Семейные традиции

Утром Ника выбралась из моих объятий и пошла шуметь в ванной, но для меня, по ощущениям, было ещё слишком рано, так что я и не подумал шевелиться, только от света отвернулся. Сквозь сон было слышно, что она плещется в душе, сушит волосы, и в голове лениво проскальзывало, что, будь я бабой, ни за что бы не стал жертвовать целым часом священного утреннего сна. И это моя девушка ещё относительно быстро собирается, потому что красится совсем чуть-чуть, только глаза и губы. Была одна, с которой договорились встретиться в три, я приехал к ее дому без десяти и с психом уехал в четыре, потому что ну это ни в какие ворота. Красилась она, видите ли, да ну нахуй. И то я бы столько не ждал, но как-то увлекся лентой и не сразу глянул на часы. Ника вернулась в спальню, присела у меня за спиной, наклонилась, касаясь плеча грудью, ее вкусно пахнущие волосы свесились у меня перед лицом, и я лениво погладил их, изо всех душевных сил надеясь, что она пришла просто поласкаться, а вставать не обязательно. — Уже пора? — вздохнул я после чмока в щеку. Фу, кошмар, вечно спросонок хриплю, как прокуренный алкаш. — Ну, если ты меня везёшь, то да, — усмехнулась Вероника, целуя меня ещё и в уголок губ, — сделаешь кофе? Кивнув, я повернулся на спину, сладко и долго потянулся. Сделаю, конечно, и кофе, и завтрак. Дел на сегодня у нас обоих невпроворот, но ее дела гораздо важнее. Кажется, она уже немного успокоилась, это главное. А то у нее бывает, что от нервов включается ручник где-то в голове, и начинается такое торможение, будто у нее с рождения и капли мозгов в этой чудесной головушке не было. Зевая до щелчков в челюсти, я поплелся в душ. Пока раздевался и забирался в ванну, сшиб часть этих бесконечных флакончиков и ещё раз убедился, что купить полочку — нихуя не прихоть, а ебаная необходимость. У них ещё, с какого-то хера, не у всех дно плоское, как неваляшки, блять, кто их такими сделал вообще. Закончив с душем и бритьем, я тщательно вычистил зубы и пополз на кухню. Включил кофемашину, сунул хлеб в тостер, заглянул в холодильник за фруктами и с ужасом обнаружил, что кончился сельдерей. Как можно было проебать истощение такого важного ресурса? Он вкусный, полезный, сытный и низкокалорийный — самое то для завтрака, так ещё и прокуренность убирает. А то курю я не особо много, но все равно. Пришлось делать себе смузи из огурца, зелёного яблока и йогурта, для Ники, как обычно, сладкий, бананово-нутелловый. Нутеллу же и на тост ей намазал, сверху положил кусочки клубники. Надо сегодня-завтра заехать на оптовку и втариться овощами и фруктами. — Чего такой несчастный? — поинтересовалась девушка, заходя на кухню уже с идеально гладким высоким конским хвостом. — Сельдерей кончился, — пробурчал я, помешивая утративший очарование утренний коктейль, — ну чего ты ржешь, я люблю сельдерей! Ишь, заливается, засранка. Сейчас вот свеженакрашенные глаза у нее потекут, будет знать. — Да кто же спорит, — прохихикала она, усаживаясь за стол, — только интересно, как ты мог так прочно на него подсесть. Красивая такая. Улыбается, слизывает с кончиков пальцев шоколадную пасту, домашняя и уютная в моей футболке и коротких шортах. Наклонившись, я взял ее лицо в ладони и крепко поцеловал немного приторные от Нутеллы губы. Сколько раз я представлял себе, что когда-нибудь это сделаю — просто возьму и поцелую, и будь, что будет. А теперь можно, и я знаю, что получу только взаимность. — А на тебя? — поцеловав ее в кончик носа, я залпом допил смузи и пошел гладить себе футболку, оставил ее завтракать и пытаться опомниться после неожиданной атаки. Оказалось, все мои десять футболок уже заботливо выглажены и повешены в шкафу. В целом, от полутораметровой штанги мне осталось сантиметров двадцать, где как раз помещались вешалки с костюмом, парой рубашек и футболками. Вот что-что, а наглаживать шмотки Ника любит, так что надо бы обновить утюг. Моим хлопковым футболкам посрать, чем я их глажу, а девушки носят совсем другие ткани. Список дел множится, я так беспокоюсь, чтобы ей было у меня тут хорошо — но при этом все так естественно и само собой. Макс бы вот нервничал очень, он любит, когда мы с ним только вдвоем. Вернее, любил. Вздохнув, я натянул серые штаны, черную футболку. Мамуля вечно ворчит, что я, как сорока, вечно в серо-черном, но это самые практичные цвета, мало ли, в чем можно изгваздаться. Да и, в принципе, у бати эту гамму разбавляет только хаки, так что от всех наездов можно отбрехаться наследственностью. Пока Ника одевалась, я упал на диван и открыл ленту. Смотрел туда одним глазом, пока на ноуте гуглил прогноз погоды, а потому очень удивился, когда заметил свою морду. Ника выложила коллаж из пяти фоток, где я пью по утрам свой зеленый смузи, и среди них вставила одну с Кристианом Бейлом из одного из "Бэтменов", где он тоже залпом хлебал что-то зеленое из высокого стакана. И даже подписала: "Или я живу с Бэтменом, или кое-кто неисправимый ЗОЖник", эмодзи понатыкала. Вот же жучка! Когда только успела нафоткать, а. Пришлось лайкать и в комментариях писать, что я ничего не берусь утверждать, но никто никогда не видел меня и Бэтмена в одной комнате. Спустя несколько минут из спальни донёсся заливистый смех, значит, чекнула. Ох и социоблядь, ох и зависимая. Хотя, наверное, тут ничего не исправить уже. И надо ли? Только