Мой милый Баки

      Сколько Джеймс Барнс помнит себя — он всегда знал Стива тщедушным испуганным мальчишкой. Храбрящимся, со сбитыми в кровь костяшками тонких пальцев. Одиноким. В жизни юного Роджерса, стремящегося пойти на войну защищать Родину, не существовало никого, кроме матери и друга. После тридцать шестого — только друга.       И, когда в жизни уже-Капитана-Америки появился некто летающий, называющий себя Соколом, у бывшей игрушки «Гидры» что-то перевернулось внутри. Невыносимо сжалось, подступило липким комом к горлу, перекрыло дыхание. Сердце не пропустило удара, наоборот, забилось сильнее, когда бывший Зимний Солдат все понял.       Баки ревнует Стива к Сэму. Ревнует глубоко, до дрожи. Кажется, допусти Сокол маленькую оплошность (всего лишь неправильный взгляд или слово) — и лучший друг Кэпа убьет его, и глазом не моргнув.       Голова неприятно кружится. Подташнивает. Баки пьет в каком-то баре на окраине Нью-Йорка и не спешит начинать беседу с развязным барменом. — Хей, парень, я вижу, что-то не в порядке! — Блондин нагло подмигивает, а у Барнса — неприятная аналогия с девушками с панели. — Не хочешь поделиться? — Прости, но нет, — Джеймс не привык к подобному поведению, и ему неловко посылать собеседника. — Лучше налей еще немного виски.       Прозрачный темный напиток опаляет горло. Кажется, еще пара стаканов — и бывший Зимний Солдат станет Огненным Воякой, будет крушить все вокруг и палить огнем. Верный друг Стива Роджерса жмурится, чувствуя, как жидкость прокатывается вниз по пищеводу, и в районе солнечного сплетения словно горит адский костер. «Нельзя пить на голодный желудок» — говорит главная заповедь алкоголиков, но в данный момент экс-сержанту наплевать. Нужно забыться. Вырубиться до утра. Хорошенько выдрыхнешься — все неприятные мысли пройдут. Или хотя бы появится решение проблемы. — Я умею хранить секреты, — не унимается красавец за стойкой, — более того, я знаю о некоторых такие подробности, что они отдадут все, лишь бы я молчал. Шучу, — ухмыляется парень на недоуменный взгляд бывшего солдата, — просто действительно хочу помочь. — Мне не может помочь никто, кроме хорошего алкоголя и крепкого сна, — вздыхает экс-Зимний-Солдат и, поняв, как пафосно прозвучали слова, торопливо продолжает, — на самом деле, я просто раздуваю проблему из мелочи. Все в порядке.       Действительно, какая мелочь — ревновать Роджерса к Сэму. Ни к Тони. Ни к Бартону. Ни к Романофф — а уж она точно разбила три-четыре сердца. Да и проводит со Стивом намного больше времени, чем кто-то другой, почти стала его тенью. Никто, даже Старк не так мозолит глаза, как эта рыжеволосая советская шпионка.       Баки не понимает, почему он так ревнует Стива. Кэп — известная во многих кругах фигура, редкий ребенок не повесил в комнате постер с изображением самого-крутого-Мстителя. Бывшая любовь агента Картер общается с кучей мужчин: со Старком, который «гений-миллиардер-плейбой-филантроп». С Соколиным глазом, у которого нет ничего, кроме Зиг-Зауэра. Профессором Беннером. С качком Тором, в конце концов! Никто не вызывает у бывшего Зимнего Солдата столь ослепляющей ревности и едва контролируемого желания убивать, как этот темнокожий вояка с крыльями.       Бывший сержант Барнс пьет, чтобы отогнать назойливую мысль, пульсирующую в воспаленном мозгу: он ревнует, потому что боится потерять. Потому что любит. Потому что одно осознание страшной правды, что Стив может любить другого, убивает без шанса на выживание.       Капитан Америка может отдать свое сердце кому угодно: хоть ненаглядной Пегги, которая, скорее всего, давно мертва, хоть Тору с его шуточками и неподъемным молотом, хоть Черной Вдове или жирдяю Хеппи. Невозможно запретить любить одного и приказать обожать другого, это вызовет только отторжение навязанного и жгучую любовь к запретному.       Можно быть каким угодно замечательным. Накаченным и даже с правильными чертами лица. Быть самым милосердным и любящим, отзывчивым и преданным. Работать в крупнейшей корпорации мира и прикуривать от стодолларовой бумажки. Если конкретный человек тебя не любит — не поможет ни упругий бицепс, ни чуткость в минуты горечи, ни огромная яхта с множеством развлечений.       Экс-сержант давно привык, что Кэп считает его просто другом. Калекой с железным протезом. Несчастным, кто пережил ужасы Второй Мировой. Они делятся планами, шутят, что-то друг другу рассказывают. Но шестое чувство неприятно шепчет, что все это — лишь проявление дружбы. Крепкой, нерушимой дружбы, прошедшей огонь и воду, не более. Никаких чувств, кроме, разве что, готовности помочь, нет. И они вряд ли будут.       Сердце Баки сжимается всякий раз, когда он видит беседующих Капитана и Сокола. Непринужденная улыбка сына Сары режет по сердцу не хуже «бабочки», а его смех подобен автоматной очереди, где каждая пуля попадает в бывшего Зимнего Солдата и взрывается по всему телу.       Стив Роджерс не создан для ненависти. Но, боже, как невыносимо больно его любить…