***
— Господи… — прошептал Гарри, не веря собственным глазам. — Неужели…? Все они… В просторную гримёрку Стайлса набилось столько народу, что казалось, словно комната уменьшилась раз в пять и давила серостью своих стен и ярким светом на парня, заставляя его нервы вытянуться в тонкую готовую в любой момент лопнуть струну. Здесь были пиар-менеджеры обоих ребят, их адвокаты, представители лейблов, примчавшийся несколько минут назад Найл со своим адвокатом, и все они с мрачными лицами окружили Гарри, сжимавшего в трясущихся руках телефон. — Мы предупреждали, мистер Стайлс, что дело может быть очень рискованным… — осторожно начал один из адвокатов. — Он… — голос Гарри надломился от закипавшей внутри злости. — Этот мудак знал обо всём! Он обошёл нас на десять шагов вперёд! Здесь ни слова правды, одна ложь! Клевета! — Гарри, успокойся, — устало пробормотал сидевший неподалёку Луи. — Что значит «успокойся»?! — вспылил Гарри. — Этот урод в прямом смысле слова назвал нас с тобой его проектом! Ты вообще видел, что он говорит о нас?! Чёрт с этим, Коуэлл увёл всех, кто согласился поддержать нас в суде! Я просто… — Я читал статью, — строго сказал Луи, пронзив Гарри холодным взглядом. — Твои истерики сейчас никому не помогут, так что успокойся и сядь. Гарри хотел тут же возразить, однако под тяжестью взгляда парня, немного сник и не решился перечить ему. Выругавшись себе под нос, он уселся на небольшой диванчик, уставившись себе под ноги, не смея взглянуть на Луи. — Скажите, какие у нас есть варианты? — после недолгой паузы спросил старший, обращаясь ко всем собравшимся. — С нашей стороны всё просто, мистер Томлинсон, — нарушил повисшую в комнате тишину представитель лейбла Гарри. — Полный отказ от комментариев слов мистера Коуэлла и прекращение любых судебных разбирательств до окончания срока действия контракта. Мы не хотим иметь ничего общего с этим человеком. В противном случае немедленное расторжение контракта, при котором права на всю вашу музыку, мистер Стайлс, останутся у лейбла, а Вас ждут штрафы на огромные суммы за нарушение условий договора. Надеюсь, я достаточно ясно высказал свою позицию? — Какого… — не успел возмутиться Стайлс, как его прервал низкий женский голос, раздавшийся из другого конца комнаты. — Наша сторона полностью поддерживает данное решение и выдвигает такие же условия, — это говорила статная темнокожая женщина с планшетом в руках — представительница лейбла Луи. — Простите, мистер Томлинсон, но мы были согласны на Ваше участие в судебных разбирательствах тогда, когда дело обещало успешный исход и на вашей стороне были артисты других лейблов. Сейчас же, когда Саймон переманил их всех к себе, вы остались без своей «группы поддержки», и, очевидно, против Коуэлла шансов у вас тоже не осталось. Так что у лейбла нет причин ввязываться в подобного рода авантюры. — Подождите секунду, но разве вы не должны отстаивать права своих артистов?! — возмущенно воскликнул Луи, поднимаясь с кресла и устремляя разъярённый взгляд на женщину. — Должны, — абсолютно спокойно отвечает она. — Мы и делали это до тех пор, пока ваши действия не стали угрозой для репутации лейбла. Агентство предоставило вам пиар-группу для осуществления ваших планов по каминг-ауту, согласилось на суд с крупнейшим мастодонтом музыкальной индустрии и финансировало всё это не из доброты душевной, Луи, а с целью получить доход с этого дела и утвердиться на рынке, однако, когда вышло это интервью, в котором не только Саймон Коуэлл высказывается против вас, но и те, кто должен был быть на вашей стороне, мы не можем подвергаться столь большому риску ради восстановления мнимой «справедливости». — Полностью поддерживаю, — вклинился в её рассуждения представитель лейбла Гарри. — Мы не социальная служба, чтобы оказывать помощь на безвозвратной основе. Это дело могло сыграть нам всем на руку, но сейчас, если вы вдруг каким-то чудом не найдёте артистов, которые не боятся Коуэлла и готовы быть с вами до конца, то любые судебные разбирательства немедленно прекращаются. — Подождите, — вдруг заговорил Найл. — А как же я, Лиам, Зейн. Мы готовы продолжать борьбу. — Прочтите статью чуть внимательнее, мистер Хоран, — ответил ему мужчина. — Коуэлл предусмотрел и это тоже. Его властный грубоватый голос разлетелся по комнате, сгущая и без того тяжёлую атмосферу, царившую в гримёрке. — Если у вас, молодые люди, нет никаких возражений по существу, у меня слишком много других дел, — отчеканила представительница лейбла Луи. — Я к Вам присоединюсь, — сказал мужчина. — Господа… — вежливо попрощался он. Никто из собравшихся не ответил им, и парочка по очереди удалилась из комнаты, осторожно прикрывая за собой дверь и оставляя за