Зеркальные страницы

Я и представить не мог, что как только жизнь даст мне шанс на развитие своего творчества, так пропадёт весь мой запал и умение написать что-либо стоящее. Я думал, ну, поживу без вдохновения два-три дня, потом возьмусь за работу, но вот прошла уже неделя, и мой корабль со счастьем стал постепенно отдаляться от меня. Хеён то и дело подгоняла, говорила, что Юнги уже сделал наброски внешности двух главных персонажей: Пак Чимина и Ким Тэхёна. Это ни капельки не улучшало положение, да и как-то не хотелось браться за работу после слов: "А вдруг Юнги откажется полностью, если ты будешь тянуть?" Было только желание закончить всё побыстрее, чтобы на мозги не капали с этим Мин Юнги. Открою тайну: Земля не крутится вокруг него, так почему я должен? Он же художник, должен понимать все эти проблемы с вдохновением, отсутствием идей. Как будто за неделю я смогу придумать что-то стоящее и непохожее на другие манхвы. Не хотелось писать что-то вроде: "Омега залетела от альфы и нарожали они по пять детишек в три захода". Я хотел рассказать о чём-то важном, о том, что волновало меня всё это время. Я должен был отдать всю свою душу книге, оставить всего себя там, без остатка, ведь частично, то, о чём я пишу, — моя жизнь. Что я мог дать читателям? О чём они будут думать после прочтения манхвы? Я взял эту ответственность на себя, ведь Юнги — художник, к нему никаких вопросов не будет, кроме возможных ошибок со штриховкой и чем-то ещё. Я был в какой-то степени в ответе за то, что пишу, и именно после встречи с Мином я почувствовал это. Просто черкая у себя в тетради, я не задумывался о том, какой смысл вкладываю в то или иное слово, я просто писал, что думаю, но мои мысли все смешались от неумения формировать сюжет из крупиц своего сознания. Почему-то в какой-то момент, когда я подумал и осознал всё это, мой мир перевернулся вверх тормашками. Философские мысли не смогли придать мне идей, поэтому я отбросил всё выше сказанное и вновь задумался о сюжете рассказа. Тем временем, я уже дошёл до школы, преодолевая холод, частично голод, тоску по тёплой кроватке и дорамам. Я чувствовал, как меня, словно магнитом, тянуло назад, но ноги продолжали идти вперёд, ведя меня на уроки. Именно в такие моменты я понимал, как далека гармония моего тела и мозга. Когда-нибудь я научусь делать то, что задумал, если, конечно, это приведёт к чему-то хорошему. Помню, один из самых первых моих рассказов начинался именно с того, как главный герой шёл в школу. Так вот откуда это чувство дежавю. — Хей, Чонгук! — резкий удар по спине. Снова чувство дежавю. — Доброе утро. — Ты когда-нибудь вообще бываешь хмурой с утра? — Знаешь, в чём мой секрет? — она открыла рот и показала на языке несколько растёкшихся аскорбинок. Да, она их любит. Пока мы шли к дверям школы, впереди нас появились два парня, которые пожали друг другу руки и пошли дальше вместе. Я услышал рядом с собой радостное пищание. Чайник Хеён закипел. — Ради этого стоит ходить в школу, — протянула она, довольно закусив губу. — Они же просто идут вместе. — Дальше сама додумаю. Я покачал головой, как вдруг увидел в коридоре школы знакомую макушку и выразительное лицо в очках. Мин Юнги разговаривал с учительницей рисования. Та что-то говорила, а он одобрительно кивал и вежливо улыбался. Я задержал на нём свой взгляд, не заметив, как Хеён скрылась в раздевалке. Только я сделал шаг, как меня окликнули: — Чон, я тебя искала! — учительница подошла ко мне вместе с сзади стоящим Юнги. — Нам нужна небольшая статья на тему загрязнения морей. Не хочешь поучаствовать? Мне сказали, ты неплохо пишешь. — Интересно, кто же это сказал? — я искоса посмотрел на Юнги. — Просто написать статью? — Да, а Мин иллюстрации нарисует. Отказать учителю, ведущему мой любимый предмет, я не мог. Кто же на своих уроках мне ещё разрешит сдавать сочинения и рефераты вместо рисунков? Юнги, видимо, тоже не смог отказать. Ох уж эти учительские чары. Женщина ещё раз мне пересказала, что от нас требуется