Нежность на минималках

Сергей Освобождение моё было неожиданным. Да, в камере я потерял счёт времени и просто ушёл в себя, но желудок, в отличие от головы, жил своей жизнью и всё настойчивей и настойчивей напоминал о себе. Точней, о том, что в него нужно что-нибудь закинуть, желательно горячего. Голод терпеть я в принципе научился давно, но сейчас, вкупе с забитой головой и ноющей болью в груди, состояние моё было не очень. Совсем не очень. Хотя, чего уж там, хреновое оно было. И тут, когда за окнами совсем темно стало, меня снова привели в уже знакомый кабинет. Там помимо этого «Брэда Питта» был Артём и наш школьный психолог Евгений Сергеевич. С блондином мы молча уставились друг на друга. Его серые глаза совсем потускнели и нет в них больше тех озорных чертят, да и не такими глубокими они мне сейчас показались. Мы просто стояли и играли в гляделки и молчанку. Да, первое моё желание было въебать ему! Жёстко и со всей дури! Но я сдержался, лишь постарался вложить в свой взгляд вагон и маленькую тележку презрения. Сероглазый взгляд всё-таки отвёл, значит, получилось. Следак тем временем достал из ящика стола мой телефон и протянул мне вместе с курткой, что валялась на диване. — Сергей Валентинович, надеюсь в следующий раз вы будете разговорчивее! Я молча взял мобилу. Зарядка сдохла и видно покопаться в нём менты не успели, что ж, и на том спасибо. А психолог тем временем спросил: — Ну, что? Кость, мы пойдём? — Давайте, — тут мужчина посмотрел на блондина. — Надеюсь, Артём, всё будет хорошо?! Мы ведь обо всё договорились?! — Да, Константин Михайлович. Я накинул куртку, и мы втроём наконец-то вышли из здания. Воля встретила нас темнотой, разряженной светом от фонарей и кабинетов, и мелким моросящим дождиком. Мужчина прошёл вперёд и пискнул пультом сигналки, я же, сойдя с крыльца, вдохнул этот холодный, пронизанный безнадёгой воздух, а потом схватил блондина за плечо и, развернув к себе, врезал кулаком прямо в нос. Бац! Не как в фильмах, конечно, но шлёпнулся он на задницу смачно, к тому же прямо в лужу. — Да, что вы творите?! Господи Боже, на секунду отвернуться нельзя! — запричитал мужчина. Я не слушал. Присел к парню и сказал, глядя прямо в серое море: — Объяснить? — Не, — он потряхивал головой, — не надо! Кровь из носа у него пошла быстро и обильно. — Сергей, ну что ты творишь?! Снова в камеру захотел? — мужчина стал поднимать блондина из лужи. Я оглянулся, из-за дождя на крыльце мусарни никого не было, хотя меня б и это не остановило. Накидываю капюшон и направляюсь к выходу со стоянки, напоследок крикнув: — Это только аванс был! Перепрыгиваю маленький заборчик и тут голос психолога: — Куда ты? Оборачиваюсь. — Вы хороший мужик, Евгений Сергеич, но идите… домой! И я пошёл к перекрёстку. — Куда ты пойдёшь? — серый «Логан» затормозил позади меня. «Да что ж он всё не уймётся-то, а?» — Домой. — Тебя ж вроде выгнали! Нет? — Нет! — вру я. — Отъебитесь уже, а! — и я, ничего больше не слушая, перехожу на бег и сворачиваю ко дворам. — Сергей, стой! Давай хотя бы подвезу! Я молчу и прибавляю скорости. Дворы, дома, какая-то школа, а я всё бегу и бегу. Скоро в боку и груди закололо, но я продолжил бежать, пока стало совсем невмоготу. На мосту через реку, что пересекает наш город, я остановился. Будь я какой-нибудь сопливой бабой, я б, наверное, решил бы выпилиться из жизни, но! Но я просто встал и благо прохожих не было, а до проезжающих мимо машин мне не было дела, и я заорал во всю глотку. А перед глазами стоял сероглазый — сука! К дому на улице Баранова я пришёл через час. Весь мокрый, то ли от дождя, что продолжал моросить, то ли от пота. Ещё и стучать пришлось долго. Мужчина, как и в прошлый раз, сначала немного приоткрыл дверь, а потом чуть ли не силой затащил меня во внутрь и тут же задвинул засов. — Какого хуя? Где шлялся? — Гулял… — разговаривать неохота. Ничего неохота, только в тепло и спать! Даже чувство голода