ней ещё более озадаченных сложившейся ситуацией, чем до этого разговора, людей. — Пиздец… — выдохнул Луи, бросая взгляд на притихшего Гарри. Тот всё также сидел на диванчике, чуть опустив голову, и каким-то потерянным взглядом изучал светлый коврик под ногами. Весь его вид говорил о том, что парень готов был расплакаться в любую секунду, Луи словно слышал зарождающиеся всхлипы в его тяжёлых вздохах, однако это зрелище не вызвало в парне ни капли сострадания или жалости, как это обычно происходило. Сейчас всё было скорее наоборот, бушевавшие внутри эмоции с новой силой охватили Луи, вызывая лишь злость и отвращение к слабости Гарри в такой ответственный момент. Ему захотелось схватить парня за плечи и трясти что есть сил, крича ему в лицо «Это была твоя идея! Это ты довёл нас до такого! И сейчас ты просто сидишь и молчишь, а мне приходится разбирать всё то дерьмо, что ты натворил, за двоих!». Луи вдруг мысленно вернулся в кабинет Саймона, когда, после очередного косяка Стайлса на интервью, разъярённый продюсер отчитывал их обоих, и Луи чуть ли не на коленях умолял его сжалиться, не ужесточать и без того граничащие с тюремными условия их контракта, в то время, как Гарри молча сидел в углу, сгорбившись и понурив голову. Сейчас ему как никогда захотелось язвительно выплюнуть Гарри в лицо слова «Я же говорил!» и дать ему звонкую пощёчину, однако парень ещё сохранял остатки самообладания, чтобы не устраивать громкие сцены в присутствии такого количества людей. Он запустил руки в растрепанные волосы и снова уселся в кресло, прокручивая события сегодняшнего дня в голове, словно перематывая назад запутанный фильм, пытаясь разобраться, с какого момента всё пошло по пизде. Проснулся Луи один, что не удивило его, так как сегодня должно было быть первое шоу в туре Гарри и тот, наверняка, пролежав без сна всю ночь, отправился с утра на пробежку. Потом они позавтракали. Кажется, Гарри опять пытался напоить его мерзким смузи из сельдерея. После завтрака Луи уехал на интервью для какой-то радиостанции, потом поехал на фотосессию, пообедал в каком-то ресторане, а потом… Потом он ехал домой, лениво листая ленту твиттера, когда вдруг ему начали приходить непонятные уведомления от разных популярных аккаунтов. Не понимая, что происходит, Луи обновил ленту и первое, что ему попалось на глаза — вышедшее несколько минут назад интервью с Саймоном Коуэллом для GQ. Без раздумий он кликнул на ссылку, и с того самого момента всё пошло наперекосяк.САЙМОН КОУЭЛЛ: «ONE DIRECTION ПРЕДАЛИ МЕНЯ»
— Что за херня? — прошептал Луи, читая заголовок. Он пролистал длинное интервью с Саймоном, в котором тот говорил о своих продюсерских проектах и планах на будущее до того момента, когда тот начинал отвечать на вопросы о группе и помрачневшим взглядом уставился на текст. Итак, Саймон. Сейчас я бы хотел поговорить с Вами о том, о чём практически никто не говорит. Пожалуйста. One Direction безусловно один из Ваших лучших проектов. Весь мир был без ума от группы и, казалось, парни были счастливы находиться в ней. Почему же так неожиданно всё прервалось? Знаете, на то были свои причины. И, поверьте мне, далеко не каждый будет рад правде. Почему же? Правда не всегда бывает приятна глазу. Она может показаться абсурдной или глупой, а то и вовсе унизительной, однако она неизменима. Не каждый готов принять её с достоинством. Простите за бестактность, но относятся ли к той «неблагоприятной правде» те слова, которые в последнее время парни говорят о пребывании в группе? Я прекрасно понимаю, о чём вы говорите, и знаю, какого ответа ждёте от меня. Я не буду отказываться это комментировать, хотя, предвкушая шквал негатива, который обрушится на меня в последствии, стоило бы помолчать. Однако я глубоко разочарован в происходящем и слишком устал от непрекращающихся нападок СМИ и интернет-пользователей на меня и мою семью. Если Вы не против, я бы хотел максимально откровенно поговорить об этом. Что ж, я Вас внимательно слушаю. Я каждый день читаю о себе в прессе и интернете какие-то немыслимые вещи. Что я якобы тиран, расист, гомофоб, шовинист, и всё это в одном лице. Пожелания смерти мне лично и моей семье встречаются в интернете чаще, чем пожелания доброго утра, и, что самое страшное, я начинаю привыкать к этому. А чем я заслужил всё это, до меня никак не доходит… — Вот ублюдок. Давит на жалость, — пробормотал Луи, пролистывая статью ниже. А то, что я сейчас слышу от ребят, с которыми мы проработали столько лет, кажется мне просто каким-то идиотским сном. С их слов я чуть ли не первый негодяй в мире! И это всё кажется мне абсурдом, потому что вот уж кто-кто, а я всегда во всех их передрягах был на стороне парней, защищал их