* * *
— Поттер… — голос у Драко был мягкий и нежный. — Ну давай попробуем, чего тебе стоит? — глаза у него сделались такими же, как у того кота из мультика про зелёного людоеда и его друга осла, спасающего вместе с ним принцессу, имена которых Гарри не помнил. — Блэк, я сказал «нет»! — Поттер хоть и сказал своё грозное «нет», но, глядя на Драко, готов был согласиться. Гарри никогда не мог устоять, когда тот строил такие глазки, и уже пожалел, что вообще познакомил его с магловской культурой. Именно из-за одного магловского фильма он и выносил ему сейчас мозг. — Ну Поттер, ну давай попробуем. Я уверен, ты не пожалеешь! — настаивал неугомонный Малфой. — Нет. — Ну если не хочешь весь, давай хоть половинку, ну Гарри, — промурлыкал его имя Драко. Он не так часто нарушал свою привычку и называл его по имени вместо привычного язвительного «Поттер!» — Как ты это себе представляешь? Что за бред! Нет, я не хочу портить себе психику! — отбрыкивался от глупых идей своего друга Гарри. — Ну, не хочешь ты быть главным, давай я буду, — радостно воскликнул Драко. — Нет, Драко, это неправильно. — Ах, неправильно? А то, что я от скуки с ума схожу, — правильно? Раз ты совершил ошибку в своём артефакте, из-за которого мы не можем выйти из дома и пользоваться магией, то, будь любезен, хотя бы загладь вину! Я многого не прошу! — разозлился тот и стал носиться вокруг Поттера. — Драко, я, кажется, уже извинился. А в том, что артефакт испортился, виноват ты! — Ах, я? — возмутился тот. — Да, ты! Кто тебя просил врываться в мой кабинет и мешать ходу эксперимента? — А кто забрал мой нож? Я говорил тебе его не трогать? — стал уже кричать Драко. — Но мне нужен был именно нож из рога единорога! Кто же виноват, что мой нож ты разбил? — Опять я виноват, да? Хорошо придумал, ничего не скажешь! Чуть что, так сразу я. Что, боишься отвечать за свои поступки? Хотя да, как же я мог забыть — ты же трус, Поттер. — Это тут при чём? Да и вообще, чего это я трус? Это ты трус, Малфой, а не я! — гневно выпалил Гарри, и только через пять секунд к нему пришло осознание, что он только что сделал. — Драко, прости! Но его уже и след простыл. Гарри выдохнул и ударил себя по лбу. А всё так хорошо было! И как он умудрился снова назвать его Малфоем? Сколько бы они ни ругались, Драко никогда на него не обижался. Однажды они даже всерьёз подрались на кулаках, но и тогда помирились буквально через пять минут. Но всё-таки единственное, что могло вывести его из себя — это упоминание фамилии Малфой, причём неважно, в каком контексте. В прошлый раз, когда Гарри так его назвал, он не выходил из комнаты три дня — это рекорд! До этого бойкот продолжался как минимум неделю. Казалось бы, прошло уже тринадцать лет, пора было забыть разногласия с отцом, но стоило напомнить Драко, что он когда-то был Малфоем, как тот замыкался в себе и молчал по несколько дней. Иногда Парсмеи даже приходилось силой его вытаскивать к ясным очам Гарри, когда Драко сильно перебирал с алкоголем. Впрочем, потом и Гарри перебирал с алкоголем, и уже их двоих вытаскивали из запоя Невилл с Тео. Забини же обычно присоединялся к ним в тот момент, когда все четверо умирали от головной боли, принося с собой целительное антипохмельное. — Драко, ну прости меня! — тишина. — Драко! Из-за двери в комнату Блэка не доносилось ни единого звука. Если бы не отсутствие магии, то Поттер бы подумал, что на его комнату наложен полог тишины. — Мерлин с тобой! Я согласен на твою идиотскую затею, только выходи! — снова тишина. — Драко, бладжер тебя тресни, я на всё согласен! Я даже сам всё сделаю, только выходи! — тишина, а потом резкий скрип двери, из-за которой появилась довольная мордашка Блэка. — Сам, говоришь? Тогда ладно. Парсмеи! — закричал довольный Драко. Гарри, когда учился в школе, мечтал стать аврором и всегда говорил об этом, если его спрашивали. В число интересующихся входил и Аластор Грюм — один из наиболее известных авроров, сражавшихся против Пожирателей Смерти; своеобразная легенда Аврората. Поттер сразу ему понравился, и после окончания школы Аластор собирался взять его в ученики, но что-то в глубине души говорило