и удалилась, спеша на урок, а мы с Юнги остались вдвоём. — Пойдём сегодня на набережную? — я вздрогнул от внезапного вопроса. — Я нарисую пейзаж, а ты напишешь статью. Лучше всё сделать быстро. Почему-то из его уст всё это звучало как-то двусмысленно. Мы вдвоём пойдём на набережную... Писать статью... Это даже по отдельности звучит неправильно! Это не моя испорченность виновата, я бы и в жизни об этом не подумал, если бы не его хитрая интонация и многозначительный взгляд. Я всегда думал, что художники не договаривают истины, хоть и пытаются казаться честными и открытыми. Но что не договаривал Мин? — После школы... — я отчаянно пытался придумать отмазку. — Я занят, — краткость — сестра таланта. — Тогда мы можем пойти сейчас, — Юнги достал из портфеля кожанку, что никак не вязалось с его образом мечтательного художника. — Если, конечно, не боишься прогулять. Опять эта непонятная издёвка в голосе, он будто испытывает меня. На прочность, смелость, кто знает? Пойти на набережную вместо истории звучало для меня не так дико, как изначально планировалось. Всё-таки мы не веселиться пойдём. Да чёрт, какая разница, зачем, мы всё равно уроки прогуляем! И почему вдруг судьба свела нас при таких обстоятельствах, когда я должен делать выбор? По карим глазам Юнги я видел, что для него мой ответ очевиден. — Я тогда сделаю фотки и эскизы, потом пришлю тебе, раз ты не хочешь, — расстроенный вздох донёсся до моих ушей, и Мин, надев на плечи портфель, развернулся в сторону двери. — Зачем? Я же с тобой поеду, — в глазах парня я увидел удивление, которое позабавило меня ещё больше. — Пойдём. Я открыл дверь перед ним и вышел следом, пока другие ученики заходили в это место с кучей проблем и стрессов. Я видел в своей голове сцену, где мы оба спускаемся по лестнице, поправляем свою одежду, кожанку и пальто. Нам не хватает только чёрных очков для максимального погружения в ситуацию. Гордой походкой мы отдаляемся от школы, переступая через лестничные ступеньки. Нам никто не может помешать, мы идём к своей цели, к воротам. И вот мы практически переступили через запрещённый порог, как мои фантазии разрушил писклявый голос, доносящийся где-то позади. Я обернулся и увидел в окне второго этажа Хеён, которая со злостью поглядывала на меня и Юнги. Черт. Я совсем забыл о ней. — Чон Чонгук, я жду объяснений! — Ким слышал весь школьный двор. Кто-то оборачивался на нас, посмеиваясь, а кто-то проходил мимо, не желая влезать не в своё дело. — Чон Чонгук, я всё ещё жду! Если я сейчас начну кричать в ответ: "Я не обязан отчитываться перед тобой", это будет выглядеть слишком жалко. Я же парень, у меня есть мужской стержень, я могу ответить ей так, чтобы она заткнулась и больше не задавала никаких лишних вопросов, в конце концов... — Бегать умеешь? — перебил мои мысли Юнги. — Что умею?.. — он подтолкнул меня за плечо, из-за чего я чуть не упал, перебежал на другую сторону, параллельно показал Хеён средний палец и, схватив мою руку, рванул к воротам, увлекая за собой. — Хорошо, это лучше, чем мой изначальный план! *** В метро свободных мест не оказалось. Кто-то спешил на работу, кто-то по другим делам, но людей в строгой офисной форме было намного больше. Все уткнулись в свои телефоны, поэтому в салоне стояла практические гробовая тишина, сопровождающаяся треском подземного поезда. С Юнги мы стояли у окна, около места для инвалидов, и неловко смотрели в стекло. Дорога обещала быть долгой и молчаливой, так как ни я, ни Мин не хотели начинать разговор о чём-нибудь. Я бы мог расспросить о чём угодно, ведь нам так и не довелось узнать друг друга получше. Этими бы вопросами я бы скрасил эту неловкую ситуацию, но заговорить было сложнее, чем не думать о том, что происходит сейчас. Юнги с кем-то переписывался, почти сразу отвечал на сообщения после уведомления, иногда улыбался, но потом вновь возвращал своему лицу обычную гримасу. Я же смотрел в окно и чувствовал приливающее чувство вдохновения. Почему-то мне захотелось сфотографировать