от суровых менеджеров, позволял мелкие шалости, выбивал отдых… Мне больно об этом говорить, скажу Вам честно… Но то, как они обо мне сейчас отзываются, просто разбивает мне сердце. Контроль, сумасшедшие графики, тирания, послушаешь их, так я, оказывается, чуть ли не рабовладелец! Что же было на самом деле… Я задам Вам вопрос, Вы не против? Конечно, я слушаю. Что будет, если дать кучу денег и мировую известность неподготовленным молодым парням, которые едва ли в больших городах то бывали? Наверняка, ничего хорошего. Верно. А если говорить точнее, алкоголь, наркотики разной степени тяжести, счёты на десятки тысяч фунтов из стрип-клубов… И я это ещё не говорю о том, что родительский авторитет напрочь стирается, когда дети начинают зарабатывать больше родителей. Я должен был стать для них новым авторитетом, и, как мне кажется, я им был. Я был наподобие строгого отца, который мог поругать своих сыновей, но в то же время безгранично любил каждого. Не было никакой тирании и издевательств. Всё, что от них требовалось, это не напиваться перед интервью и выступлениями, вовремя быть на мероприятиях и поддерживать хорошую репутацию. Всё. Не кажется ли Вам, что это немного не похоже, на то, что люди слышат от конкретных участников группы в последнее время? — Мудак, — злобно шепчет Луи, всё сильнее и сильнее сжимая телефон в руках. Но если Вы были с парнями в хороших отношениях, зачем тогда сейчас они говорят о Вас столько, как Вы утверждаете, лжи? Это долгая история, но если Вы готовы слушать… С удовольствием! Я уже говорил Вам о правде, которую наверняка многие не захотят знать. Так вот она. Вне зависимости от того, поверите вы мне или нет, я расскажу. С самого начала и до последнего дня группы между ребятами были весьма напряжённые отношения. Каждый бился за место под солнцем, ставил друг другу подножки, стараясь привлечь к своей персоне больше внимания. Их отношения в группе были сравнимы разве что с гонками за популярностью, а атмосфера была пропитана духом соперничества и конкуренции. И если вы мне не верите, то могу дать вам только один совет — снимите розовые очки, люди, и вы увидите, как мои слова обретают смысл. А по поводу якобы изнуряющей работы… Выбить из доверчивых фанатов жалость они, конечно, мастера. Если хотите знать, то парни никогда не были загнанными до изнеможения рабами, они жили полной жизнью, наслаждаясь бездельем и поездками по миру. Они не написали ни одну из своих песен, ни ноты музыки, ни одной строки текста, упиваясь собственным успехом, славой и любовью фанатов. Они далеко не сахарные мальчики с обложки журналов, они лишь наглые самодовольные подростки, дорвавшиеся до славы, благодаря стечению обстоятельств. Это… Сильное заявление. Я говорил, что правда редко бывает приятной. Ну, пожалуй, не будем отвлекаться от темы. Каждый из них жаждал славы, хотел выделиться, стать любимчиком публики. И, наверняка, ни для кого не секрет, что у Гарри это получилось чуть лучше, чем у всех остальных. Он по сути был фронтменом группы, фаворитом всех девочек-подростков. Однако ему всегда этого было недостаточно. Он в буквальном смысле слова сорвал всем грандиозный тур, который планировался после выхода их последнего альбома, заявив, что начинает сольную карьеру. Ну и что ж мне оставалось делать. Как «страшный тиран» я позволил ребятам двигаться дальше… Подождите. Но ведь Гарри сразу после распада группы пропал практически на три года… Пропал. И причина тому всего одна: мальчик получил, что хотел, но столкнулся с реальностью… Написание музыки — тяжкий труд, я говорил ему, что без моей помощи он не справится. Но он не хотел слушать. Два года он провёл в гулянках и пьянках, а когда понял, что интерес к его персоне начинает спадать, быстро нашёл себе тех, кто слепил ему альбом и выпустил его. Всё просто. А как насчет других участников? Найл Хоран? Луи Томлинсон? Они сейчас довольно близко общаются с Гарри, и даже говорят, что его с Луи связывает нечто большее, чем дружба. Однако с Ваших слов они всегда были конкурентами… Ну перестаньте. Кто говорит, что они общаются? Они сами? Поддерживают иллюзию дружбы и надежды на возможное объединение группы, чтобы удержать фанатов. А Луи… Ещё одна забавная история, из-за которой на меня повесили гомофобное клеймо. Ходили слухи, что Вы запрещали раскрывать им свои отношения… Да-да… А ещё, что запрещал волосы красить и делать тату. Вам самим не смешно? Вся эта тема с «Ларри Стайлинсон», если вы понимаете о чём я говорю, родилась в стенах моего кабинета и там же закончилась три года назад с окончанием срока действия контракта. Поясните? Нам нужно было привлечение внимания ЛГБТ-комьюнити к группе, состоящей из пяти гетеросексуальных