Нежность на минималках

Сергей Я не привык впадать в депрессию. Я никогда не заморачивался по пустякам и старался не думать, что скажут окружающие на совершённые мной поступки, но сейчас мой мозг просто кипел. Было довольно прикольно, что такая красивая деваха, как Анька, вовсю, вон, лапает и хочет меня. Одни её сиськи чего только стоили, наверное, четвёртый размер, вон, мне в грудак уткнулись. Да и на лицо хороша: брюнетка с длинными волосами, карие глаза, чуть навыкате, нос с горбинкой, пухлые губы, аромат вишни, лимона и… сигарет. Она что, курит? Однако голос, который всё твердил: «Попробуй!» уступил место другому. Точнее простая фраза высветилась в голове, как яркий баннер, как неоновая вывеска где-нибудь посредине ночного поля: «ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?». И я отпихнул Аньку. — Ты чего? — не поняла она. — Аньк, это не… неправильно это, — язык, когда не надо, всегда бред несёт. — Ты про презики, что ли? Не боись, у меня есть! — и она быстро подлетела к школьному столу и из второго ящика достала несколько разноцветных пакетиков. — Выбирай! — и парочка упала мне на колени. — Да я не про это! — опешил я от неожиданности. Одно дело, когда в классе все друг друга подъёбывают о количестве половых партнёров, и совсем другое — увидеть вживую, сколько их. — А чё такое? Я ж вижу те нравится! — и она снова оказалась у меня на коленях. «Бля!» — матерюсь я про себя, но всё же решаюсь и хватаю её за плечи, сжимаю отталкиваю от себя и… — Аня, ты тут? — в комнату вошла женщина. Мы отскочили друг от друга так, будто между нами взорвалась граната. Мадам тем временем удивлённо подняла брови и уставилась конкретно на меня, жуков, наверное, так рассматривают — холодно и с презрением. Прошлась по моей покоцанной роже, по явно не моей сорочке, и взгляд её остановился на бугре в области паха. Карие глаза гневно блеснули, и она крикнула Анне: — За мной! Быстро! Одноклассница смутилась самую малость и, моргнув мне, отправилась за женщиной. «Вали от греха подальше!» — опомнился внутренний голос, и я лихорадочно стал снимать с себя чужие шмотки. Кое-как справился с ними и даже сложил более-менее аккуратно, ну это, брюки, вон, с рубашкой-то похуже, не измять бы только, и, когда я уже застёгивал ширинку на джинсах, дверь снова отворилась. — Сирёж, пойдём в школу? — и Анька — сама невинность — стала складывать в свой кожаный рюкзачок книжки и тетрадки. — А твоя мама, она э-э… — начал я. — Да не парься! Ей всегда не нравится, что я кого-то в гости привожу! Не понимает, что я молодая! Женщина вышла нас провожать. Теперь я рассмотрел её куда лучше. Невысокая, стройная даже худая, на вид лет сорок, наверное, ну или больше, на голове какой-то тюрбан, лицо неприветливое. Хотя нет! Чего уж там! Лицо барыни, к которой в дом забежала грязная дворовая шавка и немой Герасим. Она не проронила ни слова, но губы её иногда подрагивали, а желваки на скулах ходили туда-сюда, и ещё я заметил морщины. Много: на лбу, около глаз, даже сквозь крема они проступили. Ну, а в глазах просто не человеческое презрение и даже злоба. На пороге я застрял, залезая в свои кроссы, а девчонка вдруг прижалась ко мне и тихо прошептала: — Под ручку меня возьми! Сказано — сделано. Я как медведь обхватил Аню, а она обернулась назад: — Пока мам, — и чмокнула меня в щеку и толкнула дверь. Около школы до меня наконец дошло, что к учёбе я сегодня не готов от слова «совсем», но эта разумная мысль тут же утонула