В двух словах

— Все просто, Лайза, — Мэгги умела улыбаться так снисходительно и вместе с тем сочувственно и мудро, что обижаться на нее не было никаких сил. И уж тем более у Лайзы не было сил делать вид, что она не ощущает себя беспомощной мухой, намертво завязшей в паутине. — Если бы все было в самом деле просто, я бы точно знала, как мне быть, — невесело хмыкнула Лайза, подставляя бокал под горлышко бутылки, из которой Мэгги щедро плеснула ей очередную порцию красного вина. — Чарльз сделал мне предложение, а я ничего не ответила. Это ужасно, понимаешь? В его глазах было столько разочарования, я просто не знаю, как теперь вести себя с ним… — А может быть и не было никакого разочарования? — деликатно подвела ее Мэгги к иному варианту. — Ну, знаешь, насчет того что все эти штуки зачастую происходят у нас в голове, потому что мы проецируем собственные реакции на других? — Хочешь сказать, это я разочарована в самой себе? — недоуменно вскинула брови Лайза. — Потому что не нашлась с ответом сразу же? — Это ты мне скажи, — мягко улыбнулась Мэгги. — Но для меня, подруга, все более чем очевидно. — Ты сейчас скажешь мне что-то, против чего я буду дьявольски возражать, но что на самом деле окажется святой истиной, — обреченно отозвалась Лайза, а в следующую минуту всем своим видом продемонстрировала готовность принимать даже самые шокирующие доводы. — Ты не готова отказаться от Джоша, милая, — просто сказала Мэгги. — Сказать Чарльзу «да» это значит наконец сделать выбор, отречься от Джоша и никогда уже не быть юной. Звучит как-то пафосно и глупо, но… — Но я не могу сделать этого, — выдохнула Лайза измученно и залпом допила свое вино, после чего решительно поднялась на ноги. — Не могу, и не сделаю. Мне нужно к Джошу, прямо сейчас!

***

Чарльз Брукс должен был стать ее будущим — надежный, серьезный, любящий, но не лишенный авантюризма и той особенной искры, которая всегда будет притягивать женщин к мужчинам его типа, Чарльз был идеальным вариантом. Для той Лайзы Миллер, которой она была в сорок — но Лайза больше не ощущала себя ею, той женщиной, которая под бременем своих лет и под осуждающими взорами общества пытается найти достойную работу, доказать всем, что она не пустое место и вовсе не никому ненужная рухлядь. Джош показал ей, что она в самом деле еще юная — не потому, что подделала документы, не потому, что солгала всем про свой возраст, а потому, что он просто увидел ее настоящую, безо всей этой социальной шелухи. Сделать вид, что Джоша никогда в ее жизни не было, было бы самой страшной ошибкой в ее новой — да и в старой тоже, прочем! — жизни. У Лайзы Миллер никогда особенно не было права выбора, но теперь все изменилось — наверное, поэтому она и сглупила, растерялась, пошла на привычный маяк в виде Чарльза, опасаясь снова стать объектом осуждений, опасаясь стать для Джоша обузой и престарелой подружкой, тянущей его на дно… Все это было глупо и импульсивно, но тот самый вопрос, который задал ей Чарльз, все изменил. — Если я хотела бы ответить кому-то «да» в этой новой жизни, где я наконец никем не притворяюсь и хочу быть счастлива, то это был бы ты, Джош, — вот что сказала Лайза, когда Джош распахнул перед нею дверь своей квартиры. Джош просто молча распахнул для нее объятия и сжал ее крепко-крепко — свою юную Лайзу, которая наконец вернулась к нему повзрослевшей.