благодаря Инсте я мог любоваться ей хоть каждый час, потому что, хоть мы и виделись часто, мне постоянно ее не хватало. Только в мае стало немного не до того, когда Максу совсем было плохо. Целую вечность спустя Вероника, наконец, была готова. Надела туфельки, взяла сумку, расчесала хвост, накрасила губы. Я не удержался, чмокнул ее — получил пизды, потому что смазалось, но она смеялась вместе со мной. — Так, нет, стоять! — скомандовала девушка с резким и неожиданным переходом от милого хихиканья к строгости, когда я потянулся обниматься. — Блузку помнешь. Закатив глаза, я фыркнул и показательно поднял ладони. Не хочет обниматься — ну и ладно, ну и пожалуйста. Потому что после экзамена я ее от души выебу. Эта потрясающая перспектива буквально окрыляла. В машине я уже почти привычным жестом положил ладонь ей на коленку. Так приятно, уютно, по-семейному как-то, наверное, потому, что в моей семье это всегда было нормой. Вероника тоже совершенно спокойно реагировала, просто накрыла мою лапищу своей маленькой лапкой и продолжила переписку одной рукой. Уже на стоянке универа, вежливо открыв для девушки дверь и подав ей руку, я осознал, что не взял рюкзак, а это значит, что у меня нет с собой студенческого. — Я тогда поеду, кис, а то студак забыл, — я поцеловал тыльную сторону ее ладошки, другой рукой заправляя крохотный волосок ей за ушко. — Да и зачем ты там нужен, — улыбнулась она, коснулась моей щеки, — я тогда позвоню, когда закончу, ладно? Кивнув, я наклонил голову и поцеловал ее в уголок губ. Прямо в самую улыбку. Решив не париться с местом всех нужных покупок, я приехал в строительный торговый центр. Сначала зашёл в магазин бытовой техники и взял утюг — навороченный и хитровыебанный, который сам знает, какую ткань гладит, и не имеет переключателя температуры. Правда, если он прижжет шёлковую рубашку или что-нибудь еще такое нежное, Ника меня им же и забьет, наверное. Закинув коробку на переднее сиденье, я потопал в мебельный. Прямо на входе увидел длинную напольную стойку для обуви с тремя полочками, верхняя из которых ещё и как сиденье может использоваться, да и цвет подойдёт. Поскольку обуви у моей девушки дохерища, это тоже пригодится, а я куда-нибудь свои три пары кроссовок и кеды с берцами приткну. В отделе для ванных девушка-консультант показала мне прикольный белый шкафчик с одной дверцей и несколькими открытыми полочками сбоку. Плоский, конечно, но достаточно вместительный, над стиралкой повешу. И в цвет к нему узкий высокий настенный шкафчик, его можно сбоку от зеркала ебнуть, будет туда косметику ставить. Кстати, о косметике. Можно нехило сократить количество этого добра в ванной, если часть переедет в спальню, так что я попросил показать мне ещё и туалетные столики. Выбрал один, небольшой, но в тон к имеющейся мебели, с зеркалом и подсветкой, кучей полочек и ящичков, туда же взял мягкий круглый пуфик. Уже на кассе подумал, что розетки рядом со свободным местом, куда я думал приткнуть столик, нет, захватил ещё удлинитель на три дырки, чтобы воткнуть подсветку и всякие волосяные причиндалы. Перетаскав все коробки в машину, я рухнул на водительское сиденье и закрыл глаза. Заебись сейчас это всё наверх таскать, надеюсь, лифт не наебнется, как в прошлый раз. Зато управился за сорок минут и обошёлся одним магазином. Столик приехал в разобранном виде, так что его я оставил себе на десерт. Закинул новый утюг на место, быстро навертел дырок в ванной, молясь только, чтобы кафель не треснул, повесил оба шкафчика. Расставляет уж пусть сама, как ей удобно, лезть в это дело я не буду. Несчастный столик собирался одним шестигранником и предельно просто, удлинитель я прикрутил под столешницей, чтобы был в зоне доступности, провод до розетки у тумбочки прокинул в отсеке плинтуса, чтобы не торчал. При пробном запуске не включилась подсветка, оказалось, все лампочки вкручены не до конца. Не самый лучший выбор для транспортировки, повываливались бы, поразбивались. Спустя два с половиной часа после отъезда с парковки у универа я смог умыть руки, и это, между прочим, отличный результат. Думаю, студентка моя уже вот-вот закончит, так что поехал уже туда, не забыв взять студенческий. Стоило только мне отъехать от дома, влупил такой ливень, какого я давненько не видал, хотя прогноз обещал только облачность с прояснениями. Походу, накрылись наши вечерние покатушки... Ну и похуй, будем сидеть дома и трахаться! А то с этими месячными она ни себе, ни людям, блин. Ну, в смысле, ни себе, ни мне, а то множественное число как-то стрёмно звучит. Я припарковался поближе ко входу, нашел сзади на полу зонт, послушал немного музыку. Практически ровно через три часа после нашего расставания пришло какое-то не особо веселое "я все". Что все, как сдала, когда выйдет — ничего не написала. И вообще, договаривались на звонок. Наверное, что-то случилось, блин. Неужели реально от нервов тормознула и ничего не смогла ответить? Под зонтом без лишних промедлений добежав до крыльца, я вымок нахер по колено. Но зато Ника была в холле со своими возбуждённо гомонящими одногруппницами. Завидев меня, она сделала такую мордашку, что я пожалел, что не прихватил пачку платочков из бардачка. — Ну, что такое? — пробормотал я, когда она без слов потянулась ко мне обниматься и спрятала лицо на плече, мягко погладил ее по спине. — Кис, что