Нежность на минималках

Сергей На алгебре мне вот совсем было пох, о чём говорила математичка. Я всё думал, что сегодня семь уроков и что потом блондина забьют. Вовка забьет, а если нет, то тогда все подключатся, и мне тоже надо будет сделать выбор. Украдкой весь урок посматриваю на него. Вот нет в нём ничего пидорского! Обыкновенный он нормальный пацан! Просто, наверное, выебнуться захотел на новом месте, вот и придумал эту хуетень. Пидоры они, вон, полуголые в телевизоре скачут почти на каждом канале, а Артём, он не такой. И потом будь он пидором, смог бы он Ноздре вот так вот нос порвать? Да нихуя! Да и на каратэ он ходил, сам вчера мне сказал и похоже это правда, а раз так, то пидоры-то, наверняка, такими делами не занимаются. У них на уме, стопудово, там всякие салоны красоты, ну или другие пидоры. А Артём, он не такой! Бабы наши, кстати, стали кудахтать вовсю, и даже Романовна их заткнуть не могла, хотя, конечно, покрикивала. Но тут такое дело! Новенький красавчик в нашем колхозе. Красив, хорош собой, умён, вон, по ходу, все задачи по самостоятельной уже решил, не то, что я. Но главную новость нашим представительницам прекрасного пола, конечно же, уже донесли. Новенький — гей. Сам признался, и они обсуждают и зырят на него весь урок. Ну дуры, нет?! На обеде, как по команде, все сели отдельно от Артёма. Даже я. Вовка, вон, что-то пиздел с набитым ртом, а я всё глядел на блондинчика. «Ну зачем? Зачем ты так сказал? Ну прикольнулся, ну объяснил бы что прикол! Нет. Выпендрёжник!» Пара придурков из девятого под самый конец обеда, когда сероглазый уже сдавал поднос, ткнули его в спину, и он ответил. Тут ещё несколько малолетних дебилов подлетело. И тут я сам не понял, что на меня нашло, рванулся вперёд. Подлетел, мигом схватил двух ближайших ко мне и со всей дури шваркнул их лбами друг о друга. Потом надавал пару лещей третьему утупку. Остановился, когда увидел серые глаза в опасной близости от себя. — Нахуй ты так сказал? Тебя же после школы убивать будут! — Я знаю. — Скажи, что тупо угорал. Что прикалывался. — Нет. — Ты — не такой! — смотрю в его серые скалы. Ну, вот неужели он меня не понимает? — Тебе-то откуда знать, какой я? — он резко отстраняется и сваливает на урок. Вовка и наши одобрительно смотрят на меня. — Правильно! Нехуй школоте сюда лезть! Сначала с пидором старшие разберутся! — ржут они. Впервые в жизни я захотел уебать лучшего друга со всей силы. Так, чтоб кровь из носа обязательно брызнула, а потом добить. После физики мы всем классом идём за школу. На спортплощадку, где футбольное поле, там чуть дальше, где уже почти начинается частный сектор. Сумки и рюкзаки все побросали у брусьев. На блондина надвинулся сам Вовка. Стоят один на один, хотя я знаю, ЧТО сейчас будет. Он изобьёт Артёма до крови и, может, переломов, потом должны будем подключиться мы. И мы должны будем допинывать, а потом подбегут младшаки: десятые, девятые, восьмые. Слух-то про пидора уже по школе прошёл. И вот, они стоят вдвоём. Рослая, длинная плечистая и мускулистая Вовкина фигура нависла над высоким, худеньким мальчиком. Сука, ну вот, что сейчас делать? Секунда, и лапа Вовки пролетела над головой Артёма, а тот с неожиданной ловкостью увернулся, а потом… Пистолет. Самый настоящий пистолет. Этот сероглазый блондин держал в руках ствол. Вроде Макаров. И похож на боевой. Хотя у нас