в бешенстве, которое возникло у меня, едва я увидел, как к зданию приближается сероглазый. И не один, а в компании Эли. И сука, они тоже шли под руку. Я тут же рывком высвободился из-под Анькиной хватки и подошёл к Артёму. — Чё выздоровел? Решил сегодня опять позлить наших?! — и сплёвываю ему под ноги. — Ну ты дома не сидишь! Бегаешь, а я за тобой! Как ещё до тебя достучаться? В наручники заковать? — Это у вас семейное! Сверлю его взглядом, он отвечает тем же. Вот не знаю почему, но чувствую, знаю, скажет он сейчас ещё хоть слово, и я в драку полезу. Что со мной творится? — Ребят?! — Эля встаёт между нами. — Пойдёмте, урок уже скоро! — Я не пойду! — не отрываюсь я от серых глаз. — У меня рюкзак украли! — Я тебе всё дам! — в унисон вместе ответили Эля и Анька, а Артём заржал. Едва зайдя в кабинет и кивнув одноклассникам, я демонстративно упал на «камчатку» и с похер-фейсом уставился на доску, но ради вида всё же положил ручку и чистую тетрадку на парту. Хорошо, Сашка Савельев никогда не откажет в таких мелочах. Как-то успокоиться стоило больших усилий, боковым зрением я всё наблюдал за Артёмом и готов был броситься в любую секунду если… — Что? — задал я вопрос сам себе, — если что? Желание как-то нагадить блондину раздувало изнутри, с другой стороны, я знал, что, если сейчас вдруг неведомо как появится Вовка или кто-то другой и захочет навредить Артёму, я его в пыль расхерачу! — Да, бля! Что со мной? Плюс отец! Мысли о нём тоже терзали меня, но, как ни странно, где-то глубоко в душе, поселилось пока маленькое, но уже твёрдое чувство, что всё равно, что с ним будет! Я не думал, что это равнодушие меня захватит целиком, но некоторые мысли проскальзывали. Быстро-быстро, как бегущая строка по телеку. «Почему я должен переживать за него? Из-за него у меня всегда было много проблем!» Но я старался не обращать на них внимания и решил, что после обеда обязательно смотаюсь домой. Уроки тянулись бесконечно долго, но в середине третьего внезапно заявилась Галка-палка и, не обращая внимания на Зинаиду Романовну, сообщила: — Праздник по случаю дня учителя переносится на завтра. Поэтому прошу всех задействованных в концерте остаться сегодня после уроков на генеральную репетицию! По классу пробежал стон. Ещё бы! Люди-то думали, что у них ещё неделя, а тут. — А почему перенесли, Галина Павловна? — спросила наша рыжая одноклассница. — Так сложились обстоятельства! — какого тумана нагнала классуха. — Ещё раз напоминаю, после уроков генеральная репетиция! А завтра всем прийти в парадной форме: мальчики в костюмах, девочки в платьях! На перемене блондин то ли помня мои наставления, то ли потерявший за последнее время некоторую часть своей борзости, особо по школе не шлялся и приключений на свою аппетитную задницу не искал. А я демонстративно его игнорил, хотя посматривал украдкой. Так, на всякий случай, мало ли?! Как мы оказались у кабинета директрисы, я и сам не понял, но мы столкнулись. Следующим уроком была география и как раз Станиславовна её вела, вот я и решил отпроситься. Глупо, конечно, надо было бы так свалить, но тогда она точняк поднимет всех на уши. Что-то мне подсказывало, что кредит доверия на весь учебный год я израсходовал уже давно. У дверей с золотистой табличкой неожиданно было много народу, но что мне больше всего не понравилось, то, что туда-сюда сновали учителя и в приёмной сидели полицаи. Едва их увидев, я тут же завернул за угол и через секунду там оказался