белых парней. Подумайте. Народ любит теории заговора, а если к этому привязать личную жизнь мировых звёзд, кумиров подростков… Мы заработали на их актёрской игре столько, сколько не ожидали получить от самой группы, когда я её основал. Самих ребят на подписание контракта долго уговаривать не пришлось. Гарри, готовый буквально на всё, ради того, чтобы выделиться, с лёгкостью согласился. А Луи… Хах. Луи всегда был наименее популярным участником группы. Слабый голосок, невыразительная внешность… Видели бы какой хваткой он вцепился в эту историю, надеясь, что и ему перепадёт немного славы от его более популярное коллеги. Намертво! Так что проснитесь, люди. Двадцать первый век на дворе! Никто был не в праве запрещать им быть вместе и открыто заявлять об этом. Но почему тогда слухи не утихли, а наоборот усилились после распада группы? Ведь контракт давно закончился. Ну мы же с Вами взрослые люди. Сами посмотрите. Эта тема приносила им львиную долю внимания фанатов. Те, кто даже не особо интересовался группой готов был покупать музыку, мерч, ходить на концерты, хотя бы ради своей воображаемой парочки. Так зачем же убивать дойную корову? У Гарри только вышел альбом. Вот-вот начнётся тур. Луи начинает выпускать первую музыку практически в то же время. Фанатки сходят с ума, отслеживая постановочные сливы фотографий, ища смысл в написанных каким-нибудь второсортным гострайтером текстах… Всё это спланированное пиар-шоу для девочек, которое, помяните мои слова, начнётся с грандиозного каминг-аута в конце года и закончится громким расставанием тогда, когда нужно будет пропиарить что-нибудь ещё… Глаза Луи округлялись с каждым прочтённым лживым словом, а злость, вулканом бурлящая в крови, сменялась мешаниной из целого спектра разных отрицательных эмоций: негодование, страх, тревожность рвались наружу, не желая оставаться за маской равнодушия. Луи хотелось выскочить из автомобиля и кричать каждому прохожему о том, что всё это неправда, что чёртов ублюдок врёт, он мог покляться, что если бы вдруг Саймон оказался неподалёку, то Луи бы и мокрого места не оставил от него. Каждое блядское слово — враньё. Каждое. Блядское. Слово. Он заплатит за это. Как он посмел сказать такое о Гарри?! Как он посмел назвать нас с ним его проектом?! Я лично отомщу ему за каждую букву. Всё это ложь. Всё сплошная ложь. За исключением одного факта. …помяните мои слова, начнётся с грандиозного каминг-аута в конце года… Он выставляет нас полными идиотами. Ублюдок. Сволочь. Сглатывая боль, злость и ненависть к Коуэллу, Луи пролистал интервью чуть ниже, всё глубже погружаясь в искусно выстроенные лабиринты лжи Саймона. Статья продолжилась обсуждением остальных парней в том же свете, что и Гарри с Луи. Найла Коуэлл называл недалёким и легко ведомым, Лиама беспросветным алкоголиком, а Зейна вообще наркоманом. Томлинсон читал всё это и не мог поверить в то, что он на самом деле не спит, потому что реальность казалась ему какой-то гротескной вариацией самой себя. В ней Саймон превратился в огромное непобедимое чудовище, а Луи вдруг стал крошечным муравьём на его пути. Ложь приправленная щепоткой правды, из-за которой читатель слепо поверит всему остальному и, сам того не заметив, облачит мезкое чудовище в рыцарские доспехи, тогда как настоящие борцы за справедливость будут втоптаны в грязь теми же, кого они пытаются спасти. Ловко. Очень ловко. Стоит отдать ублюдку должное, в прикрытии своей задницы посредством обливания грязью других он непревзойдённый мастер. Однако ближе к концу интервью Луи ждала ещё большая неожиданность, после которой он незамедлительно помчался к занятому саундчеком перед концертом Гарри. Спасибо Вам, что поделились столь личной историей. Спасибо, что дали мне возможность высказать то, что было у меня на душе долгие годы. И, наверняка, многие назовут меня лжецом, кто-то может подумать, что я пытаюсь загубить только начавшиеся карьеры мальчиков… Но это не так. Они остаются дорогими мне людьми и всё, что я делаю — защищаю себя и свою семью от их действий, открывая вам, люди, глаза на не совсем приятную реальнось. И если у Вас лично остались сомнения по поводу моих слов, то поговорите с музыкантами, с которыми я работал раньше и которые сейчас не связаны со мной никакими контрактами. Они подтвердят всё, что я сегодня Вам рассказал, будьте уверены. Внутри у Луи всё похолодело. Он шумно сглотнул и дрогнувшим пальцем чуть пролистал статью. Когда он увидел фразу «И мы решили последовать совету мистера Коуэлла, побеседовав с некоторыми артистами, которые раньше работали с Syco», сердце Луи пропустило удар. — Нет… Нет, — зашептал он, листая интервью ниже и видя его страшнейший кошмар наяву.Леона Льюис.