случилось? Чего ты? — Да на сто баллов она сдала, до сих пор в шоке, — поделилась одна из девчонок. Да уж, она обожает такие оценки, но после них всегда в прострации. — Ну я же тебе говорил, что все будет отлично, — поцеловав ее в висок, я улыбнулся, — а ты боялась. — Я до сих пор боюсь, — вибрирующе вздохнула отличница, отстраняясь. — Зато уже все заебись, — подбадривающе улыбнувшись, я чмокнул ее в кончик носа. Кажется, сработало, улыбнулась, пусть и бледно. Сейчас разгуляется, развеселится, все будет хорошо. — Не понимаю, как ты можешь встречаться с таким мужланом, — поморщилась подружка Ники, имя которой все время вылетает у меня из головы. Видимо, не такая уж она и хорошая подружка, если не знает, что я прекрасно изъясняюсь на английском. С мамулей, отучившейся на учителя английского и занимающейся дополнительно не только со школьниками, но и со студентами вузов, имеющими специализированные профессиональные курсы английского, я был обречён на upper intermediate. В лучшие времена даже мог похвастаться натянутым advance со словарным запасом без малого четыре тысячи слов. — Кать! — возмутилась моя девушка, бросая на меня извиняющийся взгляд и краснея. — Может, я и мужлан, но я не обсуждаю людей в их присутствии на другом языке, если не уверен, что они его не знают, — ровно ответил я, доброжелательно улыбаясь, — тебе следовало сказать это на французском. Вот и все, сконфузилась и потухла. Ибо нехуй, блять. Группа этих переводчиц с английского и французского, как и любой бабский коллектив, давным давно распалась на маленькие группки, которые шипят друг на друга не хуже змей, так что отмечать успешную сдачу госов они тоже собрались частями. Хорошо хоть у нас более-менее дружный коллектив сохранился, может, потому что парни и девчонки почти один к одному. Вот и Ника спросила, могу ли я подкинуть в кафе ее четверых подружек. — Ну если дамы потеснятся, то могу, конечно, — пожал плечами я. Они все стройные, места у меня много, поместятся. Вот только ни у кого не оказалось зонта с собой, так что под слегка поутихшим дождем я провожал их по одной до машины. Вероника вызвалась быть последней, что мне не очень понравилось. За время короткого дождя успели натечь нехилые такие лужи, так что я без лишних раздумий подхватил свою девушку на руку, усадил на предплечье, чтобы не промочила ноги и не простыла, да и туфли целее будут. Звонко хохоча, она цеплялась за мои плечи и напрягалась всем телом, пытаясь балансировать на не самой удобной жердочке. Я усадил ее на сиденье, оставил ей зонтик, чтобы закрыла его и убрала себе в ноги, быстро обежал машину и прыгнул на свое место. — Вот так сервис! — восхитились девчонки, даже поаплодировали, пока я отряхивался от весьма холодной, несмотря на начало лета, воды. Я только пожал плечами. Если бы Ника попросила, я бы и в статусе ее друга так сделал, а теперь уже и просить не надо, и разрешения спрашивать тоже. В торговом центре я не поленился заехать на платную подземную парковку, чтобы не повторять ещё раз эти кульбиты с зонтиком. К двоим из компании собирались присоединиться парни, так что Ника меня тоже пригласила отметить с ними, ну а я что, я проголодался, пока грузчиком и мебельщиком притворялся. Мы устроились на диванчиках за большим столом, я притянул свою красавицу к себе, и она без возмущений, как утром, откинулась спиной мне на плечо, оживлённо обсуждая чужие ответы и комиссию. Ну вот, уже отмерла, а то я реально думал, что будут слезы. Судя по разговору, пара человек все же не сдали, но тут со мной сидят самые-самые отличницы, все до единой получат красный диплом. Когда пришли парни, я с ними поздоровался и снова замолчал. Девчонки наперебой рассказывали, как все прошло, так что я вполуха слушал, приобнимал за талию самую красивую из присутствующих девушку, потягивая свое безалкогольное мохито, и думал о том, что будет дома. Секс. Наконец-то, твою мать! С удовольствием выполню свое обещание и вылижу Нику, как следует, облапаю с ног до головы, зацелую. Может быть, украдкой несильно кусну, уж точно оставлю парочку засосов на плечах. Хотелось бы на шее, но это слишком палевно, да и на ее нежной коже хер знает когда сойдёт, а тут защита через две недели. — У меня есть для тебя сюрприз, — доверительно шепнула мне на ушко Вероника, — как поощрение за терпение. И этот прозрачный намек на что-нибудь дико сексуальное, типа стриптиза или откровенного белья, оказался куда более возбуждающим, чем все мои фантазии. — Мне понравится? — так же тихо уточнил я, усмехаясь. — Я выбирала так, чтобы тебе понравилось, — хитрая, лисья улыбка сделала ее ещё красивее. Значит, вещь. Точно, точно белье. Хотя мне и эти рубашка и юбка тоже очень нравятся, с удовольствием сниму их с нее поскорее. — Оно сейчас на тебе? — судя по лёгкой дрожи, даже в таком еле слышном шепоте заметно, как я мгновенно охрип. Сглотнув, девушка покачала головой. Значит, яркий цвет, под такую слегка прозрачную рубашку его было бы слишком вызывающе надеть на государственный экзамен. — Жаль, а хотелось бы. — Могу после душа надеть под это, — пожав плечиками, она подняла руку, давая понять официантке, кто заказывал "Цезарь" с креветками. Ещё и ду-уш... Ну ладно, ладно, я ждал неделю, подожду и еще десять минут, не страшно. — Давай прямо сейчас уже поедем домой, — пробормотал я, целуя ее в щеку и