пролетающие мимо фонари метро. Я достал телефон, и моя камера захватила ещё и Юнги, который, к моему удивлению, тоже собирался запечатлеть вид из окна. Мы посмотрели друг на друга, и сонбэ вдруг произнёс: — Давай сфоткаю? — Кого? Меня? — протараторил я от удивления. — Ну да, — Юнги направил камеру на меня, а я в свою очередь на него. Мы были похожи на мечников, которые столкнулись лицом к лицу в серьёзном бою, только на кону были не наши жизни, а неудачные фотки, которые можно будет потом распечатать и носить на майке. Я не мог этого допустить, поэтому начал атаку первым, пока Юнги был не готов. Я фоткал его с разных ракурсов, тоже самое делал и он. Так как мы сильно выделялись из привычной массы людей в метро, бой продлился недолго. Когда я стал рассматривать фотки Мина, то обомлел. Я не нашёл ни одной фотки, которую можно было назвать неудачной. Он то соблазнительно выглядывал из-за телефона, показывая свой карий глаз, то задумчиво смотрел в телефон, то вообще принимал позы, присущие профессиональному фотографу. Юнги реагировал так же, как и я, лихорадочно пролистывая фотки. — Нам на следующей, — сказал сонбэ, убрав телефон обратно. *** Хоть мы и сошли с поезда метро, дорога до набережной нам предстояла ещё долгая. Мы поймали небольшой автобус, который повёз нас через город в какую-то деревню около Сеула. Время уже перевалило за десять часов, а мы до сих пор не доехали до нужного места. Погода с каждой минутой ухудшалась, и мне стало казаться, что, когда мы доедем, ничего кроме тумана, снега и замёрзшей воды мы не увидим, но Юнги иногда вбрасывал что-то про это место, что он там много бывал и очень любил там рисовать. Художникам и зимой солнце светит, видимо. Я так и не смог понять, Мин слишком оптимистичный или же он просто реалист, и это я капризничаю? Мне всегда казалось, что когда два человека остаются наедине, им легче найти общий язык, понять друг друга и чужие предпочтения. Но мы с Юнги были слишком закрыты. Любой бы на нашем месте уже делал совместные видео, а мы просто уткнулись в свои телефоны, сидя рядом. Это и есть проблема двадцать первого века? Нет, это чисто наша проблема, никто другой так бы себя не вёл, если бы человек ему был интересен. Даже не знаю, что меня влекло. Скорее, чистое любопытство к его персоне. Потому что, смотря на других людей, я чувствовал связь с ними, мы все приземлённые, а вот с Юнги... Он мне казался недосягаемым, тем человеком, которого я не смогу понять или когда-то дотянуться до него. А что думал он, мне до сих пор не понятно. Анализируя первую встречу, я понял, что он не какой-то закрытый от всего мира, просто у него есть свои загоны. Возможно, он слишком привередлив к людям и видит в них не душу, а выгоду. Возможно, у него просто такое время, когда не хочется ни с кем разговаривать, зима всё-таки, разговоры не согреют. Но вдруг я заметил, что я абсолютно такой же и почему-то обрадовался. — Холодрыга, — выдохнул Юнги, когда мы сошли с автобуса. Я так редко слышу от него какие-то фразы, что каждый раз вздрагиваю от них. — Есть шарф? — Был бы, не отдал. Самому холодно, — я подул на замёрзшие руки, которые успели покраснеть от холода. Зимой я не любил выходить на улицу: это то время года, когда мой маршрут составляла дорога от школы и домой. Может, иногда до магазина. Юнги мне казался более сдержанным к холодам, учитывая его одежду и характер, но он мёрз больше, чем я. Выживает сильнейший, прости, сонбэ. Мин был ниже меня, поэтому создавалось ощущение, что я старше. Появилось какое-то чувство ответственности, но быстро испарилось. Мне никогда не приходилось быть за кого-то в ответе, и этот раз не стал исключением. — Почему мы поехали именно сюда? — спросил я, когда мы наконец-то пришли. Сейчас уютное местечко выглядело мрачно, как в каком-то фильме ужасов, но уверен, в солнечную погоду здесь намного лучше. — Здесь рождались мои самые лучшие идеи и персонажи... — Юнги мечтательно посмотрел вдаль. — А ещё здесь рядом папин загородный дом. — А, тогда