скидывают мне на почту. — Отличные привилегии, — хмыкнул Антон, поправив рукой челку. — Но это такой геморрой, — покачал головой фотограф, — Хочешь посмотреть свои фотки? — спросил он и свернул какую-то программу, где обрабатывал фото, — Вот это ты в момент решающего броска, — сказал Леша и показал на фотографию, где был запечатлен Шаст за три секунды до того, как забросил мяч. Сурков продолжил щелкать мышкой, листая фото, — А вот уже после, только почему-то немного грустный, — он уступил место первокурснику. Антон отлично помнил, почему так грустно смотрел в сторону трибун. Ведь тогда увидел затылок Попова, который быстро покидал спортивный зал и, видимо, не увидел его финальный бросок. Он чуть помахал головой и продолжил смотреть фотографии, на которых уже вся команда радовалась победе. Но следующее фото повергло Шастуна в шок, ведь на ней была его подруга Оксана, которая сидела на трибунах и улыбалась в камеру. — Кстати, как раз хотел спросить, — раздался голос Леши за его спиной, видимо, он закончил свои дела и вернулся к компьютеру, — Ты случайно ее не знаешь? — А что? — спросил Антон, посмотрев на него. — Фотографии хорошие получились, — ответил Сурков, немного смущаясь, — Девушка не с нашего универа, уж поверь, я почти всех красивых девушек знаю, — Шастун удивленно посмотрел на него, — Они часто просят их фоткать, — объяснил Леша, потирая свою шею, — И она не из техникума, я проверил, значит, девушка пришла за кого-то поболеть. — Прям детектив, — хмыкнул Антон, опять посмотрев на свою радостную подругу. — Так ты не знаешь ее? — попытал еще раз счастье фотограф. — Знаю, — выдохнул Шастун, а после с улыбкой посмотрел на него, — Оксана Фролова, найди ее «Вконтакте», — уже добавил он, поднимаясь с места. — А у нее кто-то есть? — вдогонку спросил Сурков, останавливая его в дверях. — Насколько мне известно, — медленно проговорил Антон, навешивая интригу, — Нет.***
— У твоих инициалов горечь тысячи вокзалов тех, что я оставил навсегда, — звучал плавный голос, под тихую гитару, — У твоих постов эхо аэропортов тех городов, в которых я уже не буду никогда. Кроме этой песни сейчас можно было услышать, как из-за ветра несколько веток дерева бились в окно, как томно вздыхала девушка рядом, как совсем тихо тлела сигарета. Но все присутствующие на этаже собрались на общей кухне, чтобы послушать как Выграновский пел под гитару. Антон тоже слушал, прислонившись плечом на дверной проем. Слушал и смотрел, как Эд плавно перебирал струны пальцами. Иногда их взгляды встречались, и Шастуну казалось, что эти глаза чем-то напоминали ему другие. — Твой неземного цвета глаз сейчас наверняка прищурен, — голос немного дрогнул, но кажется никто этого не заметил, — Что же так и не скрестил ты нас, дорогой товарищ Мичурин? Сам голос Эда был очень приятен на слух, может поэтому больше слушали его с открытым ртом. Антон старался не думать, почему тот пел именно эту песню, а никакую-либо другую. Так же он старался не проводить параллели между текстом этой песни и тем, что возможно происходило между ним и физиком. Не хотелось думать о том, что его никак не касалось. Шастун просто слушал приятную музыку вечером в свой законный выходной и ничего больше. Когда песня подходила к концу, в заднем кармане джинс завибрировал телефон, сообщая ему, что пришло сообщение. Антон немного нахмурился, когда увидел незнакомый номер, но все равно открыл его. Текст был до одурения прост: «Приезжай ко мне. Попов», а дальше адрес, видимо, его квартиры. — У твоих инициалов горечь тысячи вокзалов тех, что я оставил навсегда, — Шастун поднял взгляд на певца и опять встретился с ним взглядом, — У твоих постов эхо аэропортов тех городов, в которых я уже не буду никогда.