немного отстраняясь, чтобы мы оба могли поесть. Хихикнув, она ткнула меня локтем в бок и придвинулась к столу, взяла вилку. Вздохнув, я тоже принялся за свой куриный "Цезарь". Запретный плод сладок, Вадимыч, терпи, блять. Бабцы трещали без умолку, мы с их парнями сидели, жевали заказанную на всех порцию картошки-фри и красноречиво переглядывались. Дождь кончился, вылезло солнце, да такое, что, видимо, кататься всё-таки поедем. Я написал в конфу для этих дел приглашение, откликнулись почти все, многие с уточнением, что посмотрят на состояние асфальта. Я и сам не люблю по мокрому гонять, машины брызгаются, заднее колесо под крыло накидывает так, что заебешься вымывать потом. — Если подсохнет, поедем кататься? — уточнила Ника, мельком глянув мне в телефон. — Да, если ты не передумаешь, — пожав плечами, я погладил ее по колену. А то как будут эти чудесные круглые коленочки дрожать, так, может, и останемся валяться в постели, я не против. Мотоцикл от меня никуда не уедет, а приласкать кисоньку всегда в приоритете. — Девочки, мы, наверное, поедем, — сразу засобиралась Вероника, как по сигналу. Пока они там ещё щебетали, я подозвал официантку, оплатил наш заказ, полистал ленту, написал несколько сообщений, ещё немного полистал ленту. В конце концов, Ника встала, и я тоже поднялся, кивком попрощался со всеми и предложил своей красавице локоть. Она улыбалась, немного мечтательно и счастливо, в машине поболтала с родителями, рассказывая им, как ей достались самые знакомые вопросы, а один так вообще по теме уже написанного диплома. Я особо не прислушивался, вел машину и поглаживал ее по коленке и бедру, в деталях представляя и предвкушая, как буду снимать эту замечательную обтягивающую юбку. Чтобы не сорваться и не похерить весь план, я не стал к ней даже прикасаться, пока она собиралась в душ. Только поторопил, когда любительница ящичков и систематизации начала было крутиться вокруг нового туалетного столика. От нарастающего возбуждения и нервозности сохло в горле, так что я дошел до холодильника, ещё раз напомнил себе купить овощи и фрукты, глотнул холодной минералки прямо из горла. — Ну ты идёшь? — недовольно донеслось из спальни, и у меня мурашки по спине побежали. Каждый секс с Никой кажется чем-то космическим, немыслимым, фантастическим. А после такого перерыва вообще как в первый раз. Только не сорваться, только не сделать больно, только не сорваться... — Вот же блять, — только и смог выдавить я. Она сидела на краю кровати, на рубашке кое-где виднелись мокрые пятнышки от капель, а под рубашкой так отчётливо и, в то же время, смутно проглядывало чёрное кружево у нее на груди, что меня повело. Оперевшись коленом на кровать рядом с ней, я поцеловал ее так медленно, как только смог, но так глубоко, как хотелось. Рука сама собой скользнула в вырез, поближе к купленному специально для меня белью. Ее грудь такая аккуратная, упругая, так приятно ложится в ладонь — обнаженная и нет, она всегда прекрасна. Ника сама взялась расстёгивать пуговки, и я опрокинул ее на спину, ложась рядом, зацеловал длинную тонкую шею, огладил бедро, нащупал тонкую полоску кружева трусиков под плотной тканью юбки, проследил ее до восхитительной попки — стринги. Блядство. — Сними ее, — почти нечленораздельно прохрипел я, не сумев одной рукой справиться со спрятанной в шве молнией. Ника помогла мне, нарвалась на ещё один поцелуй, прогнулась, прижимаясь ближе. Сев, я медленно, дразня себя самого, немного задрал строгую юбку, оглаживая красивые бедра, наклонился, целуя подтянутый плоский животик. Хрупкая маленькая куколка, слишком идеальная, чтобы существовать на самом деле. Аккуратно стянув уже чёртову юбку, я сбросил ее на пол и, наконец, вжал девушку собой в постель. Она обняла меня ногами, отвечая на жадный поцелуй, царапнула плечо в ответ на несдержанный слабый укус за горло. Помня о своем обещании, я постарался сбавить обороты, сполз вниз. Я прекрасно знаю, что женщины чувствуют себя в красивом белье более привлекательными, более соблазнительными, так что не стал снимать трусики, очаровательно полупрозрачные, вжался ртом прямо через них. Влажность на языке, звонкий стон, часто вздымающаяся грудь в обрамлении немного колючего кружева под одной рукой и напряжённое плотное бедро под другой — слишком много для моего самоконтроля. Не сдержав тихий взрык, я сжал член через одежду, сдвинул носом промокшее белье и широко лизнул. — Жень... — почти захныкала Ника, положив ладошку мне на затылок и слегка царапнув его коготками в попытке ухватиться за волосы. — Пожалуйста, Жень, трахни меня... Я и сам не понял, как вообще так случилось, что неопределенный отрезок времени прошел мимо моего сознания. Я обнаружил себя втрахивающим захлебывающуюся стонами девушку в матрас, осознал, что слишком сильно сжимаю ее бедро, что забил на презик, что даже не снял футболку. Но остановиться было выше моих сил, потому что Ника, разметавшаяся в так и не снятой рубашке подо мной, жадно щепчущая мое имя между стонами, прогибающаяся, льнущая, была прекраснее всего, что я когда-либо видел. — Боже мой, какая ты красивая, — выдохнул я, целуя ее в податливо подставленную шею и пробираясь свободной рукой под тонкое кружево на груди. И потом, лёжа рядом с ней, раскрасневшейся, тяжело дышащей и уставшей, я все не мог налюбоваться. Гладил белую гладкую кожу, вел