ему о том, что эту войну он не переживёт. Поэтому, когда Поттер ещё учился на пятом курсе, Грозный Глаз стал записывать всё, что знал, в отдельную зачарованную тетрадь. Так к маю девяносто седьмого года в эту безразмерную тетрадь он смог перенести все свои знания, причём в неё были вплетены и примеры в виде демонстраций воспоминаний. Так что если посмотреть со стороны, то это очень напоминало дневник Тома Риддла. Оттого Гарри и не решался воспользоваться этими знаниями. Уж очень всё это было странно и навевало не очень приятные воспоминания. Поэтому, вернувшись после оглашения завещания Грюма и получения этой тетрадки, он забросил её в библиотеку и так ни разу и не открыл бы, если бы её случайно не нашёл Драко, который только недавно посмотрел магловский фильм про шпионов и захотел себе такого же. Причём сам становиться шпионом он не стремился: — Поттер, я аристократ — они не бегают по стране в поисках крупиц информации, а получают всё из первых рук, от лучших шпионов и разведчиков! А на вопрос, почему этим шпионом должен быть его домовик, тот отвечал с таким удивленным видом, будто Гарри спрашивал что-то, известное всем, но только не ему одному: — А кто ещё, Поттер? Домовики никогда не врут своим хозяевам — это раз, от их магии волшебники не защищаются — это два, ну, а в-третьих, тут всё равно только мы с тобой и твой домовик. Нет, ну если хочешь, то давай шпионом будешь ты. — Нет уж, увольте! Хорошо, Парсмеи, так Парсмеи. С того дня Поттер и — не дай Мерлин, вы так его назовете! — Малфой занялись изучением тетрадки Грюма и обучением Парсмеи всем премудростям из неё. Сами того не замечая, они тоже учились быть аврорами, и буквально через год в доме на Гриммо двенадцать жили два обученных, но не проэкзаменованных аврора, личные ученики Аластора Грюма, и один домовик-шпион, который мог выпытать у любого волшебника нужную ему информацию так, что тот даже не заметит, что проговорился. И, что самое интересное, Парсмеи теперь мог во время расследований превращаться в человека: Парсмеи Певерелл, как его назвали, казалось бы, взрослые люди, был очень похож на себя в виде эльфа и не являлся чьей-то копией; он был человеческим прототипом самого себя, и это чертовски нравилось Драко. Поттер и Блэк смогли усовершенствовать рунную цепочку Гарри, которую тот составил, чтобы авроры под прикрытием могли принимать личину другого человека, но так и не предъявил министерству, сказав, что попытка провалилась. А попытка удалась даже лучше, чем он ожидал, ведь у такого волшебника менялось всё, вплоть до показателей крови. Нет, при проверке у гоблинов всё бы выяснилось, да и кровную защиту так не обойти, но вот не засыпаться перед водопадом «Гибель воров» или пройти в Отдел тайн, куда перед входом нужно было приложить палец и отдать немного крови — можно. Поэтому, обговорив всё с Драко и ребятами, они решили оставить разработку в секрете. Знали об их успехах только в Отделе тайн, да и то только проверенные люди или те, кто дал Обет.* * *
— Кх, да, — Блэк только вынырнул из прострации и понял, что домовик всё это время стоял и ждал, пока он очнётся, — рассказывай, что узнал. — Это ваш дядя, — сказал домовик, с улыбкой наблюдая за обескураженным хозяином. — Кто? — Кастор понял, что окончательно запутался. Не хватало ещё ему ниоткуда взявшегося дяди-Пожирателя! Всё, что он знал о Долохове, так это то, что тот был Пожирателем Смерти родом из России. На этом информация о нём у Кастора заканчивалась, ведь даже Драко не знал большего. Как-то напившись, он рассказал Поттеру всё, что смог вспомнить о всех Пожирателях Смерти, а Долохов был одним из тех, о ком никто ничего толком и не ведал. — Антонин Карлус Долохов, — уточнил домовик. — Сын Вячеслава Долохова, чистокровного в двадцатом поколении русского мага, прибывшего по обмену опытом в министерство магии Британии, и Эмилии Поттер, старшей сестры вашего деда Карлуса Поттера. — У Карлуса Поттера была сестра? А почему её не было на гобелене, ведь с ним я ознакомился, как только получил статус лорда Поттера, — недоверчиво взглянул на него Кастор. Он был уверен, что если это его родственник, то со