«Я проработала с Саймоном долгих восемь лет, и он всегда был моей основной поддержкой в довольно беспощадном мире музыкальной индустрии. Скажу Вам честно, первое время я его побаивалась, но, если говорить совсем откровенно, я была молодой и вообще всех там боялась, однако Саймон стал для меня словно вторым отцом, который направлял и помогал в особенно сложные для меня моменты. Я безгранично благодарна за всё, что этот человек сделал для меня, и видеть то, что ему сейчас приходится оправдываться за несуществующие обвинения просто разбивает мне сердце»
Ронан Парк.
«Ох, Саймон! Мой братан! Да, мы с ним очень хорошо подружились, несмотря на то, что проработали совсем недолго. Лучший наставник! А что я думаю об обвинениях со стороны бывших участников One Direction? Я даже не знаю, чего они добиваются, пытаясь очернить имя того человека, который сделал их звёздами. Советую им не позориться и извиниться за свои слова»
Крис Рене.
«Пошел бы я когда-нибудь против Саймона? Да ни за что! Этот мужик дал мне всё, что я сейчас имею и меньшее, что я могу сделать — это поблагодарить его. У него всем артистам было очень комфортно и уходили от него с тоской на сердце и слезами на глазах! Он всегда поддерживает с ними связь даже после их ухода с лейбла, и эта ситуация с One Direction удивила меня не меньше, чем его. Этим мальчикам, которые якобы были недовольны условиями нахождения в группе, я хочу сказать только одно: «Где бы вы были, если б Саймон тогда не собрал из вас бойс-бэнд?»
И чем дальше Луи читал, тем хуже ему становилось. Все участницы Escala, Джонатан Антуан, Шарлотта Джаконелли, Сэм Бейли, все они, уже, видимо, бывшие союзники в деле против Саймона, высказывались тёплыми словами в поддержку последнего и осуждающе отзывались о самих ребятах, называя их самовлюблёнными, нахальными и неблагодарными. Мир вокруг парня медленно распадался на крохотные кусочки, оставляя вокруг лишь оглушающий звон, который словно раскалённая смола затекал в его уши, затуманивал мозг, подчинял себе бушующие эмоции. Перед его глазами мелькали выдранные из контекста фразы, которые он только что прочёл. Я был наподобие строгого отца… Чёртов ублюдок Они не написали ни одну из своих песен, ни ноты музыки, ни одной строки текста… Урод. Мудак. Лживая сука. Два года он провёл в гулянках и пьянках… Я не позволю тебе так отзываться о Гарри! Ты не стоишь и ногтя на его мизинце, жалкое ссыкло! Вся эта тема с «Ларри Стайлинсон», если вы понимаете о чём я говорю, родилась в стенах моего кабинета и там же закончилась… Эта фраза, резко ворвавшаяся в его затуманенные злостью мысли, в буквальном смысле слова выбила из парня дух и отрезвила его. Саймон мог поливать Луи грязью сколько угодно. Мог отзываться о группе как хотел. Мог даже выставить его на весь мир полным придурком, Луи было плевать. Но когда дело касалось Гарри и их отношений… Саймон одной фразой пересёк черту. В Луи за считанные секунды вскипела ярость, вызванная одной лишь мыслью о том, как этот самодовольный мерзкий лжец сидел в своём дорогущем кожаном кресле и, лениво покуривая сигару, заявлял жадному до скандалов журналюге о том, что они с Гарри просто-напросто его проект. Всё то, через что они прошли на пути к принятию самих себя, к раскрытию перед миром, ублюдок Коуэлл, который и был основной причиной большинства их трудностей, назвал «спланированным пиар-шоу для девочек». В Луи внезапно что-то щёлкнуло и он, приказав водителю срочно разворачиваться и ехать к Гарри, тут же позвонил их адвокатам и менеджерам, созывая всех на срочную встречу. В таком растрёпанном и возбуждённом состоянии он влетел к ничего не подозревающему Гарри на сцену. Однако сейчас, после ухода представителей их лейблов, состояние Луи было куда хуже. Его голова пульсировала от переполнявших её мыслей, чистое отчаяние и чувство загнанности в угол охватило парня, и всё, что он мог сейчас делать — смотреть опустевшим взглядом на свои дрожащие руки. — Эм… Мистер Томлинсон… Мистер Стайлс… — тихо начала тоненькая девушка, стоявшая