кончиками пальцев вдоль границ темного шершавого белья, ловил ленивые поверхностные поцелуи, пока она приходила в себя. — Ну что ты пялишься, — проворчала красавица, расстегивая пуговки на манжетах. — Кажется, у меня синдром Стендаля, — прошептал я, касаясь губами хрупкого плечика. — Какие у тебя резкие переходы от грубости к нежности, мне нравится, — промурлыкала Ника, обнимая меня и прижимаясь всем телом. Так. Так-так. Значит, сделал больно. Точно на бедрах, я всегда залипал на ее бедра. Скользнув ладонью по внутренней стороне левого, я легко нащупал припухлость, состоящую из двух полукружий. Всё-таки укусил, ублюдок. Гребаное, блять, животное! — Прости, кис, — пробормотал я, не зная, куда себя девать от стыда и уворачиваясь от поцелуя, — я не должен был... Просто, блять... Ну, я вечно кусаюсь, и... — Эй, — ухватив меня за уши, она строго поджала губы, — ты меня слышишь? Я же сказала, мне нравится, когда в меру укусов, шлепков, за волосы когда тянут. То, что произносили ее пухлые губы, я слышал, но не мог уложить в голове. Крохотная, нежная, белокожая Вероника, изнеженная папина принцесса, любит то, чего я всегда стеснялся, как звериных пристрастий? Или она это говорит, чтобы я не загонялся, а на самом деле ей не нравится? В любом случае, я постараюсь больше такого не допускать. — Я люблю тебя, — вздохнул я, зарываясь лицом ей в шею, — а ещё я долбоеб, который забыл про резинку. — Ну конечно, в таком-то порыве страсти, — довольно протянула одна сплошная изюминка, поглаживая меня по макушке, — ничего, я принимаю противозачаточные. Так мы поедем кататься? — Тебе только одно от меня и надо, — фыркнул я, прижимая ее к себе крепче, — заманила меня в койку, чтобы я только тебя катал, да? Хорошо, что кататься собрались вечером. Сейчас мне хочется только лежать с ней рядышком и ласкаться, а не идти куда-то, ехать, вот это все напряжённое внимание, да ну... — А если и да, то что? — хитро протянула девушка, отстранилась было, но я не пустил. — Ну-у, дай в душ схожу. Ну вот опять душ... А как же я? Полежать со мной, пообниматься? — А потом будем валяться? — как-то вышло слишком просительно, но она с улыбкой кивнула, почесала меня за ухом. Все же отпустив ее от себя, я повернулся на живот и, стянув влажную футболку, зарылся лицом в подушку, пытаясь отогнать подальше стыдливые мысли. Так или иначе, она же кончила, значит, все было нормально, если бы она не выносила боль, такой силы укус в таком чувствительном месте сбил бы ей весь настрой. Вздохнув, я потер колючую макушку. Таким неготовым к отношениям я себя ощущал только перед самыми первыми отношениями. Казалось бы, всю жизнь дружили, уже живём вместе, а до сих пор столько всего друг о друге не знаем, аж бесит. Впрочем, я оказался зверски обманут. Сначала Ника в ванной гремела своими баночками, видимо, расставляла их по новым полочкам, потом пришла с бельевым тазиком, полным все тех же флакончиков, начала на столике расставлять, сложила в ящики приборы и расчёски, все рассортировала, шкатулочки с украшениями притащила. А я лежал, горестно вздыхал, любовался длинными ногами и старательно отгонял мысли о том, что она не хочет со мной валяться, потому что обиделась. Но эта девочка не из терпеливых, если ее что-нибудь не устраивает, обычно она в категоричной форме об этом сообщает. Закончив, Ника плюхнулась рядом, обняла меня и крепко чмокнула в щеку. — Очень классный стол, спасибо, — положив голову мне на плечо, она дала подвинуть себя поближе, — ты такой заботливый медвежонок. — Э, — поморщившись, я щипнул ее за жопку, — слишком сладко. — Ты, может, и выглядишь, как большой и страшный гризли, но вот тут, — ее ладошка легла мне на грудь, — ты как мармеладный мишка. Тихо посмеиваясь, я покачал головой, перебрал ее чудесные волосы. Из-за того, что я отношусь к ней, как к, собственно говоря, любви всей своей жизни, и, в целом, с девочками всегда старался быть помягче, у нее искаженное представление обо мне. — Ты должна понимать, что так только с тобой, кис, — подняв ее руку, я приложил ее ладошку к щеке, поцеловал запястье, — и не думаю, что мармеладные мишки кусаются. — Смотря каки-ие, — лукаво протянула девушка, устроилась на мне верхом, гибко подставляясь под поглаживания, — принцессы тоже разные бывают. — Ну а ты и не принцесса, — приподнявшись на локте, я притянул ее к себе, целуя в шею, — ты моя королева. Она замерла было, затаив дыхание, а потом вдруг прыснула. — То есть, — пихнув меня в плечи, Вероника якобы опрокинула меня обратно на подушку, — из папиной принцессы я стала королевой медведей? До меня пару секунд доходило, а потом я со смехом перевернулся, подминая ее под себя. — Только одного конкретного мармеладного мишки, — коснувшись ее щеки тыльной стороной ладони, я мягко поцеловал улыбающиеся губы, — очень ревнивого и жадного, между прочим. Всё-таки мое желание исполнилось — мы валялись, обнимаясь, целуясь, болтая о ерунде. Конечно, несостоявшаяся фотомодель много фоткала, то нас, то наши руки, то тесно сплетённые ноги. Наверное, если бы она правда стала моделью, когда Ксюша попыталась ее затащить в этот бизнес, я бы сгорел нахер от ревности. Благо, Вероника очень сосредоточена на учебе и не могла себе позволить столько пропускать школу, сколько требовали съёмки. Мне вот больше нравилось, когда она танцами занималась, такая пластичная