стороны Блэков, ну или, по крайней мере, Эвансов, хотя, по сути, это были те же Блэки. — А её выжгли с гобелена и изгнали из рода. Так как Поттеры были артефакторами, то на гобелене не осталось и следа бедной девушки. — За что? — удивился такой жестокости Блэк. Оказывается, его родственники со стороны отца — ещё та загадка. Выжечь собственную дочь с гобелена за то, что она вышла замуж за иностранца! И не за какого-нибудь оборванца или бедняка, не за грязнокровку или магла, а за чистокровного в двадцатом поколении! Бред. Видимо, Генри Поттер был слегка не в себе. — Она сбежала с младшим министерским работником в Россию и стала Эммой Долоховой, когда ваш прадед Генри Поттер запретил ей выходить замуж за иностранца, решив выдать за Поллукса Блэка, так как договор об объединении семей был заключен Генри ещё до рождения девочки. С Блэками тогда разобрались, расторгнув предварительную помолвку Карлуса Поттера с Ирмой Крэбб и обручив его с Дореей Блэк, сестрой Поллукса, жених которой погиб незадолго до свадьбы Эмилии. А Поллукс женился на Ирме, тем самым скрепляя отношения между семьями, ведь Маркус Крэбб, отец Ирмы, собирался объявить войну Поттерам за то, что его дочь бросили после объявления в обществе о помолвке. За это первая девушка рождённая в роду Поттер, после заключения договора должна выйти замуж за представителя семейства Крэбб, а Поттеры должны были женить своего первого сына на девушке из семейства Блэк. Причём условие, что у Дореи и Карлуса должен родиться именно сын, было обязательным. — Но зачем? Джеймс же и так был наполовину Блэк, — все эти родственные и договорные браки всегда выбешивали Кастора до глубины души, а информация о том, что он должен будет отдать свою ещё даже не рожденную дочь в род Крэббов переводила его в состояние тихого бешенства. Как можно прожить с человеком всю жизнь без любви и изменять ему направо и налево? Отношения не могут строиться на простом уважении. Если воспринимать брак не как порыв двух влюбленных прожить всю жизнь вместе и делить одну постель на двоих, а как совместное проживание двух людей, искренне уважающих друг друга и не обязательно спящих вместе, готовящих друг другу завтраки, проводящих вместе всё свое время и появляющихся вместе на всех — официальных и нет — мероприятиях, то у них с Драко была самая что ни на есть настоящая и крепкая семья. Детей только не хватало, а так всё прямо идеально. Такую идеальную семью ещё надо поискать. — Некромантия, — пожал плечами Парсмеи. — А при чём тут некромантия? — удивился Кастор. С каждым словом Парсмеи ему не хотелось дальше слушать. Всё это казалось сумбуром, но вот проскочившее слово, имеющее к нему непосредственное отношение, снова не дало ему откреститься от всего этого как от бреда. Да и в квалификации Парсмеи он не сомневался. Нашёл же он Хигса и Смита, хотя о причастности последнего Кастор и не догадывался. — Вальбурга мне говорила, что у них была в семье парочка представителей, но от союзов с другими некромантами, а не их собственные. Как и у Поттеров, пусть они и потомки Певереллов, не рождалось ни одного некроманта после Иоланты. Так что практически все некроманты Британии перевелись ещё в тринадцатом веке. Ни у одного Поттера не было синих глаз, как у некромантов Певереллов. — Этан Певерелл, сын Игнотуса Певерелла, провёл с Иолантой Певерелл, а позднее Поттер, ритуал сокрытия, отчего гены «синих глаз» были подавлены. Сыновей Этана и его кузена, сына Кадма Певерелла — носителей генов некромантов — убили, и из Певереллов остались только магически не очень сильная Иоланта и её бездетный дядя Маркус. В принципе, если бы у неё родился сын, в ребёнке должны были проснуться гены некромантов, но из-за её прадедушки, отца Игнотуса Певерелла, который проводил ритуалы по пробуждению генов некромантов более чем у одного ребёнка — а, как известно, некромантом становился только первый ребёнок в семье, — каждый последующий некромант передавал всё меньше и меньше сил своему потомку. У лорда Певерелла все три сына были некромантами. У Антиоха детей не было, у Кадма был всего один сын, так что тот и сам стал некромантом, а вот у Игнотуса