Артём. — Думаешь за нами? — Вряд ли! Тогда нас бы из класса выдернули, и потом, там вроде директрису саму допрашивают. — Мне домой надо! Ну, из-за отца. — Понимаю, ладно, давай хоть Эле скажем. — Ты со мной? — вскидываю я на него взгляд. — А ты думал я тебя брошу? — Ну знаешь, возможны варианты! Он злобно глянул на меня. — До конца жизни мне теперь припоминать это будешь! — и развернувшись ушёл. «Не надо так с ним!» — снова вспыхнула внутри неоновая вывеска, но я уже летел в сторону раздевалки. Едва я выскочил за дверь, как меня остановила Аня. Они со Светкой и ещё парочкой десятиклассниц, кажется, курили за углом школы. Только сейчас я заметил, что Аня курит. — Серёж, ты куда? Вечером зайдёшь за костюмом? — Мне по делам надо, Ань. Давай я лучше завтра с утра, а? — Серёж, — она немного закатила глаза и посмотрела на подруг, — вечером дома точно никого не будет. Так что жду в восемь! Школьные двери распахнулись и во двор вылетела Иринка Скворцова. — Девчонки, девчонки, чё расскажу! Не поверите! — защебетала она, оправдывая фамилию. — Дай сигарету! Нашу кошку-то, Маргариту, допрашивают из-за дачи, представляете?! — Чего? — протянуло сразу несколько голосов. — Того! — передразнила Ирка и, выпуская сизый дым, продолжила. — У неё муж — чиновник в мэрии, и дача есть тут недалеко в «Дивном», что ли, не суть! Кароче, девчонки, прикиньте, их обокрали недавно, а когда приехала полиция, стали выяснять, откуда такие деньги! Дача то на неё записана, а она — простая директриса у нас. Ей на такую домину миллион лет копить! Я не стал слушать дальше, лишь кивнул однокласснице и побежал домой. — Серый! — окликнул меня мужчина, когда я вбегал в родной подъезд. — Дмитрий Семёныч? Здрасьте, я ваще-то тороплюсь, отец вот… — договорить он мне не дал. Сграбастал своей ручищей мою. Он в камуфляже, как всегда, временами почёсывает почти лысую голову и говорит всегда, так будто рубит что-то топором. — Вот об отце и хотел с тобой поговорить, пацан. — Что с ним? — Точно не знаю! Его, вон, тётя Аля нашла, уж не знаю, чего к вам попёрлась, а он еле живой! Выбежала на улицу ничего не говорит, мычит! Хорошо я на встречу попался. Ну, скорую вызвали, все дела там. В общем так, пацан, я думаю отделал кто-то батю твоего! Кто, не знаю! Врать не буду, но возможно дружки его. Надо бы с Озеровской компанией пообщаться. — Где он? — сейчас меня интересовало только это. — Дык, в больницу увезли, да я, старый пень, не спросил в какую! — Ладно, Дмитрий Семёныч, я тогда начну с нашей. — Давай, пацан, давай. Ты это, если что, можешь рассчитывать на меня! Ну вдруг, какая помощь нужна. — Спасибо, — крикнул я и, достав телефон, побежал в квартиру. В голове были только нецензурные обороты. Запах озона, бледно-белый цвет повсюду, длинные коридоры, очередь у регистратуры. Снова это чувство дежавю. Усилилось оно, когда я увидел того врача в очках и с залысинами. Он меня узнал тоже, и вроде даже обрадовался. — Здрасьте, я по поводу отца. Карпов Валентин Петрович, он… его днём привезли и… — Да знаю, знаю, молодой человек. Я ведь, кажется, давал вам рекомендации, какой режим соблюдать, чтобы снова не попасть к нам. — Его избили! — Хм, это меняет дело. Что ж, подождите, я узнаю, что там. Сидя в коридоре, я поневоле задумался о блондине. Не надо было его одного в школе бросать, но… Бля, я совсем запутался! Я не понимаю, кто мне дороже и важнее! Сидеть пришлось долго и только, когда я заметно проголодался, объявился врач и огорошил: — У него тяжёлые травмы, — он протянул какую-то бумажку на твёрдой картонке. — Вот! Полный диагноз. А вкратце: сердце выдержало, что удивительно, но теперь ему нужно стационарное лечение и, конечно, лекарства. — Это дорого? — пытаюсь разобраться в мудрёной писанине: аускультация, острая интоксикация, повреждение печени, почек… — Недёшево, молодой человек. — А как же там операция, что вы делали? Она чё? Совсем не помогла? — Молодой человек, лечение — это лечение, а вот нужных препаратов у нас нет! Но если их не принимать, он скорей всего не поправится! Или вообще… Я вцепился глазами в него, казалось, ещё слово, и я вмажу ему прямо по очкам. Лепила хуев! Только и может, что бабки с людей трясти! Ненавижу! Мужчина чуток отступил от меня и тихо произнёс: — В конце списка я написал список рекомендуемых лекарств. Но они недешёвые. Выдираю бумажек из картонки и разворачиваюсь. Здесь мне больше делать нечего. Дома я слонялся из угла в угол, но не доставать же психолога своими проблемами. По дороге я заглянул в пару аптек. В одной из моего списка не было ничего, в другой — почти всё. Но, взглянув на ценники, я понял, что нужно идти на дело, потому как достать денег в таком количестве, я не смогу! Совсем! Холодильник был пуст, в комнате воняло, врачи, вон, когда забирали батю, даже обёртки от лекарств и осколки от ампул оставили, хотя у нас и своего мусора достаточно. Достаю телефон, ставлю на зарядку и долго туплю перед контактом Артёма. Позвонить или нет? А что сказать? Я в жопе — дай денег? А кто он мне? Спонсор? Или человек, который с тобой, когда хорошо? Пришло сообщение. Анька настойчиво приглашала в гости. И я, прикинув, что всё равно сегодня все проблемы не решу, отправился к ней. У подъезда сталкиваюсь с сероглазым. — О, а я к тебе! — Зачем? — Ну как? Ты как сам? А то я переживал! И я это, с психологом договорился, можем пока пожить у него. Он, ну точнее его родные, не против, а Эля вообще только рада будет! — Жить за счёт чужого человека? Не, не варик для меня! — и я отхожу от Артёма. — Да, стой! Стой ты! — он догоняет меня. — Скоро Инессу и Ящика поймают! Я пойду свидетелем. Я договорился! А там Евгений Сергеевич поможет и мне только до следующего ноября дожить и мне восемнадцать будет! Понимаешь? — Рад за тебя! И Инесса? Ты теперь мать так зовёшь? — и я ускоряюсь. — Да, бля! Серый! — он снова догоняет. — Поживём у дяди Жени. Потом кончаем школу, находим работу, год быстро пролетит, и будем жить вдвоём! А? — Работу найдём где? Продолжим хаты чистить? А потом тебя в армию заберут! Или нас поймают, и я на зону поеду! Второй раз вряд ли ты меня отмажешь, — язвлю я, — и ваще, у меня отец умирает! — Чё ты ноешь всё! — крикнул он мне в лицо. — Я пытаюсь! Слышишь, пытаюсь, блядь! А ты? Отец у него! А у меня ваще ща никого не осталось! И ничо, справляюсь, живу! — А тебе хоть кто-то нужен? И я ухожу. Блондин больше меня не догоняет. У Аньки дома повторилось почти всё тоже самое, разве, что Артём теперь постоянно стоял перед глазами, и я не отвечал на её поцелуи и ласки, уворачивался. Под конец она решила, видимо, сменить тактику, и вот мы уже на кухне и между нами стоит бутылка вина. — Давай, Серёж. Ну по чуть-чуть! — Я ж не пью, Ань — А за милых дам? Точнее, даму? Вкус какой-то противный у вина. Или это от того, что я его не пил никогда. — А на брудершафт? — Не надо, Ань! — я отодвигаю рюмку, но тут девушка резко склоняется надо мной. — Ну чё ты ломаешься, как