ведь, все эти бальные штучки у нее потрясно получались, как и латинские, и даже твист, но об этом лучше не упоминать, ее единственный твист буквально табу. В три мы перекусили, потом ещё повалялись, и в четыре я скомандовал собираться. — А разве не в пять? — уточнила Ника, лениво потягиваясь у меня в руках. Да, договорились к половине шестого подтягиваться уже на наше место, но надо же ещё прикупить перчатки и куртку. — Заедем ещё в мотосалон, — напоследок легонько шлепнув ее по попке, я встал, размял шею и плечи. Пока девушка собиралась, я быстренько ополоснулся, захватил оба шлема, свою куртку и спустился вниз. Все прекрасно высохло, солнце втопило конкретно по-летнему, так что покатушки состоятся. На байке остались пыльные следы капель, так что я их аккуратненько стёр сухой фланелькой, чтобы было опрятно. Надо будет на днях заехать в гараж и вымыть его хорошенько, а то хер знает когда мыл уже. Ника вышла уже в куртке, в светлых джинсах и белоснежных кроссовках. Щиколотки, конечно, красивые, но голые, тоже могут обветриться. Проверив в рюкзаке, на всякий, наличие документов, я запустил движок, чтобы немного согрелся, надел шлем, устроился в седле. Девушка со мной каталась ещё на нейкеде, так что давно знает, как работает застёжка шлема и как правильно садиться на место пассажира. Пару раз коротко гавкнув двигателем, чтобы подкинуть оборотов и помочь согреться, я плавно тронулся, чувствуя спиной, что второй номер аж дрожит от восторга. Хмыкнув, я плавно вырулил из двора и так же постепенно нарастил скорость, потому что она ещё явно не вспомнила, как стоит себя вести и слабо наклонилась со мной от поворота. Перед пятью часами все заторы рассосались, так что я не поленился повертеть кругов по городу, чтобы потренировать ее. Ника и без подсказок сама все отрабатывала, просто в начале ей всегда немного страшно, особенно если надо наклониться глубоко в поворот. Подъехав к салону, я подождал, пока она спустится, спешился сам, повесил шлемы на зеркала, сунул перчатки в свой шлем. Уж перед мотосалоном-то не спиздят. Держа свою девушку за руку, я сразу подошёл к стенду с перчатками. Серьезные не нужны, кожаные тоже, просто лёгкие тканевые. И, наверное, из детских, потому что лапки-то крохотные. — Вадим Евгеньевич, добрый день, — раздалось за спиной. — Евгений Вадимович, — с улыбкой поправил я, оборачиваясь. Со спины нас с ним вечно путают, да и в мотокуртке я на него больше становлюсь похож по габаритам. И рядом со мной маленькая хрупкая девушка с ростом и фигурой почти точно как у мамули, не говоря уже о цвете волос. — Ой, простите, — у нас с ним это уже долгая песня, так что никто по этому поводу страдать не стал, — что-нибудь вам подсказать? — На даму перчатки, чисто символические, и куртку новую, — я приподнял руку Ники. Благо, особо выбирать по цвету некуда, все должно быть чёрное, как мой комплект и мой мотоцикл, тут без вариантов. Был бы размер только. В итоге, на миниатюрную красавицу нашлось только две черные куртки, почти одинаковые. Но я без раздумий выбрал ту, у которой на спине вдоль позвоночника была нашита черная, но очень сильно бликующая отражающая полоса, дохуя полезная штука, если ночью кататься, особенно за городом. Самому-то мне такая без надобности, но пассажиры бесценны, а Ника — тем более. Старую куртку я оставил в салоне, они их тут продают и вторично, а нам ее девать некуда, не в мусорку же запихивать, нормальная ещё по качеству, не так уж и много отходила. До встречи было ещё почти полчаса, так что до места я поехал кружным путем, зато по широкой клевой улице. Правда, там дохера светофоров. — Кто это тут у нас, — протянул я, неспешно подкатываясь к стоп-линии слева от кроссовера Влада. Он на такую мелочь не распыляется, так что пришлось порычать, обращая на себя его внимание. Глянул, как на говно, а потом узнал и чуть из машины не выпрыгнул. Смеясь, Ника помахала ему ладошкой, — побесим его, кис? — Давай, — пакостно хихикая, пассажирка сильнее прижалась ко мне, перекладывая руки на баке. — Только держись очень хорошо, прошу тебя, — прогазовываясь, попросил я. Так, жёлтый, все левые чуваки остановились, поворачивать никто не собирается, перекресток и дорога впереди свободны на сто процентов. Только загорелся зеленый, я с прошлифовкой стартанул и уже на выезде с перекрестка поднял мот на дыбы, стараясь не отвлекаться на восторженный смех пассажира. Долго рисковать вторым номером не стал и скрылся от явно взбешенного крестного уже на двух колесах, как положено. Не прошло и минуты, он позвонил мне, сходу начиная рычать, что я урод, отбитый на голову и так далее, и тому подобное. Когда я один такое откалываю, ему и дела нет, но это и понятно, тут его принцесса у меня сидит. — Это Ника меня попросила, — перебил я, плавненько вкатываясь в поворот. Оп, заткнулся. Отказывать ей я с детства не умею, Влад это знает не хуже меня самого. — Не смей так больше делать! — сдавленно прорычал он и бросил трубку. Тихо пискнула гарнитура, восстанавливая коннект с пассажиром. — По-моему, даже мне было слышно, как он орал, — с лёгкой опаской пробормотала Ника. — Ну, он просто переволновался, — я включил поворотник и остановился, пропуская встречных, — и вообще, я сказал, что это ты попросила. — Да ты офигел! — от избытка чувств пассажирка пихнула меня в бок. — Он же мне устроит! — Да