были два сына и дочь. Девочку он трогать не стал, а вот над Этаном был проведён ритуал, и он стал некромантом. Старший сын Игнотуса потомков не оставил, а вот у Этана родились двое сыновей-близнецов и девочка Иоланта. Причём никто из них изначально некромантом не был, так что лорд опять проводил ритуалы, из-за чего близнецы стали некромантами, а Иоланта просто могла проводить некоторые сложные некромантские ритуалы или создавать инфери, но даже после этого не могла полноценно пользоваться силами. А уж её сын совсем не перенял ничего от некромантов. Поэтому принято считать, что именно лорд Певерелл уничтожил род некромантов. Оттого у Поттеров хоть и были гены от этого наследия, но всегда не более тридцати процентов. — А Блэки? — Блэки всегда были самыми хитрыми из тёмных семей. О том, что в их доме рождались некроманты, не знали даже члены этой семьи. Знал только глава рода, некромант-родственник — а это не всегда был один и тот же человек — и сам пробуждающийся. Отличительный цвет глаз у них был сочно-зелёным. Причём настолько ярким, что завораживал всех. Но они тщательно скрывались, делая глаза то серыми, то чёрными, потому их род и не уничтожили, в отличие от двух других. — Двух других? — Поттер в своё время читал только про Певереллов. — Кроме Певереллов и Блэков, некромантами были и Азкабаны, но те умерли, не оставив после себя ничего, кроме тюрьмы и пары сотен дементоров. Слишком уж примечательный у них был цвет глаз — лиловый. И если Блэкам хватало ума прятать свои глаза, то Азкабаны были для этого слишком беспечны. Они считали себя выше простых волшебников, за что и поплатились. Кстати, именно Блэки и способствовали их уничтожению. Только они и Певереллы, как некроманты, могли одолеть других некромантов. — Но почему? — Кастор и правда не понимал, зачем некромантам нужно было убивать друг друга. Их и так было немного, из-за глупости Певерелла их стало еще меньше, а так оставались вообще единицы. — Последний лорд Азкабан был уверен, что простые волшебники ничего не смогут им сделать, и насильно обесчестил молодую леди Блэк, единственную и любимую дочь некроманта Блэка. Так как этот род скрывал свою принадлежность к некромантам; Азкабаны о них ничего и не знали, иначе бы тот лорд триста раз подумал, прежде чем совершать такое. За это Блэк уничтожил не только самого лорда, но и всю его семью со всеми родственниками, за что и получил родовое проклятие. Его дочь покончила с собой, не справившись с позором; детей у него больше не было; жена умерла от горя, поэтому Блэк, передав титул главы рода и лордство своему младшему брату, направился вслед за женой и дочкой, пустив себе в лоб Аваду. После него некромантов в семье не было: они потеряли всех магически сильных наследников, сохранив только часть генов. Ритуалы получались, но сверх того — нет. Поэтому они и решились на такие браки, чтобы возродить дар некромантов в семье. — Но почему у Блэков не рождались некроманты, если тот же Сириус или Регулус — стопроцентные Блэки? — Поттеры и Блэки были единственными живыми носителями генов некромантов. Сначала Блэки действительно пытались пробудить дар с помощью близкородственных браков, но оказалось, что для пробуждения дара гены должны быть различными. Путём же браков Поттеров и Блэков они хотели добиться пробуждения, но добились только пятидесяти процентов — у вашего отца. Он, как и Иоланта, мог проводить некромантские ритуалы и поднимать инфери, но не хотел, считая это всё тёмной магией. Если бы он женился на девушке из семейства Блэк, то их сын был бы некромантом. Но и Джеймс Поттер, и его невеста — Андромеда Блэк — выбрали себе в супруги, как все считали, маглорождённых волшебников. Когда Андромеда сбежала с Тонксом, Белла уже была замужем за Лестрейнджем, а Нарцисса обещана Малфою. Из-за этого семьи Поттеров и Блэков так не любили друг друга. К поступлению вашего отца в школу Андромеда как раз её закончила и выскочила замуж, а семьи уже разругались, поэтому дружба вашего отца и Сириуса так порицалась обеими сторонами. Брак с Лили Эванс, Карлус Поттер не признал, однако и не расторгнул, хотя он мог, как глава своего