неподалёку. — От всей пиар-группы могу заявить, что это интервью не сможет повлиять на наш план по раскрытию. Вы всё так же можете придерживаться… — Да?! — рявкнул Луи. — И выставиться полными идиотами, полностью подтверждая слова Коуэлла! — Простите… — неловко пробормотала она, не ожидая столь бурной реакции парня. — Эм… Что мы можем сделать? — Оставьте нас. Пожалуйста, — взяв себя в руки, коротко проговорил Луи. В ответ девушка молча кивнула и, махнув двум парням, которые стояли неподалёку, вместе с ними удалилась из комнаты. Когда пиар-менеджеры покинули гримёрку, Луи услышал тяжёлый протяжный вздох со стороны Гарри. Повернувшись к парню, он заметил, как тот медленно поднимается с дивана, запуская руку в ещё неуложенные стилистами волосы, и поворачивается к адвокатам. — Скажите, какие у нас шансы? Только безо всяких сглаживаний и смягчений, — голос Гарри едва слышно вздрагивает, но тот быстро маскирует это под негромкое покашливание. Луи видит, как эмоции разрывают парня на части, по одной лишь натянутой, как тетива, стойке Гарри, по его напряжённой спине и по дрожащему голосу, Луи всецело понимает внутреннее состояние Гарри. И тот факт, что он сейчас держит себя в руках, не поддаваясь смешанным чувствам и не устраивая истерики, немного успокаивает Луи. Сдержанность и самообладание его парня чуть остужают клокочущую внутри злость, и Луи переводит сосредоточенный взгляд на собравшихся. Адвокаты парней переглядываются с недавно введённым в курс дела юристом от лейбла Найла, словно беззвучно обсуждая заданный Гарри вопрос, и, после недолгой паузы, самый старший из них, высокий темнокожий мужчина в очках, начинает: — Сразу задам вам, молодые люди, один вопрос. У вас есть какие-нибудь доказательства его лжи? Видео, записи разговоров, письма? Луи быстро переглядывается с Гарри и Найлом, и все трое одновременно качают головами. Адвокат вздыхает и поправляет и так идеально сидящий костюм. — Тогда скажу вам, ребята, честно. Шансов выиграть это дело без тех, кто бы мог поддержать вас, никаких. Саймон наверняка либо купит их мнения, либо запугает. Буквально за полчаса до выхода интервью от агентств всех, кто был в статье, в пришли письма, подтверждающие их отказ от участия в деле, так что на его успешный исход можно не рассчитывать. Попытаться обвинить в клевете? Ваше слово против его. Никаких доказательств его лжи. Снова никакого толку. Боюсь, что представители ваших лейблов предложили максимально безопасный для всех вариант. Отказаться от дела и комментариев его слов. Иначе вы рискуете потерять всё. Карьеру. Безопасность. Друг друга, в конце концов, — мужчина бросает короткий взгляд на Гарри и замолкает. Атмосфера сгущается ещё сильнее, и Луи в полной мере ощущает на себе значение слова «безысходность». Давящий ком в груди парня не даёт ему выдохнуть, и он так и замирает на месте, чувствуя себя опустошённым сосудом. Вот он. Конец. Саймон снова выходит сухим из воды, в то время как вся их борьба идёт прахом. — Да… — Луи слышит свой голос, но не ощущает вибрацию голосовых связок и не чувствует, как шевелятся его губы. — Я думаю, мы согласны отступить. Он видит удивлённый взгляд Найла, который резко поворачивается к нему, слышит, как разочарованно вздыхают адвокаты, сами явно неудовлетворительные таким исходом, видит, как его собственное тело поднимается с кресла и движется к ним с протянутой ладонью. — Спасибо за всё. С Вами было приятно работать, — Луи жмёт руки каждому, даже не подумав взглянуть на стоящего в метре от него Гарри. Он не хочет видеть этого. Он не хочет видеть, как сереют и отстраняются его глаза. Он не хочет видеть, как из его груди вырывается вздох разочарования, как руки в защитной позе обхватывают предплечья, как его искусанные губы замирают в немой протестной фразе. Луи не хочет видеть разбитого и подавленного Гарри, так как прекрасно понимает, что это зрелище окончательно уничтожит всё, что, после сегодняшних событий, осталось от него самого. — Спасибо, мистер Томлинсон. Мы были рады помочь