молчало, да уж, измотался я в край! Что сказать, «насыщенный» сегодня день! Инесса Александровна выглядела заспанной, хотя и хотела это скрыть, куталась в халат. Спрашивать она ничего не стала, лишь молча смотрела, как я раздеваюсь в прихожей. Я снял с себя всё кроме трусов, но промокли и они, однако совсем голым скакать перед этими людьми я не намерен! И, пройдя на кухню, надыбал там бутылку с янтарной жидкостью на дне, явно не апельсиновый сок! Засосал сразу из горла. Глотку обожгло, но плевать! Не хочу даже думать, как выгляжу со стороны. Как отец! Всегда презирал таких людей, а сейчас… Да пох! — Почему так поздно? — спросила женщина. — Гулял! — бля, голос какой-то сиплый, неужели так быстро в башку дало? — Нагулялся? — она забрала бутылку. — Ага! Змеиные глаза уставились на меня. Прошлись по моему телу, задержались на рёбрах, ну да, там же синяки от мусорских ботинок, потом снова посмотрели в лицо. Женщина хмыкнула, а потом вдруг сказала, как отрезала: — В ванную быстро! Спать ляжешь у Артёма, я ща бельё дам! Утром поговорим! И тут же что-то щёлкнуло. В карман своего махрового халата женщина положила пистолет, как я понял, предварительно поставив на предохранитель. В ванной меня разморило совсем, и я, чуть не пизданувшись башкой о плитку, вылез, надел безразмерные подштанники, что принёс мне Ящик, и поплёлся на знакомую софу. Засыпая, я ощутил, что она всё ещё хранит запах сероглазого. Утром болело всё, что может болеть. Странно, мне ведь не сорок лет, я не старик. Тихо встаю, с кухни доносятся голоса и пахнет чем-то вкусным. Напяливаю явно Тёмкины трикошки и майку, ставлю мобилу на зарядку — хорошо у него полно и наушников, и аккумуляторов запасных, и выхожу из комнаты. — Проснулся?! — женщина поставила передо мной тарелку с гречкой и котлетами. Она хлопотала у плиты. — Угу! — бурчу я и умываюсь, а заодно и пью у мойки. — Где шараёбился? — спросил Ящик. — Мы, вон, звонить хотели, да у тебя недоступен! — он жрал не хилый такой бутер с колбасой и запивал, как ни странно, кофе, а не водкой. — Гулял, — бля, где у них ложки? — А ебашился с кем? — Да, так гопота какая-то, — отмахнулся я и взялся было за еду, как мужчина рывком прижал мои руки к столу, а женщина сзади поднесла нож к горлу. — Пиздеть будешь в другом месте, ясно?! — прошипела она. — В темпе! Быстро давай! Где, когда, с кем? — Икх, — горло моё само издало непонятный звук, а в голове голос прокричал: «Не сдашь? Не сдашь? Не сдашь?». — У Артёма я был! Кхм, нож уберите! — Дальше! — Он хотел сбежать из больницы. Кхе-кхе… Мы гуляли с ним по городу до вечера! Пожалуйста, уберите, мне… кхе… говорить сложно, — я уже чувствовал, как стоит неаккуратно сглотнуть, и сталь вопьётся мне в шею. Нож отошёл на несколько миллиметров. — Дальше! — Сидел у него в палате, потом пошёл домой и во дворах на гопоту нарвался! — А шмотки чё как странно пахнут? — подал голос до сих пор молчавший Ящик. — Отпинали они меня! — ну по сути так ведь было, — и я в грязь пизданулся! — Так вонь, как от ссанья! Я театрально поморщился и опустил взгляд. — Да ладно? — начал ржать мужчина. — серьёзно? Ну ты, бля, даёшь?! Ха-ха! Нож исчез, а женщина поставила передо мной чашку с чаем и вазочку с вареньем. — Кушай, Серёж. И тебе скоро в школу, не забывай! Да, душевное начало дня! Кусок, вон, в глотку не лезет. В шмотках блондина я чувствовал себя не комфортно. Совсем. И дело даже не в размерах. Хотя он длинный, но худой, а я всё же покрупнее буду. Просто у него всё какое-то белое, голубое, лиловое, красное, зелёное — все цвета радуги. Ну не одену же я такое. И чёрного или серого у него почти нет! Не, тогда в первый раз, с розовой футболкой, тогда до дома дойти только надо было, но сейчас! Короче, кое-как выбрал себе блядско-голубые джинсы, белый свитерок — как же ненавижу белые вещи — загасишь на раз и хрен потом отстираешь, — и красный куртец. Кроссы взял свои. Была мысль, конечно, вообще забить на учёбу, но