не парься так, — посмеиваясь, я въехал на площадку и занял свое любимое место справа от бордюра, чтобы под левую сторону мне никто не подлазил и выезжать было удобно, — ты же уже моя королева. — Мишка Гамми, блин, — беззлобно фыркнула Вероника и, спешиваясь, постучала костяшкой пальца мне по макушке шлема. Тут уже были пара ребят, притопали поздороваться. Пока туда-сюда, ещё несколько человек подтянулось, кто-то тоже с пассажирами. Русик, благо, без брата приехал, ему ещё рано в толпе кататься. Меня попросили глянуть барахлящий ABS, Ника идти не захотела, осталась сидеть боком на своем месте, пристроив ноги на подножке и колесе. По пути к искомому Джиксеру я заметил, что кто-то привез Дашку. Она уже почти у всех побывала нажопником и подстилкой, потому что дрочит на мотоциклы, но баба она так себе, поэтому долго её никто не возит. Я тоже катал пару недель, столько же трахал, потому что у нее цвет глаз и волос практически точно как у Ники, в постели она ничего, но меня выводил ее склочный характер. Все ищет того, кто подарит ей мотоцикл, причем это требование выкатывает практически сразу после первой ебли. Первым делом, включив фонарик на телефоне, я глянул на датчик, не испачкался ли он, не отсоединился ли провод. Сзади, вроде, все было в порядке, так что пришлось лезть под переднее крыло разглядывать датчик скорости. Так и сяк подсвечивая себе, я заметил медный блеск там, где его быть не должно, кое-как втиснул пальцы, нащупал проводок. — Вот щас бы ты приехал в сервис, они бы с тебя взяли за всю систему, — хмыкнул я, поманив хозяина, — смотри, у тебя провод датчика скорости перетерся тормозным диском, видимо, на массу замыкается периодически, раз ошибка не всегда выскакивает. Изолентой замотай и скотчем или хомутом к крылу прихерачь, чтобы ещё раз не перетерло, ну а если не поможет, пиздуй к механикам. — Ебать ты мозг! — восхитился Димас, щурясь на этот злосчастный проводок. — Ребят, у кого-нибудь есть изолента? — Да тут крыло снимать надо, чтобы подлезть, дома сделаешь, — махнув рукой, я встал, стряхнул занывшие от долгого сидения на корточках ноги, — лучше скажите, у кого-нибудь есть холодненькое хлебнуть? — У меня в рюкзаке, — откликнулся Русик, и я потопал с ним к его моту, припаркованному недалеко от моего. С недовольством отметив, что Дашка о чем-то пиздит с Никой, я все же решил не влезать. Негоже, конечно, всяким блядям с моей кисонькой заговаривать, но кисонька тоже не без когтей и может за себя постоять, если есть необходимость. Видимо, результат разговора обеих не устроил, если уж судить по выражению мордашек. Поблагодарив Русика, я открутил крышку и, не успев сделать глоток, бросил бутылку, потому что эта тупоголовая блядь обошла мой мотоцикл, чтобы оказаться у Ники за спиной, и толкнула его ногой со стороны подножки. Конечно, он перевалился через точку равновесия и ебнулся на правый бок. На ноги Веронике. Бежать было недалеко, так что я оказался рядом быстро, вздернул тяжеленную бандуру на вытянутых руках, откинул обратно на подножку. Он накренился, едва не перевалившись ещё и налево, но устоял, хотя в тот момент мне было похер. — Цела? — куртки, лежавшие на баке, свалились, так что на них я Нику и усадил, чтобы осмотреть ноги. Поначалу сердце в пятки упало, когда заметил, что джинсы порваны, но нет, крови мало. Хвост — самая лёгкая часть, но, если бы ее стопа попала между колесом и площадкой, с щиколоткой можно было бы попрощаться. — Чем ударилась? — Руками больше, — поморщилась девушка, протягивая мне слегка стесанные ладошки. Коленки тоже не сильно пострадали, немного только кожа содралась, ну и кроссовки испачкались. Убедившись, что все кончилось относительно хорошо, я глянул на мотоцикл. Конечно, поцарапалась немного ручка, но лапка тормоза цела, слайдеры спасли пластик, ни царапинки оказалось. Если бы от моего толчка он упал ещё и на левый бок, тот самый бордюр пришелся бы точно по пластику, это была бы жопа, но обошлось. Раз и тут все хорошо, можно приступить к ритуальному убийству. Парни закрыли от меня возмутительно довольную блядину, повисли на плечах, так что не дотянулся я совсем чуть-чуть. Свернул бы ее цыплячью шею, одним движением решил бы проблему, блять! — Если ещё хоть кто-нибудь ее к себе посадит... — начал было я, но меня перебили всяческими отрицаниями. Она забыла, что в нашем маленьком обществе новости быстро разлетаются, и причинение вреда мотоциклу никто и никогда не простит. А тут ещё и моя киса пострадала! — Вот это я понимаю, любовь, — хмыкнул наш с Никой бывший одноклассник, протягивая пострадавшей пачку влажных салфеток, — да чтобы Вадимыч занялся чем-то раньше, чем своим лежащим на боку мотом, а, ребят? Они согласно загудели, а я только фыркнул, опускаясь рядом с девушкой на колени, взял одну салфетку, чтобы помочь стереть пыль и грязь. — Все, давайте, съебитесь, — помахав на них салфеткой, я кое-как улыбнулся, — ну что, домой поедем, кис? — Ну-у, я хотела покататься, — капризно надула губы Вероника, протирая ладошки, — или у тебя уже настроения нет? — Да ради тебя хоть звезду с неба, — вздохнул я, осторожно стирая пыль с особо пострадавшей правой коленки, левая вообще осталась цела, — если хочешь, то поедем. Если она сейчас встанет, и будет видно, что ей больно, без всяких поедем домой. Если правда несильно ударилась, то можно и прохватить