рода. — Парсмеи, у меня несколько вопросов. Первый — откуда ты так много знаешь о Певереллах? Не думаю, что на земле есть хоть один человек, который знает эту историю. — Тот замок, в который вы меня вызвали и где сейчас находятся ваши дядя и кузина — Певерелл-касл, а там, в кабинете, находились хроники рода, описывающие деятельность всех некромантов семьи вплоть до того, с кем они встречались, будучи подростками, или какие споры затевали в детстве. А также я переговорил с портретами ваших предков. Они-то мне и рассказали про Блэков и Азкабанов, а про то, что случилось не так давно, то есть про Долоховых, я узнал в России. — Вот тут как раз второй вопрос — что ты там делал? — Я пообщался с домовиками семьи Долоховых и узнал, что отец Вячеслава также был не в восторге от иностранной невестки, поэтому выгнал младшего сына вместе с женой, оставив им только небольшой домик в глухом лесу. Но когда молодой маг Антонин Долохов был на втором курсе, он потерял обоих родителей, а Долоховы отказались помогать ему, из-за чего Антонин попал в приют. Тогда он решил отомстить и им, и Поттерам за то, что те выкинули его родителей за двери. Окончив школу и изучив тёмные искусства и дуэлинг, он наслал проклятие на Долоховых и отправился в Англию вслед за каким-то своим другом. Снять проклятие, кстати, смог только их местный некромант, так что гены в нём тоже не простые: Долоховы в предках имели Кощеевых — русских некромантов; так что Антонин тоже стоит на уровне вашего отца, а именно: может проводить ритуалы и поднимать инфери. — Блеск. Дядя недонекромант и кузина, сошедшая с ума, при этом оба они Пожиратели Смерти, желающие возрождения Волдеморта и моей смерти. И что мне с ними делать? — казалось бы, риторический вопрос, ведь с ними всё равно придётся уживаться, какими бы они придурошными ни были, но и тут домовик пришёл на выручку. — Нужен совет, сэр? — с ухмылкой поинтересовался Парсмеи. — Сколько? — только и спросил Кастор. Такая своеобразная игра началась у них ещё в прошлой жизни, и Кастор с улыбкой вспоминал первый год их совместной с Парсмеи жизни.* * *
— Парсмеи! — Поттер сидел в кресле и пил коньяк. Огневиски он не любил, а вот магловский коньяк тридцатилетней выдержки ему очень даже нравился. — Да, сэр, чего желает хозяин? — пролепетал эльф и опустил голову. — Парсмеи, мы же договаривались, что ты не будешь через фразу говорить «сэр» или «хозяин», — Гарри непомерно раздражало такое обращение. Он только-только отучил Парсмеи наказывать себя за провинности и приучил носить не тряпки, а нормальную одежду. Всё-таки были минусы в том, что домовики настолько сильно боялись хозяев, что выполняли всё без возражений. Гарри знал, что если он попросил бы его сейчас сигануть с крыши дома, то он бы подчинился, не подумав и секунды. — Да, мистер Поттер. — Уже лучше. Парсмеи, я хочу, чтобы ты научился читать и начал заниматься своим образованием. Мне нужен не безропотный слуга, а умный помощник и хороший друг. Изучи все книги в библиотеке Блэков, а после займись её сортировкой. Мне нужно, чтобы ты мог ответить на любой вопрос, который я тебе задам. Можешь приступать, — Поттер махнул рукой, и домовик растворился. Не так давно Поттер понял, что сам не осилит всю эту мощь, и решил прочитать лишь самые, по его мнению, интересные книги из библиотеки. Но то, что все знания семейства Блэк должны быть у него в шаговой доступности, он понимал. Раньше вся нужная информация быстро находилась Гермионой, а сам Гарри никогда не заморачивался по этому поводу, но с того момента, как она уехала в Болгарию, он терялся в библиотеках и часто нуждался в советах. После долгого мозгового штурма в голову к Поттеру забралась шикарная идея — сделать из своего домовика портативную библиотеку. Вот он и решил не только получить пользу от обученного домовика, но и получить прекрасного собеседника, ведь впускать в свою одинокую холостяцкую жизнь он никого не хотел. Так уж вышло, что Парсмеи взялся за эту миссию очень ответственно и уже через десять лет прочитал ВСЕ книги из библиотеки Блэков и мог ответить на любой вопрос. За это время многое изменилось: например, к ним переехал