никто не разбирается. — Ну чё зассал? Хули молчишь? — Чё без ствола не можешь? Лучше убери, а то я тебе его в жопу запихаю! — Уверен? «Ёбанный в рот!» — только и крутится у меня в голове. Кого сейчас спасать? Друга? Или этого сероглазого симпатичного блондина? — Лучше брось ствол, иначе реально будет хуже! — Попробуй отними! — Артём предусмотрительно отошёл на пару шагов назад, чтоб Вовка в прыжке не достал. Друг оглянулся, окинув нас вопросительным взглядом. Мы втроём нехотя подошли ближе. Смотрю на блондина. «Бля, Артём, неужели ты это сделаешь?» — Не думаю, что ты нас тут всех положишь? Да и ствол у тебя игрушка! — они двинулись на него, я отстал. — Ты прав. Но попытка не пытка! Бах! Он выстрелил, он смог. И Вовка схватился за коленку. А мы все замерли. Где-то позади послышался топот ног, и кто-то из мелкоты крикнул. — Шухер! Директор! Но мы хоть и слышали, как оцепенели, наверное, это всё длилось пару секунд, но потом Вовка разорвал тишину криком. — А-ааа! Сука, пидор! Ебашьте его! Но охотников лезть под ствол не было. Я опомнился, подскочил к Вовке, а он просто за коленку схватился, а дырки то от пули — нет. Вскользь что ли задело? И крови нет. «Травмат!» — лихорадочно запульсировало у меня в мозгах. Оборачиваюсь, вижу наш директор Маргарита Станиславовна, тётка лет пятидесяти. Длинная, худая, в больших очках и вечно одевающаяся в чёрное. Будто у неё похороны всегда или поминки. Спешила к нам. Тут же отталкиваю Коляна и Ноздрю, подхожу вплотную к блондину и, впиваясь взглядом в красивую серость гор, скороговоркой говорю. — Найдут ствол, всех затаскают, ты нашу суку не знаешь! Прячь! — он ещё не верит, в глазах, вон, сомнения, и я, сам не ожидая от себя такой прыти, одним движением выхватываю пистолет. — Дай мне в живот! — Чего? — В живот дай мне, придурок! До него наконец доходит. И когда злобная ведьма с криками и проклятиями, приблизилась вплотную, я уже лежал на земле, схватившись за живот, пряча под толстовкой кусок железа. Разрулить всё было ну очень тяжело. Спасло, пожалуй, то, что Вовка сказал, что упал, и я упал. На ровном месте. А Артём, Николай и Руслан хотели нам помочь. И совсем никто не дрался. Ну у меня ещё был бонус, что хоть я и далеко не отличник, но все учителя в курсе в школе — я зихерить не буду. А Артёмка вообще новенький, хотя Станиславовна грозилась вызвать его мать. Вовка до дома всю дорогу хромал, и всё это время грозился пойти и сжечь дом «ёбанного пидора», а я лишь подставил плечо друга и думал. «Да никакой он не пидор! Был бы им, съебался бы в ужасе или, наоборот, ползал в ногах и прощения просил! А тут не зассал! Да, со стволом все крутые! Но ведь и Вовка не пиздюк, соплёй не перешибёшь! Да и нас ещё трое стояло!» И тут внутри какой-то язвительно-въедливый голосок спросил: — А ты? Ты бы стал бить светловолосого, если б Вовка его избил? — Нет. — А что же ты не остановил своих друзей? — А что он ведёт себя, как хуй пойми кто? Молчал бы, всё было бы по-другому. И вообще, заткнись! — Чего? — Вовка недоумённо посмотрел на меня. «Бля, кажется, я последнюю фразу вслух сказал!» — Да, так я о своём. — Я вот чё думаю, Серый. Надо будет этого пидора на улице выловить и захуярить во всю. Чтоб, бля, в больничке полежал месяц-другой. У, сука, убить хочу гада! — Ну поймаешь, ну отпиздишь, и чего? Тебя возьмут, и вместо ЕГЭ поедешь лес валить! — Меня