недолго. — Конечно, хочу, — потянувшись ко мне, она обняла меня и мягко поцеловала в щеку, — я же не хрустальная, ну. — Бриллиантовая потому что, — чмокнув ее в уголок губ, я протер ее запылившиеся кроссовки, чтобы не пропадала зря салфетка, — был бы тут Влад, у меня бы уже головы не было. — Он бы начал с этой странной женщины, — фыркнула Ника, заерзала, явно собираясь вставать. Я поднялся, подал ей руку, и она легко оказалась на ногах, чуть поморщилась, глядя вниз, на ноги, — вот блин, я выбирала между этими джинсами и рваными, а теперь они тоже рваные. Видимо, судьба. Усмехнувшись, я наклонился, отряхнул свои и ее колени, поднял и встряхнул куртки. Ладно, видимо, всё-таки поедем. Дашка в отдалении скандалила с каким-то парнем, видимо, он ее и притащил, а я его что-то раньше не видел. Другое дело, что он, если нормальный чувак, должен ее тут и оставить, потому что такое не прощается, и он должен понимать, что его Кава может быть следующей. — Что это вообще было, а? — я постарался сделать голос строгим. — Да фу, она решила, что я такая же, сразу спросила, с кем из вашей банды я уже трахалась, — сморщив носик, Ника потянулась за курткой. — С Тимуром и мной, — с улыбкой подсказал я, помогая ей упаковаться. Я думал, что на месте умру, когда увидел ее первый раз с Тимуром. Было так... Обидно, наверное. Я так бесился, потому что я езжу лучше, у меня мотоцикл лучше, я сам лучше, почему, почему он, а не я, ну какого же хуя! И я так нервничал, когда он ее катал, аж холодело в груди, потому что опыта у него так себе. Благо, хватило самоконтроля не переносить эту ревность на Тимура, он ж совсем не виноват, с ним у нас нормальные дружеские отношения остались, как и у Ники. — Я твоих бывших тоже считала, между прочим, — показав мне язык, девушка поправила хвост под воротником, — ну так вот, я сказала, что не преследую цель быть с байкером ради его байка и не прыгаю с хуя на хуй, вот и все. Пораженно приподняв брови, я только хмыкнул. Да уж, котенька с коготками, я не ошибся. — Не страшно садиться? — уточнил я перед выездом, когда она уже забиралась на пассажирское сиденье. А то бывает, что после падения, даже несерьёзного, в голове щелкает, появляется необоснованный страх. — Когда ты тут сидишь, — меня крепко обняли, прижимаясь к спине, — скорее небо на землю упадет, чем я. Усмехнувшись, я захлопнул визор и плавно тронулся, жалея только, что не могу сейчас ее поцеловать за такую бесстыжую лесть. Мы классно покатались, объездили полгорода, выбешивая водителей в пробках ревом прямотоков и отсутствующих глушителей, заскочили всей толпой в Мак, перекусили на мотоциклах, ещё немного погоняли толпой и начали потихоньку расползаться по домам. Когда мы проезжали недалеко от моего района, я тоже посигналил, попрощался и, плавно оттормозившись, свернул в дворы. Ещё не поздно, даже не стемнело, но день был таким длинным и насыщенным, что хотелось только прилечь. Впрочем, я все ещё торчу нормальный куни. — Пойдем в душ вместе? — предложил я в лифте, обнимая кисоньку за талию. — Хочу ванну, — сразу прилетел в ответ каприз, — с пеной. — Кис, ты видела мою ванную до твоего переезда? — засмеялся я, качая головой. — Откуда у меня пена? Она понимающе усмехнулась, потому что до ее переезда у меня там стояло только три флакона — пена для бритья, средство три-в-одном для мытья себя с ног до головы и дезодорант. Хотя ради такого дела я бы не поленился и в магазин сбегать, ещё не переоделся пока. — У меня есть пена, я привезла, — первой пройдя в квартиру, девушка повесила свою куртку в шкаф и прямиком направилась в ванную, — раздевайся! — Да за такой призыв я и убить готов, — откликнулся я, без спешки разуваясь, ставя шлемы на новую полку, вешая куртку в шкаф. В принципе, сейчас поваляться в горячей воде с горячей красоткой я более чем согласен. А для полного счастья не хватает чего-нибудь расслабляющего. Ника навела там пенное зелье и вышла из ванной, встряхивая мокрыми руками, и я встретил ее двумя бутылками вина. Присмотревшись к этикеткам, она выбрала красное сухое, так что белое полусладкое отправилось обратно в шкафчик. Открыв вино, я достал бокалы, хотел было сообразить что-нибудь ненавязчивое на закусь, но ни хорошего сыра, ни винограда, ни оливок не оказалось. Срочно завтра же надо поехать и купить уже еды! И так забыл про сельдерей, чем завтра буду завтракать? Первым забравшись в ванну, ещё даже до половины не набравшуюся, я с удовольствием развалился. Пена чуть-чуть щекотная, но вкусно пахнет. — Эй, а для меня место? — шутливо возмутилась Вероника, щёлкнула меня по носу. — Сейчас я посмотрю, как ты раздеваешься, и места мало будет всем, — лениво пообещал я, двигаясь в одну половину и подбирая ноги. Но, чтобы не выполнять это обещание, предпочел не открывать глаза, только слушал тихий шорох одежды. Мы выпили по глотку за успешную сдачу экзамена, а потом в Нике проснулась социоблядь, и мне пришлось демонстрировать верхнюю часть торса на фоне ее стройных ножек и бокала вина так, как она скажет. К счастью, это быстро кончилось, она перебралась на мою половину, повернулась ко мне спиной и разлеглась у меня на груди, тихонько что-то мурлыкая про долгий день и большую усталость. Да, согласен, день кошмарный. Но он стал немного лучше, когда мы, разморенные ванной и вином, перебрались в постель и заснули в обнимку.