***
Иккингу снится сон. Он видит себя со стороны, когда он выходит из дома и направляется в сторону района Астрид. — Дай угадаю. Это я иду с ней на ту встречу? — спрашивает себя вслух Хэддок, выделяя предпоследнее слово. Ответа не последовало. Прошлый Иккинг не слышит нынешнего, лишь продолжает идти куда-то по чёрному как смола асфальту. Настоящий Иккинг идёт сзади прошлого себя вальяжной походкой, засунув руки в карманы и смотря якобы в небо. Небо во сне голубовато-зелёное, солнце светит откуда-то с запада, собирается скрыться за большим холмом и небоскрёбами. — Я так волнуюсь. — наконец говорит прошлый Иккинг. — Всё будет нормально. — утешает себя Иккинг, отмахиваясь. — Просто прогулка. — А что если нет? Иккинг останавливается и поворачивается к самому себе. — Ты мне это говоришь? — спрашивает Иккинг, хмыкая. — Это будет твоя самая лучшая прогулка. Ты будешь молодцом. Прошлый Иккинг оглядывает нынешнего, трогает свои волосы, следом неверяще оглядывает себя. — Ты — это я? — Да. А я — это ты. — Ты какой-то слишком… Не я. — скептически прищуривается Иккинг. — Волосы какие-то странные, глаза не такие… — Пф, я твоя лучшая версия. — фыркает Хэддок, игриво ухмыляясь. — Просто более раскрепощённый. И игривый. — Точно не я. — констатирует Иккинг, кривя губы. — Я никогда не стану таким, как ты. Ты скорее моя альтернативная версия, из параллельной вселенной, вообще другая. — Может и так, дорогуша, но именно сейчас ты моя альтернатива. Ты у меня в долбанной голове, в моём долбанном сне, в долбанном воспоминании… — Ты даже говоришь по-другому, не как я. В голове не укладывается… — прошлый Иккинг касается пальцами своего лба, мотает головой. — И вообще, мне надо идти на встречу с Астрид. — Иди, раз спешишь. — Напоследок, скажи мне вот что… Я правда стану в будущем таким, как ты? — Да. Абсолютно. — А Астрид…? — Всё будет хорошо. Она примет тебя таким, какой ты есть. В конце концов, твоя история лишь развивается… — размышляет Иккинг нынешний, не прекращая улыбаться. На лице Иккинга наконец-то появляется улыбка. Слабая, но искренняя, радостная. Прошлый Иккинг разворачивается и продолжает идти куда-то вперёд, навстречу своей любви и будущему. Настоящий Иккинг перестаёт улыбаться. Он смотрит себе в спину, глаза его тускнеют и холодеют. Тяжело вздыхает, смотрит на небо, столь красивое и безмятежное. В городе редко бывало, что небо было чистым… Глаза Икка предательски слезятся. Маленькие капельки слёз медленно текут вдоль переносицы, вниз по бледной коже лица, громко капают на асфальт. Хэддок тихонько смеётся, слёзы всё больше текут из его глаз, что тут же стали красными и словно стеклянными. — Но ты — это я, а я — это ты. — ритмично говорит Иккинг, следом шмыгая носом. — Одна из её любимых песен, как же я мог забыть… Хэддок разворачивается и идёт вверх по холму, обратно к себе домой. Погода заметно ухудшается, небо скрывается в облаках, свинцовых и грузных. — Точно эта жизнь мне принадлежит… А точно это жизнь, а не мои сны… — напевает Иккинг; он всё идёт и так и текут слёзы по его щекам. — Блядь… — он вытирает кулаком сопли, сильнее шмыгает и замолкает вовсе. Он хочет проснуться, но не может; он словно застрял здесь, в своём сне, похожем на воспоминание. Вдалеке Иккинг вновь видит себя, на этот раз с Астрид. Она осталась той же кроткой, сильной… — Ты… правда любишь меня? Нынешний Иккинг жмурится и обнажает сомкнутые зубы. Он глушит в себе крик. Астрид кивает, касается ладошками лица прошлого Иккинга. Настоящий Иккинг чувствует это касание. — Люблю. Очень сильно. Хэддок падает на колени. Асфальт превращается в воду. Дует холодный ветер, начинается гроза. Дождь сию секунду начинает лить как из ведра. Прошлый Иккинг и Астрид пугаются, прижимаются друг к другу. Они смотрят в сторону настоящего Иккинга, что стоит на четвереньках и смотрит на чёрную воду под собой. Иккинг часто дышит, чувствует бурю в себе и вокруг себя. Он слился с ней воедино. Он набирает в лёгкие много воздуха; на лице его появляется маниакальная улыбка. Собирается с силами и кричит изо всех сил, что у него есть: — ПРОЧЬ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ! Иккинг тут же просыпается. Он замирает в сидячем положении. По лицу его всё ещё текут слёзы, глаза