понятно, почему мы именно сюда приехали, — рассмеялся я, а Мин попросил меня подождать, пока он принесёт нам что-то тёплое, если, конечно, найдёт ключи. Классно, когда есть свой загородный дом. Я вот живу в многоэтажке, и у меня столько негативных эмоций вызывает этот вечный ремонт соседей, лай собаки, плач детей. На природе намного спокойнее, а любой шум воспринимается позитивно. Я сел на набережную, свесив ноги вниз. Вид был таким прекрасным, что я не мог сдержаться и сфотографировал деревню, покрывающую поверхность скалы, море и туман, скрывающий его тайны, природу и деревья, что вели на эту набережную. Кадры получились лучше, чем я думал. Такого красивого места зимой я не надеялся увидеть. Мне бы хотелось, чтобы здесь началась моя новая история. Да, именно на этой набережной. Можно сделать её чуть крупнее и создать настоящий порт, на котором будут дрейфовать торговые корабли, где моряки будут выгружать товар и возвращаться с длительного плаванья. А вверх по склону будет большая и счастливая деревня, отрезанная от привычного мира. Даже птицам будет сложно рассмотреть всю деревню с их высоты, она будет возвышаться высоко-высоко, гордо смотря на море. — Ты думаешь о том же, о чём и я? — Юнги положил плед на мои плечи и, оперившись на них, присел рядом со мной. — Ты чертовски прав... — втянул я. — Безумно вдохновляет. Знаешь, как странно... — я усмехнулся, и Юнги посмотрел на меня. — Я долгое время не мог найти вдохновения, а тут просто сел на набережную и уже всё продумал. Я удивляюсь этому уже который раз. — Я считаю это чудом творческих людей. Мы находим вдохновение даже в самом незначительном. Вдохновение — особое состояние человека, которого не всегда можно достигнуть, просто этого желая, — Юнги достал свой альбом и стал рисовать открывшийся ему вид. — Я бы хотел дать что-то людям: надежду или совет. Чтобы мои персонажи вели их за собой, за своей историей. Я хочу породнить их со всем миром. Чонгук, ты ведь тоже чувствуешь это? Его голос... Такой проникновенный и чуткий. Кажется, это самая длинная фраза, которая когда-либо вылетала из его уст. Видимо, на своей территории Юнги особенно раскрепостился, да и любимая вещь в руках на него хорошо влияет. Я тоже достал тетрадь и ручку, чтобы сделать то, для чего мы сюда пришли. Писать статью... Чёрт, почему вдохновение пришло так не вовремя? Краем глаза я глянул на сонбэ и на то, что он рисует. Я никак не ожидал увидеть лицо с пухлыми губами, крупными глазами, слегка полными щёчками, но милыми и даже щенячьими чертами. Мин рисовал персонажа. — А как же статья? — с надеждой спросил я. — Найдём фотки дома в интернете и в спокойной обстановке напишем, — я лишь ртом квакал, как рыбка. — Я бы не повёз тебя в такую даль только ради статьи, — его ухмылка достигает самого сердца. Я уткнулся в свою тетрадь, пытаясь найти успокоение в белом листе бумаги. Мне нужно сосредоточиться, и даже Юнги, кажется, стал дышать тише. Он тоже искал тишину. Такую, при которой ты слышишь биение своего сердца лучше, чем что-либо ещё. Я чувствовал, как мысли захлёстывают меня потоком и погружают в историю, в которой я так давно хотел оказаться. Я видел перед собой порт и корабли... *** Запах моря навязчиво проникал в нос, щекоча нюхательные рецепторы. Солёная вода с шумом билась о скалы и оседала на берег, оставляя после себя лишь белую пену. Солнце закатилось куда-то прочь, и лишь маленькие лучи выглядывали из-под горизонта и освещали на большой скале деревушку, скромно спрятанную наверху. Снизу по склону шла дорога, по которой лошади тащили повозки то вверх, то вниз, а у берега, на воде, качались корабли. Вечером на пристани было людно, торговцы выгружали товар, пока туман сгущался у моря. Рядом с моряками бегали неугомонные детишки, дрались палками, как на мечах. Взрослые сами удивлялись, чем же юношам так прельщало море. Они видели в нём какую-то романтику, жаждали приключений, но ничего, кроме покупки и выгрузки товара, увы, их не ждало. Но они мечтали, надеялись, что