Вам и, несмотря на неудачу, мы всё ещё на Вашей стороне, — с чувством говорит женщина в сером костюме, отвечая на рукопожатие Луи. Парень слабо улыбается, не подавая виду, что он не услышал ни единого слова. — Стойте, — резкий, почти визгливый, голос Гарри обрывает обмен любезностями, и внимание всех находившихся в комнате тут же обращается к нему. — А если мы найдём ещё союзников помимо Найла, Лиама и Зейна, работавших на Саймона? Луи бросает безучастный взгляд на Гарри, и то, что он видит, никак не сходится с его ожиданиями. Вместо разбитого и такого же опустошенного, как и он сам, Луи видит готового к действиям и горящего идеей парня. Вид решительно настроенного Гарри немного отрезвляет его, и Луи, подозрительно прищурившись, осторожно спрашивает: — Что ты имеешь ввиду? Гарри поворачивается к нему — в его глазах полыхают огни, а на лице застыло взволнованное выражение. — Марк Фихили. Кевин МакДейд. Westlife! — спустя секунду выдаёт тот. В гримёрке снова воцаряется тишина, которую, лишь спустя долгую паузу, нарушает женщина в сером костюме. — Теоретически… Это могло бы дать вам значительное преимущество. Они не связаны с One Direction… Работали с Syco и Саймоном лично… Вопрос лишь в том, согласятся ли они на новую попытку после того, что он сделал с ними? — Но если согласятся? — голос Гарри пропитан возбуждённым волнением, а весь его вид говорит о том, что он хоть сейчас готов сорваться и действовать. — Если мы убедим их? — Гарри, — негромко проговаривает Луи, который явно не разделяет энтузиазм парня по этому поводу. — Мы даже не знаем, где их искать. Да и только подумай, Саймон разрушил их жизни, прилюдно унизил их… — Как раз то, что он сейчас пытается провернуть с нами, — по лицу Гарри пробегает волна смешанных эмоций, а голос его вдруг становится отрывистым и резким. — Луи, пожалуйста. Мы столького уже добились… Неужели ты так просто готов отступить? — Так просто?! — возмущенно восклицает парень. — Так просто, Гарри?! Я не отступил, когда предложил каминг-аут, не отступил тогда, когда Коуэлл угрожал тебе, закидывая наш дом кирпичами, не отступил тогда, ты задумал судиться с ним, но сейчас… Он победил, Гарри. Он победил, — Луи делает несколько шагов навстречу ему и смотрит Гарри прямо в глаза, пытаясь одним взглядом донести смысл своих слов. — И так будет всегда. Каждый раз, когда мы делаем шаг, он делает десять. Он всегда впереди, и мы не в силах его остановить. Даже если убедим мы Westlife помочь нам. Что дальше? Думаешь, он не найдёт к ним подход? Думаешь, что не сможет деньгами или угрозами переманить на свою сторону? Луи видит, как бровь Гарри чуть дёргается, а на лице появляется выражение, которое слишком хорошо было ему знакомо. Чуть поджатые губы, прищуренные глаза, желваки перекатываются на скулах — Луи замечает все эти крошечные детали и понимает: Гарри будет спорить с ним до конца. — Нет… — предвкушая, что сейчас начнётся, выдыхает старший. — Я всё сказал. И не смотри на меня так… — Последний шанс, — вдруг перебивает его Гарри, резко хватая Луи за руку и крепко сжимая её в своей большой тёплой ладони. — Если у нас ничего не получится, я обещаю тебе, мы больше никогда не вернёмся к этому делу. — Гарри… — устало выдавливает из себя парень. — Мы уже попробовали. Чего ты хочешь добиться? Расторжения контракта? Ты хочешь, чтобы всю твою музыку отобрали и запретили исполнять её? — Нет, — тихо говорит Гарри. — Я просто хочу завершить начатое. Пронзительный взгляд потемневших глаз Гарри заставляет Луи ненадолго замолчать. Последний шанс. — Пожалуйста, Лу… — одними губами проговаривает Гарри, ещё крепче сжимая его руку. Последний шанс. — Ну же, Томмо, хватит ломаться, как школьница, — раздаётся за спиной голос Найла, и Луи машинально оборачивается. — Мистер Томлинсон, мы сделаем всё возможное, чтобы помочь вам, — вслед за ним говорит адвокат, и его слова эхом отзываются в пульсирующей от боли голове парня. Последний шанс. — Ну же, Лу, — глаза Гарри прожигают в нём две чёрные дыры, а крепкая хватка его ладоней ощущается, как тиски, всё сильнее и сильнее сдавливающие кисть. Последний шанс. Последний шанс. Последний шанс. — Чёрт с вами, — качает головой Луи. — Будем искать ебаного Марка Фихили.***