тогда, наверняка, вечером стопудово появится психолог. А я не хочу, чтоб этот хороший человек общался с этой семейкой. В школе я возник, как привидение. Девчонки из девятых-десятых в открытую пялились, как будто их кумир заявился. Этот… Как его Паттинсон? Или Лето?.. Или Лито?.. Хрен их разберёшь! А вот пацаны держались кучней, не охали и не ахали, так злобно пошёптывались, но пока не бросались. Шакальё! В классе я развалился на «камчатке». Вовки по-прежнему нет, а с сероглазым я не сяду! Хотя его тоже нет. Всю алгебру я зависал в телефоне и решал «стратегическую» задачу: удалять фото Артёма или нет? На перемене внезапно ко мне подкатили наши девчонки во главе с Анькой. — Серёж, привет! Недовольно смотрю на троицу одноклассниц. — Чё хотели? — Серёж, ты сегодня так классно выглядишь! — Кароч, Ань. — У меня предложение. Скоро день учителя, и там вечер будет, танцы… — Да, Серый! — влезла Светка. — Ты уже решил, с кем пойдёшь? — Какой ещё вечер? Нах он мне нужен! И ваще, у меня дела. — Пойдут все! — заявила неожиданно Галка-палка, ну да, лит-ра же у нас сейчас будет. — Молодцы девочки, что напомнили. Праздник в эту пятницу, и ещё раз напоминаю, что всем прибыть в парадной форме одежды. Ясно! Так Савельев, Заглядимова, вы свои номера выучили? — Да, Галина Павловна. — Жаль у нас народа мало. Так, Коломин не появился? А Веснин? Его кто-нибудь навещал? Карпов? — Нормально с ним всё, — палец над значком «Удалить» занемел. — Ребята, это очень важно. Такой праздник раз в году, поэтому девочки — в платьях, мальчики — в костюмах. — А у нас в классе девочек не осталось! Гы-гы, — заржал Ноздря. А рыжая Эля почему-то покраснела. — А спортивный костюм пойдёт? — продолжил я подъёбывать училку. — Хватит! — сухонький кулачок опустился на журнал. — Найдёшь где-нибудь костюм! — Где это? У меня вот нет! Да и идти я не хочу! Чё вы сделаете? Пару вкатаете? Анька присела на соседний стул, а училка стала покрываться красными пятнами. — Серёж, ну чего ты? Пойдём вместе и я тебе всё дам! — рука одноклассницы легла на мою. Раньше такого не было. И что значит «всё»? «Попробуй! Чего ты? — вылез внутренний голосок. — Анька — девка что надо! Сиськи, вон, жопа! Видишь, как к тебе пристраивается?» — Ань, а чё ты ко мне вдруг так подсела? — А может ты мне нравишься? — Столько лет в одном классе и ничё, а тут вдруг нравлюсь? — Ну, Серёж? Ну чего ты! — она обиженно поджала губки. — Ладно, пойдём вместе! Она чуть ли заскулила от радости, а я, едва досидев урок, двинулся домой. Нечего больше в школе делать! — Сирёж! — рыжая Эля догнала меня у выхода. — Серёж, Артём просил передать, что… — Эль, ты, ты — хорошая, ты — классная, но мне похую, что там хотел этот пи… Артём! Ясно? — и, оставив девочку в недоумении, я пнул дверь, сшибая мелких школоло, что выбегали на улицу в ларёк за сигаретами. Дома неожиданно я почувствовал знакомый запах. В зале, в креслах друг напротив друга сидели Инесса Александровна и её сын. Услышав шум, они синхронно повернулись ко мне, но потом белобрысый продолжил свой рассказ: — Так что сейчас нужно думать об этом! — Явился?! — начал я. — Да. — Ну тогда я свалю! Пока ты опять не… — Что? — перебил он. — Сам знаешь! — Ты всё не так понял! — Да пошёл ты! Всё я понял! Ты меня сд… Нашёл себе бабу, да? Медсестричку ту, да?! Так что пошёл ты на… — Я вот и пойду! — он вскочил с кресла, сжал кулаки. — Хватит! — крикнула Инесса Александровна. — Сын, я поняла тебя и займусь этим, а пока, раз уж Серёжа пришёл, пойдёмте мальчики во двор! Рома-а! Мужчина уже был на улице. В руках он держал знакомый мне карабин, а женщина вышла из дома с пистолетом, и мы всей толпой отправились к яме. Крышку открыл Ящик, а женщина заявила: — Сейчас мы решим, кто может с нами остаться, а кто уйдёт! — выразительно глянув на нас, она дослала патрон в патронник. В яме почти голый, весь в синяках и крови, исхудавший и запуганный, сидел мой старый друг — Вовка Каланча.