их судьба закончится не на одном торговом пути, ведь всё ещё впереди. — Дедушка, давай помогу! — мальчик подбежал к ящику с рыбой и попытался поднять, но у него не получилось даже оторвать его от земли. Подошедший мужчина подхватил ящик и понёс его к нужному месту, пока мальчик с разочарованием смотрел ему вслед. Морщинистая рука легка на его плечо. — Чимин, у меня для тебя есть другая работа. Более безопасная... — дедушка осмотрел хилого внука лет двенадцати. — Подходящая для тебя. — Проверять списки товаров? — глазки Пака заблестели. — Нет. — Расстановка ящиков на корабле? — Нет, — улыбка мужчины становилась всё шире, а вот у Чимина исчезала совсем. — Ты пойдёшь в наш штаб и принесёшь оттуда мою шляпу. Дедушка приобнял его за плечи, когда улыбка полностью пропала с его лица. — Не расстраивайся. Ты можешь намного больше, чем тебе кажется, но начинать нужно с малого. — Я уже два года "начинаю с малого". — Два года — лишь мгновение для настоящего моряка, — дедушка расхохотался и слегка подтолкнул Чимина к выходу из порта. — Я жду тебя, малыш. После работы обязательно сходим перекусить. Пак помахал своему дедушке и побежал вверх по склону, отдаляясь от порта достаточно стремительно. Мальчик был слабенький ещё с самого детства. Мама не разрешала ему делать тяжёлую работу из-за его больного сердца, желудок не всегда переваривал мясо, поэтому он ел больше овощи и фрукты. Чимин вырос хилым, в отличие от других его сверстников, но он всегда стремился быть сильным, поэтому каждый день бегал по деревне, больше гулял, несмотря на запреты мамы, помогал дедушке, насколько это было возможно. Увидев перед собой едущую в деревню повозку с сеном, Пак ухмыльнулся и ускорил свой бег до предела. Запрыгнув на неё, мальчик пробежался по самой траве и спрыгнул вниз, обгоняя лошадь и ездока. Тот что-то кричал ему вслед, но Чимин лишь помахал ему рукой и продолжил бежать в деревню. Вечером на улицах были гулянки, как это обычно и бывает. Богатеи устраивали пиры по разным причинам, бедные работали на них и пытались влиться в чужие компании с лишними деньгами. Под звуки скрипок и стука ботинок о землю, мальчик забежал в переулок и перепрыгнул через лестницу, ровно выпрямился и гордо обернулся к ступенькам, которые он с лёгкостью преодолел. Уже уставший, Чимин зашёл в дверь, задевшую несколько висящих колокольчиков, и увидел знакомые деревянные столы, стойку бармена и горящие лампочки, о которые уже бились ночные насекомые. Сейчас здесь никого не было, поэтому Чимин решил не задерживаться. Вбежав в знакомую дверь, Пак сразу увидел нужную ему вещицу. Худые пальцы сразу схватили шляпу и компас, лежащий под ней, а сверкающие глазки стали увлечённо рассматривать попавшуюся игрушку. Любые компасы должны показывать на север, но этот был какой-то странный, указывал куда-то влево, шатаясь где-то в районе северо-запада. — Класс! — пискнул Чимин и повесил компас на шею, спрятав под одеждой. Вдруг вдалеке послышалась сирена. Настолько противного звука мальчик не слышал никогда, поэтому даже поморщился. Почуяв неладное, он выглянул в окно, которое выходило на другую сторону деревни и на порт. Рядом с торговыми кораблями пришвартовался большой, тёмный, с дырами и рваными парусами флот. А чёрный флаг с белым черепом зловеще колыхался на ветру. Чимин видел силуэты моряков и своего дедушку, которые с удивлением смотрели на неизвестный корабль, зашедший просто так в порт. — Дедушка! — крикнул Пак, когда по канатам стали спускаться мужчины с оружием в руках. Чимин выбежал в переулок и, решив сократить путь, выбрал совершенно другую дорогу. Взору открылся крупный деревенский рынок, в котором из-за сирены образовалась толкучка. Продавцы стали собирать свой товар и прятать накопленные деньги, покупатели пытались вывести своих детей или самим выйти из этой толпы. Чимин перепрыгнул через несколько бочек с вином, прокатился под ящиком с яблоками, а дальше просто обежал людей. Удачно выйдя из рынка, Пак оказался на главном площади, где