Норны не решают за нас

      Утро встретило викингов и их гостей хмурым небом, которое того и гляди обрушит на деревню потоки холодной воды или льда. Тут не угадаешь. Вся деревня находилась в предвкушении от предстоящего поединка Дагура Остервенелого и Иккинга Лодброка из Каттегата. Парень не выглядел как воин: щуплый, худой, без выступающих мускулов, он не победит сына вождя Берсерков. О парне уже некоторые говорили в прошедшем времени, хоть до поединка и оставалось несколько часов.       Астрид тем временем анализировала и искала причины такого поведения гостя. Зачем ему, не знакомому с ней близко человеку, тратить желание, что может превозвысить его на Олухе, на её защиту. Или он увидел её обречённость и просто хочет помочь, как и сказал, либо она понравилась ему как просто девушка и он загадает взять её в жены, соврав про всё остальное. На этой мысли пальцы Астрид сжались вокруг древка её секиры, что она сейчас точила. Почему-то именно это занятие всегда её успокаивало и помогало привести мысли в порядок. Тогда, всё, что он говорил вчера неправда и он такой же как все остальные, такой же как Дагур. Хотя девушка упорно не хотела в это верить.       Еще одна мысль, что посетила её голову, была посвящена её лучшему другу — Ночной Фурии. Она сегодня не смогла выбраться в лес, ждал ли её дракон в овраге. Или уже давно улетел по своим драконьим делам?       Взглянув на улицу и увидев, что абсолютно все двигаются в сторону арены, Астрид спохватилась, оставила секиру, сняла плащ из меха с крюка в стене и выбежала на улицу. В своих размышлениях она совершенно забыла о времени. А поединок вот-вот начнётся.       Арена уже наполнилась зрителями, что в большинстве своем болела за Дагура Остервенелого. Уж не хотелось никому, чтобы турнир, желание и возможно наследница досталась какому-то внуку вождя Каттегата, что свалился как снег на голову со своими друзьями.              Иккинг же уже находился внутри арены и выглядел совершенно спокойным, как будто не он бросил вызов наследнику самого воинственного и кровожадного племени архипелага. Юный Хеддок спокойно стоял, даже не вытащив оружия, только странный временами поблескивающий от появляющегося Солнца щит находился за плечами и на бедре висело, что-то напоминающее ножны для меча, но слишком короткие даже для кинжала. Он даже не надел какой-либо дополнительный доспех, как ходил до этого в легком кожаном, в нем и остался. Что вызывало перешёптывания на трибунах, в которых слышались «самоуверенный» и «самоубийца». Иккинг же, который благодаря драконьему слуху слышал все, что о нём говорили, лишь сдержанно ухмылялся, вызывая новые пересуды.       Только вот смотря на Грому можно было понять, что их тройка волнуется. Девушка то и дело закусывала губу и не могла спокойно усидеть на трибуне: вечно ерзала и крутилась, из-за чего Беззубику приходилось отдергивать её.       Наконец на арену вышел Дагур, сжимающий секиру и заметно нервничающий. До Иккинга ветер донес запах волнения и не то, чтобы страха, но опасения.       «Правильно бойся».       — Я приветствую вас всех на этом турнире, — Стоик поднялся и сразу все перешептывания стихли и воцарилась тишина. — Что решит, кому же повезёт назвать свою просьбу ко мне и для кого я исполню её. Да будет данная битва зрелищной и удачи бойцам. До первой крови!       — До первой крови! — подхватила вся арена, а эхо от этого крика, казалось, разлетелось на всю округу.       Турнир начался. Иккинг быстрым движением руки достал щит и вытащил из ножен на бедре рукоять меча, что в его руках тут же превратилась в огненный меч, отчего толпа на трибунах ахнула, а Дагур замешкался.       Взяв себя в руки, берсерк поднял булаву и накинулся на Иккинга, который с легкостью блокировал удар щитом, отводя оружие противника в сторону, и нанося удар свои мечем, от которого берсерк пусть и не сразу, но отклонился, отчего удар пришёлся всего лишь на железный наручень, слегка его поцарапав.       Противники кружились по арене, пытаясь предугадать следующий шаг друг друга. На ложный выпад Иккинга, Дагур отреагировал быстро, пусть и не так быстро как дракон от его очередного нападения в лоб. Отбить пусть и тяжелую булаву соперника для Иккинга не составило труда. Пытаясь вымотать соперника, Иккинг отогнал его практически к стене арены, что крайне не понравилось берсерку. Быть загнанным в угол, словно дракон на побоище, в его планы не входило, но воин чувствовал, что соперник своего добился, так как бой продолжался уже достаточное время, и он, Дагур начал уставать, от булавы уже дрожала рука. А его соперник как назло не выглядел уставшим или даже запыхавшимся. <      — А этот Иккинг ничего, хоть и худой как кость рыбешки, — протянул Плевака, наблюдавший за очередной попыткой Дагура выбраться из ловушки.       — Да, — согласился вождь, задумчиво потирая подбородок и наблюдая за таким решенным как казалось в начале боем. Всем здесь казалось, что это сражение не продлится и десяти минут, что Дагур разделается с Иккингом Лодброком из Каттегат за первые минуты боя, а Стоику придется согласится на его условия, и отдать преемницу в жены. Но сейчас смотря на схватку двух воинов, в вожде расцветала надежда, что отдавать Астрид в руки этого варвара не придется. Коротко взглянув на приемную дочь, что не отрываясь следила за гостем на арене, Стоик грустно улыбнулся своим мыслям, возвращаясь к лицезрению турнира.       Астрид же тем временем, задержав дыхание и молясь всем богам о победе внука вождя их Каттегат, следила за Иккингом на арене. И отдавал ему должное, ни одной царапины даже на доспехе молодого воина не наблюдалась, тогда как Дагур уже задыхался от постоянного движения и попыток отбить атаки. Сколько уже прошло, двадцать, тридцать, пятьдесят минут? Астрид не знала, чувствовала, что вот-вот уже бой закончиться, а её судьба решится.       Вдруг Дагур не заметил обманный маневр Иккинга и пропустил режущий удар его меча, что пришёлся на незащищённую кожу плеча. Кровь окропила пол арены, а вой рога остановил бой.       — Иккинг из Каттегат, — начал Стоик. — Ты победил в честной схватке со своим противником и посему именно твоё желание я исполню в честь праздника Сноголток.       Иккинг поклонился вождю, как того требовал этикет:       — Моё желание, следующее, — громко, чтобы его слышали все с арены начал дракон. — Что Астрид, приемная дочь вождя и его преемница, — девушка затаила дыхание, от дальнейших слов молодого воина, будет зависеть её судьба, станет она свободной или же этот Иккинг такой же как все другие. — Выбирала сама свой путь и того, с кем она проведет свой век на этой земле.       Сказав это Иккинг посмотрел прямо в голубые глаза любимой девушки, в которых сейчас плескалось удивление и облегчение.       «Думала скажу другое?» — про себя усмехнулся Хеддок. На долю секунды, у него возникла эта мысль. Сделать так её своей, чтобы знали все. Но это было бы неправильно, освободить её от одного жениха и тут же стать другим. Иккинг не эгоист, хоть и хочет, прижать к себе девушку и не отпускать больше никогда.       Оторвав взгляд от глаз в которых тонул, Иккинг развернулся и вышел с арены, забыв о том, что за его спиной остался поверженный соперник, который не собирается сдаваться просто так. Если бы не драконий слух, Иккинг бы тут же был мертв, но успел развернутся услышав за спиной тихие приближающиеся шаги Дагура, отчего булава последнего попала не по голове, а по плечу, а рука Иккинга всё еще сжимающая меч по инерции нанесла удар. Лезвие прошлось по шее. Дагур удивленно, посмотрел сначала на Иккинга, а потом на отца, что сидел рядом с вождём Олуха. Брызги крови попали на доспех Иккингу и лицо. Ноздри дракона раздулись, учуяв металлический запах крови.       С трибуны послышался рваный выдох Громы, а Беззубик уже спускался, чтобы поддержать друга, который начал терять сознание от боли в плече.       — Схватить его, — раскатистый голос Освальда, разрезал установившуюся тишину. Кто-то уже вскочил с места, чтобы выполнить приказ.       — Нет, — тихий шепот Астрид и громкий почти рык Стоика.       — Он убил моего сына!       — Дагур напал на него со спины, после окончания боя. Воин у которого есть честь, примет своё поражение с достоинством. Твой сын не смирился. Это, — Стоик показал на мертвого берсерка. — Его наказание.       — Ты хоть понимаешь, что сейчас делаешь, Стоик? Ты своим решением разрываешь мирный договор между нашими островами. Этот незнакомец убил моего сына!       — Это гость моего острова, который честно победил в борьбе. И он не будет осуждён за то, что пытался сохранить свою жизнь.       — Ты сам выбрал этот пусть, Стоик, — глаза Освальда Разлюбезного предупреждающе сузились.       — Да будет так.       Тем временем на арене, Готти уже забирала Иккинга к себе в хижину. Астрид, которая чуть ли не рыдала, тихо шла поддерживаемая Забиякой, а Грома не скрывая слез, шла за несущим на руках Иккинга, Беззубиком.