Малфой, а хозяин — Поттер — принял несколько родов. После того, как книги в библиотеке закончились, Парсмеи обратился к Гарри с удивительным предложением, которое потрясло того до глубины души. — Мистер Поттер, — обращения «сэр» и «хозяин» всё же удалось искоренить из лексикона домовика, а после прочтения нескольких книг по этикету Парсмеи вообще сильно изменился, — могу я внести некоторые предложения? — Конечно, Парсмеи, что ты хотел? — Поттер отложил книгу по менталистике, которую в последнее время весьма активно изучал. — Помните, вы спрашивали, какую бы я хотел награду за отличную работу? Вопрос ещё в силе? — спросил эльф и опустил глаза в пол. Как бы то ни было, просить домовые эльфы по природе своей не могли, и этот разговор давался ему нелегко. — Конечно, я не отказываюсь от своих слов. Если ты вносишь дельные предложения в мою работу, и от этого у меня увеличивается капитал, то почему я не могу поблагодарить тебя, как всех нормальных людей? — ответил вопросом на вопрос Поттер, при этом приподняв одну бровь. — Так чего бы ты хотел? — Мистер Поттер, разрешите мне покупать книги, чтобы пополнять библиотеку Блэков редкими и весьма ценными экземплярами. — Что же, пожелание весьма солидное, учитывая, что некоторые такие фолианты стоят больше тысячи галлеонов, — от услышанной цифры кончики ушей эльфа покраснели. Он занимался покупками и знал, что тысяча галлеонов — это очень большая сумма. — Но пополнение библиотеки для потомков — благое дело, так что я согласен, — после этих слов эльф чуть ли не подпрыгнул на месте от радости и кинулся обнимать Поттера. На самом деле и сам Поттер подумывал купить парочку книг для будущих поколений, ведь иногда в продаже появлялись очень даже редкие экземпляры, а с Парсмеи это сделать и впрямь было удобнее. С тех пор, как Парсмеи стал покупать различные фолианты, счета Поттера заметно уменьшились — на книги он не скупился, — но зато столько полезной информации для своих изобретений он там нашёл. И уже через двадцать лет смог создать столько всего, что счета Поттеров увеличились чуть ли не вдвое — а это безумно много. После прохождения «курсов молодого аврора-шпиона» и обретения человеческого облика Парсмеи стал доставать книги, которые хранились в библиотеках чистокровных семейств, нуждавшихся в средствах. Если с эльфами иметь дело никто и не собирался, а с перекупщиками из Лютного работать было себе дороже, то грамотному, солидному господину с портфелем за хорошую цену древние фолианты, причём даже с секретами рода, отдавали с большой охотой. Уже когда Поттер перешагнул порог в девяносто лет, отношения его и домовика вышли на новый уровень. Нахватавшись от Драко язвительности и хитрости, тот мог с уверенностью пользоваться расположением своего хозяина и общаться с ним как с другом — причём при полном одобрении оного. Когда Поттер в очередной раз изобретал велосипед, то Парсмеи мог спокойно подойти и раскритиковать его работу, а потом с самым ангельским выражением лица спросить: — Нужен совет, сэр? — иногда он всё же добавлял такое обращение, потому как звучало с ним куда более заковыристо. И если у Драко таким словом было Поттер, то у Парсмеи — сэр. Когда же Парсмеи появился уже в новом мире и снова стал похож на обычного раболепного эльфа Гарри испугался, что потерял своего удивительного советчика, но буквально через секунду все понял — смешинки в уголках глаз все-таки выдали его. Оказалось Парсмеи просто не хотел выдавать Вальбурге и окружающим настоящий уровень своих знаний, ведь так интересно наблюдать за ошеломлением на их лицах, когда он в очередной раз нарушал все их представления о том что можно, а что — нельзя.* * *
— Всего восемь фолиантов по некромантии. У Долоховых проблемы со средствами, и я хочу забрать самые значимые книги по интересующим нас вопросам, пока они не перепродали их другим. — Парсмеи, возьми мою чековую книжку от сейфа Поттеров и выкупи у них все более или менее интересующие нас книги. Можешь занизить цену. Пусть им гадость, а нам радость, — глаза эльфа блеснули недобрым огнём. Уж что-что, а гадости его учил делать лучший мастер этого дела — Драко Блэк.