как раз и танцевали богатые люди. Охрана, что следила за ними, стала всех выводить. Праздник прекратился. Чимин краем глаза заметил лежащий без присмотра клинок и забрал его себе на время. С каждым преодолённым метром сирена становилась всё громче. Мальчик решил не бежать прямо по склону, а через лес. Перебегая около деревьев, Чимин с замершим сердцем смотрел на порт, который уже полностью заполнили пираты. Они повязали всех моряков и с некоторыми вели жестокие переговоры с использованием рукоприкладства. Мальчик подошёл максимально близко, спрятавшись за бочкой и стал выглядывать из-за неё, наблюдая за дедушкой, который сидел перед молодым парнем, склонив голову. — Спрашиваю ещё раз: где этот чёртов компас? Сзади пираты точили ножи с пугающей хладнокровностью. "Сумасшедшие..." — подумал про себя Чимин и сильно вжался деревянную поверхность, чувствуя, как ком встал в горле и не давал нормально дышать. В руках всё ещё находились кинжал и шляпа, которые мальчик сжимал до побеления костяшек. Хотелось выбежать из убежища и забрать с собой дедушку и других заложников, но кто знает, что с ним сделают пираты, как с ненужным свидетелем? — Я... Понятия не имею... — не успел прошептать мужчина, как парень ударил его по лицу прикладом пистолета. Старик упал на землю, не смея поднять взгляда. — Ты мне тут зубы не заговаривай, — процедил он, смотря на него с презрением и ненавистью. У Чимина гудела голова. "Где же стража? Почему никто не приходит на помощь? Почему никто ничего не делает?!" Тело тряслось от страха и злости к этой несправедливости. Если ничего не сделать, то насколько далеко всё может зайти? Тут вдруг Пак вспомнил про компас. Он опустил взгляд вниз, оттянул майку и увидел висящую на груди безделушку. "Они ищут сломанный компас и готовы ради него перерезать невинных людей?" Пока Чимин сомневался, пират поднял дедушку за седые волосы и приблизил к беззащитному горлу острый клинок. Сердце Чимина ёкнуло, и мальчик выбежал из-за бочки, сняв компас с шеи. — Это!.. — крикнул один пират, но парень, видимо главный, заткнул его. — Добыча сама пришла в руки, — облизнулся лидер и стал медленно подходить к Чимину. — Нет, капитан Ким, не трогайте его! — дедушка округлил глаза от ужаса. — Капитан Ким Тэхён — жалкая крыса! — парень грубо ударил его в живот, заставив того скрючиться от боли. Мальчик икнул от страха, еле сдерживаясь, чтобы не убежать отсюда прочь. Рука, протягивающая компас, тряслась, как листок на ветру. Тэхён взял ладонь мальчика в свои руки и изъял из неё нужную вещь. Чимин тут же одёрнул руку, прижав её к телу, стараясь спрятать за спиной кинжал. Казалось, что одно резкое движение и на него набросятся пираты, как коршуны на мясо. Пот стекал ручьём со лба, пока капитан рассматривался компас. И вдруг он заговорил: — Занятно... Он работает, — пираты сзади стали громко перешёптываться. Тэхён резко достал меч из ножен и направил его на мальчика. — Решил обмануть меня, сопляк? — Нет, нет, он не работал, честно! — Пак стал отходить назад, но неудачно запутался в верёвке и споткнулся, уже было некуда отступать. Остриё было прямо перед его кадыком. — Прошу... — Капитан, это именно тот самый компас! — крикнул дедушка, всё ещё держась за живот. Тэхён повернул к нему голову. — Он указывает путь только чистому и искреннему человеку, — Ким отвернулся снова к мальчику. — Прошу, капитан, не убивайте его. Заберите компас, но не трогайте моего внука... Я не смогу пережить его гибель... Тэхён еле слышно хмыкнул и убрал меч в ножны. Чимин не отрывал от него взгляда. — Капитан, ваши указания? — спросил весьма зрелый мужчина с поседевшими бакенбардами и смуглой кожей. Тэхён ещё раз посмотрел на мальчика, который был младше него всего на четыре года по виду. Хилый, пугливый, ни на что не способный. Ему не место в море, тем более, в открытом океане. Таким когда-то был и сам капитан корабля. Сняв свою капитанскую фуражку и открыв своё красивое, совсем молодое лицо, Ким приказал: — Несите мальчика на борт.