девственник? — голос у неё стал злее. — Вовка, вон, никогда не стремался! Раз и сразу, знаешь какой у него ху… Картина, как голый Вовка трахает Аньку, тут же встала перед глазами. — Но у меня с ним только пару раз было! Я вот с тобой хочу попробовать! А ты?! — она облизнула идеально белые ровные зубы, а меня замутило, и я, резко вскочив, метнулся к сортиру. «Бля! Да, правду про неё говорили, что она со всеми!» — неожиданно вспыхивает злость. Кое-как умываюсь и иду к ней. Девушка со скучающим видом сидит и рассматривает бокал. — Да, не думала я, что ты такой слабенький! Правду про тебя говорят, что ты тоже педик, как и этот новенький! — Значит так! — я подскакиваю к столу, хватаю бутылку и быстро выливаю её в раковину, потом бью её и получается розочка. Хватаю Аньку за плечи и сжимаю. Сильно сжимаю. — Завтра, как и обещал, пойдём на этот ёбаный вечер вместе! Но если ты, сучка похотливая, ещё хоть раз рот просто так откроешь, я те обещаю, твою мордашку даже лучший пластический хирург не спасёт, — и я легонько касаюсь стеклом щеки девушки. В её глазах неподдельный ужас, она, вон, в комок сжалась, я понимаю, что то, что обещаю никогда не сделаю. Но отступать поздно. Бросаю розочку об пол и забираю костюм. Блондин в голове ухмыляется. На вечере всё было стандартно, ну то есть, учителя старались изобразить, что у нас тут в школе высшее общество собралось, а школота по указке неумело придерживалась этих правил. Я реально не понимал, зачем Галке-палке нужна такая массовка, ведь, по идее, в концерте от нашего класса были заняты только Эля и Сашка. Но, как сказал классик: «Умом Россию не понять!». С Анькой мы встретились в коридоре, и по её замученному виду и мешкам под глазами я понял, что угрозу мою вчера она восприняла всерьёз. Что ж, это мне на руку! Одета она сегодня была шикарно, и трудно не признать, но мы подходили друг другу, как пара. Вот с детства не носил костюмы, а этот на мне сидел, как влитой. Просто вторая кожа: не жал нигде, не тянулся, был притален. Плюс белоснежная сорочка и алый галстук. Хотя, наверное, лучше бы была бабочка. Но поглядывали на меня все, правда кто-то с интересом, а кто с завистью. Вечер шёл как обычно: поздравления дорогих учителей, песни, стихи, весёлые сценки, но я не смотрел на это, я искал блондина. С утра он не ответил на звонок, правда, потом написал, что придёт и у него сюрприз для меня. А я сюрпризы не люблю! И вот, когда с официальщиной было покончено, Зинаида Романовна вылезла на сцену и объявила танцы. Дескать молодёжь может отдохнуть, разумеется, в рамках приличия. И тут кто-то сразу врубил этого нарика Элджея с его «Розовым вином». И вот когда фразы про «фиолетовое платье» мне уже надоели, я увидел его. Он снова был с Элей. А одет, ну просто пиздец какой-то! Чёрный плащ, чёрная рубашка с блёстками, чёрные джинсы, такой же ремень и ботинки, ну дьявол вылитый! Демон! Тут же ко мне подбежала Анька, взяла за руку и прошептала на ухо: — Ты мне должен один танец! Лицо Артёма помрачнело, а я подошёл и спросил: — Что за сюрприз? — Увидишь! Серые глаза блеснули. Анька потащила меня танцевать, но, едва мы отвоевали себе место, как музыка поменялась, а на сцену вышел блондин. И запел: Сколько нам с тобой теперь осталось, Лишь малость. И живёт со мной слепая жалость, Моя усталость. Между мной и тобой остаётся ветер, Между мной и тобой только слово где ты.* Анька злобно хмыкнула и прошептала: — Педики! А я, как заворожённый, остался стоять и слушать.