— Спасибо! Спасибо, — говорит Гарри, и его голос разливается по наполненному криками и гулом стадиону. Смущённая улыбка непроизвольно растекается по его лицу, когда в ответ на его слова толпа вновь взрывается радостными воплями. — Чщ-щ, тише, — Стайлс поправляет ремень гитары и поднимает руку, чтобы чуть утихомирить не перестающих радоваться его выходу фанатов. — Спасибо вам, — улыбаясь ещё шире, говорит Гарри, поднимая счастливый взгляд в сторону VIP-секций, где виднеются силуэты его мамы, Джеммы и Луи. Он не может разглядеть их лиц, но какое-то шестое чувство подсказывает ему, что они так же не могут сдержать довольных улыбок. — Я… — начинает Гарри, когда гул чуть стихает. — Я безгранично благодарен каждому из вас, ведь если бы не вы, то сейчас я бы не стоял здесь. У меня не было бы того, что я имею, и одному Богу известно, чем бы я занимался… Толпа отвечает одобрительными выкриками, и Гарри, ощущая любовь и поддержку, которая исходит от зала, продолжает: — Я хочу, чтобы этот зал, этот концерт был для вас безопасным местом. Будьте здесь кем хотите, будьте свободными и счастливыми… — он ненадолго замолкает, пытаясь подобрать слова. — И я… Я тоже буду с вами. Я буду собой и всегда был собой, несмотря на то, что кто-то пытается внушить вам обратное. Зал взрывается новыми криками, и Гарри знает, что эти люди понимают его. — Сегодня первое шоу в туре. Спасибо, Лондон, за такой тёплый приём. Спасибо моей прекрасной группе, которая сегодня для вас выступает. Спасибо команде профессионалов, которые работают над светом и звуком, — по залу прокатывается шквал аплодисментов, и когда тот стихает, Гарри продолжает говорить. — Спасибо самым дорогим мне людям, которые пришли поддержать меня сегодня. Мама, Джемма, вы всегда были на моей стороне, несмотря на то, что я нередко бывал самовлюблённым сукиным сыном, вы всегда были понимающими и добрыми, и именно вы научили меня идти до конца, даже когда надежды на лучшее не остаётся. Фанаты отвечают громкими воплями и улюлюканием, и Гарри чувствует, как его волнение постепенно отступает. — Я хочу поблагодарить ещё одного человека… — негромко начинает он. — ЛУИ! — слышится звонкий женский голос из середины зала, который тут же подхватывают и разносят по всему стадиону другие голоса. Гарри тихо хихикает и, сделав притворно-серьёзное выражение лица, строго говорит разбушевавшимся фанатам: — Цыц! Я не закончил, — когда те в ответ так же радостно смеются, понимая, что попали в точку, он продолжает. — Спасибо моему любимому человеку, — зал снова поднимает шум, и Гарри снова приходится утихомиривать их. — Тише-тише… Спасибо тебе за твою смелость. Ты — лучшее, что случалось в моей жизни. Я люблю тебя, солнце… И да… — парень немного теряется, блуждая взглядом по залу, — следующая песня посвящается ему, моему милому созданию. Sweet Creature. Гарри даже не задумывался о том, какие слова слетают с его языка, и только в тот момент, когда оглушительный рёв толпы накрывает его с головой, парень начинает осознавать, какое местоимение он только что использовал. …посвящается ему… Секундная паника вместе с осознанием тут же охватывает его, когда всё громче гудящий зал, погружается в полутьму. Яркие прожектора белым горячим светом ударяют в лицо, и Гарри чуть прищуривается, пытаясь вглядеться в VIP-зону. Сейчас, когда вокруг потемнело, а весь свет сосредоточился на сцене, силуэты стали видны куда лучше, и парень сразу замечает фигуру Луи, облачённого в худи и кепку и показывающего свободной от стакана с выпивкой рукой большой палец. Гарри едва слышно усмехается, ощущая, как паника из-за неосторожно сказанного слова отступает. Парень медленно прикрывает глаза, слыша, как раздаётся звонкий перебор гитарных струн и, ухватившись обеими руками за микрофон, набирает побольше воздуха в лёгкие.Swe-e-et creature…