красные и стеклянные… — Иккинг, ты меня напугал… — бормочет ошалевший Джек, лежащий рядом с Хэддоком на полу. Он быстро встаёт вслед за Боссом. — Ты… Иккинг смотрит куда-то в пространство, медленно поворачивает голову в сторону соратника, переводит на него взгляд. — Да. — кивает Иккинг, кусая губы. Он пытается держать себя в руках. Джек спешит обнять Икка крепко-крепко, насколько это возможно. — Всё будет хорошо, слышишь? Скоро это пройдёт… — утешает его Джексон. Иккинг молчит, лишь кивает на его слова; кладёт свою ладонь ему на спину, немного приобнимая. — Нет, Джеки, это не пройдёт… — тихо говорит Иккинг. — Прошлое вряд ли меня отпустит.***
Вечером Астрид, как и обещала, пишет Задираке. Ей очень хочется пообщаться подольше с тем, с кем проводила очень много времени вместе. «Ещё раз привет, я освободилась. Ты завтра сможешь придти в Дракон? Просто хочу увидеться, поболтать в живую…» «Конечно приду! И Забияку с Рыбьеногом прихвачу, не отвертятся! К тому же, Сморкалика навестим… Он как вообще?» «В мед.крыле лежит. Вроде выписывать собрались, но его состояние иногда ухудшается… Ближе к вечеру причём» «Такое ощущение, что это всё из-за Икка…» «Да… И мне так кажется. Он его терроризирует до сих пор» «Сморк и так пострадал, ему мало что ли?» «Наверное. Это же Иккинг» «Надо будет с ним потрещать об этом» «Не советую. Не хочу, чтобы Иккинг и тебя покалечил» «Астрид, меня трудно покалечить, я немного подкачался на каникулах, так что он мне вообще ничего не сделает» «Ну-ну» «Вызов принят :)» «Я завтра свободна после двенадцати. Как будешь подходить — отзвонись и я тебя встречу. У нас строгий контроль входа» «Хорошо. Ну, тогда до завтра, подруга :)» «До завтра. Добрых снов ♡» Хофферсон вздыхает, откладывает телефон подальше от себя. — Опачки, с кем болтала? Мерида подходит к подруге, протягивает бокал с соком. Блондинка принимает его, слегка кивая. — Друг детства. Завтра придёт навестить. — О-о-о, как зовут-то? — Задирака Торстон. И он не один придёт. — Погоди… Торстон? У него ещё сестра-близнец, да? — А ты откуда знаешь? — недоумевает Астрид. — Так моя мать с их роднёй давно дружат! — хлопает в ладоши Данброх. — На одной работе уже лет двадцать трудятся. — Да, мир тесен… — отмечает Астрид, отпивая немного сока, её любимого, томатного. — Кстати, где ты томатный сок раздобыла? В столовой его нет. — Так я его ещё с ухода из Альтеры в рюкзаке ношу. Знаю, что ты тоже любишь… Ну, решила покопаться в шмотье, нашла коробочку… — Ясно, опять крадёшь запасы из холодильника наёмников? — Т-с-с! — угрожающе шипит Мер. — Тебя легко поймать на лжи. — улыбается Астрид, тут же несколько мрачнея. — Ладно, давай допивать сок и пошли спать. Чувствую завтра будет тяжёлый день. — Согласна… Можно поделиться одной инфой с тобой напоследок? — Конечно. Мерида смотрит по сторонам, поближе пододвигается к подружке. — Этот наёмник Дагур, кажется так его зовут, — шепчет она, — дальний родственник Иккинга. И они вдвоём сейчас набухались. — Я и не удивлена. Ни первому, ни второму. — пожимает плечами Хофферсон. — Блядь, да тебя ничем не удивишь. — отмахивается рыжая, театрально горько усмехаясь. — Прости, если испортила шутку. — Да нет, всё нормально. Просто… Такое ощущение, что Иккинг становится алкоголиком. — Мы тоже не далеко ушли, знаешь… Данброх хмыкает, молча соглашаясь с подружкой; идёт в сторону своей кровати и ложится на неё. — Ну что, командир, на боковую. Вырубай свет. Астрид допивает свой любимый сок, ставит бокал на тумбочку; тянется до переключателя и выключает свет. Лежа под одеялом, она вспоминает, что Иккинг тоже любит томатный сок. Даже больше, чем чёртову химию. Коротко хмыкает, прикрывая глаза. Да, были времена…***