не поймают и не посадят. И потом, вон, братаны там были. Ничё говорят, жить везде можно. — Бля, братух, ты чё серьёзно? — я смотрю на своего друга и не могу догнать: он угорает или нет? — Ну да. А чё? — Ты чё на зону хочешь? Ты — дебил? Он сбросил свою руку с моего плеча. — Серый, ты страх-то не теряй. Не забывай, кто я. И потом, я чё-то не понял, что значит поймаешь, отпиздишь, тебя посадят? А ты? Ты чё не со мной? Соскакиваешь? Кидаешь меня, что ли? Неприятный взгляд у Вовки, и цвет глаз, как брюхо у лягушки, но я тоже не пальцем деланный. — Мне он ничего не сделал! Нахуя я должен его вылавливать и хуярить? Потому что ты захотел? — Я обратился к другу. — Я не хочу из-за дебильных идей отправится на зону. Несколько мгновений сверлим друг друга взглядами. Ему-то легче: он длинный, и, выходит, что он смотрит как бы сверху вниз. Но я не сдаюсь. — Не ожидал от тебя. — А я от тебя. Всё, давай. И я ухожу. Впервые я не подаю ему руку. Дома долго туплю перед ноутом, пытаюсь собрать мысли в кучу. Нихуя не выходит. С одной стороны, Вовка прав и пидоров надо гасить. С другой… с другой был светловолосый, сероглазый мальчик Артём. И бить его, унижать, оскорблять или что-то подобное я не хотел, от слова совсем. А тут ещё противный голосок внутри прорезался: — А если ты не хочешь бить его, то вступись. Вступись за него! Пусть все видят, что он не один. И он видит. — И прослыть на всю жизнь пидором? — А сам-то ты кто? — Заткнись! — и я в бешенстве швыряю рюкзак об стену. Бамс. Что-то звякнуло внутри. Я знаю что. Та железка, что я переложил из-под толстовки. Достаю. Да, травмат, сделанный под копию Макарова. Смотрится, пиздец, как круто, даже то, что рукоятка синей изолентой перемотана, не особо портит грозный вид. Иду в прихожую и целюсь перед зеркалом. Уверенность и мощь вот, что я ощутил, взяв его в руки. Вот, казалось бы, килограммовый кусок стали, а я чувствовал, что прямо сейчас могу пойти и заставить любого на улице сделать то, что хочу я. И хуже всего, что эту ахуенную вещь надо вернуть. — О, сын, привет, икх, — батя появился на пороге. Я едва успел сунуть пистолет в штаны. — Ты чего опять навозюкался? — А, работу искал. — Ясно, ладно я по делам пошёл, ты ляг — я приду пожрать приготовлю. — Серёг, мама приехала. — Рад за неё. Дверь закрой, я скоро вернусь. До дома сероглазого я домчался быстро, хотя пару раз меня так и подмывало достать ствол и сунуть его кому-нибудь под нос. И музыку я поставил в телефоне под настроение. I'm a man I spell: M! A! N! Woah, I'm a man * Судя по звукам за глухим забором, там шли какие-то сборы, но решаю всё же залезть в чужую жизнь, стучу в калитку. Белобрысый выскочил мгновенно. — Ты? — Я. Можем поговорить? — у него взгляд заметался, а сам боится — на лице написано. — Быстрей давай, — и он тащит меня подальше от своих ворот. — На вот, — я протягиваю ему ствол. — Слава Богу, а то я уже думал: пиздец мне за него будет. — Слушай, тебя Вовка, кароче, запомнил он это тебе — отомстит. — «Ну вот почему у него глаза такие? Даже сейчас, когда боится?» — Да мне пох на него, ты сам-то как? — А мне то, что будет? — удивился я. — Ну ты ж вроде с ними или как? — Я сам по себе. И помни про Вов… — Да нах он мне не упал, меня и пострашней пугали, а тебе спасибо — и он едва коснулся меня руками, будто бы хотел обнять, и тут же убежал. «Вот что это сейчас было?»