— Не бойся быть один, один иди на бой. Не бойся быть один, и не предаст никто. Не бойся быть один, один иди на бой. Не бойся быть один, не бойся быть один… Астрид слышит эти слова в своей голове. Она знает эту песню, знает, кто постоянно её напевал, будучи одиноким аутсайдером, непонятым никем. — Не бойся один быть, так лучше всё видно. Где солнце, где крысы, будь стойким — не сбейся. Девушка помнит, как он словно утешал себя этими словами, тихонько качаясь при этом всем телом, сидя на обочине. Он фактически сидел под окном её дома поздно ночью, когда уже никто не мог увидеть, услышать или прогнать его домой, где его никто не ждёт. Он окутан слабым светом ветхого фонаря с другой стороны дороги. В тот злополучный день весь мир словно ополчился против него. Началось всё с ссоры с родителями рано утром, закончилось всё предательством друзей и ловушкой в районе, откуда ему до дома по темноте практически невозможно добраться. На часах два ночи. Голос охрип, глаза болят от слёз. Телефон потерян, ключи выкинуты в канализацию. Мокрая одежда, лютый ночной холод. Никому не нужный, кинутый, словно грязная тряпка, человек-невидимка. Астрид узнаёт в незнакомце его, тут же бежит прочь из дома; выбегает в пижаме на порог. Да, это он. Без сомнений. Иккинг, мать его, Хэддок. Сын директора крупнейшей фирмы города. Ещё более худой, чем есть. Ещё сломленней, чем когда-либо. — Иккинг! — она кричит его имя; по воздуху пролетает отзвук. Неспешно поворачивается в её сторону; ошалело смотрит на яркий свет и тёмный силуэт. Молчит, не в силах что-либо ответить. Даже не смеет встать, ибо сил нет. Он лишь криво улыбается ей, мессии его жизни. Пытается опереться руками о землю и встать; тело слишком тяжёлое, хоть таковым и не является, он падает полностью, прижимаясь щекой к холодной земле. Астрид бежит к нему босиком, спешит поднять и дотащить до дома. — Что ты, блин, здесь делаешь?! Нет, какого, блядь, чёрта тут делаешь, Хэддок?! Иккинг кое-как, при поддержке Астрид, поднимается на ноги; ковыляет с ней до порога. Он лишь дышит ртом, словно рыбёшка, вытащенная из воды. Он пару раз покашляет, прежде чем хрипло скажет ей одно лишь имя, после которого она всё поймёт. — Сморкала. Она округляет глаза, бесшумно присаживается на порог. Дверь так и остаётся открытой. — У тебя есть телефон? — Нет. Всё отобрали и выбросили. — всё продолжает хрипеть Хэддок, смотря куда-то в пустоту. — Что они сделали с тобой? — аккуратно спрашивает она, глядя на его замученное и бледное лицо. — То же, что и с остальными изгоями, перешедшими им дорогу… И теперь у меня нет друзей. Хотя, они ими и не были. — громко кашляет Икк, не в силах поглядеть на Астрид. — Чёрт… Пойдём скорее в дом, я принесу тёплые вещи. — Астрид резко встаёт, помогает парню встать и войти, наконец, в теплое помещение. — Сам виноват, что попёрся на этот концерт. Знал же, что ничем хорошим это не закончится. Иккинг лежит на диване, укутанный в три одеяла, практически голый. Астрид сидит с ним рядышком, держит в руках тёплый чай для него. — Мы все совершаем ошибки. — Эта — самая роковая, Ас. Я думал, что сдохну прямо там, среди баков. — Не умер же. — Лучше бы умер, знаешь. — слабо хмыкает Хэддок. — Не говори так. У тебя есть близкие… — У меня нет близких. — А мать, отец? — Я для них пустой звук. Из близких у меня только моя лаборатория и музыка. — Не драматизируй. Это не смешно. — А я и не шучу. Я, блин, никому не нужен… Даже тебе. — Ты ошибаешься, Иккинг. Очень сильно ошибаешься. — отрицает Хофферсон, мотая головой. — Хотелось бы ошибаться… — Если бы ты мне реально не был нужен, я бы не вытащила тебя с улицы сюда к себе и не стала бы тебя отогревать. — Ты просто исполнила свой долг. Ты честная, милосердная, сильная… Спасла придурка от верной смерти у дороги… — Ты не придурок. Далеко не придурок. И это не было долгом. — А чем же? Актом доброй воли? Хотя это синонимы… Астрид ещё тогда, в тот день, хотела сделать ответственный шаг. Сказать ему, что любит его, что готова уничтожить половину мира, чтобы он не страдал. Хотела лишь поцеловать его, дабы он перестал нести всякий бред и наконец-то собраться с мыслями и силами. Но решила повременить с этим. — Я поступила так потому, что увидела, что тебе нужна моя помощь… Ты не придурок, не аутсайдер, не тряпка, не невидимка… Ты — Иккинг Хэддок, мой близкий друг. И ты — сильнее их всех. С тех пор Иккинг стал «сильнее их всех», как и завещала ему Астрид. — В мире королей и людей в яме среди змей прорастал полузверь-получеловек… Помнишь эту песню, Астрид? Это про меня. Астрид просыпается от того, что её прошибло холодным потом. Чертыхается в слух, опять пытается заснуть. — Прочь из моей головы.— шипит она вслух, жмурясь. Она слышит и чувствует эту ухмылку. Она знает, что он ответит: — Не-а.